***
Я почувствовал невероятную радость, когда узнал, что получил роль Джона Дикона в фильме "Богемская рапсодия". И сейчас мне предстоит знакомство со всей съемочной командой. Нервы шалят, ладони потеют. Почему-то я был уверен, что этот фильм изменит мою жизнь. Интересно, почему я так нервничаю? Весь вечер мы обсуждали фильм. Актерский состав просто великолепен, и я сразу нашел со всеми общий язык. День был очень насыщенный. Придя домой, я сразу отправился в душ. И тут я заметил это... — Не может быть! На моей руке красовалось оранжевое пятно. Я не поверил своим глазам. Но оно не сходило под напором воды и мыла. Ведь пятна души не стираются. Но кто это мог быть? Я ведь пожал за вечер столько рук. Дурак! И как я не заметил ту самую?! Вот бы это была Люси! Она невероятно красивая и обаятельная. Идеальная пара! А может это была Софи, которая занимается декорациями? Очень умная и сексуальная женщина. Эти размышления так вымотали меня за вечер, что ,как только голова коснулась мягкой подушки, я моментально уснул, позабыв обо всем.***
Наконец-то полностью утвердили сценарий. Скоро приступаем к съемкам. Намечается знатная вечеринка. Сегодня вечером я намерен набраться смелости и поговорить с Люси. Я только начал пробираться к ней через толпу, когда меня поймали Рами и Гвилим. Они оба уже изрядно напились и не отпускали меня, пока я с ними не выпил. Так что, до Люси я добрался уже изрядно пьяный. Мы болтали с ней больше часа. Она чудесная. И она мне нравится. Наверное, Люси и есть та самая. И вот, я, смеясь, невесомо коснулся ее руки. Но так и не увидел желанного пятна. Расстроенный и сильно пьяный я сбежал от нее. В коридоре я споткнулся и упал прямо на Бена. Он был забавный малый, и от его вида я сразу повеселел. Бен пошатнулся, и его напиток вылился прямо на меня. Смеясь и выкрикивая извинения, он начал пытаться стереть с моего лица алкоголь. Так мы и стояли в пустом коридоре и смеялись. Он заглянул мне в глаза затуманенным взглядом. Смех медленно стих. Его рука покоилась на моей щеке. Он наклонился ко мне чуть ниже и накрыл мои губы своими. Поцелуй был легкий и недолгий. Я оттолкнул наглеца и побежал дальше по коридору. Хотелось умыться холодной водой. Сердце бешено стучало. Этот стук отражался от плитки уборной и бил по ушам. Я начал яростно тереть свои губы. Подумать только, меня поцеловал мужчина. Не красавица Люси! Мужчина! Я поднял взгляд на свое отражение и... — Твою же мать! Да пошло оно все к чертям! На моем лице были легкие отпечатки чужих рук. Они были черные. Выглядело так, будто кто-то прикоснулся грязными руками. Но эта грязь не отмывается. Это цвет страха, неуверенности. Это отпечаток гребаной души Бена Харди!***
Мы общались почти каждый день. Я заметил, что Бен очень интересная личность. Но больше он не пытался меня поцеловать. Когда все это началось? Когда я начал просыпаться с его именем на губах? Почему перед сном я вспоминаю его милую улыбку, его по-детски невинный поцелуй? Когда я начал искать его руку под столом и находить потом желтые отпечатки на своей ладони? Такие яркие, живые, наполненные радостью. Я часами мечтал о его губах. Но мне можно было только смотреть. Это все неправильно! Так нельзя!***
Съемки окончились. Мне от этого грустно. Ведь я понимаю, что больше не смогу видеть его улыбку. Чувствовать его руку в своей. Но я хотел.Я хотел просыпаться и видеть его улыбку. Наяву, а не во сне! Но он больше не пытался сблизиться. А я боялся.Боялся того, что будет потом.***
И снова вечеринка. И снова я пьян. И снова столкнулся с Беном в коридоре. Это точно судьба! Кто из нас начал первый? Я не знаю. Да и какое, к черту, это имеет значение? Для меня сейчас существовал лишь забытый темный коридор и Бен, который нежно ласкал мои губы своими. От малейших прикосновений на лицах и руках расцветали розовые пятна наших чувств. И тут он сказал это. — Я люблю тебя. Признание ударило в голову сильнее алкоголя. Сердце бешено колотилось, выстукивая по моим ребрам неизвестные мотивы. Словно в бреду, я прошептал: — Я тебя тоже. Бен широко улыбнулся своей чертовски очаровательной улыбкой, но тут же сник. От его прикосновений на моих руках начали появляться синие пятна тревоги. — И что мы теперь будем делать? Ты же знаешь, мы не можем быть вместе! Общество это не примет. Чья-то слеза упала на наши сцепленные руки. И мы никогда не узнаем, кому она принадлежит. Я прислонился к его лбу своим и, тяжело вздохнув, прошептал в приоткрытые губы: — Я не знаю. Я ничего не знаю.