Почти дома

По лицу течет кровь, скатываясь тяжелыми горячими каплями с подбородка и теряясь где-то в темноте под ногами. Голова гудит, а глаза застилает белесая дымка. После потери сознания сложно сразу прийти в себя, особенно в темноте, когда ты не только не видишь знакомых мест, нужной дороги или привычных ориентиров, а вообще ничерта не видишь, кроме звезд перед глазами и несуществующего тумана, но ноги несут домой на автомате, а в ушибленной голове стучит только одна мысль: “Баки убьет меня за испачканный пиджак”. Стив не в первый раз оказывается в такой ситуации. Он уже просыпался за мусорными баками с разбитым носом и прочими последствиями неравных драк. Этот раз исключением не был: он снова ввязался в перепалку с каким-то грубияном, за что словил тяжелым кулаком по морде, поднялся, пытался ответить тем же, был отправлен в нокаут. На этот раз нос не сломали, и это замечательно, ведь после предыдущих раз он заметно выгнулся в бок, а левая ноздря вовсе перестала пропускать воздух. Мало было синусита… Баки наверняка это припомнит, вытирая кровь, нежно касаясь своим смоченным в воде платком пухлых губ, глядя прямо в глаза, мягко поглаживая по плечу. Стив часто ругался на него за подобную заботу, все-таки он давно не ребенок, но все равно он всегда был ему очень благодарен. После смерти матери у Стива не осталось никого, кроме Баки, который уже успел стать для парнишки таким родным, гораздо роднее чем стоило бы. Тяжелые мысли заставили Стива остановиться и прислониться к стене. Действительно, чувства, которые он испытывал к Баки, уже давно перестали быть дружескими. Это было что-то более глубокое и тайное. Хотелось их запрятать как можно дальше и никому о них не рассказывать, но в то же время кричать о них как можно больше, писать картины или даже стихи и дарить их Ему, своему Баки… Нет, это не любовь. Стив слышал, какая любовь между парнями: это грязно, больно, развратно и грешно, но Роджерс не видел в своих чувствах греха, даже наоборот: они были такие светлые, что, казалось, сейчас пробьются светом прямо из груди, освещая путь домой. Парень улыбнулся, чувствуя острую пульсирующую боль в разбитой губе. Может, все не так плохо. Может, это не та любовь, а та самая любовь к ближнему, к которой так призывал Иисус. Стив даже готов прощать. Он готов простить Баки его ночные гулянки, эти дурацкие двойные свидания, подгоревшую яичницу из последних двух яиц… Да всё! Сейчас Стив дойдет до дома и сразу же об этом расскажет, прямо пока Баки на него ругается - это он тоже ему обязательно простит. Собравшись с мыслями, Стив снова двинулся в сторону дома. Теперь он уже не думал, что ему скажет Баки, что он сделает, будет ли он расстроен или зол - это не важно. Стив думал, что он скажет Баки. Что-нибудь хорошее, это точно. Скажет, как он его ценит, как любит то, что он делает, любит те моменты, когда Баки сидит у его постели во время очередной простуды, или когда он приходит пьяный в дрова и засыпает на диване, обнимая край пледа, как плюшевого медведя... Все, что связано с ним. Надо найти для Баки какой-нибудь подарок. Или нарисовать. Обязательно нужно подарить ему что-то красивое, чтобы он смотрел на это и радовался. Стив прекрасно знает, что Барнс неплохо разбирается в красоте, не зря же он так часто гуляет с девчонками. И вот, осталось совсем немного, только подняться по лестнице. Кровь на лице успела засохнуть и теперь уже не капала, а иногда слетала ломкими хлопьями, но губа все еще неприятно ныла. У Баки наверняка найдется какая-нибудь лечебная мазь, которую он будет старательно пихать Стиву в лицо, тот немного попинается, поморщится из вредности, но позволит замазать ранки. Мазь приятно холодит, а руки у Баки теплые. Стив закроет глаза, наслаждаясь тем, что он рядом, что его дыхание слабо шевелит челку... Лестница осталась позади, Стив открыл дверь и вошел. Внутри оказалось темно. Странно, обычно Баки не ложился спать, пока не дождется его. Может, он вышел на встречу? Нет, он бы сразу заметил медленно бредущую щуплую фигурку Роджерса. Скорее всего, он уже спит, может опять выпивал с кем-то и даже не заметил, что Стив пропал. Хорошо, тогда он все расскажет утром, чтобы не тревожить наверняка уставшего приятеля. Максимально тихо, чтобы ненароком не разбудить, парень прошел в ванную, наспех умылся и так же бесшумно ушел в спальню, не включая свет. Голова все еще болела и отказывалась выполнять какие-либо операции, так что он довольно быстро заснул, думая о том, что где-то рядом спит Баки и утром он точно ему обо всем расскажет.

***

На утро голова почти прошла. Почувствовав на своем лице солнечные лучи, Стив тут же поднялся и сел, потягиваясь. Видимо, уже не меньше девяти часов, но сегодня выходной, так что Баки должен еще сладко спать, но он будет не против, если его аккуратно разбудят. Может, немного поворчит или, состроив обиженную мордочку, отвернется к стене, но потом все равно встанет и радостно пойдет помогать Стиву готовить завтрак. Стив нехотя открыл слипающиеся после не самого спокойного сна глаза... и увидел пустую кровать, аккуратно заправленную и без подушки. Баки никогда так не делал, особенно в выходной. И тут Стив вспомнил все, что выбил из его головы вчерашний удар. Он вспомнил, что не сможет ничего ему сказать, что он не будет больше дожидаться Стива вечерами, не будет дарить украденные в порту апельсины. Баки на войне. Прямо сейчас рядом с ним свистят пули, разрываются снаряды, лежат горы трупов и раненых. Скорее всего, Баки сам сейчас уже ранен или мертв. Он хороший парень, а хорошие парни на войне не выживают. Стив слышал это уже сотни раз, но никогда в это не верил, но сейчас, осознав, что его Баки там, за океаном, и он ему никак не может помочь, опустил руки. Впервые Стив Роджерс, упертый мечтатель, борящийся до последнего с любым обидчиком, утратил веру. От ощущения собственной беспомощности на глаза навернулись слезы, которые Стив смахнул рукавом, не переставая смотреть на пустую кровать.