20184
- Эй, мэн, я заеду через двадцать минут, нам нужно поговорить, - устало почти шепчет Чанбин, выезжая из больничной парковки. - Хорошо, - слышится усталый голос по ту сторону провода, а затем - гудки. У Со внутри все трещит по швам, потому что он вынесет приговор своему лучшему другу. У Со реально творится настоящий пиздец внутри, потому что он не может повлиять на ситуацию. Чанбин станет палачом для двоих своих друзей, произнеся самые страшные слова в жизни для Бан Чана. Он ненавидит это, но просто должен сделать. - Мы вынуждены отключить Феликса от аппаратов, - врач говорит твердым голосом, потому что так нужно, потому что врачам не дана жалость и слабость, потому что... - Но... но как же так? - Бину очень хочется верить в то, что ему послышалось, но ему не послышалось. Потому что врач никуда не исчез вместе со своим кабинетом, потому что Ликс не очнулся. Потому что сегодня ночью он умрет. - Прошло уже пять месяцев, но он никак не продвинулся. Динамика не улучшилась, а клетки мозга постепенно отмирают. Мы не можем больше поддерживать его жизнь, - приговор для Чанбина звучит слишком жестоко и больно. А что будет с Чаном? - Но можно же что-то сделать? - Прощайтесь. Бин несколько раз моргает, ощущая, как слезы стекают по его щекам. Он не готов отпускать, он не готов прощаться. Он не готов сказать Крису о том, что сегодня ночью Ликс покинет этот мир. Как можно жить, если у тебя отнимают воздух? До квартиры Чана и Феликса Со едет нарочно медленно, но все-таки достигает пункта назначения. На ватных ногах поднимается на третий этаж и беспрерывно жмет на звонок, пока по ту сторону двери не слышится шаркание домашних тапочек и щелчок замка. Чанбин молча входит в квартиру, снимает обувь и идет на кухню. - Чан, возьми нож и убей меня к ебеням, потому что я пиздецки заебался так жить, - хриплым голосом произносит Со, глядя в потухшие глаза Бана. И Бину больно. Больно за эти глаза, больно за Феликса, больно знать то, что он знает. - Чанбин, хватит нести чепуху, - на выдохе произносит Чан и садится на стул, устало опустив плечи. Австралиец медленно пьет холодный чай, плотно обхватив кружку пальцами, словно в этой кружке есть его последняя надежда. - Мне скоро идти к Ликсу, поэтому говори. Ты ведь не просто так сюда пришел, верно? - Чанбин до крови прокусывает щеку изнутри, сжимает кулаки и трясется. - Сегодня ночью Феликса отключат от всех аппаратов, хен. - Бан не верит в то, что только что услышал из уст Со. Похоже то ли на жестокий рофл, то ли на галлюцинацию от усталости. - Смешно. - Чан, попрощайся с ним, - тихо шепчет Чанбин и садится на корточки, закрыв лицо руками. У него весь мир в порошок стерся, и Бин просто не может стоять на ногах больше. Это конец, им придется смириться. А Бан Чан крепко сжимает осколки феликсовой кружки в руках, ощущая, как Феликс медленно покидает его вены.***
20184*
Бан Чан и Феликс купили эту квартиру, чтобы наконец-то иметь свой угол и ни от кого не зависеть. Это решение принималось довольно долгое время, но оно оказалось действительно верным для них двоих. - Хен, мне так нравится здесь, правда, - произносит Ли, рассматривая пустую комнату и еще белые стены. - Это только наш мир, Ликси, - ласково произносит Крис, обнимая старшего со спины. Они сбежали из Австралии вместе, постепенно выстраивая новую жизнь на двоих. Паре никогда не было легко, но и сдаваться они не собирались. - Хен. - Мм? - Я люблю тебя, - счастливо говорит Феликс, а его голос привычно хриплый и глубокий. И это лучшая мелодия для Бана, которую он когда-либо в своей жизни слышал. - Как Луну? - Бан Чан кладет подбородок на макушку младшего и тепло улыбается, утопая в клубничном аромате ликсовых волос. - Как Луну, - кивает Феликс, а внутри него одна за одной зажигаются звезды, рисуя на легких созвездия. Только для двоих. Чан мерит квартиру большими шагами, сжимая волосы в кулаках. Кажется, эти сами волосы сейчас просто зашевелятся от кошмара. Они ждут Минхо и Джисона, потому что те застряли в пробке и умоляли не ехать без них. А Чан медленно сходит с ума, умирает, рассыпается звездами в черную дыру своей души. Не верит. Кричит. - Я умру без него, Чанбин-а, - отчаянно стонет Бан, ибо кричать сил совсем нет. А Чанбин молчит. Ему действительно нечего сказать, некак утешить. Молчит и плачет, надеясь, что слезы спасут Ликса. Но не спасли. В ушах стоит звук порванной кожи, а сердце крошится, словно пустынный песок в ладони. - Чанбин-аа, - растерянный Чан подлетает к Со и трясет за плечи, - Чанбин-а-а, - он больно сжимает кожу пальцами и рыдает уже в голос. - Я не могу его отпустить, - и Чанбин не может, не может и не хочет этого делать. Но он так же понимает, что Ликса не спасти. Прошло пять месяцев, как Ли Феликс буквально перестал существовать. Только слабое дыхание напоминало о том, что парень все еще жив и находится в этом мире. Сам же Ли никак не реагировал ни на боль, ни на свет, ни на разного рода терапии. Совсем. Будто бы внутренний Феликс уже давно умер, перестал бороться. А Чанбин обнимает так крепко, словно старается забрать себе всю чанову боль разом. Чан спешит домой как можно скорее, наплевав на дождь и жуткие пробки в центре города. Чану параллельно на ветер и крупные капли, бьющие по всему телу. И на ворчание Феликса, и на жуткий кашель завтра утром. Ему нужно как можно скорее прийти домой, как можно скорее увидеть Фела, обнять и почувствовать себя дома. Чан выходит на одну остановку раньше, потому что пешком дойти будет быстрее, нежели безнадежно ждать, пока пробка рассосется. На это уйдет слишком много времени, которого у Криса совсем нет. Постепенно парень переходит на бег, придерживая лямки рюкзака руками, дабы не потерять его по дороге. Откуда-то появляются силы и второе дыхание, Чан видит перед собой только лицо Ликса и продолжает бежать. Бежать. - Хен, ты чего такой мокрый? - Удивленно вскидывает брови Ли, встречая старшего у двери. - Ты бежал? Йа, ну чего ты такой глупый? - Ликс спешит в ванную и тащит два больших полотенца, кутая в них Чана. А тот улыбается, словно дурак или самый счастливый человек на земле. Хотя, эти понятия означают одно и то же по сути. - Феликс, будь моим мужем? - на одном дыхании произносит Чан и замирает, глядя, как глаза напротив увеличиваются раза так в два. Ликс молчит, а сердце Чана стучит так громко, что перестукивает шум дождя за окном. - Я согласен, хен, я согласен провести с тобой всю свою жизнь до последнего вздоха.51020*
Минхо не выпускает чанову руку из своих, но это не помогает. Джисон успокаивает Чанбина, но это не помогает. Со чувствует себя убитым, но все еще жив. Какого это было сообщить другу о том, что его любимого человека убьют? Какого это было знать и говорить? Со наказывает себя каждой слезой, каждым взглядом на Бан Чана. Если бы не друзья рядом, Чанбин отправился бы следом за Феликсом. Это слишком больно. - Чан, Бан Чан, посмотри на меня, посмотри на меня, черт возьми, - кричит Минхо изо всех сил и бьет старшего по лицу, потому что тот совершенно не в адеквате. Но Крис никак не реагирует. Не моргает и дышит через раз. - Умоляю, Чан, я тебя умоляю. - Но Чан молча опускает голову и ногтями царапает внутреннюю сторону ладони. Кольцо на пальце жжет огненным клеймом и перекрывает Бану воздух. - Чан, умоляю... - все попытки Минхо оказываются тщетными, разбиваются о больничные стены. Чан должен поговорить с врачом и подписать документы на добровольную эвтаназию. В противном случае, эту процедуру сделают без ведома и согласия Бана. И прямо сейчас. - Я умру вместе с ним, - мертвым голосом заключает Бан Чан и заходит в кабинет доктора. Это был последний раз, когда они собирались впятером. Утро с Феликсом - это солнце в снежное или грозовое утро, это веснушки на переносице и щеках, это вкусные блинчики с медом и чай в огромных кружках. Это ворованные поцелуи во время завтрака, у которых привкус меда и ванили. Это один свитер на двоих и одно сердце напополам. Это быть с тем, кому отдашь свою жизнь без остатка. - Чан-и, а вдруг ты полюбишь кого-то еще, не меня? - Внезапно спрашивает Фел, так невинно глядя на старшего. Чан тогда очень сильно разозлился и долго негодовал, почему его Ликс задает такие вопросы. - Это невозможно, Ликси, - сурово отвечает Крис, кутая младшего в свои объятия. - Но почему? Людям свойственно расставаться и снова влюбляться. - Потому что лебеди не могут друг без друга. Когда уходит один, то второй умирает. Понимаешь? - Без сомнения говорит Бан, а Феликс лишь согласно кивает. Они никогда больше не поднимали эту тему, а Ликс считал своего лебедя самым прекрасным существом на свете. - Вам нужно подписать документы и дать согласие на поведение эвтаназии, - безразлично говорит врач, подсовывая под нос Чана смертный приговор для Фела. - Неужели Вы никогда не любили? - Решается задать вопрос Крис, пристально смотря на врача. - Неужели вы не когда не чувствовали отчаяния и не хватались за последнюю соломинку в этой жизни? - Но врач молчит. Смотрит в окно, сложив руки за спиной на пояснице. И молчит. А Бан Чана дико бесят эти тикающие часы на стене. - Почему Вы решили, что имеете право лишить меня жизни? Кто дал Вам это право? - Крис выпускает эмоции из-под контроля. Боль накрывает его с головой, а глаза буквально наливаются кровью. - Я сталкиваюсь с подобными ситуациями слишком часто, чтобы растрогаться или переменить решение. У пациента нет никакой положительной динамики. Проще говоря, Феликс занимает место того, кого еще можно спасти. - И у Чана срывает крышу к чертовой матери. Он подрывается на ноги и опрокидывает вещи со стола врача. - Кого можно спасти? А его разве нельзя спасти? Кто дал Вам право отнимать жизни? Вы что - Бог? - Чан наступает на врача и буквально впечатывает его в стену кабинета, однако Минхо и Джисон вовремя оттягивают его, выводя из кабинета, пока Чанбин ставит подпись в чертовом смертном приговоре. Это и правда конец. Со выходит из кабинета и моментально скатывается вниз по стене, отдаленно слыша, как Чан рыдает на руках у Джисона. У Минхо не хватает сил смотреть на все это, поэтому он просто уходит. Уходит подальше, пряча слезы в рукаве синего свитера, подаренного Ликсом на прошлое Рождество. - Чан, Чан, послушай меня, умоляю, - Чанбин обхватывает лицо друга ладонями по обе стороны и заставляет его посмотреть на себя. - Прошу, Чан, встреть с ним это Рождество. Это последнее его Рождество, Чан, - слова Чанбина заставляют Бана затихнуть, поникнуть и словно раствориться. - Прошу, Чан, он так тебя ждет. Иди, - а у Криса ноги и вовсе не гнутся, приросли к полу и не двигаются. - Иди, - Бин легонько подталкивает Чана к двери и кусает губы, давая волю слезам лишь тогда, когда спина Бан Чан скрывается за дверью последнего ликсового пристанища на этом свете. Завтра здесь будет кто-то другой.1920*
- Привет, малыш, - чуть ли не по слогам говорит Чан, приближаясь к кровати парня, который лежит белее стен в этой палате. - Сегодня наша третья годовщина, помнишь? Я не успел взять с собой подарок для тебя, Ликси, - Чан опускает голову и плачет. - Мне так жаль... Когда ты был напуган и подавлен, я должен был быть рядом. Но я был всегда занят... Прости меня, Феликс, - плечи Чана содрогаются от слабости и слез. Стены молчат. За окном все молчит. Чан медленными шагами подходит все ближе и даже не чувствует феликсового дыхания. - Ликси, как же так? Неужели ты не видишь, как я живу тобой? Как тобой живет моя рванная душа? Ликс... - Чан едва ли касается щеки Ликса пальцами, а его собственная слеза скатывается по синеватой щеке угасающего парня. Внутренний Феликс умоляет Бана отпустить, потому что ему больно быть здесь. Но Чан не слышит. - Дома без тебя никак. Тишина болит пустотой, знаешь? Все напоминает о тебе, во всем я вижу тебя. Почему ты хочешь уйти, Феликс? Я правда не понимаю... Я был не самым лучшим парнем и плохо заботился о тебе, но, Феликс, почему так жестоко? - Чан садится на колени около кровати и гладит холодную руку Ликса. Времени и правда не осталось. Сейчас уже половина десятого, и у Бан Чана осталось пару часов. А у Феликса - пара вечностей. Завтра не будет. - Я скучаю, я так по тебе скучаю. И я люблю тебя, Ли Феликс. Я так тебя люблю, если бы ты только это знал, малыш, если бы ты только знал, - Крис кладет голову рядом с феликсовой и медленно мажет губами по щеке парня. От Фела пахнет больницей, пахнет таблетками, пахнет чужим, пахнет смертью. - Пожалуйста, не оставляй меня здесь, потому что я не знаю, как мне без тебя жить, - старший сплетает руки, задевая кольцо на пальце Ликса. Через неделю. Через неделю они должны стать семьей. Но у них ведь нет даже завтра. - Пожалуйста, Феликс, проснись, вернись ко мне, - надежда все еще тлеет где-то на глубине чановой души, однако стрелки часов неумолимо движутся вперед, отбирая у них каждую последнюю минуту. - Я умру, Ликс, я умру без тебя. Я не стану жить, потому что это бессмысленно. Умоляю, - и снова порция громких рыданий. За дверью Чанбин готов выть, но лишь объятия Джисона не дают ему заорать от боли на всю больницу. Со сжимает в зубах кофту Хана и стонет от боли, стонет до хрипоты.***
Одиннадцать. Феликс медленно прощается с каждым. Он подходит к Чанбину, крепко обнимает и просит прощения. - Хен, умоляю, береги его ради меня, изо всех сил. Не дай ему пойти следом, - мелькает в голове Бина и он мысленно дает обещание. Но сдержать его невозможно. Ликс проводит по щеке Хана пальцами, ласково улыбается и обещает быть действительно счастливым. - Я буду хорошо кушать и тепло одеваться, обещаю, - глотая слезы, шепчет Ли, а в мыслях Джисона всплывает улыбающийся образ Ликса, который громко смеется от щекоток Хана. - Минхо-хен, будь сильным. Прошу тебя, присмотри за хенами и будь сильным. - Феликс обнимает Минхо, кладя голову на его плечо. - Мы обязательно увидимся снова, хен, я тебе обещаю. Я приду первым снегом в декабре, я приду весенним дождем и теплым ветром. Давай увидимся снова, когда зацветет сакура? - Минхо едва заметно кивает и возвращается обратно, обнимая теперь уже плачущего Хана. Это был последний раз, когда они обнимали Ли Феликса.***
Чан молчит и лежит рядом с Феликсом. На часах - половина двенадцатого. Феликс пришел попрощаться с ним. - Хен... Прошу, умоляю, ради меня... Живи, хен, проживи эту жизнь настолько интересно и красочно, чтобы мне там было светло. Хен, освещай мне путь. Без тебя мне не справиться, ты знаешь? - Ликс присаживается рядом с Баном и кладет голову на его колени. Так тепло. Такой родной. В последний раз. - Я не могу остаться с тобой, потому что мое время давно истекло. Но я не оставлю тебя, мой любимый хен, я буду везде и всюду, непременно. Хен, у меня совершенно не осталось сил для боли. - Феликс лежит и старается навсегда запомнить эти ощущения. Навсегда. В последний раз. - С Рождеством, хен, и с нашей годовщиной, поздравляю тебя. Смотри, хен, идет снег. Как в самую первую нашу встречу, помнишь? Я тогда сказал, что снег в Корее - настоящее чудо, но настоящим чудом для меня стал ты. Я люблю тебя и всегда буду любить так сильно, насколько человек способен любить. Прощай, хен, и, смотри, сегодня тоже идет снег, - Феликс в последний раз улыбается и исчезает. Двенадцать. Дальше Чан смутно помнит, как приходят врачи, как он кричит во все горло так, что медсестры сбегаются в палату Ликса, как пищит кардиометр, а Джисон начинает выть, падая на колени. Он не помнит, как по лицу Феликса скатывается последняя слезинка, как его с головой накрывают белой простыней и вывозят из палаты. Он даже не помнит, как Чанбин бьет его по лицу и умоляет очнуться. "Феликс, Ликс, Ликси, нет... Ты не можешь..." - и пустота. Он не помнит, как врачи констатировали смерть двадцать пятого декабря в 00:01 ночи. - С рождеством, Ликси. Я всегда буду любить тебя. До последнего вздоха. Мы встретимся снова очень скоро, - но никто не обратил тогда внимания на эти слова.***
Все три дня похорон Чан просидел рядом с Феликсом. Не ел, не сомкнул глаз и не отходил от любимого ни на шаг. Друзья едва ли уговаривали его выпить хотя бы кофе, но это длилось не дольше пяти минут. Потом Чан снова возвращался к Ли. Феликс был как живой. Даже щеки румяные. Организацию взял на себя Минхо, который старался держаться лучше всех. А внутри у парня были пачки успокоительных и рвущая кости боль. Но он держался. Джисон не отходил от Бан Чана и дежурил рядом посменно вместе с Чанбином, а ночами орал в подушку от боли, выл, чтобы никто не заметил, и проклинал весь мир. В один миг Джисон возненавидел всю свою жизнь. - Хен, пора, - тихо произносит Со, а Бан Чан только кивает. Он не осознавал, когда тело Феликса было кремировано, не осознавал, когда урна стояла в своей ячейке колумбария, не осознавал даже на поминальном обеде. Вернувшись домой, Бан Чана наконец-то накрыло осознание того, что Феликса больше нет. Сжимая кольцо Ликса в руке, парень начинает орать на всю квартиру, срывая голос. От напряжения у парня идет носом кровь. В конечном итоге, Чанбин находи его на полу без сознания.300*
С похорон прошло уже сорок девять дней, а***
Чанбин летит в квартиру со скоростью света, мысленно моля всех на свете богов о том, чтобы только успеть. Только бы не опоздать. Только бы не прощаться снова. Минхо с Джисоном находятся ближе, поэтому тоже добираются. Каждый надеется на чудо, которого не случится. Со залетает в квартиру и паникует, потому что слишком тихо. Дрожащими ногами парень идет в спальню и кричит во все горло. Кричит, хватается за двери, сдирая кожу на пальцах в кровь. Чанбин зажимает рот руками и падает на колени. Залетевшие в квартиру Джисон и Минхо отказываются верить в то, что происходит, но глаза их не обманывают. Минхо понимает, что ломается. Навсегда ломается внутри. А Джисон словно медленно сходит с ума. Квартира почему-то уменьшилась до размера спичечного коробка. И только Бан Чан искренне и счастливо улыбался, роняя последние слезы в мягкую феликсову подушку. В Корее снова идет снег. Чудо, не иначе.