***
У Кости на самом деле есть причины, чтобы увильнуть от вопроса о девочках или мальчиках, потому что он и сам не знает, что происходит между ним и Федей Чаловым. Это странно, и они никогда даже не говорили об этом. Просто это даже как-то и не было нужно. Федя, живущий с братом, спокойно уходит на ночь к Косте, потому что не хочет мешать Дане с его девушкой, а сам Костя слишком привык к тому, что почти каждый вечер они проводят вместе. Они не так уж и часто разговаривают, о чувствах вообще и не было слова никогда. Костя бы и рад заговорить, но в голову никогда ничего не приходит, потому приходится молчать и глупо пялиться на самого красивого парня из параллели, который почему-то выбрал его. Костю Кучаева, который ничего не смыслит в чём-то, в названии чего нет «физика» или «алгебра», который слишком стесняется говорить и доказывать что-то кому-то. Чалов думает, что логика у того вполне себе хороша, и не утруждается с подбором слов, показывая все свои намерения и чувства действиями. Он думает, что Костя — умный мальчик, и сам всё понимает, когда дело доходит до вопроса о том, что от него хочет Федя, и что позволяет взамен. Но на самом деле, Кучаев не может жить спокойно без конкретики, и часто думает, что скоро Чалов с ним наиграется. —…Сегодня всё в силе? — уточняет Федя, когда они сталкиваются в коридоре школы. Если честно, Костя не может понять несколько вещей, которые кажутся очевидно простыми: почему среди классных парней и девчонок с параллели тот выбрал его, Костю Кучаева — не самого красивого, но буквально самого стеснительного парня из физмата? Почему он часто пытается его обнять на глазах у всех? И почему другие им улыбаются, когда они с Федей разговариваются в коридоре, не замечая остальных? Всё очевидно, но не для Кости. Отношения, завязавшиеся между ними кажутся сложными и натянутыми, несмотря на то, что когда Федя рядом и разговаривает с ним, то кажется, будто они знакомы вечность. Кучаев часто об этом думает. — Да… — задумывается он, — Можешь приходить, я один. — Хорошо, — говорит с улыбкой Чалов, и Костя думает: «Только не улыбайся, пожалуйста». Его улыбка, и эти ямочки дурацкие для него равняются концу. А все потому, что он будто влюбляется в Федю ещё больше. А влюбиться больше чем нужно — страшно и не хочется, —… А твой отец точно не вернётся? — он вдруг перестаёт улыбаться, потому что встреча с отцом Кости пока не входит в его планы и представляется страшным испытанием с пытками. — Он только уехал, вряд ли. Чалов спокойно выдыхает. — Хорошо. А стоит ли говорить о том, что через несколько часов он будет нервно перебирать вещи, стоя у зеркала в поисках нормальной и не помятой футболки, думая о предстоящем вечере с Костей?* * *
—…Может дома останешься? — заглядывает в комнату Даниил, — Я всё равно ухожу. — Да не, — отмахивается Федя, — Мы договорились уже… — он разглаживает на себе руками мятую футболку, но в этом нет смысла. Потом вдруг вспоминает о чём-то и выгребает шкаф в поисках несмятой футболки. — Белую возьми, — подсказывает старший, а потом уходит на кухню, и Федя думает, что иногда его брат подаёт достойные идеи. Белая футболка оказывается почти не мятой. Парень довольно оглядывает себя в отражении зеркала. — Дань? — зовёт младший Чалов, высовываясь из-за двери в комнату, — Ты не видел… О, — первым делом он взглядом натыкается на бутылку красного вина, и смотрит на брата недоверчиво, с прищуром, — С чего такая щедрость? — Ну ты же «в гости» идёшь, — усмехается старший, подмигнув, — А к гостям с пустыми руками… — …Дурной тон, — кивает Федя, — Давай уже, — улыбается он, забирая из чужих рук бутылку. — Тебе может под неё пакет…? — Да не надо, я с рюкзаком, — отмахивается он, — Ну, я пошёл? — Давно пора уже, — смеётся Даня, — Сам знаешь, где дверь находится… Спустя пару минут Федя пишет о том, что вышел из дома, по-дурацки улыбаясь в экран телефона в предвкушении. До дома Кости — двадцать минут пешком, живут они не слишком далеко друг от друга, и это даже на руку.* * *
Федя топчется на пороге у Кости, стягивая кроссовки, пока тот гремит чем-то на кухне, а после вешает на крючок куртку и плетётся с рюкзаком в гостиную. Чалов сразу вытягивает бутылку, обмотанную его же вещами, и ставит на стол рядом. — Неплохо, — хмыкает Кучаев, а потом с несколько секунд вертит её в руках, — Доказываешь серьёзность своих намерений? — с усмешкой спрашивает он, а потом ставит ту на место. — Вроде того, — улыбается Федя, — Будем открывать? Костя уходит, но возвращается со штопором и двумя бокалами. — Не знаю, если ли у меня что-то, что можно поесть с вином… — тихо говорит он, открывая бутылку. Довольно улыбается, услышав хлопок, а потом переводит взгляд с бутылки на Чалова. — Это не проблема, — пожимает плечами парень. По-хозяйски подходит к холодильнику на кухне, заглядывает внутрь и удивляется, — Всё у тебя есть, — он вытаскивает из холодильника несколько персиков, грушу, и ещё немного фруктов, — А ты говорил… Вкус вина отдаётся на языке лёгкой горчинкой, но вкус персиков делает всё слаще. Костя на секунду думает, что если вся его жизнь — горьковатое вино, то эти моменты с Федей, когда они могут провести вечер пятницы или любого другого дня, кажутся слаще любых персиков. Федя никогда не говорит о чувствах напрямую, но умудряется наполнять его жизнь каким-то новым чувством. И это здорово. — О чём думаешь? — спрашивает Чалов, кладя голову на плечо Кучаева. —… О тебе, — признается тот. — Да ну тебя, — улыбается парень. Федя делает глоток, а после жмётся ближе, мазнув губами по чужой шее и выдохнув так, что у Кости по коже, кажется, пробегают мурашки. Телевизор еле слышно шумит чужой бессмысленной болтовнёй, которая становится более бессмысленной, когда они рядом. — Федь, — вдруг говорит Кучаев, отвлекая его от поцелуев в шею. — М? Косте хочется сказать о чувствах к Феде, но и в этот раз он говорит не то, что хочет: —…Я забыл, что хотел сказать, — говорит он, хотя «я тебя люблю» зависло где-то рядом и было совсем близко, чтобы вырваться. — Ничего, — улыбается Федя, — Если ты позволишь… — он щёлкает пультом от телевизора, а после, когда в комнате становится слишком тихо, — Ты… Говорил о намерениях… За окном вечереет. Густые сумерки уже давно легли выше крыш домов, и Костя оглядывается буквально на секунду, понимая, что прошло слишком много времени. Горечь вина всё ещё ощущается на языке, голова пустая, а кроме повисшей мысли о моменте для признания нет ничего. Костя хмурится, пытаясь вспомнить, о чем именно он тогда говорил. — А что насчёт твоих намерений? — спрашивает Федя с улыбкой. Хочет дразниться, и понимает, что сейчас Кучаев будет мяться и так и ничего не скажет, потому что тот думает в правильном русле. У Кости Кучаева слишком сухие губы, очень холодные пальцы и сильные руки, но Федя даже не удивляется, как и не удивляется тому, что Костя может быть грубым, но грубым в меру. —…Люблю тебя, — выдыхает Чалов случайно между поцелуями, тут же заставляя его остановиться. Косте будто показалось, и он всё никак не может поверить, потому что Федя… Никогда не говорил напрямую. И он целует напористее, проверяя свои догадки. Знает, что тому и вовсе непривычно чувствовать себя под прикосновениями Кучаева, это он привык целовать первым и касаться, сжимая чужую кожу руками. Он не запоминает, как они, толкаясь, доходят до комнаты и оказываются на его кровати. Федя думает, что ему определённо нравится это непривычная Костина решительность. И когда руки ложатся ему на бёдра, а он нависает над его телом, то понимает, что даже не против того, чтобы он был сверху в этот раз.***
Федя жмурится, держась за голову, в надежде что неутолимая боль в висках уйдёт хотя бы на второй план, если не может исчезнуть полностью. Боль тяжелая, пульсирующая и слишком привязчивая — он и не помнит, каким было всё вокруг до этой боли, и очень хочется это почувствовать. Приятным бонусом становится адская сухость во рту и жутко слезящиеся глаза. Первое, что он видит, открыв глаза — собственные ноги, потому он понимает всё лишь спустя пару секунд, когда видит себя без футболки и заглядывает под одеяло. «А, ну тогда всё понятно», — думает парень, жмурясь снова. — Доброе утро, — Костя счастливо улыбается ему, и Чалов правда рад, но ему сейчас тяжело быть уверенным, когда голова гудит настолько, что хочется ее отстегнуть и положить куда-нибудь подальше. Федя так ничего и не понимает. Болит буквально всё — от головы до задницы, и паршиво так. — Так, давай не сейчас, — бормочет тот, хватаясь за больную голову, которую вдруг пронзило болью, — Доведи меня до ванной, а там уже можешь говорить всё, что захочешь. Кучаев кивает, натягивая на себя шорты с пола. А потом задумывается, но говорит это скорее сам себе: — Давай я тебе лучше халат отцовский дам, он всё равно не носит… Феде приходит мысль о том, что на самом деле ему нравится то, как о нём заботится Костя. Даже несмотря на то, что халат маловат ему в плечах, а страдает он по его вине, осторожно держась за поясницу. Костя Кучаев выглядит в эти секунду для него, как самый лучший парень, которого он только мог встретить. — Держись за меня, хорошо? — успевает сказать он, перед тем как они оба слышат звук домофона, — Блять… Всё, до чего додумывается Костя — накинуть на себя футболку и довести Федю до входной двери, надеясь, что это, всё-таки, соседи. Но надежда, как известно, умирает последней, когда он видит в дверях лифта улыбающегося мужчину, который машет ему рукой. В голову приходит мысль о том, что тот, возможно, поддатый, но если и так, то некрепко — на ногах держится, а язык не заплетается. — Ты его знаешь? — осторожно спрашивает Федя, оглядывая мужчину, стоящего на лестничной клетке. — Да это… Батя мой, — выдыхает Костя, вдруг сталкиваясь взглядом с отцом. — Хорошо сохранился… — бормочет Чалов, — Здравствуйте! — громко здоровается парень. — И тебе не хворать, ёбырь-террорист… — тот вмиг становится серьёзным, отчего Федя даже находится в смешанных чувствах, не зная, как реагировать на мужчину, который, вроде как, не особо его и жалует. Оно понятно, но как-то он не рассчитывал на такой «тёплый приём с утра». — Федь, всё нормально, иди в душ, ладно? — улыбается Костя, на что Чалов и правда думает, что лучше ему уйти. Правда не в душ, а скорее лучше из дома, но он кивает, скрываясь за дверью, — Пап… Ну что опять… — тянет парень, глядя на Кирилла, — Заходи… — Мужчина смотрит на него не зло, не сурово, а как-то с обидой, что ли. Это настораживает Костю, —… Ты пил? — Ничего я не пил, — говорит Кирилл, — Я торт взял, а ты чайник ставь, накрывай на стол. Будешь знакомить со своим… Мальчиком. — Пап, — нервно усмехается Костя, — Ты всё не так понял, мы друзья, ничего такого… Федя уже уходит… — А, ну да, Костик, точно друзья… Мы в твоём возрасте с дядей Витей в таком же виде его отца встречали. — Правда? — парень удивляется, широко раскрыв глаза, будучи в шоке. — Нет конечно, ты бы рожу свою видел, когда я это сказал, — Набабкин смеётся, — Короче, мне сделай кофе вкусный как всегда, окей? — а после уходит в свою комнату. Под «вкусным кофе» Кирилл Анатольевич всегда имеет в виду полторы ложки растворимого кофе, растворённого в определённой пропорции кипятка и молока, о которой знает только Костя. — Вкусный кофе… — бормочет тот, ставя чайник кипятиться. — Сделаешь мне тоже? — просит появившийся из ниоткуда Федя, на что Костя только и может, что кивнуть, доставая с полки чашку, — Кость…? — А? Костя оборачивается, потому что слушает внимательно, но Чалов как-то и не торопится с вопросами. — … Мне бояться? — спрашивает парень осторожно, на что тот смеётся. — Не-а, это он шутил так. Короче… Будь собой, вы поладите… Наверное, — последнее слово звучит уже не так уверенно, скорее совсем не уверенно, что снова заставляет Федю нахмуриться. Видимо чувством юмора его парень обязан отцу — у обоих грани между шуткой и реальностью неразличимы вовсе. — Ну что, — слышит он, и вздрагивает, — Костик, рассказывай… Костя тяжело вздыхает, а потом на кухне резко повисает тишина, которая прерывается только тогда, когда он ставит чашки на стол. Прежде чем сказать, он делает глубокий вдох: — Папа, — говорит парень, — Это Федя. Федя, это Кирилл Анатольевич, мой отец. — Я слишком молод, несмотря на это недоразумение, — мужчина улыбается, переводя взгляд на сына, —… Да шучу я, сына, не обижайся… Можно просто по имени. — Очень… Приятно, — бормочет Федя, зная, что спустя пару минут с отцом своего парня находиться здесь будет ещё более неловко. Уровень неловкости в атмосфере растёт с каждой секундой, и сейчас он предпринимает очередную неудачную попытку утопиться в чашке кофе. — Костик, а ты почему ничего не рассказывал? — Да я и не собирался… — бормочет он, делая глоток чая, а потом переводит взгляд на Федю и видит, как тот уже ставит рядом с собой пустую чашку. Понимает прекрасно, что волноваться нет повода совсем, но волнуется же! Поэтому осторожно берет его за руку под столом, будучи уверенным, что так будет легче. Костя оказывается прав. Федя потихоньку начинает без волнения отвечать, понимая, что ничего плохого не случится, переставая в какой-то момент говорить с большими паузами между словами. И это хороший знак. Шутки Кирилла Анатольевича по-взрослому плоские, но временами смешные, поэтому в один момент это почти превращается в борьбу шуток. Костя встревает редко, но с довольной улыбкой смотрит на Федю. — Детские фотографии в следующий раз найду, там Костика много… Да и сейчас он смотри какой красный… Ой, а хочешь расскажу, как у Костика застряла… — дразнится Кирилл в ожидании реакции сына. — Кхм, — встревает Костя, — Даже не думай! —… Спасибо вам за чай и за всё, но мне уже правда пора, — Чалов встаёт из-за стола, улыбается Косте, а потом скрывается за дверью комнаты. —…Федь, мы можем поговорить наедине? — спрашивает мужчина, когда сталкивается уже с одетым парнем в коридоре. Парень молча кивает. —Ты только с ним ну… Помягче, ладно? — Кирилл смотрит на Федю так, будто тот понимает, о чем речь, но это далеко не так, — Ну, когда вы будете это, ну… — мужчина показывает что-то, потерев друг о друга пальцы, но после этого жеста Чалову сразу становится понятно, — Ну ты меня понял, я просто не хочу о таком вслух говорить. —…Это вы ему скажите, — отвечает он, вгоняя мужчину в ступор. — Ты… То есть он… — Было приятно познакомиться, Кирилл Анатольевич, — он берёт и жмёт его руку, — Мне пора. Передайте Косте, что я ушёл, ладно? — Ладно… Кирилл понимает, что чтобы ему принять такое полностью, нужно время вдали от сына, потому что он уже сам по себе. Но с другой стороны, он понимает, что если он снова исчезнет, то Костя будет думать и о том, что в этом есть его вина. Буквально после ухода Феди, спустя несколько минут, он снова слышит звонок в дверь. Мужчина догадывается, что это может быть вернувшийся за чем-то Федя. — Так и знал, что ты что-то забы… А ты кто? — парень по ту сторону двери совсем не похож на парня Костика. Из общего совсем ничего. — Здрасьте, а Костя дома? — улыбается парень, — Мне буквально на пять минут… — Костя! — кричит Кирилл, — Ты что делаешь, что к тебе по утрам мужики толпами ходят? — А вам что, завидно? — спрашивает тот в ответ, усмехнувшись. Глаза у мужчины округляются. — С чего это?! Было б чему завидовать… Костя снова спасает ситуацию, устраивая второе знакомство за утро: — Ты чего так рано? — спрашивает он, — Ильзат, блин, хоть написал бы… Ильзат разувается и плетётся вслед за ним в комнату, оставляя бедного мужчину в очередном непонимании того, что происходит. — Классный у тебя батя, — слышит он из-за стены. И улыбается, — Приколист… Набабкин усмехается, всё ещё стоя, как дурак, у входной двери.