Water

Телефон на виброзвонке. Мысли задавлены в полной хаоса черепной коробке. Сбитые костяшки пальцев потонули в холодной воде, и Роберт ушел под воду даже не удосужившись зажмуриться. Поморщился только в момент погружения, когда вода захлестнула лицо, и прикрыл веки. Блеклая синяя радужка мутнела по мере того, как он погружался на дно металлической обшарпанной ванны. Полностью не уместившись, поэтому с ее бортиков свисали руки и обутые в отбитые кросы ноги. Чем только парни не занимаются на отходняке. Со стороны это выглядело, как агрессивная попытка в суицид, а как оно на самом деле даже Боб не знал. Белые панки с полным ртом тупости не драматизируют, они падают в воду в одежде просто так. Они стреляют себе в голову, когда обстоятельства двухстволкой прижали к полу. Штаны задрались выше, оголяя щиколотки и резинку высоких носок, из-под которого неоднозначно торчал сложенный выкидной нож, отвлекая взгляд от портака. Когда-то Боб отшучивался, что эта малышка обеспечивает ему право на Последнее слово. В горячих спорах, оно всегда оставалось за Робертом. А вот спизженный у Робина Глок, обычно заправленный за ремень, — лежащий теперь на стиралке, — гарантировал право выбора. В любой невозможной ситуации с отцом, Роберту комфортно думать, что у Него всего будет запасной вариант, несмотря ни на что. Телефон не прекращал вибрировать, чтобы в какой-то момент соскользнуть в раковину и уже жужжать в слив. Робин со своими наставлениями сегодня не включен в программу на вечер. Плеск воды. Роберт вынырнул и часто, по собачьи, задышал. Мотнул головой. Взгляд исподлобья казался напряженным — один из тех, каким Боб окидывал Патрика, когда тот вновь заходился в своей стремной болтовне. Он убрал ладонью волосы назад, перегнул через бортик и потянулся к раковине, мимо телефона. Слепо там пошарил в поисках сигареты, пока ее аккуратно не подложили ближе. Взгляд пополз по плиточной стене к сутуло сидевшему на стиралке Биллу. Казалось, для последнего подобные выходки Боба в порядке вещей или отвлекся на подарок. Раз уж Билли нашел себя в съемке минутных видеороликов и фоток в стиле ретро, то Боб даст ему материал, от которого у мелкого волосы на затылке встанут дыбом. И, видно, это действительно будоражило последнего. Судя по тому, как он отчаянно разводил колени в стороны, сцепив щиколотки крест накрест, покачивался, выискивая точку баланса на краю стиральной машины. Тянулся к Бобу вперед, несознательно раскрыв влажный — наверняка горячий — рот в подобии улыбки. Все в Билле кричало о том, что парня самым ненормальным образом украли с семейного праздника: потертая футболка, мягкие домашние штаны, внешняя ошеломленность человека, что еще сорок минут назад неудачно открыл дверь, а в итоге был украден фактически с мешком на голове. В огромной куртке, с завязанными за спиной рукавами, из-под капюшона которой ничего не было видно. Лишь знакомый запах, ощущение, как тебя закидывают на плечо и, погано смеясь на манеру гиены, уносят. Босого, растерянного, с кульком подарочной упаковки в руках. Боб протянул руку с зажатым в пальцах косяком и ткнул в сторону объектива новенького полароида. — С Рождеством, олененок. Улыбнулся, конечно, в лучших традициях битого панка и вновь соскользнул по плечи в ледяную воду, вытесняя ее. Та плеснула через край. Билл рассмеялся. Боб молча приложил к обветренным полным губам горький фильтр. Он вдруг вспомнил о поставленном на загрузку кинче в его комнате и о паре пачек чипсов в столе. — Ты, — выдохнул Билл, смотря через объектив нежного подарка, удобно ложащегося в ладони, — луч-чш-ший, Б-Боб! Конч-ченный, п-правда, аха. В этот момент Роберта одолело острое желание дернуть мелкого за его тощую ногу и утащить к себе. Верещавшего, пинающегося. Может, Боб и притопил бы его чуток. Пара Рождественских пидорских фото на память о времени, когда Билл еще не разочаровался в нем. —… и ст-страшный, и к-красивый, — продолжал монотонный, тихий голос на фоне мыслей, — к-ка-как одна из т-тех ст-стремных моделей с об-бложки. «Т-ТЫ НИК-КОМУ НЕ Н-НРАВИШЬСЯ!» — кричал задыхающийся от смеха Билл, ногами отбиваясь от вдруг рванувшего к нему Роберта. Тот тоже улыбался, таща задыхающегося мальчика к ванне, обещая ему страшные пытки с перспективой к утоплению — то на английском, с испанского, с грязного языка срывались же не менее страшные по звучанию, но ласковые по смыслу… признания. За этой возней они не слышали, ни как Глок упал за стиралку, ни как под тяжелой поступью Карри, при подъеме на лестницу, скрипят половицы. Досмотрят ли они этой ночью фильм Прирожденные убийцы?