Укравший мою судьбу

Дик. Найта тоже посетила купальню, а потом присела на самый краешек широкой кровати, смущенно комкая на груди почти прозрачный халатик. Вздыхаю. - Ну, и что дальше делать будем? От моего вполне невинного вопроса девушка краснеет и отвечает: - А разве есть варианты? - Конечно. Например, плюнуть на все и лечь спать. Или поговорить, познакомиться друг с другом получше. Мы же с тобой не животные, чтобы набрасываться друг на друга. - Я боюсь, что если мы выберем что-то из того, о чем ты сейчас сказал, все будут недовольны. - Ну а я, например, не боюсь, потому что точно это знаю. Ну и что? Слепо подчиняться чужой воле? Даже угрозами не заставят. Тем более – угрозами. Найта смотрит с удивлением и недоверием. - А тебе кто-то угрожал? - Неважно, - уклоняюсь от опасной темы. - И его тут же не разорвало на части? Теперь уже я ничего не понимаю, словно мы с ней говорим на разных языках. - А должно было? - Разумеется, - убежденно кивает она. Позабыв о недавнем смущении, пересаживается вплотную ко мне и прикасается с опаской к ошейнику. - Можно? Я только посмотреть. Чувствую себя ужасно неудобно, словно кто-то вошел в спальню, когда ты стоишь голым напротив зеркала и сам на себя любуешься. - Что там рассматривать? Хочешь, цепочку себе закажи – будешь на ней мужа выгуливать. Найта весело смеется, заставляя невольно улыбнуться и меня. Она вообще очень живая, яркая. Сейчас искусственно завитые в сложную прическу локоны разметались по плечам, обрамляя красивое лицо с фарфоровой безупречной кожей в тяжелый оклад цвета темного каштана. Точеный профиль и легкий румянец дополняют картину, делая портрет почти идеальным. Все портит лишь тонкая нитка едва заметного шрама над бровью, хотя, скорее, не портит, а делает живым и настоящим. Найта, определенно, красивая девушка. Вот только в моей душе место уже занято, и нужно как-то тактично ей это объяснить. - Да уж! – восклицает она, насмеявшись вдоволь. – Так к сильнейшему защитному артефакту еще никто не относился! - Защитному? - Ага. Ох, и сильная вещь! Между прочим, их на весь остров только три осталось. Никогда не думала, что такую роскошь вблизи увижу, - она кончиками пальцев, словно величайшую ценность, трогает кожаный ободок на моей шее. – Вот я и думаю: если кто-то тебе действительно угрожал, тогда почему он все еще жив? - Не знаю, - ошарашено признаюсь, пытаясь уложить в голове неожиданный факт. - А тебе чем угрожали? - Да будет об этом. Видишь же – все не серьезно, раз защита не сработала. Признаваться девушке из знатного рода в том, что меня обещали прилюдно выпороть за неподчинение, совсем не хочется. Но тут она сама неожиданно переходит на другую тему. - А мне вот никто не угрожал. Просто сказали, что надо, и что это – большая честь, быть женой великого Князя и родить сына – будущего Князя многоликих. И как прикажешь после такого отказаться. - Так, погоди, Найта, я же недавно прибыл и пока мало что знаю. Ты лучше подробнее мне все объясни, - безмятежно улыбаясь попросил я, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Что-то было не так. Мое восприятие ситуации слишком резко отличалось от того, о чем говорит молодая жена. Но привитые дворцовой жизнью инстинкты отчаянно вопили – осторожно, не спугни! И я усиленно «делал вид» слегка утомленного дорогой. - Ой, подробности тебе лучше у Дарэла спросить. Пророчество изначально он толковал, ну, и старейшины конечно. Как же без них. С умным видом задумчиво киваю: - Да, Дарэл что-то такое упоминал, да только у меня голова болела – через слово слушал. А ты сама-то, что знаешь? - Если честно, немного. Знаешь, с этим пророчеством Сиринати, все как-то неправильно. Обычно их тут же гласности придают, в газетах печатают. А тут – есть пророчество о пришествии Великого Князя. Он будет иностранцем, от него родится сын, который позднее наследует власть. Радуйтесь! И все. А сам текст не опубликовали. Говорят, его мало кто вообще читал. - Ага… Я старался сохранять внешнее спокойствие, что было совсем непросто, потому что разум работал, как сумасшедший, пытаясь связать в цепочку события последних дней. Упорно не связывалось. Допустим, Князь-иностранец - вполне подходит ко мне. Понятна свадьба – чтобы появился тот самый наследник. Но… - Леший всех раздери! Остальное – непонятно! – не сдержав эмоции, воскликнул я вслух. - Что непонятно? – удивилась и заинтересовалась Найта. – А давай вместе подумаем, может, поймем? Я оценивающе посмотрел на девушку. А что? Вроде не должна быть пустышкой, и впечатление производит хорошее. Может, плюнуть на все и рассказать? Тут одно из двух – или пожалеет и станет помогать, или начнет презирать. Но вот помощью ее заручиться для меня в нынешней ситуации более важно. И я решился. - Хорошо. Слушай. К окончанию рассказа личико Найты было не менее удивленным, чем мое. - Но это – невозможно! Дарэл из очень знатного рода. Он никогда бы не стал унижать тебя или подвергать ментальной атаке! Это не принято с равными по статусу… - Думаешь, я вру? – усмехаюсь мрачно. - Нет, просто не могу понять, - развела она руками. - Знаешь, пожалуй, мне очень нужно лично прочесть все пророчество. Газетная информация тут не поможет. Где это можно сделать? Найта ненадолго задумалась, накручивая локон на палец, а потом сообщила: - Если только в зале ограниченного доступа центральной библиотеки. Поскольку все остальные пророчества Сиринати там, то почему для последнего будут исключения? - И где эта библиотека? - Под нами, - она тычет пальцем в пол. – Вся подвальная часть здания. Вот только в зал ограниченного доступа не пройти – на то он и ограниченный, чтобы всех подряд не пускать. - А тебя пустят? - Боюсь, что нет. - Плохо. - А у Дарэла такое право есть. - Только он мне навстречу ни за что не пойдет. Ладно, Найта, поздно уже. Давай лучше спать. Моя часть кровати – правая. Укладываюсь, накрываясь верхним покрывалом. Изящное одеяло с кружевами оставляю для девушки, но она неожиданно трогает меня за плечо. - Что еще? - А если он выполнит угрозу? Поворачиваюсь и вижу полные тревоги глаза. - Это мои проблемы. Спи. К тому же, он сказал, что госпожа Найта должна остаться довольной. И? Ты что – не довольна? Ее глаза загораются веселыми огоньками: - Довольная! Ух! Какая же я довольная! И звонко чмокнув меня в бровь, она бодро заворачивается в одеяло, устраиваясь на своей части постели. Дарэл. Утром я мило улыбался, слушая восторженные вопли девчонки о том, как ей повезло с мужем и как она всем удовлетворена. О своем довольстве она твердила так часто и уверенно, что только идиот бы не понял, что это наивная попытка выгородить юного оборотня. Наконец, мне удалось вклиниться в паузу между безудержным дамским щебетанием и сообщить: - Кстати, госпожа Найта, внизу вас ожидает двоюродная сестра и подруги. По-моему, три или четыре. Они так похожи, что я точно не запомнил, сколько их штук. Найта предсказуемо отчитала меня, сообщив, что девушек штуками не меряют, а потом скромно отпросилась у вздохнувшего с облегчением муженька до вечера. Это было очень кстати, потому что продолжить работу с мальчишкой в ее присутствии было просто невозможно. - Итак, драгоценнейшая Найта изволила уехать не позавтракав. А вот мы себе этого позволять не будем. Я с удовлетворением наблюдал за тем, как заранее получившие инструкции слуги накрывали к завтраку полный столовый прибор. Три тарелки разного размера и глубины плавно обзаводились справа и слева целым набором разнообразнейших вилок и вилочек, ложек, щипчиков и прочих столовых приборов. - Зачем так много? На лице моего подопечного отражалась целая гамма эмоций. - Женившись на госпоже Найте, вы вошли в довольно древнюю и благородную семью. Знание этикета, в том числе и правил приема пищи, обязательны, - вежливо поясняю, с трудом удерживая улыбку. На самом деле половина из выложенных приспособлений бывают нужными от силы пару раз в году. Но ему знать об этом не нужно. - Правила просты: я называю каждый прибор один раз и объясняю, для чего он нужен. Потом нам подают блюда. Если ты выбираешь правильный прибор – ешь. Если ошибаешься – блюдо уносят. Слушай внимательно. Я не даю ему и мгновения, чтобы начать возражать, ныть и возмущаться. Просто нудным менторским тоном быстро объясняю и показываю, что к чему. Запомнить все с первого раза невозможно. Потому я спокойно наблюдаю, как перед Диком сменяются три подачи блюд, оставаясь нетронутыми. С каждым разом он все более мрачнеет. За завтраком ему удалось только выпить чашку чая, правильно угадав ложечку. Я же неторопливо трапезничал, улавливая краем уха голодное бурчание его желудка. Нельзя сказать, что навязанная роль мне была по нраву. Просто с двумя старейшинами одновременно спорить глупо. Они решили, что лучше, чем менталист высшей категории, притом допущенный к государственным тайнам, никто этого не сделает. Как назло, таким менталистом оказался я. Куда уж тут денешься, если в перевернувшем привычный уклад жизни пророчестве было четко сказано: если Князь будет жесток душой, то утонут оборотни и многоликие в крови. Знаете, как-то не хочется. Дик сейчас совсем молод, потрясающе гибок психически. Только и нужно – подвести его к определенным выводам, заставив принять как бы самостоятельные решения. Что запоминается лучше всего? Правильно – личный неприятный опыт. Как дать ощутить несформировавшейся личности, что такое плохо? Дать почувствовать на собственной шкурке. Так что, как бы мне не было временами жаль мальчишку, но воспитание Князя будет продолжаться. И небольшое голодание – еще не самое страшное, из того, через что мне придется его провести. Боль, унижение, голод, страх, зависимость от другого… Это минимальный список. И эти уроки должны быть усвоены на «отлично». Один плюс за столь короткое время уже был в моей копилке достижений – он счел отвратительным и бесчеловечным использование ментального дара во вред другому. За это и был вознагражден – получил информацию о защите. Конечно, теперь мне будет сложнее осуществлять воспитание. Но таковы правила – верное решение должно поощряться. Теперь я проведу его через голод. Этот эксперимент уже был начат, совмещен с уроком унижения. Но мало. Очень мало для вывода и закрепления результата. Выучить приборы возможно дней за пять - и то - при наличии желания. За пять дней Дик прилично ослабнет, но не умрет и не заболеет. Признаться в голоде Найте он не сможет из-за свойственной недорослям ложной гордости. А слугам будут даны соответствующие указания. - Кстати, о Найте, - прерываю я его мрачные раздумья. – Я считал ее ауру. Она все еще девственница. Как это должно понимать? - Не смей лазить в ее мысли! Ого! Сколько злости и экспрессии! - Кто говорил о мыслях? Я отсмотрел ауру. Это умеет любой приличный маг. Я требую объяснений! Дик молчит, вяло размешивая ложкой остатки чая. - Не слышу! - А нет объяснений. Нет, и не будет! – взгляд у него тяжелый и недобрый. С таким обычно идут убивать. И это – плохой результат. - Должно быть, ты не воспринял мои слова всерьез, - с деланным сожалением я откладываю в сторону белоснежную салфетку и подзываю слугу. – Приготовьте лавку перед конюшней и пригласите туда дворню. Слуга понятливо кивает и удаляется, а я вижу, как Дик становится белым, словно сахарная кость. - Ты не посмеешь! – звучит немного неуверенно. Молчу, смотрю в окно, мелкими глотками пью свой чай. - Послушай, но мы же не звери. Нужно сначала узнать друг друга, привыкнуть… Он уже перешел к оправданиям. Быстро. Доливаю чай. Молчу. - Дарэл, я не боюсь боли. Считаешь, что имеешь на это право - хорошо. Наказывай. Но дворня – зачем? Молчу. Не обращаю на его слова внимания. - Пожалуйста. Я прошу тебя – без свидетелей. Он все еще держится. Храбрый лисенок. Входит слуга и, склонившись ко мне, тихо докладывает, что все готово. - Пойдем! - Я не пойду. - Мне вызвать охрану, чтобы тебя протащили волоком через весь дом и часть двора? - Ты пожалеешь об этом! Не та реакция, которая могла бы тебя спасти, мальчик. Не та… Я иду не оглядываясь. Он не допустит еще большего унижения и будет, как привязанный, идти следом. На улице уже человек десять прислуги, сидят в тени, переговариваются. Увидев нас, встали. - Снимай рубашку и ложись. Дик, словно окаменевший – губы синие, в лице ни кровинки. Смотрит мне глаза в глаза – просто кричит – не надо! При других обстоятельствах не сделал бы ни за что ничего подобного. Но сейчас слишком многое поставлено на карту, и я указываю взглядом на деревянную скамью. Дик ложится, а я беру плеть. Никто другой просто не сможет этого сделать – на месте будет испепелен артефактом. Я же настраивал его, я застегивал – меня он тронет только в том случае, если я попытаюсь убить мальчишку. Сейчас – не тот случай. Объяснять что-либо дворне я не собираюсь. Это не их урок. Это – воспитание Князя…