Обещание

Йен заканчивал смену в закусочной, когда ему позвонили. Из-за того, что близился день рождения Ева, Микки задерживался на работе последние несколько дней. Они хотели накопить немного денег, чтобы устроить малому улëтную вечеринку. Йен вытер руки бумажным полотенцем и взял телефон, лежавший на стойке. Он взглянул на экран, но номер не определялся. — Здравствуйте? — с недоверием спросил он. — Здравствуйте. Я ищу мистера Галлагера, — сказала женщина на другом конце провода. — Это я, — ответил Йен. — Мистер Галлагер, меня зовут Аннабель Грин, и я звоню из Больницы Милосердия. Мистер Милкович поступил к нам несколько часов назад, и вы указаны как его экстренный контакт. Йен почувствовал, что комната закружилась. Чтобы не упасть, он схватился за стойку свободной рукой. — Что…что с ним случилось? — Я сожалею, Мистер Галлагер, но я не могу распространять данную информацию по телефону. Затем она сказала что-то ещё об их политике конфиденциальности и больнице и спросила Йена, знает ли он как добраться до неё. Тот что-то невнятно пробормотал в знак подтверждения, не фокусируясь на том, что говорила женщина. Единственное, о чём он мог думать, так это о том, что Микки, его Микки в больнице. Он должен держаться, просто должен. Другого выбора нет. Парень схватил телефон и выключил плиту, не утруждая себя чем-либо ещё. Он надел куртку и побежал к ближайшей станции метро, чтобы доехать до больницы.

***

Йен стоял в палате Микки и слушал доктора, который рассказывал ему, что у Милковича случился достаточно серьёзный приступ астмы, вызванный курением и сидячим образом жизни. Доктор сказал, что им придется продержать его в больнице чуть дольше, чтобы провести какие-то тесты и узнать, нужны ли парню лекарства. Доктор ушел, оставив парней наедине. Это была общая комната, но так как других пациентов не было, то можно было назвать её личной. Йен повернулся к Микки, лежавшему на больничной койке. — Как ты? — Эм, я в порядке, — с замешательством в голосе ответил Микки. Он ожидал, что Йен явится рыдающим и не способным формулировать связные фразы, но это было совершенно не так. — Отлично, — Йен обошел кровать Микки и, встав у его головы, начал поправлять подушку, пытаясь придать ей более удобное положение. — Пойду спрошу, могут ли тебе принести другую подушку или что-то такое. Эта слишком плоская. Это вредно для спины. Милкович схватил Галлагера за руку. — Эй, все хорошо? — спросил он своего парня. — Да, — ответил Йен закончив с подушкой. Подойдя к ногам Микки, он потрогал одеяло и произнес. — Думаю, другое одеяло тоже не помешает. Рыжий вел себя странно, и брюнет решил положить этому конец, пока он не задохнулся от обилия подушек и одеял. — Мне не нужна ёбаная подушка! — злобно сказал он. — Какого черта с тобой вообще творится? — Просто хочу, чтобы тебе было комфортно, — в замешательстве ответил Йен, склонив голову набок, как будто Микки говорил на другом языке. Микки вздохнул, он был не в настроении для всего этого дерьма. Он лишь хотел достать сигареты из кармана куртки и закурить. — Как думаешь, я могу курить здесь? — спросил он у рыжего. — Нет. Ты бросаешь курить, — спокойно сказал Йен, собирая с одеяла воображаемые пушинки. — С хуя ли? Кто сказал? — огрызнулся Мик. — Ты не моя сиделка. Галлагер сомкнул челюсть и бросил на парня ненавидящий взгляд. — Ты больше никогда не поступишь так со мной. Никогда. — Я… — начал Микки, но Йен прервал его. — Слушай, ублюдок, ты в душе не ебешь, как сильно я испугался, когда какая-то леди позвонила мне и сказала, что мой парень в больнице, — голова Галлагера тряслась от злости. — Итак, вот что мы сделаем: через пару часов доктор скажет, что все хорошо, и мы отправимся домой. А затем ты бросишь курить. Раз и навсегда. Мне плевать, насколько это будет сложно, но ты больше никогда не возьмёшь в руки сигарету, — строго продолжил он. — Я сделаю так, чтобы ты прожил долгую и счастливую жизнь со мной. Чтобы мы состарились вместе, Мик. Ты должен увидеть, как твой сын вырастет и женится. И потом, когда его жена родит кучу детей, ты будешь сидеть с ними все чёртово время, — на лице парня появилась нежная улыбка. — И я не допущу, чтобы этого не случилось из-за какого-то дерьма. Микки видел, что глаза Йена стекленеют от попыток сдержать слёзы. — А в конце, через много много лет, когда мы оба будем старыми и седыми и проживем все это время вместе, — он остановился, стерев с лица слезу, — я уйду первым, Микки. Я уйду первым. Милкович чувствовал, что его глаза становятся мокрыми от эмоций. Галлагер посмотрел на своего парня опухшими от слез глазами. — Пообещай мне, — его голос ломался. — Мне нужно, чтобы ты пообещал, что дашь мне уйти первым, — сказал он уже более твердо. Микки медленно кивнул, чувствуя, как слёзы стекают по его щекам. — Я обещаю. — Отлично, — мягко сказал рыжий, вытирая лицо ладонью. — А сейчас тебе придётся меня извинить. Я должен найти грёбанную медсестру и попросить подушку для тебя. — Хорошо, — тихо произнес Микки, смотря на то, как его парень вышел из палаты, оставив дверь приоткрытой. Он вытер лицо тыльной стороной ладони, сделал глубокий вдох и задумался о том, что сказал Йен. Думал, как, сука, сложно будет бросить курить. Он ведь уже пытался. После того, как Йен его бросил. Но тогда Микки сорвался через несколько дней. Йен, кстати, не стеснялся смеяться над ним из-за этого. Раньше это не было серьёзной целью, но обдумывая сказанное Йеном, он всё больше понимал, что хочет всего этого. Йен, Ев, гипотетические внуки, годы и годы проведенные вместе. Он хотел этого. Будет сложно, но он справиться, а Йен поможет. Он сделает это для Йена и Ева. В особенности для Йена. Потому что в его жизни не было ничего, на что бы он ни пошёл ради этого рыжего парня с биполярным расстройством.