***
Магазин встречает меня пустотой и безнадежной тишиной. Только, когда я включаю свет и завожу радио, все немного оживает. В тишине я бы точно свихнулась. Несмотря на раннее время, уже появляются несколько посетителей. Хоть они и пришли по отдельности, почему то все до одного покупают пластинки Королев. Наблюдаю, как стенд, который я недавно сооружала, быстро пустеет. Если честно, мне сейчас меньше всего хочется слышать о группе, потому что мысли о ней приводят к барабанщику. День тянется, словно липкая лента, которая никак не может закончиться. Но внезапный телефонный звонок разбавляет атмосферу, и я снимаю трубку. — Дорогуша, как ты? Куда вчера уехала? Я наплел Брайану про подругу, — сходу начинает тараторить Фредди. — Знаю уже, Бри сказал, а я не стала отпираться. Куда уехала? — возила пьяного Роджера домой, — нехотя все же рассказываю я, стараясь подать это как можно более веселым тоном. — Он был сильно пьян? Все нормально? Зная его, он мог вредничать, — взволнованно выдает Меркьюри. — Да, все было отлично. Добрались, и он лег спать. Только с таксистом поругался немного, — до боли прикусываю губу, выдавливая ложь. — Хорошо, что у вас все прошло гладко, — не без доли сарказма, добавляет парень. — Да, наверное. Фредди, тут покупатели, мне нужно идти, — мне становится не по себе от такого количества лжи. А от последних слов Фреда губа предательски начинает дрожать. Мы быстро прощаемся, и я вешаю трубку, прижимая руку к губам. Проходит еще какое-то время. Подойдя к окну, замечаю, что тучи начинают сгущаться, и мои предположения о скором дожде почти сразу подтверждаются. Смотрю на первые капли, стекающие по прозрачной витрине, задумчиво следя за дорожками влаги. Стараюсь направить свои мысли в более позитивное русло, как вместо капель дождя прямо передо мной за стеклом возникает Роджер с намокшей макушкой и лицом, по которому стекают капли влаги. Я отлетела от окна, чуть не врезавшись спиной в стенды с товаром и проклиная их всеми известными ругательствами. Тейлор проникает в магазин, обеспокоенно смотря на меня. Я лишь стараюсь сдерживать любое проявление эмоций и сохранять каменное выражение лица. — Вероника, прости меня. Я знаю, я так виноват, — начинает тараторить он, но я только лишь продолжаю делать какие-то «очень важные в данный момент» дела за кассой: пересчитывать выручку, менять рулон бумаги для чеков. Главное — не обращать внимания на рокера. — Ты можешь спросить у кого угодно — у меня бывает такое, что я совсем себя не контролирую, понимаешь? Я урывками помню то, что вчера произошло. — заканчивает он, слыша в ответ лишь молчание от меня. Я только поджимаю губы, потому что хочется начать кричать на него. — Я ненавижу себя за это, Ника, — нервно добавляет он после минутного молчания. — Я пойду к Брайану и расскажу ему, что сделал. Пусть даже он убьет меня, — отчаянно заявляет Тейлор, заставляя меня поднять на него взгляд. — Не смей, это касается не только тебя, — молодец, вывел меня на одну фразу посредством долгих минут монолога. Встречаюсь с его удивленными синими глазами, изучающими меня. — Принцесса, умоляю, дай мне шанс, — мою ледяную ладонь накрывает его горячая. И я, словно обжигаясь, тут же выхватываю свою руку и притягиваю кисть к себе. Не отвечаю ему, а парень, вздохнув, выходит из магазина. Я вижу его отдаляющуюся фигуру, которая исчезает в небольшом баре на углу улицы.***
Время идет. За долгим глядением в окно я убеждаю себя, что вижу в окнах того самого бара Роджера. Мне не хотелось бы, чтобы он возвращался, и я таю надежду, что это всего лишь мое воображение. Подмечаю, что не мешало бы поговорить с Фредди, обсудить их отношения с Мэри. Уж больно странными эти двое показались мне вчера. Чертов калейдоскоп непонятных и загадочных дел, кажется, берется прямо из воздуха. Я уже собираюсь закрыть магазин: снимаю кассу, пересчитывая деньги, даже накинув на плечи пальто, чтобы как можно скорее скрыться с работы. Но моим планам, видимо, не суждено было сбыться. Почти закончив свои дела, я слышу, как по помещению разносится звон колокольчика у входной двери. В предвкушении появления пьяного Тейлора я даже не стала даже поднимать взгляд. Но по ушам резко бьет до боли знакомый голос, который заставляет все тело напрячься, почувствовать холод, пробежавший по коже: — Привет, крошка, — медленно поднимаю взгляд, сначала оглядывая татуированные ладони, уложенные на прилавок, после вида которых вариантов, кто бы это мог быть, у меня не остается. Передо мной во плоти стоит Прайс. Тот самый из грешной компании Уотфорда. — Магазин закрывается, — не скрывая своей неприязни, но все же умело пряча сковывающий страх, того что он нашел меня здесь, что он здесь, произношу я. — Какая грубая работница. Нужно будет нажаловаться начальству твоему, — выдает он раздражающим, слащавым тоном, пропитанным дешевым табаком и одеколоном. — Жалуйся, — безразлично пожимая плечами, отвечаю я. — Я тут надумываю перебраться в этот чудный город, поближе к тебе малышка, — он еле ощутимо касается ледяными пальцами моего предплечья, но у меня возникает чувство, будто по всему телу электрический ток пустили. С силой одергиваю плечо. — Что, в Уотфорде закончились телки, наркотики или империя пала, сдвинув тебя с поста главного злодея? — ядовито чеканю я, стараясь оттолкнуть его своим сарказмом, прогнать из поля видимости, ведь он не привык к такой мне в общении с ним. — Империя в порядке, крошка. Нужно расширяться. А ты тут, я смотрю, освоилась. Поможешь нам? — не отставая в ядовитости голоса, парирует он. Представляю, что ожидает ночные улицы и без того неспокойного Лондона, если сюда переберется кучка отшельников и нарушителей тишины всеми возможными способами. — Сожалею, но нет, у меня теперь другая жизнь, другие интересы. Дошло? — тяжело вздохнув, отвечаю я. Только сейчас поднимаю взгляд и достаточно долго смотрю прямо в его карие глаза с расширенными зрачками. Он смеется открыто громко, будто я сказала самую большую нелепость, которую он слышал в своей жизни. — Ты делала с нами многие дела, показывала себя как человека, который был рожден для такой жизни. Сумасшедшая, думал я. А теперь что? Тебя усмирили, — я знаю, что это чистой воды провокация, так называемая проверка на мою выдержку. Он всегда и всем говорил, что такие, как я сейчас — остепенившиеся, в итоге сорвутся и вернутся к прошлой жизни. После последней поездки в Уотфорд я даже и думать перестала о подобном, не то, что желания все вернуть. У меня не было ни малейшей надобности даже знать таких людей, видеть их на улице, а уж тем более, снова возвращаться в эту яму. — Прайс, мне это не нужно. Это была не я там, в Уотфорде. Ты сам все видишь. Вокруг тебя все играют с жизнью, не только со своей, но и с чужими, и ты в том числе. Черт возьми, крутой парень с пушкой в ремне, не забыл ее взять, а? Не ты ли из нас самый большой лгун, Томас? Скрываешь свое настоящее имя, только чтобы казаться крутым торговцем наркотой. Остановись уже и начни жить нормально, — выплевываю я, наконец, стараясь донести то, что долгое время не говорила ему в лицо. Он опешил, выгибая бровь дугой в удивлении и тут же, спустя мгновение, на его лице расплывается коварная ухмылка. — Если уж мы начали говорить правду. Я напомню, что за тобой остался должок, — его голос резко меняется на более низкий и грубый. Я, встрепенувшись, открываю рот в изумлении, когда его рука обхватывает мое запястье и притягивает к себе через прилавок. По инерции я стараюсь вырвать руку, но его хватка только усиливается. — Отпусти, — сквозь зубы говорю я. — Выворачивай кассу крошка, потому что я хочу свои денежки назад, — доставая из кармана потертой кожаной куртки нож бабочку и вертя его перед моим лицом выдает он. Я невольно снова стараюсь отстраниться, отодвигая лицо, и на этот раз он ослабевает свою хватку. Мне не хочется отдавать ему всю выручку из кассы за последнюю неделю: там накопилось около трехсот фунтов, которые заработала хозяйка, и она знает о количестве денег. Вспоминаю, что двадцатка лежит поверх кассы, ведь я собиралась забрать ее в качестве аванса. Поэтому набрав в легкие воздуха, я более чем уверенно произношу: — Тут и тридцати фунтов нет, но, думаю, тебе хватит на дозу, — бросая ему мятую купюру, выплевываю я. Он подхватывает деньги, на секунду отпуская мою руку, которую я тут же одергиваю к себе и резко вытаскиваю ключ из кассы, суя его в карман своего пальто. Я отхожу от кассы, стараясь медленно двигаться к подсобке, которую можно запереть изнутри. — Остроумно. Но я не верю тебе. Доставай деньги, — он изгибает брови, опасно крутя лезвием и постепенно приближаясь. — Нет, — четко произношу я ровным голосом, и в ту же секунду он срывается в мою сторону, хватая за подол пальто, от чего я неуклюже падаю на колени, ударяясь головой, а, в частности, лицом, об один из стеллажей. Чувствую пульсацию в затылке и сильную нахлынувшую боль. В глазах на некоторое время темнеет, но я сразу прихожу в сознание. — Прости, крошка, ты ударилась. Давай я помогу, — чувствую, как его рука обхватывает мои волосы и тянет назад, заставляя подняться. Я сжимаю зубы от боли, но не издаю ни звука. Ощущаю, как после подъема по подбородку стекает теплая струя, судя по всему, крови из разбитой губы. — Открывай, — кричит он, со всей силы толкая меня обратно в сторону кассы. Успеваю выставить руки и опереться на прилавок, чтобы не удариться еще чем-нибудь. Стараюсь чаще моргать, чтобы темнота не стелилась перед глазами. Руки дрожат, когда я ищу ключ в глубине кармана пальто, а затем когда я открываю кассу. Капли крови с ноющей губы хлопают прямо мне на руки, и я быстро утираю их с лица рукавом пальто. — Не заляпай мои денежки, красотка, — доносится рядом с ухом, когда я собираю лежащие по отсекам купюры. Он нагибается вперед, прижимаясь ко мне, но это еще больше заставляет трястись. Мерзкое чувство тошноты подкатывает к горлу, когда я улавливаю звук перезвона колокольчиков у входной двери. — Какого черта здесь происходит? — раздается голос неподалеку от нас.