* * *
Always Never — Millions
Проснуться настолько рано, чтобы встретить рассвет — это так по-детски, так наивно; чтобы почувствовать запах свежести, и да: свежесть тоже имеет запах. Свежесть не тягучая, не тяжелая, но в то же время она пахнет так сильно, что забирается в дыхательные пути и заседает там на очень долгое время. Этот запах вспоминается в самые худшие и лучшие времена жизни, и всегда запах свежести несет в себе только одно чувство — спокойствие. Он обволакивает воспаленные нервы, покрасневшие от слез щеки и кровоточащее нутро, что болит, зудит и ноет так, словно внутри что-то с особым упоением царапают. Встречать рассвет нужно с самой высокой и близкой точки, и вот прямо сейчас, стоя здесь, Чонгук наблюдает за парнем, который сидит у самого края крыши, завороженно глядя на горизонт. Почему завороженно, если на его лице нельзя прочитать ни единой эмоции? Потому что Чонгуку достаточно видеть эти наполненные блеском глаза, в которых прямо сейчас, должно быть, отражается восходящее солнце. Чонгук не видит этих глаз, но точно знает, что в них прямо сейчас радость смешивается с болью, а колени трясутся от холода, потому что, черт бы его побрал, в начале мая утром все-таки все еще холодно. На плечах парня бежевый кардиган, который был связан когда-то его бабушкой «на вырост», и старушка нисколько не прогадала: этот предмет гардероба пусть и не согревал снаружи, но согревал внутри, и именно в этот период жизни ее внуку этого тепла так не хватало. Чонгук не смеет подходить, потому что он, вроде как, не должен был приходить на крышу изначально. Этот парень, сидящий почти на самом краю, — Ким Тэхён — является одной большой загадкой для Чонгука, и за все два года, что они знакомы, Чон так и не смог понять, насколько противоречивы чувства, эмоции и поступки этого парня. Тэхён может улыбаться, а его глаза в то же время могут плакать. Он может ронять слезы, когда злится; он может смеяться, когда ему совсем не смешно. И вот сейчас, когда он сидит здесь, встречая рассвет, он выглядит настолько искренним, что теряется от этого вида даже его лучший друг. — Чонгук, — парень удивленно поднимает голову, когда слышит собственное имя. И, словно в ответ, резкий ветер ударяет в лицо, а дыхание спирает. — Этой зимой я видел над водохранилищем длинный столб света. Дети вокруг кричали, что это прилетело НЛО. — За ними прилетел? — Чонгуку редко удавалось зацепиться за хорошее настроение Тэхёна, но сейчас Ким словно сам делал шаг навстречу. Только, почему-то, идет вперед именно Чонгук. — Ты ведь знаешь, что это обычное природное явление? Всего лишь отражение света от поверхностей ледяных кристаллов в воздухе. Тэхён морщится, словно от кислого привкуса во рту, а Чонгук садится рядом с ним. — Зная физику, быть мечтательным человеком вряд ли получится, да? — Ким сам чуть смеется со своего вопроса, и тут же поворачивает голову, встречаясь с Чонгуком взглядом. — Но даже такой гений, как ты, не на все вопросы знает ответ. — Конкретно на твои вопросы ответы даже искать бессмысленно. Они порой настолько глупые, что мне иногда стыдно за то, что я второй год подряд работаю твоим репетитором. На этот раз Тэхён смеется искренне и громко, и Чонгук, действительно, не может оторвать взгляда от этой улыбки. Чей смех является усладой для ушей? Наверное, это тот самый вопрос, на который Чонгук не знает ответа. Или просто не хочет об этом думать. Как они пришли к тому, что имеют сейчас? Чонгук старше Тэхёна всего на каких-то три года, и познакомились они не при самых приятных обстоятельствах: Ким наступил старшему на ногу в автобусе, а потом почти упал, чуть ли не повалив половину салона и Чонгука в том числе. Сцена была, конечно, забавной, но на тот момент Тэхёну так не казалось. И Чонгуку, кстати, тоже, — глаза у Кима были красными, заплаканными и почти безжизненными. Чонгук ни разу в своей жизни не видел человека с пустым взглядом, твердо убеждаясь в том, что это просто красивый книжный оборот. Тэхён выбежал из автобуса на следующей же остановке, а Чонгук зачем-то вышел следом и продолжал идти за младшим до того самого момента, пока тот не развернутся, проговаривая чуть ли не плача: — У меня нет денег. Чонгук опешил, но сделал медленный шаг вперед, будто пытаясь подобраться к бездомному котенку в надежде просто погладить. Этот парень с самого начала вызывал какие-то странные эмоции и чувства, а Чонгук следовал за ними, даже не спрашивая себя, что все это значит. — Почему ты решил, что мне от тебя нужны деньги? — Я наступил вам на ногу в автобусе, и вы продолжали идти за мной от самой остановки. — Тебе не кажется, что обычному человеку хватит и простого извинения? — Чонгук чуть улыбается, понимая, что этот парень действительно зашуганный настолько же, как и бездомный котенок, и это сравнение делало парня напротив слишком милым для того, чтобы в груди осталась хоть капля раздражения. Но, ведь правда, зачем Чонгук пошел за ним? — Мне кажется, что обычный человек не будет преследовать бедного студента из-за желания просто получить извинение... — Так ты не собираешься извиняться? — Чонгук ухмыляется как-то по-доброму, и Тэхён не делает ни шага назад. — Извините... Старший все никак не мог отвести взгляда от глаз напротив — в них все еще четко видна необъяснимая печаль и неподдельный страх, словно Тэхён боится, что Чонгук прямо сейчас достанет откуда-то нож и кинется прямо на него. Чонгук далеко не хороший человек, но прямо сейчас он чувствует себя главным героем какого-то второсортного фильма, где он играет роль плохого парня, у которого, все-таки, присутствует мягкая сторона. Та сторона, которая может позволить себе подойти и погладить того самого бездомного котенка. Тэхён старшему с самого начала показался чуть неряшливым, растерянным и абсолютно закрытым парнем, который думал, будто весь мир встал против него; будто неудачи для него — это нормально и совершенно обыденно. Оказалось, что Кима заставили уйти из университета из-за его постоянных пропусков, которые основаны на его плохом самочувствии. В тот день парень полностью свалил всю свою историю на Чонгука, всхлипывая и периодически посмеиваясь с нелепости самой ситуации. Тэхён был бы рад перейти на заочное обучение, вот только проблема в его самоконтроле: он не может заставлять себя учиться сам, а денег на репетиторов и дополнительные занятия нет абсолютно. Совпало слишком удачно, потому что Чонгук учился на четвертом курсе института, собираясь окончить его с красным дипломом. Продолжать снимать однокомнатную квартиру ему стало... скучно? Да, именно скучно. Он жил в ней один четыре года, и в его жизни не менялось совершенно ничего. Поэтому, на удивление самого Тэхёна, Чонгук вызвался сам помочь ему с учебой, но, естественно, не за просто так. Чонгуку больше не придется платить за съемную квартиру и жить в ней в одиночестве, а Тэхёну больше не придется переживать по поводу его дальнейшей учебы. Это ли не идиллия? Чонгук Тэхёна учил. Учил той самой физике, химии, даже литературе. Он учил его терпению, учил доброте и духовной силе, которой у Кима никогда не было. Сам того не зная, Чонгук научил Тэхёна прислушиваться к самому себе; начать понимать самого себя и свои чувства. Чонгук для Тэхёна — тот самый маяк, который указывает правильный путь, когда ты с него сбился. Тэхён для Чонгука никто. И было бы хорошо, если бы это не изменилось спустя два года. — Ты знаешь, как чувствуют любовь? Тэхён хорошо подумал перед тем, как задавать этот вопрос. Но Чонгук ответил на него, не думая. — Приблизительно. Это когда в голове пустота, а в душе либо дерьмо, либо розовые пони какают бабочками. — Почему мне кажется, что в первом и втором случае ты говоришь об одном и том же? — Тебе не кажется. Романтизировать любую вещь — у влюбленных это в порядке вещей. Они смогли привыкнуть друг к другу уже после недели знакомства, совместного проживания и ежедневных терзаний ебучих пособий по каждому предмету по девять часов в день. Было бы сложно не привыкнуть к такому, ведь не касаться Тэхёна Чонгук не мог. Положить случайно руку на его бедро, нежно провести рукой по костяшкам и выхватить ручку из изящных пальцев, просто придвинуться со спины и дышать чуть ли не в ее изгиб. Чонгук не мог не. Тэхён казался ему хрупким, поэтому с самого начала он старался относиться к нему как можно бережнее, как можно мягче, но Чонгук даже понятия не имел, что все его прикосновения невзначай для Тэхёна значат слишком многое. Каждый его судорожный вздох Чонгук помнит и до сих пор может прочувствовать, как под его ладонью, на теплой коже Тэхёна, начинают от физической близости бегать мурашки. Даже когда младший сидит напротив, Чонгук видит, как тот слишком неловок в своих движениях, а его аккуратные руки то и дело иногда начинают дрожать под пристальным взглядом. Тэхён для Чонгука никто. Чон садится ближе, указывая младшему на явную ошибку в уравнении, и невзначай проводит рукой по его бедру. Тэхён для Чонгука никто. Тэхён сводит колени вместе и опускает взгляд на руку, что мучительно медленно поднимается все выше. Никто. — Ты понял? — Чон с нервной улыбкой на губах поднимает взгляд с тетради на лицо парня напротив и встречается с его глазами, в которых не отражается ничего хорошего. По крайней мере, для Чонгука. — Тэхён? — Нет, — он продвинулся чуть ближе; так, чтобы рука Чонгука коснулась его ширинки хоть на долю секунды, — я не понял. Объясни еще раз. Никто? Кто из них спас другого от одиночества? Тэхёну кажется, что именно старший был тем, благодаря кому они больше не знают значения слова, которое терзало их разум почти всю их сознательную жизнь: теперь дома кто-то ждет, теперь дома кто-то есть, теперь здесь всегда тепло, даже если за окном метель. Тэхёна родители оставили, как бы это печально не звучало, еще лет в шестнадцать: отец погиб, а мать решила, что продолжать воспитывать сына одна она больше не сможет, хоть этого и не требовалась. Поэтому, чтобы Тэхён не остался совсем брошенным, женщина отправила его к своей матери, а сама уехала. Куда — Тэхён не знает, и, наверное, знать больше не хочет. Обида прошла, одиночества больше нет, потому что... Потому что сейчас рядом сидит человек, с которым Тэхён живет уже вот два года; человек, который обещал не уходить. Который не хочет уходить. Как они пришли к тому, что имеют сейчас? Тэхён не знает, в какой точно момент он начал чувствовать что-то к человеку, который внезапно стал самым близким во всем мире, но уверен лишь в том, что это чувство не мимолетно, и что это взаимно. Вот только Чонгук чему-то противится, и Тэхён не до конца понимает его. Чон делает все, чтобы смутить младшего; он делает все, чтобы Тэхён начинал хотеть большей близости, чем есть сейчас, когда между их телами не больше двух сантиметров. Но после этого Чонгук сам все и рушит, обрубая на корню. И только когда старший в одно утро подходит к Тэхёну со спины, обнимая за талию, Ким понимает, что это конечная точка. Конец начинается с начала точно так же, как и начало начинается с конца. Эта конечная точка может стать началом, а может и не стать, и только Чонгук может помочь Тэхёну разобраться в этом. — Ты научил меня выводить формулы по физике, — он старается начать аккуратно, но понимает, что вся его нервозность ни к чему: Чонгук лишь обнимает сильнее, невесомо касаясь горячими губами точно такой же кожи. — Да. И у тебя теперь хорошо получается. Тэхён улыбается, чуть наклоняя голову, открывая Чонгуку больше доступа к оголенной коже на шее, но старший вдруг резко начинает отстраняться. Ким хватает его за руку, не собираясь отпускать. — Но я все еще не могу вывести одну. Ты же ведь мне поможешь? — он разворачивается к Чонгуку лицом, все еще держа его за запястье. Их губы в сантиметре друг от друга, и Тэхён непрерывно смотрит в глаза, в которых отражается что-то схожее с сожалением и тоской, не понимая, что все это значит. — Конечно, я помогу, — Чонгук поворачивает голову в сторону, но не двигается с места. — Формула чего? — Твоих ебаных чувств, Чон Чонгук. Тэхён не ждет, пока старший повернется к нему лицом, а хватает его за грудки, притягивая ближе; он тянет его футболку вниз, чтобы их лица были на одном уровне, и только тогда спокойно выдыхает Чонгуку прямо в губы: — Или ты сам не знаешь? Их первый поцелуй спустя два года имеет солоноватый привкус, потому что Тэхён сам не заметил, как по его щекам начали течь слезы еще на том моменте, когда он развернулся к Чонгуку лицом. Слезы страха; страха того, что Чон может оттолкнуть, может развернуться и уйти, может посмеяться над Тэхёном и сказать, что он плохо шутит. Но страхи младшего не оправдываются, потому что вместо Тэхёна теперь удерживает Чонгук. Ким отпустил его запястье уже на том моменте, когда тянулся губами к губам напротив, давая шанс уйти, пока не стало слишком поздно. Но кому рассказать, что поздно стало уже давно? Чонгук кладет руки Тэхёну на талию, пропуская язык между губ, и раздвигает коленом его ноги. Кладет на щеку младшего ладонь, вытирая слезы, которые вмиг перестали течь, потому что Тэхён не думал. Не думал, что все может быть настолько просто, или же ему так просто кажется? — Зачем тебе формула? Ты и без нее все решил, идиот, — они касаются лбами друг друга, и Чонгук пытается выдавить из себя улыбку, смотря прямо в глаза напротив. Тэхён знает, почему Чонгук напоминает ему тот самый запах свежести утром. Он появляется в самые худшие и лучшие времена жизни, и всегда несет в себе только одно чувство — спокойствие. Он обволакивает каждый воспаленный нерв; проводит ладонями по покрасневшим от слез щекам; лечит кровоточащее нутро, что болит, зудит и ноет так, словно внутри что-то с особым упоением царапают. Чонгук появился в жизни Тэхёна в самые худшие времена. И теперь Чонгук рядом с Тэхёном в самое лучшее время в его жизни. И какой дурак не поймет, что Чонгук — всему причина?