День рождения мечты

Джон Кейл давно перестал считать дни этого бесконечного ада. Чёрт же дёрнул его вчера подсмотреть на телефоне Тайлера дату. Сегодня просыпаться совсем не хотелось. Но, с другой стороны, это как посмотреть. У него были разные дни рождения. Он встречал его в окопе в Афганистане, думая, не прострелят ли через минуту башку. Он встречал его на коленях перед унитазом, грустно смотря в его загадочные глубины и надеясь, что водка с мальчишника лучшего друга покинет его организм каким-нибудь менее тяжёлым способом. Он встречал его у адвоката в кабинете, подписывая документы, подтверждающие их с Мелани развод. Так что проснуться утром под тёплой шкурой и без очередного мужика под боком — это не такая уж паршивая идея. Была. До того момента, как Киллик вывел его облегчиться, и из его кармана не выпали чёртовы кружевные трусы! Как же они ему надоели! Чёрт его дёрнул тогда сделать отчаянную попытку связаться с властями через получение доступа к порносайту с бельём! Похоже, эти твари из мести заказали этого белья целый вагон! Каждый день он рвал, пачкал, выкидывал чёртовы трусы для парней нетрадиционной ориентации! Каждый день на своем ложе он находил эти шедевры блядства с кружавчиками, зайчиками и слониками на самом интересном месте, мехом, полосками и прочим извратом! Эти, выпавшие из кармана, были верхом эпичности! Чёрные, украшенные стразами и с золотой цепочкой по талии! — Ой, — Киллик картинно прижал руку ко рту, — это твоё, Детка? — Не мой размер, сэр, — Кейл демонстративно отвернулся к нехитрому кусту колючек, — может быть, Тайлера? — Не-а, — Киллик поднял трусы с песка двумя пальцами и покрутил перед носом, — для Тайлера маловаты, что с переду, что с заду. Будут твои. Он сунул это нечто в карман куртки Джона и поволок его обратно. Почти у самой палатки они наткнулись на Мулкани. Техник перебирал какие-то инструменты в ящике, явно что-то разыскивая. — Привет! — он махнул рукой Киллику. — Что, выгуливаем? Ой, чёрт! В этот момент Мулкани, выпрямляясь, задел шаткий столик. Поймать ящик он успел, но из него выкатилось нечто продолговатое. Телесного цвета. Резиновое. Киллик хрюкнул. — Эт чё за самотык у тебя? Мулкани с руганью подхватил предмет и запихал его обратно в ящик. — Да так, для двойного проникновения… валите-валите! — отвернувшись, он едва слышно добавил: — Чёрт, упаковать его, что ли, в бумагу цветастую… Кейл сглотнул. В душу, а вернее, в места намного ниже закрались самые нехорошие подозрения. Но вот прям сейчас поздравлять его никто не стал. Киллик втолкнул его обратно в палатку и удалился, напевая какую-то явно пошлую фигню. На матрасе Кейла ждал сложенный в несколько раз лист бумаги. Понятно, привет от Моттса. Обычно если он собирался прийти, оставлял пустой лист бумаги. Джон облегчённо вздохнул. Они с Моттсом никогда этого не делали вдвоём, тот предпочитал использовать Кейла только как натурщика. Вот бы его охватил жутчайший приступ вдохновения, и он бы пришёл на весь день! Джон поднял лист и почувствовал, как холодок проходит от корней волос до кончиков пальцев. На листе со свойственной Моттсу любовью к деталям нарисован эрегированный член. А прикрывает этот лист набор презервативов всех цветов радуги. — Мне конец, — прошептал Джон. Следующим, с кем столкнулся в тот день Кейл, был Стенц. Серьёзно, было бы странно, если бы главный альфа этой безумной стаи не навестил его. Странно, что не первым. Впрочем, как навестил? Сунул нос в палатку, посопел, увидев, что цепь не пристёгнута, но на сей счёт ничего не сказал. Швырнул на матрас большой пакет из плотной бумаги и посмотрел своим обычным пронзительным взглядом: — Это твоя форма на сегодня, солдат. До вечера точно, там поглядим. И в ту коробку в углу загляни. Выполнять! И свалил. Ветер лениво колыхнул входной полог. Джон приблизился к пакету так, как если бы там была как минимум бомба. Как максимум — ядерная. В пакете лежали чёрные лакированные сапоги до колен на большой платформе. А что, неплохой подарок! Этими бы сапогами да кое-кому по почкам. Хорошо, а что в коробке? Джон открыл коробку, и ему стало плохо. Едва успел добраться до матраса и рухнуть на него, прижимая к груди прозрачную чёрную ночную сорочку. Она, блин, идеально подойдёт к трусам со стразами! — Нет, пожалуйста, нет, — прошептал Кейл эти слова, как молитву. Нужно бежать сегодня, сейчас, немедленно! — Солдат Джо, ты здесь? — Вадим заглянул в палатку очень вовремя и, кажется, даже сам не понял, насколько. — Шеф тебя требует. Ты ещё не оделся, что ли? Давай быстрее. А, да, вот. Держи. Коробочка. Безобидная такая белая коробочка. И в ней браслет. Чёрный, с золотыми заклёпками. Вот только, судя по вложенному листочку, его следовало надеть на плечо. Джон обречённо вздохнул. Медленно стащил всю одежду, первыми нацепил трусы. Они неприятно холодили. Зато рубашка и сапоги были приятными на ощупь. Он будет защищаться! Этими же сапогами! Последним надел браслет. — Я могу сверху что-то надеть? Там ещё прохладно. Вадим помялся, краснея рожей и рассматривая его. — Куртку накинь. Но перед его палаткой сними, ладно? А то мне влетит. На улице временами случались порывы ветра, норовящие задрать сорочку прямиком в небеса. Стенц возился в углу с каким-то аккумулятором. — А, ага. Спасибо, Вадим. Можешь идти. Детка, ты бы прибрался тут, а? Если нужно, вон, возьми щёточку. «Щёточка» была изумительной. Огромная, вся из перьев, на небольшой пластиковой ручке. Точь-в-точь такая, какими в фильмах орудовали французские служанки. Джон облегчённо вздохнул. Думал, его этот фетишист хренов прямо на пороге и оприходует. А так, во всём надо искать свои плюсы. У Стенца должна быть рация. Или другие средства связи. Нужно до них добраться. Джон взял щётку и стал ходить по довольно просторной палатке, забитой всякими вещами и оборудованием. В зоне оборудования находился хозяин. Которого Джон пару раз очень натурально затоптал. — Сэр, может, вы дадите мне закончить? У вас тут достаточно много пыли. Стенц злобно хмыкнул. Встреча его ноги и секси-сапог прошла не на высшем уровне. — Это не пыль, это прах парня, которого я сожрал вчера вечером. Вали давай, святоша. У Тайлера тоже бардак, а он хочет, чтобы сегодня всё было на высшем уровне. Небось опять своему Шиве молиться будет. Пошёл! В тот же миг Эмил мстительно запустил руку под подол сорочки и с усилием ухитрился ущипнуть Детку за зад. Джон сдержал вопль и направился к Тайлеру, гордо вздёрнув подбородок. Он не стал накидывать куртку. Он произвёл фурор. Дерг рухнул с ящика, утопив в песке какие-то микросхемы. Мулкани с матами взорвал какой-то аппарат. Киллик просто присвистнул ему вслед и пошёл спасать Мулкани. Моттс только-только вышел из своей палатки, протёр глаза, помотал головой. Потом ухмыльнулся и показал большой палец. Но через минуту ойкнул, схватился за ширинку и удрал обратно. Тайлер встретил его эпически. Нажал какую-то кнопку и завис. Наверное, вместе с компами. Не двигался и не моргал. — Меня послали протереть пыль, — шмыгнул носом Кейл, помахивая этим странным пушистым веником. — О да, — пролепетал Скип и больше ничего не сказал. Зато в палатку ввалился Вадим, красный, как свёкла. — Меня того, послали. Чтобы не было как в прошлый раз. Только, Кейл, ты не наклоняйся, ладно? От души прошу. Через какое-то время заглянул и Церн, самый молчаливый из всей их банды. Вот только молча он обычно творил самую эпическую дичь с их Деткой. Осмотрев пейзаж, он довольно ухмыльнулся. — Какая у нас сегодня очаровательная служанка. Подойди-ка сюда, красотка. Это вот от меня, а это от шефа. Шеф сказал, что сапоги ему нравятся, но чего-то не хватает. Небольшая анальная пробка с огромным алмазом. И зажимы на соски. Рыжий наёмник улыбнулся весьма и весьма любезно: — Помочь нарядиться? Скип, у тебя закуточек найдётся? А то Детка, наверно, стесняется… — Мне неудобно будет в этом работать, сэр. И штука эта не смазана. — У Тайлера есть смазка, ты же знаешь, — усмехнулся Церн и свалил. — Проклятье! Чтоб вам всем! — Джон отбросил щётку. — Можно я помогу? — Скип встал со своего места и погладил Джона по щеке. В его взгляде и взгляде Вадима не было похоти и злобы. — Да, — Джону было уже почти наплевать. Они изнасилуют его вечером. Все. Даже те, кто не особо хотят, должны подчиниться Стенцу. — Я буду ходить с тобой целый день, эту хрень с сосков будем снимать, пока никто не видит, не волнуйся, — сказал Вадим, — с жопой уж извини. Тайлер защипнул соски аккуратно, предварительно смазав какой-то мазью. Потом развернул Кейла к себе спиной и слегка прогнул, потянув вниз бельё. — Ты слишком восхитительный, чтобы быть реальным, — сказал Тайлер тихо и поцеловал спину Джона, прежде чем втолкнуть пробку. Ощущения были омерзительными. На улице его окликнул Мулкани. — Эй, Кейл! Иди, помоги ящики перетаскать! В стороне очень подозрительно ошивался Киллик. В кармане у него торчал сотовый телефон. — Есть, сэр, — устало вздохнул Джон и подошёл к Мулкани. Ящиками оказались крошечные коробки с детальками. Джон наклонился, кусая губы, поднял коробку и отнёс на дальний стол к Дергу. Вернулся, коробочка снова стояла на земле. Джон бросил на Мулкани хмурый взгляд. Ноги начинало подпекать в сапогах. Внутри всё точно кипело от злости. — Их можно поставить в ряды? Тогда не нужно будет наклоняться. — Нельзя, — осклабился Мулкани. — Хорошо, — ответил Джон. Ему бы сейчас автомат. Он представил себя во всём этом и с автоматом наперевес, и его нервы не выдержали. Он громко, истерично заржал. — О-хо-хо, нашей Детке-то плохо! — выкрикнул Киллик, щёлкнув телефоном. — Врача, блин, врача! С клизмой побольше! Тут же откуда-то появился Церн с огромнейшей спринцовкой. — Кого тут лечить? — Куда? — Джон смотрел на агрегат с подозрением. — Куда это обычно суют? — Церн был сама серьёзность. — Куда суют, там занято! — сообщил Кейл и снова захохотал, согнувшись пополам. К ним подошёл Моттс, молча отобрал у Церна спринцовку и дал ему подзатыльник. — В пустыне воду на говно не тратят. Идиоты. Вадим, дай им в табло. Дать попить? Моттс направил воду в ладони Кейла, чтобы тот мог умыть лицо и попить. — Легче? — Ага, — Джон перевёл дыхание. — Хорошо. Иди к себе и до вечера не высовывайся. До самого вечера к нему якобы по делу заглядывали все. По нескольку раз. И все как один пялились и делали неприличные жесты, намекая на чудесные развлечения вечером. Затем пришёл Моттс. Снова с пакетом! — Открой, полюбуйся, надень, выходи. На всё у тебя… — он посмотрел на часы, — десять минут. — Я, ты не мог бы? — Джона трясло, внутри всё давило. Моттс наклонился, осторожно вынул пробку. Зажимы с сосков Джон давно снял. Итак, сейчас его выебут. Все. Дрожащими руками Джон открыл новый пакет. Брюки, рубашка, галстук! Копия того шмотья, в котором он был в Белом Доме. Ну, нет, хватит! День рождения должен стать днём смерти, это вполне символично. Вместо туфель Джон оставил сапоги, прикрыв их брюками. Драться хорошо. Галстук спрятал в карман. Когда эти твари сунутся, он точно кого-нибудь удушит. Он вышел из палатки к Моттсу. — Отлично выглядишь. Пуговицу верхнюю расстегни. Или помочь с галстуком? — Нет. Я оставил его там. Веди! Моттс бросил взгляд на чёрную платформу сапог, странно улыбнулся и, взяв Джона за руку, повёл к огню. Джон даже удивился, раньше его всегда толкали в плечо или в спину. У Моттса тёплые руки. Не хотелось бы его убивать, но он точно бросится на защиту Стенца. И, скорее всего, точно убьёт Джона. Стенц, гревшийся у огня ленивым котом, открыл один глаз. — О, а вот и наш именинник пожаловал. Решителен и настроен всех нас убить. Отлично. Может, разделишь с нами прощальный ужин? Вадим, выкатывай! И Вадим выкатил. Огромную такую тележку. В центре, конечно же, был торт. И даже со свечками, количество и качество которых явно послужило поводом для полномасштабной войны. Частично, похоже, спёрли у Тайлера. И сам торт явно лепили понемногу все. Как умели и могли. Стенц поднялся с песка и шутливо поклонился. — Ну что, мистер Кейл, могу я рассчитывать на привилегию быть убитым первым? Хотя, надо сказать, не мне пришло в голову потрепать тебе нервы. Но нужно же было тебя отвлечь от приготовлений, а? Джон упал на колени на песок, Моттс и Вадим тут же бросились к нему с двух сторон. Вадим стащил пиджак и положил на песок, пересаживая на него Джона. Моттс открыл флягу с водой и протёр ему лицо. — У меня нет сил вас убивать, честное слово. Желание моё вы знаете и всё равно ни чёрта не выполните. Мистер Стенц, сэр. Но вы можете засыпать торт порохом и задуть свечки. Я вам разрешаю. — Да выполним, почему нет, — Стенц закатил глаза и фыркнул. — Сам решай сегодня. Свободу не дадим, но можешь никому не давать. Неделю. Да! Неделю! Не стонать, руки вам никто не рубил! Хули устроили, как дети, честное слово. — Спасибо, сэр. — Ладно. Эй, парни! А жрачка нормальная есть? Детка, между прочим, день не жрамши, — сказал Киллик. Когда Джону сунули в руки пластиковую тарелку с чем-то, отдалённо напоминающим макароны с тушёнкой, он ел, почти не чувствуя вкуса. — Нужен повар, — сказал он тихо, смотря в пустоту. — Это вопрос или предложение отработать целую попку? — заинтересовался Эмил, блаженно вытянув ноги. — Душить-то будешь, я не понял тебя? Джон молча встал, отдал посуду Моттсу, достал галстук и бросил его под ноги. — Вам отказано в эротических фантазиях, сэр. На неделю. Спокойной ночи. И, развернувшись, ушёл в свою палатку. — Эм, так мы торт-то пожрём? Шеф, у меня есть потрясающие фотки. И трахать нельзя, а соблазнять тоже нельзя? Совсем-совсем? Вот даже немножко? — Киллик уже готовился развить бурную деятельность. — Карл, тебе денег на шлюх не хватает? — Стенц всегда называл его по имени, когда хотел осадить основательно. — Моттс, отнеси Детке кусочек. Он тебя любит. Только ты его не люби. И не рисуй. Пусть в себя придёт. Остальные могут горе заесть сладеньким. А я воздержусь. Приятного вечера, парни! Джон уже почти спал, свернувшись в клубок прямо в одежде. Но, почувствовав чужое присутствие, вздрогнул и открыл глаза. Моттс поставил перед его носом тарелку с куском торта. — Я знаю, ты любишь сладкое. Мы старались. Ешь. Джон вздохнул, но ложку всё же взял. Моттс устроился на любимом стуле, смотря на него. — Какого чёрта теперь-то? — Он запретил трогать, он запретил рисовать. Смотреть не запретил, — Моттс улыбнулся ему. Джон понял: это будет не неделя облегчения. Это будет неделя ада под названием «обойди приказ шефа». Интересно, на какой день он им всем даст, лишь бы это прекратилось? С днём рождения, блин!