Laufeyson M.D.

От долгого неподвижного сидения в кресле затекает спина, но это неважно. Взгляд все так же устремлен за окно, в черноту безлунной ночи. Мрак осязаем, он плавает в комнате туманом. Она не желает обращать внимания на него. Но у нее нет выбора. Он сидит на стене, скрестив по-турецки ноги, и что-то мурлыкает себе под нос. Очень по-домашнему. Он очень занят. Локи вышивает воздух алой нитью, конец которой у его рта. И с каждым стежком линия его губ истончается, бесследно стираясь. Но это не мешает ему говорить. Теперь она просто смотрит на него, убеждая себя что ничего этого нет. Красная маска, вышитая руками бога, оживает и вытаскивает наружу все ее самые сокровенные страхи и грязные мысли. Она не выдерживает. - Замолчи! В пустой комнате слишком громко. В ответ на это маска множится и уже тысячами голосов полосует мозг. Она хватается руками за голову, в попытке зажать уши и не слышать ничего. Но все это внутри, под черепной коробкой. Она падает из кресла на колени, умоляя прекратить. Локи продолжает вышивать. Его губ уже нет, а на месте рта кривой, грубый шрам. Вскочив, она хватается за канцелярский нож, срезая с ладоней лоскуты кожи, в надежде вернуться в реальность из безумия. Бог вплетает части ее плоти в свой узор. Ей ничего не помогает. Она пытается открыть окно. Бесполезно. Изрезанные руки не слушаются. Тогда она начинает колотить в стекло, желая выйти с высоты своего этажа. В этой ситуации суицид наилучшее, что может быть. Локи сердится на нее. Отбросив свою вышивку, которая возмущенно растворяется в воздухе, он отмахивается от алых масок, слепков его лица, и жестко хватает ее за руки. - Думаешь, это все нереально? Думаешь, боль тебе поможет? Он говорит, не размыкая рта, которого нет. Она вынуждена смотреть на его обезображенное лицо, не имея возможности отвести взгляд. - Почему я? - наивный вопрос. - А почему нет? - насмешливый ответ. Он приникает к ее губам, и ей становится отвратительно от прикосновения к сросшейся плоти. Но это мало похоже на поцелуй. Это подавление, утверждение власти. Болезненное и жестокое. Он отравляет ее ядом беспроглядного безумия. Она колотит его в грудь, еще больше разбивая искалеченные руки. Когда он отрывается от нее, его губы снова на месте, ярко-алые. Он что-то методично жует, тщательно работая челюстями. Она чувствует, как по ее подбородку течет что-то горячее. Бессильно падает на колени. Прижав руки к губам, она не может произнести ни слова. - Безмолвие - идеальная пытка. - он достает изо рта что-то окровавленное. - А человеческий язык - изысканный деликатес. - он вновь продолжает жевать. Крики рвутся наружу, но растворяются в крови, стремительно наполняющей горло. Она, задыхаясь, вновь хватается за канцелярский нож, отползая к окну. Она не знает, что в комнате с бледно-желтыми мягкими стенами нет ножей и окон. Дверь в палату открывается, и снова заходит он. Те же гладко зачесанные волосы, тот же зеленый взгляд, та же едкая усмешка. Блик от стекол его очков больно бьет ей по глазам. За его спиной стоят еще несколько врачей. Она пятится назад, пока не упирается в стену. - Как Вы себя чувствуете, мисс Френзи? - она думает, что это не ее имя, но он продолжает, что-то записывая. - Хотите поговорить об этом? Ах, простите, я забыл, Вы ведь не можете. - и он заливается искренним безумным смехом. Двое санитаров крепко хватают ее за руки, не позволяя даже дернуться. Локи отбрасывает папку-планшет и заворачивает рукава белоснежного халата. Она смотрит на узел его галстука, мечтая затянуть его так, пока весь воздух не выйдет из его легких, а глаза не закатятся в последний раз. Он лишь ухмыляется, читая ее мысли, и медленно подходит вплотную. - Я ведь нравлюсь тебе... Так любуйся же! Перед ней возникает зеркало. И отражение в нем заставляет ее отвернуться и зажмуриться. Лицо изможденное, с остро выпирающими скулами; в лихорадочно блестящих глазах знакомая смесь безумия и страха. - Прости, но я вынужден... - он смеется над собственными словами, разбивая зеркало о мягкую стену. - Но на самом деле, это доставляет мне удовольствие. Он кладет ладонь в низ ее живота, заставляя сгорать. Но не от пытки, а от эйфории экстаза. А после приходит и боль. Ощущения каждой рвущейся мышцы, каждого истончающегося сухожилия, каждой дробящейся кости. Она оглушает себя собственным криком, но лишь в своих мыслях. Даже ее крепко схваченные руки не мешают упасть на колени, корчась от боли. И на фоне этого вывернутые запястья просто не существенны. Она не замечает, что ощущения схлынули, продолжая беззвучно биться в агонии. Ее возвращают в прежнее положение резким рывком. Локи остервенело срывает с нее одежду, но ей кажется, будто бьет хлыстом. Его рука почти бережно вновь ложится ей на живот, заставляя мышцы напрячься. Пальцы, будто молнию, расстегивают кожу. Ладонь беспрепятственно скользит прямо по ребрам, проникая за грудину. Сердце не желает сдаваться, бешено колотясь. Но бог все же ловит его железной хваткой. И без труда вынимает из тела. - Нет сердца - нет чувств. Прекрасное решение проблемы. Она остекленевшим взглядом наблюдает за происходящим будто со стороны. Он бросает свою добычу на пол, презрительно пнув ее ногой. И делает знак свои псам, которыми оборачиваются врачи, стоявшие у него за спиной. С диким лаем эти твари набрасываются на свой кусок мяса, выдирая его из пастей друг друга. Локи, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдает за трапезой. Она думает, что такого маленького сердца не хватит, чтобы усмирить аппетит этих чудовищ. Резко дернув обеими руками, она вырывается из хватки санитаров. Ударившись о бога плечом, она беспрепятственно выбегает в коридор. Бежит, что есть сил, гонимая страхом. Позади слышится яростный лай дикой стаи. Стены, бесконечные стены, разбавленные одинаковыми дверями. Она не заглядывает ни в одну из них. Только прямо. Прямо в западню. Она мысленно произносит молитвы, которых не знает. - Да-да, я здесь, я слышу тебя. - его голос снова у нее в голове. Голос Бога Безумия. Обернувшись на шум погони, она не замечает внезапно возникшего препятствия. Со всей силы она налетает на Локи и от столкновения падает на пол, больно ударяясь головой. За спиной собираются псы. Они медленно окружают ее. Их утробное рычание предупреждает об их желании сожрать и растерзать. С пастей капает слюна вперемешку с кровью. Она и правда не чувствует ничего. Ни страха, ни отчаяния, ни безысходности. - Теперь остается вытащить душу из твоего тела. Но она и сама скоро его покинет. Она окружена богом и его копиями. Они в один голос презрительно смеются на ней, но ей все равно. Ей нечем чувствовать. И тут его двойники преображаются в нее саму, в разных возрастах. Лишь только голоса остаются одинаковыми. Его голосами. А презрение к самой себе выдержать невозможно. Она закрывает глаза и затыкает уши, но эти издевки идут изнутри, из глубин сознания. И они оглушают. Локи бережно поднимает ее на руки. Она с криком просыпается у себя дома. Дорожки слез обжигают лицо. Она с трудом дышит. Что-то мешает ей встать с кровати. Тяжелая холодная рука обнимает поперек талии. - Еще один кошмар. - он не спрашивает, утверждает. - Спи, у меня еще есть. Он - ее Безумие, извращенно-ласково согревающее страхом в ледяных объятиях по ночам. Он - ее диагноз. Он - ее Бог. Это Безумие? Правда?