Теплое счастье

Baby, you’re my everything I can do all for you I love you

      Тончайший ледяной узор покрывал окно практически полностью, от чего свет любопытного фонаря, заглядывавшего с улицы, причудливо преломлялся и рассеивался хрупкими нитями. Мелкая снежная крупа просыпалась с разлапистой ели, мягко вспыхнув голубыми и серебряными искрами под электрическим светом – это ночная птица, глухо ухнув, тяжело снялась с места. Воздух звенел от хрусткого морозца, кусавшего щеки и нос. Столбик термометра приближался к минус двадцати по Цельсию – не самая приятная погода для прогулок на лыжах, но синоптики обещали, что потепление наступит только дня через четыре, когда уже пора будет возвращаться домой.       Джинки плотнее укутался в плед. Он не переносил холод и до сих пор удивлялся, как Минхо удалось уговорить его провести совместный небольшой отпуск в снежной Швейцарии. Ли с куда большим удовольствием полежал бы сейчас на горячем песке, подставив босые пятки ласковому морскому прибою, но нет, вместо этого он мерз уже второй день подряд, не вылезая из домика и не позволяя огню в камине потухнуть ни на час. Ароматные березовые поленья уютно потрескивали под резвящимися на них алыми языками пламени. Терпкий жар приятно обдавал лицо и подставленные к самой решетке ноги в толстых шерстяных носках со смешными кривоватыми оленями – подарок Минхо на рождество. Эта сонная нега немного примирила Джинки со сложившимся положением дел, главное, что на улицу не тащили силой. Гиперактивный Минхо, не страшащийся морозов, естественно уже успел откатать пару трасс, завести массу знакомств и даже посоревноваться с одним пылким, но очень плохо державшимся на лыжах итальянцем, обыграть его, а потом вместе выпить в местном баре, чтобы закрепить спортивную дружбу. Но теплолюбивого хена не трогал, без того чувствуя себя виноватым каждый раз, когда видел его кислую мину. Вот и сейчас он сбегал на кухню, которая, надо заметить, находилась за два домика от снятого ими, чтобы выклянчить для Джинки большую порцию горячего шоколада со взбитыми сливками и крошечными цветными зефирками, лишь бы хен злился на него хоть чуточку меньше. Вот только он не знал, что на него не сердились вовсе, потому что любили таким, какой есть: пламенным, шумным, порой излишне вздорным и упрямым, но при этом очень и очень ласковым и добрым. - Спасибо. – Старший с благодарностью принял напиток и сделал крошечный глоток, больше грея озябшие пальцы о горячий фарфор, чем наслаждаясь вкусом. – Очень вкусно. - Теперь тебе лучше? – Минхо присел на край кровати, заглядывая в любимое лицо. Джинки в задумчивости сморщил лоб и прикусил нижнюю губу. Он напоминал закоченевшего взъерошенного воробья, которого запеленали в огромное полотенце, и выглядел до того мило, что младший едва сдерживался, чтобы не чмокнуть его в нос. - Да, но, знаешь… Все же чего-то не хватает. – Старший растерянно огляделся, передернув плечами. - Чего же?       Чхве вытянулся в струнку, готовый выполнить любую просьбу, однако Джинки никогда не требовал звезд с небес, получая счастье даже от самого малого. Посмотрев в темные глаза, полные беспокойства и любви, он солнечно улыбнулся и приоткрыл свой кокон в приглашающем жесте. Минхо понял его без слов. С ногами забрался на постель, перекинул свисающий пушистый край пледа через свое плечо и крепко обнял старшего, губами коснувшись макушки. Джинки устроился поудобнее и довольно зажмурился. - Вот теперь идеально.       Озябшие пальцы рук и ног, наконец, потеплели. Снег за окном больше не казался таким холодным и колючим и вообще, кажется, жизнь налаживалась. Подумаешь, мороз, рядом с таким горячим парнем как Минхо никакие морозы не страшны! Пожалуй, эти каникулы вышли действительно замечательными. Уютные бревенчатые домики, кругом еловый лес, укрытый толстыми подушками сугробов, чистый горный воздух и усыпанное звездами бескрайнее ночное небо – чем не рождественская открытка? Было здорово вот так просто сидеть у камина, болтать о всяких пустяках и кормить любимого человека с ложечки горячим шоколадом. А после таять под невесомыми поцелуями, что рисовали свой собственный узор на лице и непременно находили его губы. И становилось так сладко-сладко, до щемящего чувства в груди.       И хотелось, чтобы это теплое счастье никогда не заканчивалось.