— Ты давно узнала об этом? — спросил он. — Я не была уверена. Но несколько дней назад я сделала тест на беременность. Хотя подозревала в течение нескольких недель. — Почему ты сразу не сказала мне? — Я вообще не собиралась тебе говорить. Потому что не была уверена в том, что захочу его оставить. — Почему? Она рассмеялась. — Во-первых, я не умею обращаться с детьми. Когда мне кто-то вручает ребенка, я совершенно теряюсь. То он отрыгнет, то ему памперс сменить. И как я буду работать, если у меня появится ребёнок? — Я не знал, что полицейские дают обет бездетности. «Грешница»
Джейн стояла под обжигающе горячей водой. После занятий любовью идти сразу в душ для неё стало привычкой, ритуалом, почти манией, раздражающей Габриэля. Уже через минуту он без малейшего стеснения открыл стеклянную дверцу кабины и присоединился к ней. — Убегаешь, — упрекнул он её едва слышно, шагая под воду. От неё не ускользнуло, как он бросил короткий, но оценивающий взгляд на её живот — ещё плоский. Ей показалось или у него на лице действительно промелькнуло сожаление по этому поводу? Джейн молча наблюдала, как он растёр в ладонях немного ароматного геля, положил руки ей на плечи, медленно помассировал. Габриэль был сложен как и подобает бывшему военному, ставшему агентом ФБР — статный, воинственный, суровый. Человек в сером костюме — таково было её первое впечатление о Габриэле, и таким же она видела его сейчас, хотя он стоял перед ней совершенно голый. Такой спокойный и невозмутимый. Джейн наблюдала как по его коже струилась вода: находила себе русла между мышцами Габриэля, а потом заливала сплошным потоком плоские поверхности. Взгляд скользнул вслед за потоком воды и остановился на впечатляющем выступе его возбужденного члена. Мокрого. Красиво перевитого венами. Он был в ней. И она хотела этого снова. Столько раз, что не сосчитать. Она почувствовала, как его намыленные ладони прикоснулись к её ключице, начиная выписывать мелкие круги. Её пальцы проследили за изгибами его торса, спустились ниже, погладили сильный мускулистый живот. Поцеловав его в шею, девушка спросила вкрадчивым голосом: — Ты надолго приехал? Он помедлил с ответом и её подозрение подтвердилось: он прилетел не только для того, чтобы увидеть её. — Зависит от некоторых обстоятельств, — ответил Габриэль уклончиво. «Разумеется, — подумала Риццоли. — Разве упустит агент спецслужб совместить приятное с полезным?» Она даже не станет пытаться разузнать подробности дела, из-за которого он здесь — Дин из тех, кто действует по принципу: «Я тебе расскажу но потом мне придётся тебя убить». Джейн сделала шаг назад, задела бедром кран, сдвинул его на несколько сантиметров влево. Из обжигающей вода стала тёплой. Она закрыла глаза, чтобы дать себе насладиться струями воды, стекающей по её телу. Девушка поймала себя на мысли, что хочет прикоснуться к своему животу, извиниться перед малышом, что не подумала о нём, включив горячую воду. Но сдержала себя: причина проста — Габриэль. — Джейн, — произнёс он и замолчал. Она ждала продолжение, не открывая глаз. Тишина затянулась и девушка поняла, что он ждёт, когда она посмотрит на него. — Джейн, — позвал он ещё раз. Она почувствовала, как его пальцы пробежали по её лицу, остановившись на губах. Он провёл по ним большим пальцем, но поцелуя, на который рассчитывала девушка, не последовало. Она тяжело вздохнула, догадываясь, что предстоит что-то обсудить. Открыла глаза. — Ты позволишь мне позаботиться о тебе? — спросил он, встретившись с ней взглядом. Почему у неё такое чувство, будто этот вопрос куда более серьёзен, чем кажется на первый взгляд? Что подразумевается под этим словом — забота? Он хочет ей запретить рисковать собой, или станет рассказывать, что ей нужно больше отдыхать? Разумеется, это всё для ребёнка, о котором он узнал только вчера. — Можешь потереть мне спинку и приготовить ужин, — улыбнулась она, отшучиваясь. Его взгляд был красноречивее любых слов — ответ его не устроил. Ему нелегко, но он пытается. А она смеётся в ответ. — Джейн, — не сдержался он не упрекнуть её хотя бы тоном. Она покачала головой. — Почему ты так расстроился? — Потому что идёт всё та же игра, Джейн. Риццоли командует. Сама распоряжается своей жизнью. И кому тут нужен мужчина? Только не тебе! — А что, по-твоему, я должна говорить? «Пожалуйста, ну пожалуйста, спаси меня! Я не смогу вырастить этого ребёнка без мужчины!»? — Нет, ты всё сможешь сделать сама. Ты найдёшь способ. — Так что ты хочешь сказать? — У тебя есть выбор. — И я его сделала. Я тебе сказала, что оставляю ребенка. Что ты ещё хочешь услышать, Габриэль? — Впусти меня в свою жизнь. Боль за боль, обида за обиду. — Отлично. И всё кончится тем, что мы друг друга покалечим. — Или же просто научимся доверять друг другу. — Мы едва знакомы. — Но знаем друг друга достаточно хорошо, раз сделали ребёнка. Она почувствовала, как вспыхнули её щеки, и ей вдруг стало невмоготу смотреть на него. Она уставилась в стену напротив. — Я не хочу сказать, что нам будет легко, — продолжил Габриэль. — Я даже не представляю, как это всё получится: ты здесь, я в Вашингтоне. — Он немного помолчал. — Выбери меня, Джейн. Вода стала ледяной, но они этого не заметили — уж слишком напряжённым был момент. Происходи разговор снаружи этой маленькой кабинки, Риццоли решительно прошла бы мимо Габриэля, предварительно толкнув его плечом. Но они смотрели друг на друга, стоя нос к носу, глаза горели, и всё вокруг начинало вращаться. Габриэль оттащил её от леденящего кафеля и прижал к себе, подставляя под водяные струйки, предварительно настроив температуру — разве он позволит им замёрзнуть? За пределами водяного колокола — холодный воздух, но под струями воды становилось жарче и жарче. Джейн уже казалось, что она покрылась испариной. Может быть, это от того, как Габриэль большим пальцем приподнял её подбородок, заведя остальные пальцы за ухо и пряча их в волосах. Он взял в ладони её лицо и смотрел на неё, производя взрыв эмоций космического масштаба. Его ладони гладили её тело, скользили по её рёбрам, сжимали её груди, которым было так уютно в его руках. Когда уже казалось что она этого больше не вынесет, он повернул её к стене: — Отдайся мне, — сказал он, но в ушах Джейн по-прежнему звучало: «Выбери меня». Она злилась, не понимая, чего он хочет. Ещё больше злилась, потому что понимала. Она слышала эхо стона, который издала, отзываясь на его проникновение. Он теснее прижимал её к себе с каждым движением внутри неё. Вокруг неё не было ничего, кроме горячих, влажных мышц. Его губы теребили мочку её уха, а сам он двигался так, будто хотел заслужить правильный ответ. Она чуть откинула голову и посмотрела ему в глаза. Набрала в грудь побольше воздуха — возможно, это самый смелый поступок в её жизни, — и, скорее себе, чем ему, едва слышно произнесла: — Я согласна.***
Сегодня они едины, но, конечно, будут у них и дни, когда обидные слова или напряженное молчание омрачат их единение. Дни, когда любовь не сможет вспорхнуть, словно раненая птица. Дни, когда резкий нрав Джейн и холодность Габриэля разведут их по разным углам, и они оба поставят под сомнение правильность сделанного ими выбора. Но обязательно будут и такие дни, как сегодня. Дни полной идиллии.