***
«Я бы себя трахнул». Озвучить такое почему-то было неловко, хотя по глазам Фредди всё сразу становилось ясно, поэтому он просто продолжил рассматривать своё потрясающее, чертовски сексуальное отражение в зеркале. Он слегка повернулся влево и — ох — столкнулся взглядом с Роджером. И — Фредди готов был съесть комплект медиаторов Дики — в глазах Роджера читалось то же самое: удивление, восхищение, желание, смущение — самая несочетаемая и негармоничная смесь, которую даже сам Фредди только мог предположить. Фредди чуть-чуть опустил взгляд — на губы Роджера. Они были совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах, совсем чуть-чуть приоткрытые и такие сладкие, что это чувствовалось даже на расстоянии. «Все мы должны чуть больше рисковать». Уже через секунду Фредди прикасался к ним в мягком поцелуе. В этом не было ничего взрывного: не кружилась голова, не подкашивались ноги, лишь слегка покалывало ладони, и по телу действительно разливалось приятное тепло, скапливаясь внизу живота. Фредди поднёс ладонь к лицу Роджера, провёл кончиками пальцев дорожку по щеке, по скуле, заправил за ухо прядь волос — та, конечно, тут же выбилась обратно. Роджер несмело (но очень профессионально, учитывая, сколько у него было девчонок) отвечал на поцелуй. Вообще-то поначалу Фредди был уверен, что Роджер в первую же секунду в ужасе отпрянет и уйдёт, и весь этот хвалёный риск доведёт Фредди до полного дна, провала в виде распада едва созданной группы и, как следствие, работы в аэропорту. Но Роджер всё ещё был тут. Словно решив лишний раз в этом убедиться, Фредди положил руки ему на талию и легонько привлёк к себе. Роджер не сопротивлялся. Фредди сам решился разорвать их первый поцелуй. Может, теперь? Вот сейчас Роджер скажет всё, что думает по этому поводу и… — Всё в порядке? Такого облегчения Фредди не испытывал ещё никогда и нигде. По правде говоря, до этой секунды он даже не понимал, как сильно вообще был напряжён. Фредди слегка облизнул губы, собрался с мыслями и прямо ответил: — Мне нравится. — Мне тоже, — Роджер улыбнулся, искренне и мягко, такой улыбки на его лице Фредди не видел ни разу. И если до этого между ними могла бы быть какая-либо неловкость, то теперь — о чём вы вообще, чёрт возьми? Неловкость? Между ними? Сейчас? Фредди был готов написать Роджеру песню минут пять длиной, а то и больше. Такую же горячую, милую и очаровательную. Второй поцелуй был уже самим собой разумеющимся. Не растеряв ни капли своей романтичности, такой же предвкушаемый и интересный, как первый, он был чуть более настойчивым, но всё ещё мягким — как второй куплет песни. — Надень это, — Фредди впихнул в освободившиеся руки Роджера вешалку с чёрной пышной юбкой из лёгкой и мягкой ткани. — Что?! Нет, — с лёгким ужасом ответил Роджер, однако, оставаясь на месте. — Почему? Потому что она из женской коллекции? — Фредди усмехнулся. Роджер несмело кивнул, понимая, в общем-то, что он заранее в проигрыше: вся эта ситуация была для них обоих слишком естественной и приятной. — Ты ведь сам сказал — как там? — «какая разница, это неважно». — У нас уже есть одна королева в женском наряде. — Значит, мы с тобой будем королева и королева. Вперёд, дорогуша, не тяни.***
Фредди всё ещё медлил с ответом. Разговаривать с Роджером подобным образом было нельзя. Поступать с ним так было нельзя. Фредди, по его собственному мнению, не имел на это никакого права. «Он выглядел таким счастливым в тот день. Что ты делаешь?» Обдумывая ответ, Фредди молился только о том, чтобы Пол промолчал. Они с Роджером часто говорили друг другу ужасные вещи. Часто — но не всегда. Ещё оставалось время на подколки, шпильки, вредные шутки, передразнивания и даже на нормальные разговоры. Проблема в том, что Пол так и не научился видеть разницу межу первым и последним, в основном потому, что даже в хорошем настроении Роджер всегда говорил чересчур эмоционально. И из-за этого именно Пол мог сейчас всё испортить. Переодеться в героинь телесериала «Coronation Street» Фредди согласился сразу. Потому что это было забавно, потому что в этом не было ничего предосудительного, потому что для них это не было чем-то новым. Пол не понимал ни первого, ни второго, ни, тем более, третьего (что не мешало ему сидеть тут с лицом триумфатора) — откуда бы? Поэтому одним неловким высказыванием в адрес Роджера мог разрушить всё, что было у Фредди. — Почему ты молчишь? Скажи нам! Да, Фредди был обижен на Роджера из-за ситуации с клипом. Да, они часто говорили друг другу ужасные вещи. Но это никогда не было просто.***
Сказать, что Роджер превзошёл все ожидания Фредди — не сказать ничего. Особенно учитывая, что у него никаких ожиданий толком и не было. «Блядь», — единственное, что Фредди смог сформулировать у себя в мыслях. Озвучить же и вовсе ничего не получалось. Роджер зашёл в примерочную и встал в модельную позу, слегка вильнув бёдрами. Очевидно, у Фредди немного кривой глазомер. Когда он брал с вешалки юбку, то думал, что она придётся Роджеру точно до колен. И конкретно просчитался. Коротенькая пышная юбчонка едва прикрывала бёдра, открывая считай что полностью вид на длинные обтянутые чёрным капроном ноги. В юбку была кое-как заправлена белая рубашка. Она сидела на Роджере достаточно свободно, видимо, между ней и юбкой была разница размеров в десять. Довершали картину два аккуратных хвостика на макушке Роджера, перевязанные чёрными ленточками. До Фредди дошло, что он уже несколько минут просто стоит, пялится и глупо хлопает глазами, когда Роджер развёл руками и требовательно произнёс: — Ну, что скажешь? Зачем тут вообще что-то говорить? Потом, во время съёмок клипа, когда Роджер, переодевшись, вышел из ванной (переодеваться при всех он почему-то отказался, хотя кто там чего не видел?), Дэвид Маллетт так и заявил: «Вау, Роджер, ты такой хорошенький, я бы с тобой переспал». Роджер был именно что чертовски хорошенький — не красивый, милый, симпатичный или изумительный (но и это, конечно, тоже). Сделав шаг вперёд, Фредди подхватил Роджера и усадил его на столик, стоящий сбоку от большого зеркала. Во все стороны посыпались кисточки, баночки, палетки с тенями и блёстками. — Меня уволят к чёрту, — прошептал Роджер, даже не пытаясь, впрочем, как-то остановить Фредди или отстраниться от него. — Тебя ведь тут не было. Можешь всё свалить на меня. — Мы пролили духи. Я сижу прямо на них, так что представь, какой «неприметный» шлейф я буду оставлять позади себя. Ничего не ответив, Фредди запустил руку Роджеру под юбку.***
Они часто говорили друг другу ужасные вещи. Вообще-то и Фредди, и Роджер считали, что они живут мирно, как вполне нормальные люди. Брайан и Джон же упорно не понимали, как общая квартира Фредди и Роджера ещё не сгорела к чертям. Под «мирно» Фредди обычно имел в виду всякую бытовуху по типу просьб Роджера освободить ванную. Фредди всегда игнорировал их, из-за чего Роджер сразу же закипал и грозился: — Открывай дверь, или я выбью её к чёртовой матери! — Ты бы ритм из барабанов выбивал с таким же энтузиазмом! На репетициях всё было куда серьёзнее. После одного из первых выступлений они накинулись на Фредди из-за слов, которые он пел. Накинулся. Потому что, разумеется, это был Роджер, который всегда сразу переходил в нападение. — Выучи уже слова, Фредди! — О чём ты, дорогуша? — небрежно спросил Фредди, даже не глядя в сторону Роджера и занимаясь своим делом. — Я прекрасно знаю слова, ведь их я же и написал. Роджер уставился на Фредди так, будто тот сказал, что он Папа Римский. — Эти слова мы написали вместе с Брайаном ещё до того, как ты объявился. — А ещё у вас в то время был другой вокалист, можешь догнать его и попросить вернуться, — заметив, что Роджер вот-вот ответит какую-нибудь гадость, Фредди решил закончить спор. — Сейчас за то, что поётся, в этой группе отвечаю я. — Тебе напомнить, как ты вообще попал в эту группу? — Роджер подошёл к Фредди почти вплотную, но разговаривал всё ещё очень громко. — Хочешь, чтобы я ушёл, — Фредди наконец-то повернулся к Роджеру и посмотрел прямо ему в глаза. — Хорошо. — Нет. Лучше я сам уйду. — Не надо, — сказал Фредди совершенно безэмоциональным непонятным тоном. — Почему? Решил строить из себя благородного рыцаря? — Нет, просто знаю, почему из группы проще и выгоднее уйти мне, чем тебе. — И почему же? Поделись этим своим знанием, — Роджер сложил руки на груди и, задрав подбородок, выжидающе уставился на Фредди. Где-то позади него маячили, собирая свои гитары, Брайан и Джон, и Фредди был уверен, что ему не показалось, что они многозначительно переглянулись между собой и дружно удручённо покачали головами. — Потому что любая группа будет рада принять такого, как я, а ты, дорогой мой, со своим характером никому нафиг не нужен! — Значит, не нужен. Всё, я ухожу! — Куда? Я ведь сказал, что тебя никто не возьмёт. — Куда угодно, лишь бы подальше от твоей противной рожи. С этими словами Роджер вылетел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.***
«Дьявол». Боже, храни королеву, давшую этой стране такие истинно королевские примерочные. Когда Фредди только приехал в Лондон, всё это не столько поражало, сколько вызывало вопрос: зачем? Конечно, каждый мог ответить на этот вопрос по-своему. Комфорт, удобство, возможно, ощущение свободы, которого не было в жёлтых кабинках метр на метр, не дающих тебе рассмотреть себя… совсем настоящим? Фредди вот смог в такой примерочной удобно, комфортно и свободно разложить Роджера. Они целовались как сумасшедшие. Словно их запустили в эту комнату и сильно ограничили во времени. Вообще-то по сути так оно и было, но за это время им нужно было истратить накопившийся огромный заряд энергии. Фредди вёл ладонью вверх по ноге Роджера, когда его пальцы царапнуло кружево. Недолго раздумывая, Фредди подцепил кончиком пальца край чулка, немного оттянул его — и отпустил. Послышался щелчок. Роджер вздрогнул, засадил кулаком Фредди в плечо и шикнул: — Не делай так больше. Поцеловав Роджера, чтобы тот не шипел, Фредди спустил свои брюки до колен — решил, что этого будет достаточно. Сидящий на столике Роджер однако был не согласен. Он слегка вытянул вперёд ногу — ту, на которой белая гетра по-блядски сползла на щиколотку — и ткнул носком в пояс брюк. Те сразу упали на пол. Ещё через пару секунд окончательно снятые новые дорогие брюки отлетели куда-то вглубь примерочной. В конце концов ещё через минуту на Фредди остался только лёгкий красный шарфик, конец которого Роджер намотал на свою ладонь и требовательно потянул на себя, в результате чего Фредди начал подозревать, что его ждёт ранняя и счастливая смерть от удушья. Роджер плавно откинулся назад, лёг на спину, привлекая Фредди ближе. Потом закинул ноги ему на бёдра и сжал так сильно, что Фредди резко выдохнул. Роджер вообще был сильным. Очень. То, как он целовался, как обнимал Фредди, как стискивал пальцами его плечи — вот что в контрастном сочетании с милым личиком так восхищало Фредди, заставляло его сердце биться чаще, а тело — гореть, даже сильнее, чем когда он был на сцене. Фредди нашёл своей рукой руку Роджера и припал губами к тыльной стороне ладони. Ладонь была совсем небольшая, но эти пальцы уже понаставили Фредди кучу синяков и отметин. И это они могли выколачивать такую бешеную энергию из барабанов, которой — Фредди знал это — хватило бы на то, чтобы сотрясти целый стадион, зарядить сто тысяч человек. Фредди легко поцеловал кончик каждого пальца Роджера, положил его ладонь себе на плечо и потянулся к пуговицам его рубашки, которая здесь и сейчас была совершенно лишней. Целуя Роджера, ловя его ошалелый взгляд, Фредди кое-как расправился с пуговицами, распахнул рубашку, повёл ладонью по груди Роджера и тут… — Что это, мать твою, такое? Роджер определённо — вот зачем, зачем, зачем?! — подошёл к своему образу с полной ответственностью. Фредди как загипнотизированный рассматривал чёрный кружевной бюстгальтер. Роджер в ответ почему-то глупо заморгал глазами, заставив Фредди расплыться в совершенно идиотской улыбке. Роджер впился в эту улыбку таким диким поцелуем, словно боялся, что Фредди что-нибудь ему скажет — что-нибудь нежелательное. Фредди, может быть, и сказал бы: что Роджер такой прекрасный и необыкновенный и замечательный и волшебный и невероятный — но какая сейчас потребность в словах, если языком можно изъясняться и без них? Обхватив Роджера за талию, Фредди слегка приподнял его, прижал к себе и откинул рубашку так, что она повисла на локтях Роджера. Погладил ладонями мягкую кожу обнажённых плеч, невесомыми, не слишком уверенными движениями пальцев повёл по шее и ключицам. А потом как-то неосознанно, под очередной поцелуй в губы, запустил ладонь под бюстгальтер. Послышалось лёгкое треньканье, и застёжка разлетелась на кусочки. Упс. — Ты спятил? — заорал Роджер едва ли не на весь магазин, с трудом восстановив дыхание. Выглядел он в этот момент просто сногсшибательно. Разгорячённый, злой, с прилипшей ко лбу чёлкой, в глазах пляшут искры — не столько от возмущения, сколько от возбуждения, конечно. Фредди так залюбовался, что не смог выдавить ни слова. — Ну что ты пялишься и молчишь? Это была вещь из магазина, и ты её испортил. Из-за тебя меня выпрут! — С женщинами такое прокатывало, — невпопад ответил Фредди. — Откуда тебе знать?! — ляпнул Роджер и покраснел так, что из ушей едва не повалил дым. — Что значит — откуда мне знать? — Фредди было интересно: Роджер — и покраснел от смущения, не зная, что говорить? Как это мило. — Я не девчонка, Фред, у меня плечи и спина шире, мать твою! — Прости, дорогуша, я думал, что это твоя вещь и, значит, она подходит тебе по размеру, — наконец сориентировавшись в ситуации, выдал Фредди и, прежде чем Роджер в очередной раз пихнулся или возмутился, стянул с него рубашку. Выскальзывая из рукавов, Роджер немного неловко взмахнул руками и сбил остатки того, что ещё держалось на столике. В воздух вспорхнуло облачко румян, осев на предплечье Роджера. Рубашка улетела куда-то к одежде Фредди. Вслед за ней наконец туда же отправилось и чёрное кружевное бельё — комплект, в тон друг другу. В очередной раз покрывая лицо Роджера поцелуями — даже спустя тысячу лет Фредди это не надоело бы — и проводя языком по приоткрытым губам, Фредди завёл руку за спину Роджеру, задел пальцами столешницу и смачно вляпался во что-то вязкое. Ну и плевать. Он провёл ладонью по гладкой тяжело вздымающейся груди Роджера — и на бледной коже чёрным росчерком возник нотный стан. Роджер, кое-как сфокусировав взгляд, непонимающе посмотрел на Фредди, потом так же вытянул руку, так же нащупал что-то на столе — и мазнул Фредди по животу. — Белый? — В противоположность мне, Белая Королева. Фредди сдавил Роджера в объятиях, прижал его к себе так сильно, словно хотел пройти сквозь него, кожей к коже, оставляя друг на друге чёрно-белые отпечатки отпечатков, и, шепнув ему прямо в ухо «Ты только мой», опрокинул его обратно на спину, прямо в пятна туши, духов, румян помад и прочей светской роскоши.***
— У меня есть предложение от «CBS Records». Температура в комнате резко упала градусов на двадцать. — Сольный альбом? — тихо и напряжённо уточнил Роджер. — Вообще-то два. Один за другим, — донеслось из угла, где всё это время молча, с невыносимо надменной физиономией сидел Пол. — Ещё одно слово — и вылетишь из окна, можешь не сомневаться! Брайан попытался хоть как-то урезонить Фредди, привести какие-то доводы, но каждый из них разбивался об очередное беспрекословное «нет». Нет, не семья. Нет, не люблю. Нет, не нужны. Нет, не жалею. Нет, не стану. И что самое важное: на каждом из этих «нет» Фредди в упор смотрел именно на Роджера. Потому что Фредди знал, что Брайан и Джон знают — ещё бы они не знали. Потому что Фредди знал, что Пол знает — ещё бы он не знал с его умением без мыла пролезть в жопу. Потому что Фредди знал, что Роджеру будет больно. Все, блин, кругом всё знали и понимали, словно чёртовы агенты МИ-6. Вот только Роджер хотел не знать — он хотел убивать. От Роджера едва не валил дым. Вот-вот вспыхнет — и испепелит весь квартал. Какая-то часть Фредди даже сказала бы ему за это спасибо. В этом доме было слишком много Пола. В этом доме всё шло от того, что у Фредди было всё, к тому, что у него не оставалось ничего — кроме Пола. В этот дом — всегда безукоризненно чистый, обставленный с безупречным вкусом, хранящий в себе огромное количество дорогих и хрупких вещей — лучше всего вписался бы Роджер, бьющий посуду, орущий и ломающий мебель. Но здесь были только вечеринки с Полом, посиделки с Полом, редкие, но яркие перепалки с Полом, то есть ничего запоминающегося — сжигай, и никто не будет печалиться — и мало Роджера, который, откровенно скажем, не особо любил тут бывать. И Фредди, нередко говорящий и совершающий ужасные вещи, решил, что лучше всего будет уехать из этого дома. Вместе с Полом. И без Роджера. «Жалко было бы только оставшихся без хозяина кошек», — так он думал про себя, глядя на вошедшего в комнату Ромео. Кот подозрительно осмотрел присутствующих, принюхался. Пол было по-хозяйски протянул к нему руки — кот замурзился и потрусил в другой конец комнаты. Где запрыгнул на колени Роджеру и начал перебирать лапами. Но Фредди уже сделал выбор. Сказав последнее «Никто мне не нужен» он вышел из комнаты. Через полминуты в спину ему вонзился звон бьющегося стекла.***
Фредди добивался (весьма своеобразным путём добивался, учитывая, что первый шаг должен был сделать Роджер, он же тут главный самец) Роджера с того самого дня, когда впервые его увидел — в тот самый день в «Короне и якоре». Хорошенького, печального, сосредоточенно выбивающего каждый ритм под красивую мелодию. В тот же вечер в голову Фредди роем полезли всякие кошмарные глупости разного сорта, общим знаменателем для которых стала мысль «Это моё». Ещё в голове вертелось что-то вроде «хочу, чтобы на его лице появилась улыбка». В сочетании с названием группы, надписью «Не забудьте улыбнуться» и нарисованной на ударной установке лыбой меланхоличный Роджер был лучшим воплощением романтической иронии. Фредди не был бы Фредди, если бы не решил, что склеить кого-то своим чудесным голосом — это проще простого (но от этого не менее приятно), и улыбка ему обеспечена. Роджер не улыбнулся, конечно. Более того, он не был бы Роджером, если бы не заставил Фредди впервые в жизни смутиться от осознания собственного великолепия. Фредди мог бы поделиться своей эпатажностью и ЧСВ с целой страной, но добиться Роджера было чем-то совершенно особенным. Фредди начал петь только для одного Роджера с самой же первой репетиции. Казалось, это было банально, но его это совершенно не волновало. Слишком быстро? Откладывать такое не было никакого смысла. Фредди мог всю репетицию простоять лицом к Роджеру, оправдывая это тем, что публики пока что всё равно нет, а стоять задом к группе ему слишком неловко. Брайан и Джон не видели в этом никакого подвоха. Как и в том, что через некоторое время слова в песнях Фредди начали складываться в строчки о влюблённости. Роджер заметил. И отреагировал на это дело абсолютно адекватно: никак. Нет, он, конечно, похвалил и текст, и мелодию, и написал для этой песни потрясающую ударную партию. К тому же они с Фредди стали зависать вместе всё чаще, высказанные вслух мысли становились всё более личными, разговоры — более долгими. Поначалу Роджер всё норовил подсунуть Фредди кого-то из своих субботних «занятий получше», но потом стал делать это всё реже. Проблема же была только в том, что Фредди не делал самого главного: никогда не смотрел Роджеру в глаза. А потом Фредди просто набрёл на магазин одежды. Фредди просто бродил по городу. Бродил одинокий и неприкаянный, не признаваясь даже самому себе, что причина этому — то, что Роджера нет дома. У Фредди не было какого-нибудь ощущения дежавю, и они с Роджером никогда не бывали в этом районе, но его накрыло странным ощущением, что всё здесь напоминает ему о Роджере, всё говорит ему о том, что Роджер вот-вот пройдёт здесь. Магазин, на который Фредди наткнулся, был большой. Нет, он был огроменный. Два высоких этажа, сплошь увешанных штанами, блузками, жакетами, рубашками, олимпийками, юбками, бог знает чем ещё — выбирай не хочу. Всё это было более, чем кстати, ведь теперь, когда они с ребятами давали концерты и в колледжах соседних городов, Фредди должен был хоть как-то обновить гардероб. Не всё же кататься в старой полосатой рубашке. Фредди рассматривал понравившиеся ему чёрные брюки-клёш, как вдруг сзади послышались лёгкие шаги и мягкий голос произнёс на ухо: — Могу я чем-нибудь помочь, дорогуша? Фредди обернулся и выронил вешалку. Та была хорошего качества, сделанная из дерева и весьма тяжёлая, поэтому больно ударила Фредди по ноге, приводя его в чувство. Перед ним стоял Роджер Тейлор. — Что ты тут делаешь? — почему-то шёпотом спросил Фредди, словно они встретились на секретном задании и им запрещено было заговаривать друг с другом. — Я тут работаю. — И как давно ты тут работаешь? — Второй день, — ответил Роджер ледяным тоном, что было на него совсем не похоже. — А тебя это напрягает? — это уже звучало с вызовом. — Репетиционная сама себя не оплатит, знаешь ли. — Тогда, можешь, подскажешь, есть ли мой размер? — Фредди протянул Роджеру чёрные брюки, которые успел присмотреть. Когда через пару минут Фредди вертелся перед зеркалом, стараясь рассмотреть себя со всех сторон, тяжёлая занавеска внезапно зашуршала, и в примерочную проскользнул Роджер, держащий в руках длинный красный шарфик. Фредди опешил. — Тебе сюда разве можно? — Вообще-то нет. Окинув Фредди критичным взглядом, Роджер ловко обмотал его шею шарфиком, после чего взял со стола палетку с чёрными тенями, как-то нарочито медленно покопался в ней кисточкой и потянулся к лицу Фредди. — Я считаю, мы все должны больше рисковать, — проговорил Роджер, рисуя на глазах Фредди размашистые стрелки, после чего развернул его обратно к зеркалу.***
Звон стекла заставил Фредди взлететь на второй этаж за сотую долю секунды. Стараясь не думать о худшем, он ворвался в комнату. В ту самую, в которой было мало Роджера, много Пола и в которой Фредди минуту назад убил «Queen». «Лучше бы он сжёг дом», — подумал Фредди, увидев торчащую из окна ладную задницу Роджера. Тот перегнулся через подоконник, разглядывая что-то внизу во дворе особняка. И Брайан и Джон так и оставались на своих местах — один на диване, другой в кресле — и смотрели на Роджера не менее ошарашено, чем Фредди. Тот прямо с порога заорал: — Ты вообще в курсе, что тебе светит разбирательство?! — Мне? — Роджер залез обратно в комнату и принялся поправлять пиджак. — И что же мне такого могут предъявить? Ответ очевиден: ни-че-го! — А что ты тогда сейчас делал? — Выводил паразита. Джон издал странный хмыкающий звук. Но когда Фредди бросил на него яростный взгляд, сделал вид, что закашлялся. Ситуацию спас Брайан. — Мы сходим проверим, что там с Прентером. Не поубивайте друг друга. Тебя это особенно касается, Роджер. Не смей забирать все лавры себе. — Вот видишь! — подхватил Фредди, укоризненно тыча в Роджера пальцем, едва Джон и Брайан скрылись на лестнице. — Мы не сможем нормально работать, пока ты не держишь себя в руках и выкидываешь других участников из окна! — Все участники группы «Queen» находятся в этом доме, и они не смогут нормально жить и работать, пока ты не будешь в состоянии отвечать за свои решения! — Я устал от всего этого, Роджер, ты понимаешь, что значит «устал»? — Как человек, бесконечно уставший от твоих тупостей и глупостей, да, понимаю! Ты не устал бы, если б потратил время, которое убил с Полом, на что-то хорошее! — На тебя, что ли? Они часто говорили друг другу ужасные вещи. Однако впервые после такого Фредди видел на лице Роджера то выражение, которого боялся больше всего на свете. Не обиду, не злость — разочарование. Фредди мог менять свои решения по три раза на дню, и это не значило, что ему это нравилось. Но в этот раз сбылось его самое мрачное опасение. Он просто представил свою последующую жизнь без Роджера — а говорить что-либо было уже слишком поздно. Над Гарден Лодж висела гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом и потрескиванием розовых кустов под распахнутым окном.***
Они часто говорили друг другу ужасные вещи. А иногда кто-то весьма опрометчиво говорил ужасные вещи им. Когда они впервые оказались на BBC, на просьбу играть под фонограмму спокойно отреагировал только Джон. Даже обычно рассудительный и неконфликтный Брайан весь вечер плевался ядом и ворчал. Что же в таком случае следовало сказать про Роджера? Хай-хэты и барабаны оказались настоящими только с виду. Извлекаемые из них звуки, даром что были очень зычными, больше напоминали постукивание по пластиковым вёдрам. Однако Роджеру надо было как-то выпустить пар, поэтому он сидел и просто колотил палочкой по псевдотарелке, раздражая этим стуком всех окружающих. — По голове себе постучи! — прикрикнул один из работников, на глазах Фредди вырывая у Роджера палочку и швыряя её на один из барабанов. В последствие Брайан так и не допытался у Фредди, как тому удалось вывести из строя вторую камеру.***
Фредди был готов съесть не только медиаторы, но и гитару Дики, если Роджер до этого хоть раз занимался любовью с парнями. Роджер всегда был очень открытым. Слишком, чересчур открытым, на грани доступности. У него была армия фанаток, он улыбался и отвечал взаимностью каждой из них — но по-настоящему не принадлежал ни одной. Фредди чувствовал бешено бьющееся сердце Роджера прямо в своей ладони. С таким пульсом вообще живут? Симпатичные брюнетки и блондинки из клубов вызывают такое сердцебиение? — У меня нет тахикардии, если что, — проворчал Роджер, видимо, уловив волнение Фредди. — Мне показалось, или ты только что признал, что у тебя есть сердце? — в ответ на это Роджер только презрительно фыркнул. — Как ты умудряешься быть таким горячим и милым одновременно? — А как ты удуряешься спрашивать всякие глупости во время того, как… Ох, Фредди! — Нравится? Судя по тому, с каким энтузиазмом Роджер подался вперёд, когда Фредди слегка сомкнул пальцы вокруг его члена, никакие фанатки вообще не возбуждали его так, как Фредди. Роджер был сильный. Ещё он был страстный, жадный до ласки, неудовлетворённый — Фредди не удивился бы, если бы прямо сейчас всё перевернулось и Роджер взял бы инициативу в свои руки, а там взял бы и самого Фредди. И Фредди был бы совершенно не против, чёрт возьми, но у них, он был уверен, ещё найдётся на это целая куча времени, а именно здесь и сейчас Фредди хотел сделать Роджера своим целиком и полностью. Окончательно. Но каким бы Роджер ни был сильным и активным, Фредди заметил, что тот как-то хаотично гладит его по груди и животу, слишком сильно цепляется за его плечи, слишком сильно тянет его за длинные волосы, словно не знает, куда лучше деть руки. Фредди заметил едва уловимый, секундный испуг в глазах Роджера, когда впервые вошёл в него. Фредди долго добивался Роджера, и вот наконец он переплетал свои пальцы с его, прижимал его тело к своему собственному, ритмично двигался внутри него. Фредди видел искреннюю улыбку Роджера, его прикрытые светящиеся глаза, видел Роджера по-настоящему счастливым. Каким бы Роджер ни был сильным и активным, он оказался таким мягким, податливым — и абсолютно, безоговорочно влюблённым. Сейчас они с парнями выступали перед аудиторией в двести-триста человек, но Фредди знал, что рано или поздно в его распоряжении окажется стотысячная толпа — и вся эта толпа не стоила одного Роджера. Именно Роджер мог стать тем, кто дал бы Фредди все его величие и популярность. В этот день Фредди мысленно поклялся самому себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не смотря ни на что он не сделает Роджеру больно. И он никогда не оставит Роджера.***
— Это крайне непрактичный диван. — Потому что он для этого вообще не предназначен? Я ведь предлагал перебраться на кровать. — Нет. Это был я. — Однако ты всё ещё лежишь на нём. — Я лежу на тебе. И я знаю, что тебе неудобно. — Вот из-за того, что ты на меня улёгся, мне и неудобно. — Знаешь, есть такое слово — «забота». — Знаю. Как и то, что ты без меня жить не можешь. — Разбежался, — недовольно буркнул Роджер куда-то Фредди в плечо. Фредди слегка поёрзал, и Роджер скатился ему под бок. Комната полнилась запахами свежего ветра, яблок, секса и сока из разломов на розовых кустах. Фредди и Роджер лежали в обнимку на диване, слишком узком для них двоих. Даже никто из кошек не уместился рядом. Ромео было улёгся на спинку дивана, но, послушав, какой бред городят Фредди и Роджер, помотал хвостом и выбежал из комнаты. — Давай, скажи это, — попросил Фредди, аккуратно взяв Роджера за подбородок и повернув его лицо к себе. Роджер отрицательно помотал головой и сказал: — Враньё. Поклёп и клевета. — Говори уже. Пора признать очевидное, — в воздухе повисла вязкая, приятная, полная предвкушения пауза. — Ты не можешь прожить без меня, Роджер, — самодовольно протянул Фредди, — не можешь ведь? — Не могу. Озвучив это, Роджер опять недовольно отвернулся, спрятавшись лицом в диванную подушку, из-за чего Фредди промахнулся с поцелуем, ткнулся губами Роджеру в макушку. — Это ты не пробовал прожить без лучшего барабанщика этой планеты. — Чего?! — негодующе завопил Роджер, выползая из подушек на свет божий и едва не сталкивая Фредди на пол. — Больше никогда не говори мне таких ужасов, слышишь? Сроду не подумал бы, что ты опустишься до таких пошлостей. Да что ты смотришь?! Фредди смотрел. Фредди изучал. Фредди любовался. Он видел Роджера в гневе сотни и сотни раз — и каждый раз это было по-новому, каждый раз заставляло сердце биться чаще и никогда не надоедало. — Скоро турне, — не дождавшись ответа Фредди, Роджер решил сам сменить тему. — Ты уверен, что сможешь?.. — Рядом с тобой я могу всё, — серьёзно проговорил Фредди, глядя прямо Роджеру в глаза. — Зная, что ты играешь вместе со мной, а тысячи людей слушают нас и подпевают нам, я не могу сфальшивить даже специально. В такие моменты я чувствую себя именно тем, кем я рождён — и это благодаря тебе. Ты дал мне всё, что у меня есть. Буквально несколько минут назад Роджер брал Фредди уверенно и жёстко, да ещё и несколько раз подряд — а теперь просто лежал и смотрел на Фредди так растерянно, что сам Фредди едва сдерживал дурацкую умильную улыбку. Роджер до сих пор не научился адекватно реагировать… да вообще ни на что, в общем-то, но в особенности — на слова. Чаще всего он прикрывал это агрессией. Настолько часто, что это стало его естественной реакцией. Реже он просто терялся и начинал бестолково моргать. Вот как сейчас. Фредди обожал в нём это едва ли не больше всего. — Я люблю тебя, — мягко прошептал Фредди, прижимаясь лбом ко лбу Роджера. Фредди с Роджером часто говорили друг другу ужасные вещи. Часто — но не всегда. Ещё оставалось время на подколки, шпильки, вредные шутки, передразнивания — а также на задушевные разговоры. — Надеюсь, Пол не сильно поломал твои розовые кусты. — Кто такой Пол? — спросил Фредди, затягиваясь сигаретой Роджера. Роджер открыл было рот, но потом отрицательно мотнул головой, забрал свою сигарету обратно и вовлёк Фредди в новый бесконечный поцелуй.