Укравший мою судьбу

Рокот. Что-то не то случилось у ручья – слишком уж взволнованным выглядел Дик, а в ответ на прямой вопрос – смутился. Но молчит. Значит, настолько не доверяет. Сердце кольнуло иголкой обиды, но разум тут же решительно пресек необоснованные эмоции. А с чего он мне вдруг довериться должен? Спас? Это еще не повод. За окном громко трещали сверчки, стемнело уже настолько, что опушка леса выглядела ровным темным пятном на фоне более светлого вечернего серо-сизого неба. Пожалуй, можно готовиться ко сну. Мне-то спать еще совсем не хотелось, но вот моему юному гостю явно пора на боковую. Думаю, что пока я не лягу, он тоже не уснет. Потому демонстративно расправляю все на той же лавке одеяло и взбиваю свою подушку. - Ступай спать. Он не уходит и молча смотрит на меня. Делаю вид, что занят, неторопливо снимаю рубаху и долго расправляю ее, развешиваю на стуле. Жду, что у мальчишки иссякнет терпение или же просто проснется совесть. Ну, вдруг все-таки проснется? В его возрасте я точно почувствовал бы себя очень неловко, если бы меня так откровенно игнорировали. Но он не ушел. И смущенным вовсе не выглядел. Скорее, решительным. - Ну? Специально давлю его тяжелым недовольным взглядом. Но и это не оказывает на него ожидаемого впечатления. - Я прошу тебя сегодня разделить со мной постель, - твердо говорит он и, словно принимая вызов, открыто смотрит мне в глаза. Уверенно и отчаянно. - Объяснял же, просто так постель ни с кем не делю. - Я. Все. Понял. Вот так вот – чуть ли не по слогам. И как это можно расценить? - Сколько тебе лет? – вздыхаю тяжело. - Это не имеет значения. - Да? И когда я буду объясняться с твоим отцом – это тоже не будет иметь значения? Он молчит, только отчаянно кусает губы. Вот так-то, мальчик. Об этих последствиях, разумеется, ты подумать забыл. Но он снова удивляет меня. - Я клянусь, что ответственность за это… за то, что ты разделишь со мной постель, будет лежать целиком на мне. Взгляд у него становится умоляющим. - Ну, пожалуйста. - Зачем это тебе? - Очень важно! - Ты хоть раз с кем-то был? Он краснеет, снова прикусывает и без того уже порядком измученные губы и тихо признается: - Нет. Только с девчонками целовался. - Ну, я явно не девочка, - усмехаюсь, пытаясь скрыть собственную неловкость. Эта ситуация вообще прилично меня напрягает. Дик слишком хорош собой, да и характером мне очень нравится, если бы не такая вот слишком уж заметная разница в возрасте, отпустил бы себя, позволил бы… много чего позволил. Может, даже влюбился бы, кто знает? Если честно, то разговор с отцом парня меня не так уж и напрягает. Кем бы он там ни был, пусть даже из знати, что наверняка, судя по оговоркам Дика и отсутствию некоторых умений, не важно. У меня тоже есть довольно немаленький титул. И семья моя из древних родов, с которыми любой породниться не побрезгует. Разве что денег не нажил, почти все спустил на лечение одного непутевого оборотня. Но, правда, не жалею. Мне на жизнь хватает. Да и на счете в банке в ближайшем городе пусть и немного, но есть. Не в том дело. Блажь ведь все это у Дика. Увидел героя из книжек, да тут еще он его спас. Вот парню весна и романтика одновременно в голову и ударили. Вон, как глазищами сверкает. - Я достаточно взрослый, чтобы все понимать, - тихо говорит он. Я тяжело вздыхаю. А, может, ну их – принципы? Кому из нас будет плохо? Я не зверь, постараюсь быть аккуратным. Парнишка получит то, на что так активно напрашивается и успокоится. Через пару дней уйдет. И все вернется на круги своя. А не соглашусь, так он все эти несколько дней будет мне по ушам ездить. - Ну, пойдем. Он только что не подпрыгивает на месте от несдержанной, плещущей через край радости. - Спасибо! Хмыкаю и качаю головой – вот за это мне спасибо, да еще и заранее, не говорили. В спальне забрасываю свою подушку на постель и спокойно раздеваюсь, не смотря на Дика. Он первым успевает избавиться от одежды и тут же проскальзывает под одеяло, натянув его до самого подбородка – стесняется. Вот уж нет, голубь ты мой, раз приглашал, да так активно, то играть будем по моим правилам! Резким движением сбрасываю одеяло на пол, чтобы прекратить попытки некоторых застенчивых особ спрятаться. Он тихонько ойкает, инстинктивно пытается прикрыться ладонями, но, покраснев, убирает руки. - Правильно, - киваю одобрительно и ложусь рядом. – Говоришь, с девочками целовался? Ну, так покажи, как. Дик приподнимается, опираясь на согнутые в локтях руки и внимательно смотрит мне в лицо, пытаясь хоть что-то понять. Не выйдет, мой дорогой эмпат. Если до сего дня я ни разу не закрывал для тебя свои мысли, это не значит, что я не умею этого делать. Прекрасно умею, иначе что из меня был бы за командующий? Придется мальчику обойтись без костылей в виде такой привычной магии. Читать себя в постели я не позволю. - Что-то не так? – спрашиваю, иронично приподнимая вверх бровь. - Нет. Все правильно, - неуверенно улыбается он и неумело, но ужасно трогательно прижимается искусанными до крови губами к моему рту. А я чувствую, как мое сердце, пропустив удар, внезапно начинает биться гораздо чаще обычного. Диклэйд. Он от меня экранировался! Совсем – и мысли и чувства больше нечитабельны, словно стену каменную возвел. Я о таком только слышал. До него никому со мной такую штуку проделывать не получалось. А он – смог. В первые мгновения я просто опешил от неожиданности, но потом заставил себя принять это, как данность. Это справедливо – ведь он мои эмоции не считывает. Рокот хочет, чтобы я его поцеловал? Что ж, хоть я не очень-то, наверное, и умею, но попробую. Трушу отчаянно, до трясущихся коленок, но все же целую его в губы, зажмурив глаза, а то еще увижу в его взгляде насмешку и окончательно засмущаюсь, опозорюсь. Сам в постель зазывал, а даже целоваться толком не умеет! Но он неожиданно отвечает, властно, умело, так, что я чувствую, как начинаю дрожать уже совсем не от страха. Он легко переворачивает меня, укладывая на спину, нависает надо мной, лишь частью веса тяжелого массивного тела вдавливая в постель, но я тихо выдыхаю воздух сквозь сжатые зубы. - Тяжело? – шепот губы в губы вызывает волну мурашек. В ответ могу только отрицательно качнуть головой. Я все еще крепко сжимаю зубы и боюсь открывать глаза. А он начинает целовать меня не только в губы, а в шею, прикусывает мочку уха, вызывая еще один полувздох-полувсхлип, спускается ниже, поцеловав и чуть прикусив горошину соска. Я уже не могу сдерживаться и дышу часто и глубоко, чувствуя, как возбуждаюсь от каждого уверенного прикосновения все больше. - Открой глаза, посмотри на меня. - Нет, - тихо шепчу. А зачем говорить громко? Все равно услышит. - Почему? Горячие губы просто огнем обжигают, прикоснувшись только на миг к чувствительной коже в паху. Сдержать тихий стон не получается. - Не слышу ответа! Мои ноги уверенно раздвигают в стороны коленом, а меня снова начинает бить дрожь. Но теперь уже от вернувшегося страха. - Не… не знаю… Жесткая горячая ладонь проникает между смятой простыней и моим телом, чуть сжимая ягодицу. Я до кровавого вкуса во рту прикусываю зубами нижнюю губу, захватывая в кулаки тонкую сбившуюся материю. Твердый палец, смазанный чем-то скользким, неглубоко проникает внутрь меня, заставляя дернуться. Кажется, это была совсем нехорошая идея, я уже не хочу, чтобы это произошло со мной. Пытаюсь отодвинуться, но это не так-то просто – он прижимает меня к простыням своим весом и продолжает протискивать палец в меня. - Не надо! Это мой голос похож на жалобный девчачий писк? И в нем слышатся слезы? Ну, да, и не только слышатся, а еще и предательски катятся по лицу, оставляя щекотные мокрые дорожки. Внезапно все прекращается – я больше не чувствую в себе ничего постороннего, никакая тяжесть больше не прижимает меня к простыням. Открываю глаза и вижу понимающий презрительный взгляд, обращенный в мою сторону. - Ну, как я и говорил – малолетка, - спокойно произносит Рокот и встает с постели. Забирает вторую подушку и уходит из комнаты. А я, подтянув согнутые в коленях ноги к груди, тихо и беззвучно плачу, глотая горькие слезы обиды. Действительно – малолетка. Что тут еще можно сказать? Струсил, в последний момент – испугался! Дяденька, не надо! Ох, я боюсь! Стыдно-то как! И глупо… Совсем скоро меня найдут. Может, даже завтра. И отдадут многоликим. Они получат на меня все права, и, наверняка, церемониться не будут. Захотят – возьмут. И уж точно, так вот жарко и ласково целовать при том не будут. От таких мыслей стало совсем погано, а чувство одиночества такой острой тоской сжало сердце, что я пожалел, что не могу, как волки, перекинуться и тоскливо выть на луну. Но через некоторое время слезы у меня закончились и я просто лежал и прислушивался к ночной тишине. На улице за окнами громко трещали сверчки, а в близком лесу время от времени загадочно ухал филин. Мерно тикали починенные мной ходики, а потом зазвенели мелодично колокольчики, отсчитывая середину ночи. Я уже почти погрузился в тяжелый от наполнявшего меня горького разочарования сон, когда услышал тихие шаги в соседней комнате, а потом негромкий скрип входной двери. Рокот куда-то ушел, а ведь на улице – ночь. Куда это он? Конечно, подглядывать нехорошо, но что я мог поделать со своим любопытством, если оно родилось гораздо раньше меня? Быстро набросив одежду, выскальзываю следом за Рокотом. Его запах ведет меня четко, тем более что легкий ветерок как раз дует в мою сторону. Я иду за ним очень тихо, на расстоянии в сто шагов, не приближаясь. Иначе увидит или услышит, точно трепки не избегу. Так мы идем не очень долго, примерно десять таров. Пока среди переплетения ветвей я не замечаю свет – впереди виден небольшой, но добротный дом. Рокота уже нет. Наверняка, он внутри, потому что запах больше так четко не ощущается. Для верности я выжидаю еще некоторое время, а потом тихо подкрадываюсь прямо под самые окна. Долго собираюсь с духом - и осторожно заглядываю в окно. Рокот действительно здесь. А еще в доме кроме него только среднего роста некрупный оборотень. Он выглядит несколько моложе Рокота, а когда он поворачивается вполоборота к окну, я с удивлением узнаю в нем своего знакомца – Гордона. Вот это новость! И зачем, интересно, Рокот пришел к нему среди ночи?..