Через тернии — в ад

Зайдя в квартиру, Надя первым делом понеслась в свою комнату и трясущимися руками полезла по шкафам, ища аптечку. Нервы ее просто не выдерживали. Девушка с трудом высидела ещё одну пару. В голове постоянно крутилась мысль о Денницыне, который узнал ее, не давая вникнуть в тему коллоквиума на паре по логистике. Надя боялась, что это не просто совпадение, что ее выследили или скоро выследят те, кому он перешел дорогу, что ей теперь точно не жить, что за ней теперь придут и отомстят за спасение неугодного кому-то Денницына. Ох, зря она тогда решила помочь… Уж лучше бы она тогда прошла мимо и ее загрызла бы совесть, зато сейчас бы она не ерзала беспокойно на стуле, а сидела и участвовала в семинаре, не отвлекаясь на иные мысли. Если бы она просто прошла мимо, то ей бы не пришлось столько волноваться, врать подруге и маме, съезжать с квартиры в какую-то коммуналку на краю города и постоянно опасаться за свою жизнь. Если еще в деревне у мамы было более-менее спокойно, то в городе Надя просто не могла находиться долго одна на улицах — ей все время не пойми что мерещилось. А теперь еще и пары с этим Денницыным… Девушка прекрасно помнила, как он неделями летом не выходил у нее из головы. Как он тогда так легко поднялся с постели, когда под ребрами у него была пуля? Он хоть и выглядел крепким, но вряд ли смог бы так… Да и откуда у него взялась та пуля, которую он вложил ей в ладошку? Не мог же он ее сам вытащить… Да и другую ему не откуда было взять. Тогда — как? И почему он решил, что знает ее? Еще так настаивал на этом. Если бы он обознался, то сразу бы забыл об этом, но он и сейчас снова задал ей тот же вопрос. У Нади были одни вопросы, ответы на которые она до сих пор никак не могла найти. Она с трудом добралась с университета после пар домой — постоянно озиралась по сторонам, ища взглядом припаркованный где-то неподалёку мерседес или каких-нибудь подозрительных личностей, что могли поджидать ее за углом. Никого не было, но Надя петляла по городу, как заяц, пытаясь запутать следы, и старалась идти только по главным улицам, чтобы, в случае чего, потеряться в толпе — боялась, что кто-нибудь ее выследит и узнает, где она теперь живет. Она понимала, что это самая настоящая паранойя, но лишний раз перестраховаться не мешает. Выпив валерьянки, девушка трупом завалилась на тахту. Она понимала, что ей, чтобы успокоиться, надо просто отдохнуть, но из-за разбушевавшихся нервов она не могла и минуты усидеть на месте. Ей было беспокойно. Хоть она и осозновала, что все это глупо, что никто ее искать не будет, но все равно вздрагивала из-за каждого шороха или скрипа. Ещё, как назло, в квартире никого не было — все куда-то разошлись. Всё-таки лучше, когда рядом есть хоть какие-то люди, спокойнее как-то. Внезапно в коридоре пронзительно зазвонил телефон. Высунув из комнаты голову, Надя пару секунд наблюдала за разрывающимся аппаратом, ожидая, что тот наконец замолчит или всё-таки появится кто-то из соседей и ответит на звонок. Но никого кроме неё не было, а телефон продолжал настойчиво дребезжать, поэтому Надя нехотя выскользнула из комнаты, подошла к нему, боязливо сняла трубку и, не произнося ни слова, поднесла ее к уху. — Афанасьева! Ты там не померла часом? — раздался голос Вари. У Нади сразу на душе отлегло. — Чего трубку не берёшь? — Извини, — она облегченно вздохнула, — не услышала. — Я, собственно, вот зачем звоню… Разговорившись с подругой по вопросам учебы, Надя не заметила, как тихо открылась входная дверь, поэтому тихо взвизгнула, когда позади неё зашуршала пришедшая с рынка соседка теть Люда, у которой в руках были объемные пакеты. Неловко поздоровавшись с ней кивком, Надя тихо произнесла в трубку: — Слушай, давай завтра это обсудим? Я устала что-то сегодня, хочу отдохнуть немного. — Да ты сегодня прям сама не своя, — проговорила Варя. — Ты бы видела своё лицо на философии… Хотя, этот дьявол грузил нас так, что наверняка у всего потока были те же выражения лиц. Блин, а на экзамене что будет у него?.. Боюсь представить, какой ад нас ждет на сессии. — Быстро сменила тему. — Надьк, а у тебя, может, случилось чего? Надя не видела себя, но знала, что в этот момент она наверняка побледнела. Ещё не хватало, чтобы Варя все узнала… — Да не, — она даже попыталась произнести это как можно беспечнее, — все нормально. Просто устала. — Ой, ну я же слышу по голосу, — вздохнула та. — Врет она мне тут ещё… Может, приедешь? Кинцо посмотрим, отец как раз новую кассету притащил. Предложение было отличным и Надя почти согласилась, но в голову ей влезла мысль о том, как она сейчас по сумеркам будет через полгорода ехать к Варе, а потом ещё и идти по слабоосвещенным улицам… И все это и в такую снежную погоду… — Давай в другой раз, — ответила она. — Ну давай я приеду, — продолжала настаивать Варя. — Вместе ж как-никак веселее будет. А то мне тебя аж жалко — сидишь там одна в своей коммуналке. Ни поговорить толком не с кем, ни… Давай приеду? На трамвае быстро доеду… Они еще вроде ходят… — Поздно уже, — Надя качнула головой, — а я не допущу, чтоб ты одна по темноте шаталась. Сиди уже дома. — Ой, ну смотри, Надька… — Она замолкла на секунду и с новыми силами продолжила. — Тут Женька звал на выходных на дискотеку сгонять… — Варя, — вздохнула девушка, закатывая глаза. — Надьк, ну пошли с нами, а? — та будто и не слышала ее. — Я одна с ним идти не хочу. С тобой как-то… спокойнее что ли. — Да что ж ты все пихаешь меня в свои непонятные отношения с этим несчастным Женей? — Надя снова вздохнула. — Он, бедный, второй год таскается за тобой, а ты все нос воротишь от него. Ты пытаешься его внимание на меня переключить или что? — Да ну тебя, — Варя залилась смехом на том конце провода. — Ничего, пусть побегает… Ему полезно. — Давай это завтра в универе обсудим? — «Завтра, завтра»… Не ворчи, ворчукча! — Варя хихикнула. — Ладно, Афанасьева, не закисай там. Чтоб завтра огурцом была!.. Быстро попрощавшись с подругой, Надя проскользнула в свою комнату. Теперь ей стоит вести себя осторожнее, если она не хочет, чтобы Варя все узнала. Вот уж кого она точно не хочет впутывать в свои проблемы, так это Варю. Раз уж сама ввязалась в это дело, то сама и будет со всем разбираться. Да и маму тоже надо постараться оградить от этого, а то она и так боится за неё, что она там одна в большом городе, полном бандитов. Сколько Надя ее не успокаивала, что все с ней будет хорошо, что в городе все спокойно и нет никаких бандитов, а мама все равно переживала за неё и говорила быть осторожнее, изредка предлагая вернуться домой в деревню. А все это было из-за того, что летом Надя ей чуть не проболталась о случившемся — с трудом сменила тему разговора, чтобы не вызвать у мамы никаких подозрений. А рассказать ведь хотелось!.. Но нельзя. Да и теперь разве расскажешь? Если мама узнает, что в университете у них работает бандит, которого подстрелили летом, а она по своей глупости умудрилась ему помочь, то в этот же день она заберёт ее навсегда в деревню, подальше от этого опасного города, и посадит под замок. Не надо маму лишний раз волновать. И ей спокойней за маму будет, и маме за неё. Самой главной проблемой пока оставалось только одно — новый преподаватель по философии, свидетельницей ранения которого стала она. Смотреть на него было трудно — все время вспоминалась его окровавленная рубашка и пустая кобура. То, что бандит может работать в университете преподавателем, никак не укладывалось в ее бедной головушке. Радовало, что хотя бы на лекции он ее не замечал среди остальных студентов. Хотя, может, он просто не увидел сначала?.. Но это было пустяком по сравнению с грядущим коллоквиумом, который, как на зло, он должен провести у их группы на следующей неделе. Что ей тогда делать, если в группе тринадцать человек? Тут особо ни за кем не спрячешься… А встречаться с ним хотелось бы как можно меньше. И зачем она вообще произнесла эти слова?! Она никому ничего не скажет… Понятное дело, кому расскажешь, что спасла какого-то бандита, который теперь еще оказался еще и завкафедрой философии? Только самоубийца на такое способен. А Надя пока что не враг самой себе, так что никому не разболтает об этом. И Денницын в этом уверен, она это точно знала. Ее немного пугало только то, что он мог этим манипулировать ею. Мало ли что этому бандиту в голову взбредет… И не пожалуешься ведь в случае чего никому! Ни деканат, ни ректор не помогут… Ведь если такой человек спокойно работает в университете, то, понятное дело, он и здесь имеет «крышу», так что жаловаться на него смысла не имеет, только самой себе больше проблем на голову заработаешь. Надя устало вздохнула, закрывая глаза. Она воспринимает все слишком всерьез, слишком много думает о всяком лишнем, что-то придумывая себе. А ведь всего-то лишь надо поменьше обращать внимания на Денницына и вспоминать события той ночи. Просто делать вид, будто ничего и не было, — вот и все. Что касается улицы, то тоже не стоит все так уж преувеличивать. Сейчас девяностые, так что по-любому на улицах небезопасно. Просто поменьше к себе внимания привлекать надо, вот и все. И перестать взглядом выискивать в темных закоулках бандитов на бумерах, которые выслеживают ее. Да и постоянно вздрагивать дома от каждого шороха тоже не дело — в коммуналке ведь никогда тихо не бывает. Если бы ее кто-то и пытался найти и отомстить, то сделал бы это уже давным-давно, а не ждал столько времени. Так что вряд ли кто-то придет ее убивать сегодня ночью… Но дверь лучше подпереть чем-нибудь. Внезапно из коридора снова донёсся звук телефона, и Надя непроизвольно вздрогнула. Да уж, после сегодняшней встречи с новым преподавателем она ещё долго будет дергаться от каждого шороха… Решив, что это наверняка кто-то звонит теть Зине, Надя даже не стала выглядывать в коридор, продолжив застилать постель. Звонок телефона стих, но спустя пару секунд в дверь затарабанили. — Надька, тебя к телефону! — раздался голос теть Зины. — Скажите, что меня дома нет! — девушка выпалила первое, что пришло на ум. В голове опять возникла навязчивая мысль о том, что Денницын узнал в деканате или через кого-то номер ее домашнего телефона… — Да мать это, — женщина продолжала стучать. — Поди поговори с ней. Как только Надя услышала в трубке родной голос, ее сразу отпустило. Хоть новостей и не было, и мама просто интересовалась, как проходит первая неделя в универе после каникул, но девушка рада была поговорить с ней. Уж лучше говорить об этом, или о гусях у соседки баб Зины, или о бабушкиной теплице, чем сидеть одной в комнате, ожидая, что в любой момент кто-нибудь вломится в эту коммуналку и прибьёт ее. — Надь, — как только Надя закончила говорить по телефону, из кухни выглянула теть Люда, которая все это время следила за ней, подозрительно щуря глаза, — ну-ка подойди ко мне… Нехотя девушка подошла к ней, чувствуя, что сейчас начнутся нравоучения, которыми так любила засыпать ее теть Люда в отсутствие ее матери. Надя понимала, что соседка делает это только с благими целями и намерениями, но все равно подуставала от них. — У тебя в универе твоем все хорошо? — спросила она, вытирая руки о торчащее из кармана домашнего халата полотенце. — Ну да, — ответила она. Встретилась с взглядом женщины, в котором ясно читалось недоверие. — Честное слово, теть Люд. Все хорошо. Правда. — На тебе лица сегодня весь день нет, — вздохнула та, прислонившись плечом к стене. — В комнате своей все сидишь, носа из нее не показываешь. На кухню, вон, разок прошмыгнула, как мышка, и все. Зашуганная ты какая-то, что ли, ходишь… Ну что-то случилось же, я чувствую же… С матерью поссорилась, чтоль? — Не, теть Люд, — девушка даже выдавила из себя улыбку. — Все хорошо. Просто день загруженный был. Да еще и на дом заданий много задали… Вот, на кухню некогда даже выйти. — Ох, угробит дитю эта профессура, — теть Люда усмехнулась. — А ты смотри у меня… Если что — сразу ко мне. Раз уж мамка далеко, то я хоть помогу как-то. Ты-то девка хорошая… — Обязательно, теть Люд, — Надя задом начала отходить к своей комнате, продолжая также натянуто улыбаться. — Обязательно… После разговора с мамой Надя постепенно успокоилась — подействовала валерьянка. Да и к тому же оживилась коммуналка: на кухне чем-то шкворчали и вкусно пахли теть Люда и пришедшая с завода Ольга Николаевна, в коридоре играли сын Людмилы и соседский ребенок из квартиры напротив, в соседней комнате шумел телевизор, который смотрел дядь Толя, муж Людмилы, в дальней комнате гремел бутылками Сан Саныч, праздновавший первый вторник на неделе. Надя же стояла у окна уже несколько минут и, еле заметно улыбаясь привычному и даже немного родному шуму квартиры, разглядывала через тонкую занавеску разросшийся алоэ, который заплёл уже половину подоконника. Почитав немного перед сном книгу, которую начала еще на прошлой неделе, Надя решила пойти спать — всё-таки завтра ей к первой паре вставать. Заперев дверь в комнату и подперев ее стулом, девушка проверила будильник, выключила лампу и легла на постель. Заснуть сразу не удалось — все еще тревожили мысли. Хоть логическими доводами она убедила себя, что волноваться не о чем, но на душе у нее все же было беспокойно. Все это время в окно за ней подглядывал сидящий снаружи на подоконнике ворон, поблескивающий серыми глазами. Решив, что девушка уснула, он громко каркнул и, бесшумно взмахнув крыльями, улетел прочь.