Если я умру, то никогда не познаю...

      Прошло уже несколько дней с того момента, как Рон бросил нас, одарив напоследок ненавидящим взглядом и аппарировав в тепло и уют родной Норы. Гарри изо всех сил старался утешить меня и всё-таки добился успеха – я, наконец, перестала плакать. Самое странное, что я даже не понимала, из-за чего настолько расстроилась. Рон не был моим парнем, ну в полном смысле слова, с момента его расставания с Лавандой мы лишь присматривались один к другому. Так что он ничего мне не был должен... но, проклятье, почему же тогда я чувствовала, что меня выбросили, как грязную тряпку в мусорный бак?!       Лишь теперь, когда я закончила заливать подушку слезами, то заметила, что мой самый лучший друг тоже едва сдерживает в себе боль от расставания. Скорее не боль, а гнев, такой сильный, что его можно пощупать пальцами. В его волосах проскакивают искорки, а кулаки яростно сжимаются. Мне становится не по себе, и я тихонько сажусь в уголок с книжкой в руках, надеясь переждать надвигающуюся грозу. Мне не пришлось долго ждать…       Гарри врывается в палатку, закрывает и плотно запечатывает её заклинаниями, а затем поворачивается, и с выражением ярости на лице осматривается вокруг. Я ещё глубже втискиваюсь в уголок, и, кажется, перестаю дышать. Он пару раз проводит рукой по волосам и набирает в грудь воздуха, после чего замечает меня и предупреждающе рычит:       - Герррмиона…       Я судорожно сглатываю, и с отсутствующей у меня уверенностью говорю:       - Давай Гарри, всё нормально, можешь не сдерживаться.       Он благодарно кивает, а затем по палатке как будто проносится торнадо, который, однако, на удивление, даже близко не приближается ко мне. Спустя десяток минут, когда всё что можно уже разбито на части (а я прикидывая, всё ли смогу отремонтировать своим «репаро максима»), Гарри замедляется, а затем начинает орать во всю глотку:       - Я БЛЯДЬ НЕНАВИЖУ ЭТОГО ПИДОРА! СУКА, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, РОН! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, МРАЗЬ, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ЧТОБ ТЫ СДОХ!       И вдруг на всю палатку опускается тишина. Гарри просто стоит на месте, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Как ни удивительно, но, похоже, он добивается своего.       - Прошу прощения, Гермиона, мне просто нужно было выкинуть всё это из головы.       - Гарри, я же тебе уже говорила, совершенно не за что извиняться, - отвечаю я с ухмылкой.       Он ухмыляется в ответ, потом расплывается в улыбке, подходит к кровати, на которой я сижу, и устраивается рядом со мной.       Мы долго молчим, размышляя о самом разном и просто наслаждаясь обществом друг друга. Внезапно Гарри фыркает, и я вопросительно смотрю на него.       - Гарри, и что смешное пришло тебе на ум?       Он внезапно сильно краснеет, отчего моё любопытство разгорается ещё ярче, и я говорю:       - Не, не, не, Поттер ты однозначно должен рассказать, что пришло тебе на ум.       - Нет, это глупо.       - Ну и что? Как будто нам есть чем сейчас заняться. Тем более чем–то умным. Знаешь, после того, как мы оба ходили целую неделю, и скрипели зубами, нам не помешал бы разговор на какую-нибудь глупую отвлечённую тему.       Гарри кивает в ответ и со слегка кривой улыбкой отвечает:       - Знаешь, со всем тем дерьмом, что творится вокруг нас, не могу выбить из головы мысль о том, что у меня ещё не было секса. Чертовски не хочется умирать девственником…       Меня так ошарашили его слова, что все мысли просто вылетают из головы. Я открываю рот, чтобы хоть что-то ответить, не могу придумать и снова закрываю его. Спустя пару повторений Гарри в открытую начинает смеяться над бесплатным представлением.       - Гарри! – наконец говорю я с лёгким раздражением в голосе.       Он берёт себя в руки и обхватывает руками живот, который, похоже, начал болеть от его ржания.       - Прости, но это было бесподобно!       - Ну, знаешь, я просто не ожидала от тебя таких слов.       Гарри кивает, но больше ничего не говорит.       Меня всё сильнее начинает охватывать чувство вины из-за такой реакции на столь интимное признание, но с другой стороны это было так невероятно, что я спрашиваю со смесью любопытства и неловкости:       - Но ведь у тебя почти полгода была девушка, я думала, что вы с Джинни…       Гарри качает головой:       - Нет, у нас никогда не возникало ощущение, что это правильно. Я имею в виду, что мы несколько раз были близки к этому, но всегда вовремя останавливались.       - И никого до неё? Какая-нибудь маггловская девчонка летом? Чанг после вечеринки или занятия ОД? – я усмехаюсь от пришедшей в голову мысли, - знаешь, мне, почему-то казалось, что охотницы с нашей команды ещё курсе на третьем познакомились с тобой поближе, прямо в раздевалке…       Гарри округляет глаза от последнего предположения, но спокойно отвечает:       - Нет, никого не было.       - О, - я оказываюсь в таком ступоре, что просто не знаю, что бы ещё сказать. Я всегда думала, что Гарри, за которым ещё с четвёртого курса гонялась масса девчонок, давно уже познал радости этой области жизни. В конце концов, та же Ромильда по одному только его подмигиванию стянула бы с себя трусики. Спустя пару минут Гарри прерывает мои размышления простым, но довольно неприятным вопросом:       - А ты?       - Я? - растерянно спрашиваю я, пытаясь переключиться на сложности собственной интимной жизни.       Гарри краснеет и бормочет:       - Ты когда-нибудь…       И вот тут-то я и покраснела.…       - Прости, мне не стоило спрашивать, - быстро говорит Гарри.       - Нет, Гарри, всё нормально, правда. Я просто не знаю, как объяснить, всё довольно сложно, - закусив губу, отвечаю я, предчувствуя надвигающиеся проблемы.       Гарри поднимает брови и ухмыляется:        - Так, Грейнджер, теперь ты точно должна мне всё рассказать!       Я краснею ещё больше и хлопаю его по руке, восклицая:       - Гарри!       Он улыбается и терпеливо ждёт, когда я раскрою свою тайну. «Блин, просто не могу поверить, что мы разговариваем с Гарри на эту тему», - вот всё, что крутится у меня в голове. «Что же мне делать? Солгать? Так ведь гораздо проще? Но, вдруг когда-нибудь это выйдет наружу? Нет!», - и собрав все крупицы храбрости, я глубоко вздыхаю и быстро, пока не передумала, говорю:       - У меня это было всего один раз, в прошлом году, с… с… - «дерьмо, дерьмо, дерьмо»       На его лице лишь удивление и любопытство.       - С кем?       Я закрываю лицо руками и бормочу в них, но, разумеется, он меня не понимает. Он убирает мои руки от лица и серьёзно говорит:       - Миона, если не хочешь, то ты не обязана мне это рассказывать.       Я просто не могу больше держаться. Этот груз уже почти год висит у меня над головой и теперь, когда мы в палатке вдвоём, начав обсуждение с вопросов вполне вероятной смерти... Да и прозвище. Гарри практически никогда не называет меня так, но когда он всё-таки произносит «Миона» я чувствую слабость в коленках. Я смотрю ему в глаза, сердце сжимается от ощущения непоправимого, но я чётко выговариваю:       - С Драко Малфоем. Добровольно, - добавляю я, видя, как в его глазах разгорается ярость, и сразу понимая, о чём он подумал.       Лицо Гарри перекошено, на нём смесь отвращения и замешательства. Он прокашливается, прежде чем практически прохрипеть:       - С Малфоем?       Я киваю головой, уставившись вниз. Моё лицо наполовину красное от стыда, наполовину белое от ужаса. Я жду, когда он взорвётся. Вместо этого он поднимает пальцами мой подбородок, и, когда я смотрю прямо на него, говорит:       - Не могла бы ты рассказать об этом немного подробнее, потому что я просто не представляю, при каких обстоятельствах вы могли бы оказаться вместе в одной комнате, не говоря уже о занятии сексом.       Я слабо улыбаюсь, и он отпускает моё лицо, но я протягиваю руки и хватаю его за запястья. Прежде чем начать мне нужно хоть немного успокоиться, и я спрашиваю:       - Гарри, ты обещаешь, что не станешь смотреть на меня с презрением?       - Гермиона, я обещаю. Ты никогда не сможешь внушить мне отвращение.       Я нервно хихикаю и начинаю объяснять, что произошло…       - Это было в прошлом году. Я в очередной раз нарвалась на Рона и Лаванду. Причём на сей раз они похоже зашли чуть дальше поцелуев. Я развернулась и пошла искать тебя. И нашла, с Джинни. На меня нашло такое одиночество, такая дикая тоска, что мне просто захотелось прореветься там, где меня точно никто не найдёт. И я побежала в Комнату-По-Требованию и вызвала помещение, чтобы выплакать всё. Как только я вошла, то рухнула на пол и зарыдала. Должно быть, это было так громко, что через несколько минут надо мной стоял Драко. Я не знаю, как долго он смотрел на меня, прежде чем я его заметила, но когда до меня, наконец, дошло, что я не одна, то всё что я смогла сделать, это застонать и сказать "Отлично!"       Забавно, что он просто сел на пол рядом со мной и спросил: "Ты в порядке?"       Меня так поразило его поведение, что я только могла, что сидеть и смотреть на него, и чем больше я смотрела, тем лучше могла видеть, что с ним совсем всё неладно. Он выглядел ужасно, и его глаза тоже были красными и опухшими, как будто он недавно плакал. Мы очень долго сидели там, просто глядя друг на друга, пока я, наконец, не ответила: "Нет, я не в порядке. Я, наверное, пожалею, что расскажу тебе об этом, но сейчас мне просто нужно выговориться. Я чувствую себя одинокой, нежеланной, уродливой и недостаточно хорошей для того, чтобы быть в отношениях с парнем".       Когда я всё ему высказала, на лице Драко возникло дико удивлённое выражение. Он посидел пару минут, помотал головой и ответил: "А я ведь тоже чувствую себя полностью одиноким. Все ненавидят меня, кроме мамы, а я ничего не могу нормально сделать». Затем он замолчал, улыбнулся мне и добавил: "И для протокола, Грейнджер, ты определённо не уродина".       Я фыркнула, а он аккуратно повернул меня к себе, потом долго смотрел мне в глаза и, наконец, сказал "Ты прекрасна. Ты всегда была восхитительной девушкой и способна сделать счастливым любого парня, которого выберешь".       Его добрые и тёплые слова так поразили меня, что я снова расплакалась, и он просто пододвинулся поближе, обнял за плечи и держал так, пока я рыдала. Мы ничего не говорили друг другу до тех пор, пока я снова не успокоилась. "Чувствуешь себя лучше?" - спросил он.       "Да, немного", - сказала я, выворачиваясь в его объятиях, чтобы посмотреть в серые глаза. Он всё ещё выглядел таким разбитым, что я спросила: "Ты хочешь поговорить о том, что с тобой происходит?"       В ответ он просто отрицательно покачал головой, но я видела такую боль в его глазах, я видела, насколько он был одинок, поэтому сделала единственное, что пришло мне в голову в тот момент, я поцеловала его. Сначала он застыл, совершенно потрясённый, не отвечая мне, поэтому я отстранилась и начала извиняться перед ним, но не успела сказать и пары слов, прежде чем он притянул меня к себе и начал целовать. Это были настоящие, жаркие и страстные поцелуи и уж точно куда более горячие, чем все, что у меня были до этого.       Гарри прерывает меня, не в силах скрыть своего любопытства:       - А с кем ты целовалась?       Я улыбаюсь:       - С Виктором, Симусом, Фредом и Джорджем, Кормаком, и несколькими парнями летом.       - Гермиона! – выдыхает Гарри, широко открыв глаза от второго шока за разговор.       Я просто пожимаю плечами, бормочу «Да ерунда это всё» и продолжаю:       - В общем, мы начали целоваться и так увлеклись, что сами не заметили, как оказались практически голыми. Мы на секунду оторвались, задумались и Драко вдруг сказал: "Подожди, что мы творим? Нам нужно остановиться". Но я, именно я не хотела останавливаться. Я грубо притянула его к себе и сказала: "Я не хочу в этот вечер оставаться одна! Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в одиночестве. Раз уж так вышло, давай сделаем это, и пусть всё остальное катится к Мерлину…"       В какой-то момент я думала, что он мне откажет, но парень есть парень и через минуту он сдался.       - Охереть! – комментирует моё поведение Гарри.       - Да, да, я знаю. Я до сих пор сама не могу поверить, что всё так случилось.       Гарри краснеет и спрашивает:       - И как это было?       Я улыбаюсь и отвечаю:       - Сначала это было адски больно, но потом, спустя всего несколько минут просто изумительно. Я даже не могла поверить, что один тот же процесс, который вначале приносил лишь боль, спустя немного времени закинул меня на небеса.       - Это на самом деле настолько больно? - интересуется Гарри       - Да, я думаю, что в первый раз всем девочкам приходится не сладко.       - О. Вот это настоящий отстой.       Я облегчённо смеюсь и говорю:       - Я знаю, но это же только первый раз, а все последующие приносят лишь удовольствие.       Гарри с любопытством смотрит на меня, ожидая, что я буду рассказывать дальше, и я краснею, когда понимаю, как прозвучали мои слова и что он должен был понять.       - Нет, я имею в виду, я сама точно этого не знаю, я только один раз этим и занималась.       Он смеётся, наслаждаясь моим смущением, прежде чем робко произнести:       - Могу я тебя ещё кое-что об этом спросить?       Я краснею, но киваю.       - Как долго вы этим занимались?.. ну в смысле... самим процессом?       - Я точно не знаю, в какие-то моменты даже теряла счёт времени, но Драко сказал, что примерно через полчаса я перестала кривиться от боли и спустя ещё немного стала, по настоящему, наслаждаться этим. После этого мы продолжили пока оба не добились, ну, результата.       - Я даже не знаю, что меня в такой ситуации сильнее всего беспокоило бы: то, чтобы причинить девушке меньше боли, или то, чтобы у меня хватило умения доставить ей удовольствие, - признаётся смущённый Гарри.       - Ой, Гарри, я уверена, что для тебя это не будет проблемой, - отвечаю я, покраснев.       Он с любопытством смотрит на меня и спрашивает:       - Почему ты так считаешь?       Я краснею ещё больше, прежде чем ответить:       - Потому что ты всегда с таким увлечением, с полной самоотдачей занимаешься любым важным для тебя делом. Гарри, я имею в виду, вспомни, как ты совсем недавно выходил из себя от ярости? Ты ведь не просто кричал, ты всю душу наружу выворачивал, швырял вещи, ругался, чуть все волосы себе не повыдергал. И за весь припадок ты ни разу не отвлёкся ни на что другое, не сбил концентрацию, всё твоё существо было сосредоточено только на одной цели. Поверь мне, Гарри, когда ты с кем-нибудь займёшься сексом, то ей это точно понравится.       - Хочешь сказать, ЕСЛИ…       Я хмурю брови на столь явный пессимизм:       - Гарри!…       Он пожимает плечами, вероятно смирившись со своей судьбой, и мы несколько минут сидим молча, пока мой мозг лихорадочно работает.       - Хей, Гарри? – робко говорю я.       - Ммм, - отвечает он, всё ещё погруженный в мрачные мысли.       - У меня никогда не было секса с парнем, в которого я влюблена.       Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и в его глазах стоит печаль.       - Если мы умрём, то, я не узнаю каково это – заниматься любовью, - почти шепчу я.       Он притягивает меня к себе и прижимается лбом к моему лбу, шепча:       - Миона…       Я шмыгаю носом и добавляю:       - Я всегда думала, что мой первый раз будет либо с тобой, либо с Роном.       Гарри слегка напрягается и отодвигается, чтобы с вопросом посмотреть мне в глаза. Мы сидим так в течение минуты, просто глядя друг на друга, прежде чем Гарри говорит:       - Со мной?       Я киваю.       - Прости Миона, я даже не подозревал.       Я пожимаю плечами, все ещё глядя в его красивые зелёные глаза.       - Гарри?       - Да?       - Займёшься со мной любовью?       Гарри несколько минут пристально вглядывается в моё лицо, чтобы понять, всерьёз ли я это говорю, но не найдя ничего кроме искренности, он спрашивает:       - Ты уверена?       Я собираю весь свой гриффиндорский кураж и отвечаю:       - Да, Гарри. Я хочу заняться с тобой любовью. Я хочу, чтобы вместе впервые испытали это. Я хочу, чтобы мы хоть раз на мгновение забыли обо всём остальном и занялись чем-то более нормальным для нашего возраста. Я не хочу умирать, не испытав этого, и я не хочу, чтобы ты умер, не испытав этого.       Мы несколько мгновений смотрим друг другу в глаза, прежде чем я, наконец, наклоняюсь вперёд и прижимаюсь губами к его губам. Они такие мягкие и сладкие. Гарри начинает нежно целовать меня в ответ, и я обнимаю его за шею, притягивая ближе и одновременно устраиваясь на его коленях. Я обхватываю его ногами и провожу по его волосам, слегка потянув за них, отчего он тихо рычит. Я отстраняюсь и улыбаюсь ему, а затем продолжаю страстно его целовать. Он запускает руки мне под рубашку, и от его тела идёт такой жар, что я уже не могу терпеть столько слоёв ткани между нами. Я снова отстраняюсь и быстро стаскиваю её с себя. Гарри улыбается при виде моего чёрного кружевного бюстгальтера. Конечно, конкуренткой одной блондинки я не являюсь, и лифчика первого размера мне хватает, но как приятно видеть восхищение в этих зелёных глазах. Он медленно наклоняется и начинает целовать меня, сначала мочку уха, затем вниз по шее, через плечо, через ключицу, пока, наконец, не достигает обнажённой части моей груди. Он начинает лизать и покусывать их снова и снова, заставляя меня корчиться у него на коленях, издавая бессвязные звуки, пока он, наконец, не расстёгивает мой бюстгальтер и не засасывает мой сосок так сильно, что я думаю, что я могу кончить прямо здесь и сейчас.       Он даёт мне несколько минут, чтобы успокоиться и перевести дыхание, и когда я вновь смотрю в его глаза, он ухмыляется.       - Что? - спрашиваю я возмущённо.       - Тебе это понравилось?       Я закатываю глаза и отвечаю:       - Да уж, наверное. А теперь тащи сюда свою сексуальную задницу, чтобы я могла сделать тебе хорошо.       Гарри краснеет, но охотно ложится на кровать.       Я со всей тщательностью целую его, прежде чем оторваться и стянуть через голову майку. Затем я толкаю его назад и начинаю щедро осыпать поцелуями всю его грудь, уделяя особое внимание соскам, кусая их время от времени, прежде чем спуститься к его животу. Я уже вне себя от возбуждения при виде кубиков пресса на нём и провожу целую вечность, целуя его живот, крутя языком вокруг его пупка, затем вдоль верхней части его джинсов, иногда погружая язык ниже пояса. В ответ он изгибается, дёргает бёдрами, а его руки гуляют в моих волосах, делая причёску куда более взъерошенной, чем обычно.       - Миона... - стонет Гарри, и я чуть не кончаю от одного звука его голоса.       Я рычу и ползу по его телу вверх, страстно целуя его, прежде чем отстраниться и сказать:       - Это было самое сексуальное слово, которое я когда-либо слышала.       Он ухмыляется и внезапно переворачивает меня, оказавшись сверху, и продолжает изучение моего тела, мучая меня точно так же, как я только что делала с ним.       - Чёрт! Гарри! – Кричу я, когда он начинает уделять уж слишком много внимания особенно чувствительному месту чуть выше моих штанов. Я чувствую, как он улыбается мне в кожу, а затем он расстёгивает мои брюки, прежде чем приподняться и стащить их. В этот момент он выглядит так дьявольски сексуально, что я даже рычу на него. Он усмехается и начинает целовать мои ноги, одновременно лаская их руками. Он покрывает поцелуями всю переднюю часть моих трусиков, а я извиваюсь под ним, практически умоляя, чтобы он взял меня.       Он кладёт руки мне на бедра, чтобы удерживать меня неподвижно в тот момент, когда начинает целовать меня сквозь тонкий шёлк. Сначала он потирает носом вверх и вниз, затем использует свой язык, делает несколько поцелуев, прежде чем, наконец, чуть прикусить меня губами прямо там, где находится мой клитор. Я кричу что-то неразборчивое и практически стряхиваю его с себя.       Затем Гарри очень медленно снимает с меня нижнее бельё, смотрит в глаза и снова начинает исследовать меня языком. Это настолько охеренно потрясающе, и я почти уверена, что к моему смущению несколько раз делаю ему комплимент именно в такой форме. Одновременно я обеими руками хватаю его за голову, чуть не задушив. Мне страшно стыдно за то, с какой грубостью я с ним обращаюсь, но он, кажется, не возражает, лишь посмеиваясь, каждый раз, когда я толкаю его голову в нужное место или тяну за волосы.       Через некоторое время он начинает использовать свои пальцы, и вскоре после этого я кончаю, выкрикивая его имя. Я тяжело дышу и лежу вся в поту. Мне требуется минута на то, чтобы успокоиться, и я лишь потом я понимаю, что Гарри всё это время сидит между моих ног, глядя на меня с широкой улыбкой на лице.       - Охренеть, - говорю я, распластываясь по покрывалу. Гарри смеётся и приподнимается, перелезая через меня. Ткань его джинсов чуть задевает мой сверхчувствительный после оргазма клитор, заставляя меня корчиться в новых спазмах.       Он чуть хмурится и, ложась рядом со мной, спрашивает:       - Ты в порядке?       Я киваю, поворачиваюсь и притягиваю его к себе для страстного поцелуя. Он совершенно очевидно удивлён, что я целую его после того, что он делал, но мне абсолютно похер. Я хочу его и хочу его прямо сейчас.       Я быстро смещаюсь так, что снова оказываюсь сверху над ним, а затем расстёгиваю и стягиваю с него штаны. Затем я делаю то же самое с его боксерами, и когда он, наконец, лежит передо мной совершенно голый, то я просто сижу и восхищаюсь им, наверное, не меньше минуты. Он абсолютно совершенен, и я ухмыляюсь, зная, что скоро он станет моим.       Как только я замечаю, что от моего взгляда Гарри становится неудобно, я наклоняюсь, и практически одним движением заглатываю его на всю длину. Он забавно пищит от удивления, но как только я начинаю двигаться ртом вверх и вниз по его члену, постоянно крутя языком и, то облизывая головку, то упираясь носом в колючие заросли на его лобке, он довольно громко стонет.       - О Боже, Миона, это так приятно. Пожалуйста... не ... останавливайся.       Я мурлыкаю свой ответ, заставляя Гарри сказать:       - Ох, бля!       Это продолжается довольно долго, пока Гарри не тянет меня за волосы и не предупреждает:       - Миона... я близко.       Я отстраняюсь и с признательностью улыбаюсь ему, не увидев в ответной улыбке ничего, кроме благоговейного трепета. Прежде чем я успеваю спросить, делал ли кто-нибудь такое с ним раньше, он крепко хватает меня, толкает на спину и раздвигает ноги руками. Он встаёт на колени между них и в последний раз справшивает:       - Миона, ты уверена?       - Да, Гарри, пожалуйста... - умоляю я.       Он страстно целует, а затем погружается в меня, заставив оттолкнуться от него руками и задохнуться от невероятного ощущения.       - Тебе больно? – спрашивает он, начиная паниковать.       Я качаю головой.       - Нет, я просто.... черт… ты такой большой! – Я лежу пару секунд привыкая к ощущениям, осторожно двигаю бёдрами и не чувствуя никакой боли добавляю: - Всё в порядке, Гарри, теперь ты можешь начинать.       Гарри, который всё это время задерживал дыхание, глубоко вздыхает и начинает медленно двигаться. Он смотрит мне в глаза и несколько раз целует меня, пока мы занимаемся любовью. Это поразительно мягко, нежно и удивительно, совсем не так, как в первый раз.       - Спасибо, Гарри, - выдыхаю я, целуя его шею и мочку уха.       Он немного отстраняется и смотрит мне в глаза, отвечая:       - Спасибо тебе, Миона.       Мы оба улыбаемся и продолжаем заниматься любовью, пока мне не хочется чуть большего, и я не прошу его лечь на спину. Выражение полного благоговения на лице Гарри, когда я размашисто скачу на нём, подпрыгивая на его члене бесценно. Он держит меня за бёдра, направляя меня, но, не причиняя мне боли или заставляя делать что-то через силу. Через некоторое время я начинаю уставать, и он, не выходя из меня, переворачивает нас на бок, так что мы лежим лицом друг к другу. В новой позиции он попадает во мне в ту самую точку, что заставляет меня ахнуть, и Гарри, будучи быстрым учеником, пользуется этим. Он изменяет направление своих толчков так, чтоб его член постоянно доставал до этого места, и я очень быстро узнаю, каково это - иметь оргазм во время секса. До этого я могла добиваться его лишь путём стимуляции клитора.       Честно говоря, я думаю, что на какое то время отключилась, потому что, открыв глаза, вижу перед собой обеспокоенное лицо Гарри. Он нежно целует меня в нос и говорит:       - Миона?       Я притягиваю его к себе и шепчу:       - Гарри ... это было невероятно.       Он улыбается, и я спрашиваю:       - А ты как? На грани?       Он с энтузиазмом кивает, и я продолжаю:       - Отлично, мистер Поттер, давайте теперь позаботимся о вашем удовлетворении!       Я целую его, попытавшись в этом прикосновении передать ему все мои чувства, всю любовь к нему, надежды на выживание на войне, всю страсть и он ускоряет свои толчки, заставляя меня стонать и задыхаться.       - Я люблю тебя, Гарри, - шепчу я ему на ухо, и мгновение спустя он стонет и начинает содрогаться, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня. Он падает на меня, и мы оба несколько минут лежим, тяжело дыша, прежде чем его вес начинает на меня давить. Я слегка подталкиваю его руками, и он ложится рядом со мной и обнимает. Он целует меня в макушку, потом в лоб, потом в нос и, наконец, мы обмениваемся тихим и нежным поцелуем, прежде чем отстраняется и говорит:       - Я тоже люблю тебя, Миона.