Луна утонула

      Начиная с того момента, когда Чонгук впервые подал ей руку помощи, Иде стали сниться сны о доме. В них она видела горящий очаг, слышала соленый запах моря и рыбы, напоминавший ей об отце, утонувшем в море, помогала связывать травы матери и подвешивала их под потолком у дальней стены, поправляла свесившееся одеяло на лежанке сестры, усаживая ее тряпичную куклу поудобнее. Картины прошлого рисовались в голове очень ярко и, в момент пробуждения, настоящее отчаяние еще сильнее сковывало.       Но чаще всего, во снах повторялся один и тот же момент из почти что забытого детства, всплывавший мутно и нечетко. На ладони ее оказывался мертвый мотылек, по глупости залетевший в дом. Пыльца на его рваных крыльях давно осыпалась и рисунок стерся, брюшко впало, ссохлось. Иде всегда была чувствительна к смерти, и любые ее проявления задевали, приводили в уныние. Но в этот момент, разглядывая давно умершее насекомое, внутри нее что-то начинало дрожать и натягиваться, словно тетива лука. Видя грустную кончину некогда живого существа, в кончиках пальцев появлялось покалывание. Крылья приходили в движение, как и тоненькие лапки. Мотылек быстро переворачивался и пытался взлететь, но из-за поврежденных крыльев постоянно падал на пол. Внешне он все так же выглядел убого и поломано, зато двигался как живой. Сон обычно обрывался на этом моменте.       Иде всегда знала, что с ней что-то не так. Чувствовала это, но объяснить себе не могла. Глядя на Чонгука, идущего впереди и подбиравшего с ковра опавшей листвы ветви для костра, девушка невольно сравнивала себя с ним. В священнике тоже была эта непонятная сила, но он ее не боялся. Чонгук был уверен в том, кто он есть. Хотела бы и Иде иметь внутри себя эту уверенность.       После пробуждения этим утром, ей на память пришли слова бабушки: «В тебе сокрыта огромная сила. Никому ее не показывай, иначе быть беде». Теперь в них она улавливала, скорее, страх и предостережение. Весь смысл она поняла только стоя на краю мертвой деревни, где вдалеке можно было разглядеть тела ее родных, висящих на толстом суке старого дуба. Только, когда повернуть время вспять оказалось уже невозможным, только тогда Иде осознала, кем в итоге стала и благодаря кому внутри нее поселился ужасный монстр.       Встреча с ведьмой оказалась для нее судьбоносной. Иде могла в любой момент вспомнить тот день в мельчайших подробностях. Старику МакИрдену понадобилась помощь, его овца все никак не могла разродиться, и несмотря на запрет, она все же увязалась за матерью. Иде зашла в овчарню, когда дело было уже сделано, а мать отошла в сторону и обговаривала с фермером оплату. Маленький мокрый комочек, покрытый мелкими завитками шерсти лежал в стороне. Мертворожденный ягненок приковывал к себе взгляд. В тот момент Иде с трудом отдавала себе отчет, в том, что делает, ей просто хотелось чтобы бедное животное оказалось живым и открыло свои глаза. Ей хотелось чуда. Рукою коснувшись загривка и пройдясь по мордочке пальцами, внутри опять родилось непонятное напряжение, и прежде чем она успела понять, что натворила, по овчарне разнеслось громкое блеяние. Испуганные овцы разбегались в стороны, забиваясь в углы, представив глазам МакИрдена и сбежавшимся на шум домочадцам весьма пугающую картину. Недавно лежащий бездыханным ягненок пытался подняться на тоненьких ножках, невидящими глазами рассматривая окружающий мир.       Мать успела выкрикнуть только ее имя, прежде чем все обратилось в хаос. Увернувшись от грубых рук старшего сына МакИрдена, Иде пустилась бежать, так быстро, как еще никогда не бегала. Не смея оглянуться назад, борясь с охватившей ее паникой, она стремилась в лес, как будто именно там могла найти защиту. Споткнувшись в очередной раз, Иде упала и проткнула сухой ветвью ладонь, окрасив зеленый мох у куста в алый. Сзади все еще были слышны окрики преследовавших односельчан, а в груди не хватало больше места для вздоха. Именно тогда, мучимая мыслями о судьбе оставленных ею родных, Иде увидела Ее. Справа метнулось что-то рыжее, а после за ствол дерева ухватилась рука, ищущая опору и сдиравшая кусочки старой коры. Появившаяся из ниоткуда незнакомка медленно сползала на землю, удерживая вторую ладонь у пробитой стрелой груди. Черный подол отороченный дорогим кружевом коснулся мягкого мха у подножия вековых сосен, когда женщина обожгла ее взглядом.       — Хочешь стать сильнее? — Слабый голос был наполнен соблазном и прозвучал очень близко, словно женщина говорила ей в самое ухо. — Вернуть тех, кто потерян? Еще не поздно все исправить…       Незнакомка говорила так, будто знала обо всем, что с ней случилось, не просила о помощи, хотя была ранена и по всей видимости умирала. Не чувствуя ног, Иде все же подошла ближе и присела рядом, вслушиваясь в чужое тяжелое и шумное дыхание. Весь остальной мир отошел на задний план, запылился, оставляя на свету лишь доживающую свои последние минуты женщину. Окровавленная грязная рука схватила ее ладонь сжав с нечеловеческой силой, приблизив к себе еще ближе. Женщина смотрела пристально, карие раскосые лисьи глаза бегали по лицу Иде выискивая что-то, обескровленные губы сжались в тонкую линию, удерживая рвущийся стон боли, а резко очерченные скулы молодой незнакомки были окаймлены иссиня-чёрными кудрями волос, контрастно выделяя неестественную белизну кожи. Она была не из здешних мест, и Иде могла только догадываться о том, как попала сюда.       — Я знала, что успею, — прохрипела женщина, собирая оставшиеся силы. — Моя смерть не будет напрасной… — Ногти умирающей впились в ее ладонь. — А теперь скажи мне, хочешь ли ты отомстить, малышка?       Иде почувствовала как теряет себя, гнев на МакИрдена и тех, кто схватил мать, взыграл над разумом. Девушка помнила как разомкнув губы ответила согласием, и женщина победно улыбнулась переместив обе свои ладони ей на лицо, размазав собственную кровь по ее щекам. В ту же секунду незнакомка перестала дышать, а Иде впервые так явно ощутила в себе силу. Все, что случилось после, она плохо помнила, остались лишь обрывки.       Под ногой хрустнула ветка, и Иде отступила назад, нагнувшись, чтобы поднять ее. Идущий впереди Чонгук оглянулся на звук, задержав на ней взгляд. Девушка выглядела как обычно, только лицо разве что стало чище. Бредя по лесу ранним утром, они проходили мимо небольшой мелкой речушки, где вымылись насколько это было возможно. Холодная вода и воздух позволили лишь оттереть от грязи лицо, часть шеи и руки по локти. Иде видела, что молодого священника беспокоило множество вопросов, но задавать их, когда рядом находился Хосок, он не собирался, осторожничая. Здесь же, в лесу лишних ушей не было, но начать расспросы Чонгук по прежнему не торопился, очевидно, подбирая нужные слова. Они вдвоем прошли еще некоторое расстояние, прежде чем парень все-таки произнес:       — Кем был твой отец? — начал издалека Чонгук, и Иде сначала не поняла почему он спросил именно об этом.       — Отец рыбачил, но четыре года назад, когда мне было двенадцать, случился сильный шторм. Он и еще пара рыбаков из нашей деревни утонули.       — А твоя мать? — не дав ей опомниться задал новый вопрос священник, сложив собранный хворост рядом с поваленным деревом и присев на него следом, как бы говоря Иде, что разговор их будет долгим.       — Моя мать? — переспросила Иде не совсем понимая, что от нее хотят услышать. Хотел ли Чонгук узнать, как ее семья жила после потери кормильца или его интересовало нечто другое.       — Да, чем занималась твоя мать? — Чонгук говорил обманчиво мягко, старался не давить, однако все же заметил, как напряглась после этого вопроса девушка.       — Она была травницей, часто помогала со скотом… — начала перечислять Иде, неуверенно поглядывая на него, но Чонгук ее не дослушал.       — Хочешь сказать, она тоже была ведьмой?       — Нет! — быстро возразила девушка, позволив себе даже повысить голос, чем немного удивила Чонгука. Для Иде слово «ведьма» с недавних пор ассоциировалось с чем-то плохим, мерзким и гнусным. Подобное высказывание в сторону своей матери она не смогла снести. — Она была простой травницей, помогала людям…       — А ты? — резко перебил ее священник, встав с бревна.       На этот его вопрос Иде не могла ответить. Пусть поначалу она была одурманена полученной от ведьмы силой, пусть всего-навсего защищалась, однако не могла отрицать, что ради собственного спасения убила многих и, где-то в глубине, знала, что убьет и в следующий раз, если случится такая необходимость.       — Откуда ты знаешь о заклинаниях завязанных на крови? — Чонгук надвигался на нее, как темная грозовая туча, глядя с той же серьезностью во взгляде, с которой смотрел буквально еще вчера.       Священник открыто дал ей понять, что не поверит будто знание подобных ритуалов она почерпнула от простой травницы, и лучше ей сказать ему правду — ложь он распознает сразу. Все внутри девушки сжалось под его суровым взглядом, она чувствовала недоверие, направленное прямо на нее, и хотела всеми силами доказать обратное. Она и помочь-то вызвалась вчера из тех же побуждений.       Подозревая, что Иде не рассказала на исповеди всю правду до самого конца, Чонгук затеял весь этот разговор. Парень был немногим старше нее самой, однако с легкостью смог вывести на чистую воду. Перед девушкой был поставлен выбор: сказать правду или снова соврать. Чонгук давал ей второй шанс и упустить его она не смела.       — Святой отец, — начала Иде, подняв на священника затравленный взгляд. Подобное обращение стало привычным. В него она вкладывала намного больше чем могло показаться на первый взгляд, и «привязанность» с «признательностью» были только малой долей. Фамильярность, с которой она обратилась к нему в момент отчаяния, лежа на незажженном кострище, была, скорее, мольбой, теперь же Иде осторожничала, не смея называть парня по имени.       — Говори свободно, ничего не утаивая, — серьезно добавил Чонгук, видя ее нерешительность, но мягкие нотки нежности в голосе не ускользнули от слуха Иде. — Я обещаю, что не стану корить тебя.       Последняя, сказанная им фраза, окончательно надломила Иде, и она не сдержала слез, моментально закрыв руками лицо. Чонгук до последнего давал ей возможность оправдаться, он не стал обвинять, не набросился на нее, чтобы мгновенно обратно посадить на цепь, словно бешеную собаку. Именно его терпение и милосердие помогли девушке.       — Есть кое-что, чего я вам не рассказала, — быстро выпалила Иде, стоило только ей почувствовать тепло от мужских ладоней на своих плечах.       — Говори, — еще мягче произнес Чонгук, немного склонившись к ней, чтобы заглянуть в глаза.       — Я слышу Ее, — тихо-тихо произнесла Иде, выглядя изрядно напуганной и отчаявшейся, отворачиваясь от парня насколько это было возможно.       — Кого? — недоуменно спросил Чонгук, переместив ладони с плеч выше. Он обхватил девичье лицо, почувствовав холодную влагу на внутренней стороне ладони, и насильно развернул ее к себе.       — Ту ведьму, что нашла в лесу. Я видела ее судьбу. Каждую ночь она говорит со мной. — Иде выдохнула отрывисто, борясь со слезами и внутренним страхом.       — И что она тебе говорит? — Чонгук ни на секунду не сомневался в ее словах, подобное действительно случалось. Когда-то давно он слышал от одного из кардиналов Папы нечто подобное. Женщины, которым магия доставалась при передаче сил, утверждали на допросах, что с ними общались умершие ведьмы.       — Повторяет одно и тоже, что мне нельзя Вам верить, что Вы ведете меня на смерть… — уже прошептала Иде, опустив голову и сжавшись сильнее в руках парня.       — Ты можешь мне доверять, Иде. Я не обижу тебя, — словно в противовес, как можно ласковее ответил ей Чонгук, обнимая и укладывая свой подбородок девушке на макушку, начав легонько покачивать.       Произнося слова утешения Чонгук впервые задумался над тем, что говорит. Да, пока Иде будет рядом с ним, ей ничего не угрожает, но что будет потом? Какая судьба ждет бедную девочку, когда Епископ отдаст ее в руки Английскому королю? Так ли неправ тот голос, что твердит ей об опасности?       — Есть еще кое-что, — произнесла Иде приглушенным голосом, из-за того что лицо было спрятано у него на груди. Она немного отстранилась, поднесла ладонь к лицу и вытерла слезы ее тыльной стороной, чтобы не запачкаться. — Это не я вчера произносила заклинание. За меня его сказала ведьма.       Чонгук собирался уточнить, что Иде имела ввиду под последним высказыванием о ведьме, но со стороны донесся оклик. Священник узнал зовущего по голосу, это был Сокджин. Видимо они потеряли счет времени за болтовней и Хосок послал его за ними. Парень быстро отстранился от Иде, на последок еще раз взглянув в ее заплаканное лицо, и ободряюще улыбнулся. Девочка просто запуталась и боялась всего на свете, жила в постоянном страхе, и Чонгук, убедившись в своих догадках, хотел ей показать, что нисколько не поменял свое к ней отношение.       — Пойдем, — произнес он, нагибаясь и подбирая оставленные ранее ветки, а после крикнул куда-то в сторону: — Я здесь! Уже возвращаемся!       Издалека донесся еще один окрик от Джина и мужчина умолк, услышав быстрый ответ Чонгука. После их разговора, Иде уже не шла позади, шагая, если позволяла местность, рядом. Девушка опять погрузилась в молчание, и парень не знал, когда им еще выдастся возможность поговорить. Тэхён шел на поправку, сегодня даже смог сесть и доесть оставшиеся со вчерашнего ужина части прожаренных на огне зайцев. Рана на его лице почти зажила, просвечивающая тонкая розоватая кожа утром побледнела, стянула место у края губ и глаза уродливыми рубцами шрамов. Охотник, узнав о произошедшем прошлой ночью, не стал рассыпаться в благодарностях, только смерил ведьму взглядом и на этом все окончилось. Хосок же опять впал в безмолвную апатию, все время посвящая уходу за лошадьми, привязанными у полуразрушенной изгороди. Сейчас, выйдя из леса, Чонгук не заметил главного охотника, зато увидел у хижины небольшую повозку.       Даже не смотря на непосредственную близость священника, по телу Иде прошлась неконтролируемая волна страха, а память услужливо нарисовала мерзкую жестокую ухмылку и полные отвращения узкие глаза. Она была уверена, Чонгук так же понял, кого это к ним занесло, поэтому взглянула на него, надеясь на то, что парень, взяв ее за руку, уведет в противоположном направлении от поляны и дома, одиноко стоящего на ней. Но ожидания не оправдались, и девушка, глотая горький ком из плохих предчувствий, шагнула вперед.