Аккордеон или терпение

Цыганский, блять, алкохардкор. Кто-нибудь вообще видел цыган-пидоров? Вот и Юра не видел. Хотя, если подумать, как раз один из таких сейчас пытался порвать перед ним свой ебаный аккордеон. Музыченко пытался сосредоточиться. На смычке в руках, на словах в песне, на поющей прямо перед ним, вместе с ним, толпе. Но хер там. Ничего не выходило, пока ебаный Личадеев все крутился и крутился вокруг со своим блядским аккордеоном и не менее блядским открытым ртом. Уже без рубашки, уже с мокрыми от пота спиной и волосами. Крутился и всем своим видом просто кричал: ну и хули ты стоишь, схвати меня уже за что-нибудь. За волосы. Или за яйца. Или покусай своим диким, злым поцелуем — тебе же ведь это так нравится, Юра. Пашенька нарывался, и нарывался с полным осознанием того, какое наказание за его выходками последует. — Это перебор, ребята. Если бы ребята только знали, насколько это перебор, они бы охуели. Как охуевал Юра, даже на расстоянии вытянутой руки, даже в душном, забитом людьми и воняющем потом и бухлом зале, чувствуя запах начавшего опять приближаться Личадеева. Когда же блять последняя песня, когда же можно будет запереться в душе в гостиничном номере и подрочить. А потом еще раз. И, наверное, еще разочек. Пока Серговна не начнет стучать в дверь и спрашивать, жив ли он. Живее всех живых, пиздец просто. — Да как так, блять! Это только кажется, что Юра тут альфа-самец, а Личадеев несчастная жертва. Нихуя. Это только кажется, что Юра ебет Личадеева, запихивая лицом в подушку. Нихуя. На самом деле, это Паша ебет Музыченко, и ебет так, как это невозможно сделать даже самым большим членом на свете. От постоянного присутствия рядом ведущего себя как неудовлетворенная шлюха Личадеева Юра чувствовал себя настолько оттраханным морально, что даже актерский талант не всегда помогал спрятать усталость. Ебаный мудак, когда же твой аккордеон уже развалится и ты будешь бегать вокруг него, а не вокруг меня. "Интересно, слишком ли заметно, что у меня встал", — только и мелькнуло в стремительно пустеющей голове Юры, когда он схватил торопливо вальсирующего мимо долбоеба за волосы. Долбоеб только того и ждал: сразу остановился и согнул ноги в коленях, резко чуть приседая. Ясное дело, чтобы юрины пальцы сильнее дернули. Чтобы прямо до выступивших на глазах от боли слез. Блядский мазохист. Личадеев, казалось, затрясся в судорогах от оргазма. А может танцевал так - хуй его поймешь. Глаза закрыты, рот открыт, лицо покрасневшее и потное, а за волосы все еще тянет то вверх, то вниз юрина рука. Ну прямо-таки сцена из порно. Порно, которое снимают на сцене перед двумя тысячами людей. Интересно, что порвется раньше - аккордеон или терпение Музыченко. Музыченко дернул еще раз - сильнее, на себя, а потом всей ладонью оттолкнул от себя мокрый затылок. Пошел ты нахуй, Паша. Пошла нахуй твоя ухмыляющаяся рожа. Песня, еще одна. Слова вылетают из горла на автомате, пока голова кружится то ли от дьявольски сильной духоты, то ли от того, что Личадеев больше не крутится рядом. Куда ты, сука, убегаешь от меня. Серговна. Стихи. Закрыть поскорей глаза на минуту и подумать о том, какого хуя. И трется рядом - хуево, и убегает - хуево. Взять что ли линейку и отмерить идеальное расстояние, на котором хотя бы хуй не встает посреди выступления. Почему-то все еще не разорванный аккордеон стоит на краю сцены, пока владелец о чем-то говорит с женой. Музыченко уже ждет, когда этот ебаный владелец подбежит, схватит свой инструмент крепкими руками, накинет лямки на потные плечи. И будет двигать бедрами, танцуя. Вот бы, блять, хоть одна мысль сегодня не была бы похожа на сценарий к порнухе. Мечтай, Юра, больше. А долбоеб опять забегал по сцене. Закидывает ноги на колонки, улыбается в толпу так, будто и не ухмылялся в юрину сторону самой блядской из своих ухмылок только что. Ебать бы тебя, Паша, и ебать, пока не станешь издавать свои стоны-всхлипы и умолять, умолять, умолять. Юра знал, что не станет внимать мольбам извивающегося под ним тела, потому что нехуй. Нехуй. Дай хоть, пока я в тебе, побыть сверху. А потом пусть хоть сгорит все к хуям — уже не жалко будет.