Перезапись

Кирито никак не мог сообразить, спит он или уже проснулся. Исходя из своих ощущений, он, конечно же, проснулся. Он слышал звуки извне, чувствовал место, где находился и, разумеется, видел. Но именно поэтому он, собственно, и начал сомневаться в своём пробуждении. Потому что, проснувшись на самом деле, он абсолютно точно не мог видеть то, что предстало перед его глазами. Он видел небо. Огромное, глубокое, как море, необъятное, как космос, высокое (или близкое?) яркое голубое небо. В первую секунду Кирито даже испугался, упершись взглядом в этот гигантский (от края до края) купол. Казалось, он вот-вот свалится прямо на него и превратит в тоненький мясной блин. По этому небу, как белые клочки сахарной ваты, плыли редкие облака. Нет, он спит. Как пить дать. Ясно же, что, засыпая в своей крохотной комнатушке на мятой постели, он никак не мог застать по пробуждении эту чистую, прозрачную красоту. Дальше - больше. Щёки и волосы гладил ласковый летний ветерок. Дырчатая крона высокого дерева укрывала его от уже знатно припекающего солнышка. Травяной покров, на котором он лежал, убаюкивал сочнейшей зеленью. В воздухе витал запах росы, пыльцы и подступающей к глотке паники. Кирито шумно сглотнул. Неужели его сознание издевается над ним?! Он подавил крик, зарождавшийся в груди. Удивительно, как эта пасторальная картина рвёт на части его мнимое самообладание. А ведь он мечтал забыть это место, это время, забыть Юджио. Его собственный разум подложил ему огромную свинью. Подмирье, чёрт побери. Кирито закрыл глаза. "Пока что всё происходит в точности, как тогда", думал он. "Сейчас следует только понять, как я сюда попал". Вариант с проделкой RATH парень отметает, даже не рассматривая. Игры с RATH окончены навсегда. Он так решил, оборвав все связи. Сомнительно так же, что его могли похитить. Едва всё закончилось, он исчез, написав Сугухе что-то вроде извинительного письма, в котором говорилось, как Кирито их любит и как ему нужно побыть одному. И что он вернётся, как только придёт в себя и сможет свободно смотреть в глаза окружающим. Ни номера телефона, ни своего нового адреса он, разумеется, не оставил. Свой старый мобильник он выбросил в тот же день. Вообще постарался брать с собой как можно меньше личных вещей, только самое необходимое. Нижнее бельё, повседневную одежду, деньги и документы он сложил в школьный рюкзак. Рано утром, ещё в потёмках, взял такси, доехал до вокзала, купил билеты на поезд в другой конец страны и засел в привокзальном кафе в ожидании своего рейса. Обыкновенная людская толчея, привычная на вокзалах, обошла Кирито стороной. Люди шарахались от его безжизненного взгляда, словно он мог затянуть их в ту бездну, что развёрстывалась сейчас в его груди. Он приехал в крошечный побережный городишко. В первую очередь потому, что, незаметный на картах, тот казался идеальным укрытием. Вероятность встретить здесь кого-нибудь из старых знакомых равнялась нулю. Покосившийся деревянный домишко с окном, смотревшим на море, внушал спокойствие и обещал тихую, размеренную жизнь. Самое то, чтобы дыра в груди скорее затянулась. Солёный воздух с непривычки тяжело наполнял лёгкие, и Кирито было хорошо - настолько, насколько хорошо может быть тому, чьё сердце осталось в далёком, несуществующем мире, с ненастоящими людьми. Работа нашлась скоро. Дедушка Ито (он сам просил называть его дедушкой, не иначе), пустивший его в свою старую лачугу за умеренную плату, едва посмотрев на Кирито, сказал, что лучше всего от душевных ран излечивает тяжёлый труд. И устроил его в тот же день на местный постоялый двор - официантом в столовую, грузчиком по утрам и уборщиком по вечерам. Зарплата была достаточной, чтобы покрывать его примерные небольшие расходы, и Кирито, поблагодарив дедушку Ито и Онамура-сан (хозяйку гостиницы), со следующего дня принялся за работу. Дедушка был прав. Работа была тяжёлой, занимала весь день, и времени и сил на самокопание у Кирито просто не оставалось. К нему почти перестали приходить сны с Юджио. Хотя он всё ещё плакал по ночам, наверное, по привычке. На работе с ним почти не говорили. Не потому, что отталкивали. Просто он сам этого хотел. Первое время самые активные, такие, как Харуха и Ятомура, ещё пытались развести его на задушевный разговор, но, неизбежно натыкаясь на холодный и отстранённый взгляд, скоро прекратили свои попытки и обращались к нему только по делу, не иначе как "Кирито-сан". Кстати, об имени. Он решил не использовать своё настоящее имя, чтобы его было труднее найти. Отныне все, кто захочет понять, куда пропал Киригая Кадзуто, узнают только, что тот одним днём доехал до железнодорожного вокзала и исчез. Кирито постарался как можно лучше запутать след. Правда, он не подумал о том, как будет называться в новом месте. И когда дедушка Ито впервые поинтересовался, как его зовут, без раздумий выпалил: "Кирито". - Кирито, значит? А потом? Парень только собирался что-нибудь придумать, когда старый рыбак, видя его замешательство, весело хохотнул в белую бороду: - Ничего, ничего. Я понимаю, что имя нельзя, пусть будет так. Кирито - и хорошо. У нас, знаешь, это дело нормальное, что имя нельзя. Тут ведь, знаешь, много кто приезжает - вот такой, как ты. Чтобы уйти от всего, всё забыть. Это здесь, знаешь, нормально. На том и порешили. Он остался просто Кирито, и его это совсем не расстраивало. Возможно, сросся с этим именем за столько времени. Вот, собственно, поэтому вариант с похищением и не казался парню правдоподобным. Кто, а главное, зачем и как захочет переправить его за ночь через всю страну (а ведь это, в принципе, невозможно), чтобы вновь погрузить в считыватель душ? Но тогда... что же это? Гиперреалистичные сны с Кирито, конечно, случались, но то, что он видел, слышал и чувствовал перед собой, абсолютно точно не могло быть сном - парень сомневался, что его разум способен с такой точностью регенерировать в памяти мельчайшие детали, вроде формы облака или муравья, ползущего по коре дерева. Значит - глюк? Кирито очень не хотелось в это верить. Он точно знал, что шутки сознания никогда не приводят ни к чему хорошему и бывают весьма опасны. А потому оставил это объяснение на задворке сознания, как что-то, что можно использовать только в крайнем случае, когда ничего другого не остаётся. Оставалось только одно мало-мальски логичное объяснение: каким-то непостижимым, невероятным, невозможным способом Кирито удалось... возвратиться в прошлое. Как бы бредово и неправдоподобно звучала эта мысль в его голове, он ухватился за неё покрепче, потому что возможные перспективы, которые открывались перед ним, заставляли его сердце трепетать. Он открыл глаза. Снова закрыл. Вдохнул и выдохнул глубоко, успокаиваясь. Прислушался к мирному щебетанию птиц над головой. Интересно, нашлись бы в этом мире слова, чтобы как следует описать ту борьбу, что имела место сейчас внутри Кирито? Он чувствовал, что его начинает разрывать от противоречий. Одна его часть страстно желала прямо сейчас вскочить на ноги и броситься на поиски Юджио (если он и вправду всё же сумел как-то вернуться в прошлое), чтобы снова увидеть, прикоснуться… Другая же, более рациональная и здравомыслящая часть его сознания, настойчиво повторяла, что всё это ненормально, пора прекращать этот жестокий развод и найти способ вернуться обратно. В серую, горькую, но зато простую и понятную реальность. Неизвестно, как долго бы продолжалось его внутреннее противостояние и чем бы оно закончилось, если бы пару мгновений спустя ушей Кирито не потревожил странный звук. Очень, очень знакомый звук. Стук топора из кости дракона, с должной силой и размахом опускаемого на ствол гигантского дерева. Кирито едва не зарычал от бессилия. «Пусть это будет случайностью», думал он. «Пусть это будет простым совпадением. Прошу». Но стук продолжался, словно ему назло. Равномерный, с одинаковыми ритмичными паузами. Спустя секунду после осознания после происхождения странного звука пришло пугающее понимание того, что тот, кто его издавал, возможно, так близок и так чертовски реален. И Кирито не выдержал. Вскочил на ноги, спотыкаясь, прислушался как следует, определил сторону, откуда доносился стук, и рванул в том направлении. Деревья проносились мимо, однако не с той скоростью, с какой бы хотелось. Кирито внезапно ощутил, что тело, в котором он пребывал, было нежным, подростковым. Хотя, без сомнения, его телом. Вернее, таким, каким оно было ещё несколько лет назад. Это причиняло некоторые неудобства, но не столь серьёзные, чтобы остудить рвение Кирито. Он бежал, покачиваясь, спотыкался о корни, поднимался и брёл дальше, постепенно набирая скорость. Роща расступалась перед ним. Он сделал последний рывок и выскочил на щедро освещённую солнцем огромную зелёную поляну. Свет скакал по глазам блестящими вспышками. Зелень и лазурь стояли перед носом, и сперва трудно было сфокусировать взгляд на чём-то определённом. А когда ему это удалось, он застыл как вкопанный, чувствуя, что вряд ли когда-нибудь снова сможет сдвинуться с места. Кирито задрожал и не нашёл сил даже моргнуть. Потому что увидел его. Юджио. Он стоял перед ним, такой живой, такой настоящий!.. Не похожий ни на воспоминание, ни на глюк больного сознания, а только на самого себя. Такой, каким Кирито видел его впервые. Мгновение превратилось в вечность. Кирито всё смотрел прямо перед собой и никак не мог насмотреться. Это было чудом, настоящим чудом. Смотреть и видеть снова его честное, открытое, доброе лицо, россыпь бледных веснушек на румяных щеках, загорелый, курносый профиль, тени от пушистых ресниц, изящный подбородок, высокий лоб под золотистой чёлкой. С восторгом и тоской Кирито ловил блеск этих ласковых зелёных глаз, которые всегда смотрели на него с заботой и поддержкой. В них плескалось золото. Сильные, загорелые руки уверенно сжимали тяжёлый топор, статное юношеское тело притягивало взгляд, под запотевшей рубахой гладко перекатывались неброские мышцы. Кирито не мог оторваться, он хотел навеки запечатлеть этот миг на корке сознания, выжечь на сетчатке глаза. Он впитывал его ненасытно, как будто Юджио мог снова исчезнуть, только в этот раз – навсегда. Ритмичный стук прервался. Юджио почувствовал на себе чужой взгляд, вытер пот со лба и повернулся к стоящему в пяти мелах от него человеку. - Э-э… Добрый день… - сказал он в смятении, пытаясь как можно незаметнее рассмотреть странного незнакомца. Это был парень. Тонкий и невысокий, он казался слишком хрупким для юноши. И внешность имел весьма необычную для этих краёв: тонкие чёрные волосы лезли ему на глаза (которые тоже были необычного тёмного цвета), кожа была слишком белой, и, казалось, совсем не знала труда. Парень представлялся Юджио смутно знакомым. Как будто тот был старым другом, которого он позабыл. Юджио хотел спросить, может ли он чем-нибудь помочь молодому человеку, когда его остановил взгляд юноши. Это был очень странный взгляд (впрочем, как и его обладатель). В нём непередаваемым образом сочетались боль, отчаяние и щенячий восторг. Юджио стало не по себе от такого взгляда. А юноша между тем продолжал глазеть на него, не двигаясь. И тогда Юджио по-настоящему испугался. Потому что незнакомец не просто смотрел на него, не моргая, он буквально ощупывал его взглядом, пожирал глазами, словно узрел перед собой саму богиню Стейсию. Определённо, незнакомец был «сумасшедшим». Юджио слышал о таких от дедушки Гаритты. Сначала все сумасшедшие были обычными людьми, но потом с ними случалось то, что у них в деревне называют «шутками бога тьмы Вектора», и эти люди теряли рассудок и больше не могли спокойно жить. Юджио не знал, как следует вести себя с сумасшедшими, но решил снова попробовать завести разговор: - Извините, вы хотели что-то спросить? И на этот раз его реплика осталась без ответа. Юджио нахмурился и подумал было, что парень ещё и нем. Но этой мысли было не суждено просуществовать долго. Потому что незнакомец вдруг беззвучно заплакал, и из его рта вырвалось тихое: «Юджио». Слёзы стекались по его щекам и с мифическим звоном щлёпались о траву. «Ты здесь, Юджио, ты жив. Не покидай меня» - вот что хотел сказать Кирито, но голосовые связки не слушались его. А у Юджио тем временем мысли и вопросы лихорадочно роились в голове, наскакивая друг на друга и перекрикиваясь, словно торговки на базаре. Юный рубщик пребывал в шоковом состоянии: невероятно, этот странный человек откуда-то знает его имя. Несмотря на незначительные сомнения, Юджио был уверен, что прежде он стоящего перед ним парня никогда не встречал. Подозрительность Юджио многократно усилилась. Незнакомец походил на сумасшедшего, появился словно из ниоткуда, имел весьма необычную внешность, и, вдобавок ко всему, знал имя того, с кем не обмолвился ни единым словом. Может, он колдун? Юджио говорили, они очень опасны. Он перевёл взгляд на плачущего юношу. Ему вдруг стало стыдно за свои мысли. Возможно, этому человеку нужна помощь, а он, вместо того, чтобы предложить её, осыпал несчастного подозрениями. Юджио весь подобрался, сделал несколько неуверенных шагов навстречу человеку, и, собравшись с духом, осторожно произнёс: - Кто вы? Почему вы плачете? Я могу вам по… Он не успел договорить. На несколько мгновений мир закружился у него перед глазами, он почувствовал, что падает, а затем обзор ему перекрыла жёсткая чёрная шевелюра. Незнакомец обвил его шею тонкими руками и тихонько всхлипывал, зарывшись носом ему где-то между ключиц в отворотах рубахи. Боли от падения Юджио не испытывал, а вот смущения и недоумения ему отсыпало с лихвой – так, что на несколько секунд парень даже забыл, что такое дышать. А когда вспомнил, принялся легонько поглаживать хлюпавшего парня по спине и затылку. Юджио ничего не понимал. Он был способен только растерянно хлопать глазами. Его затопила жалость к безымянному пареньку – какое несчастье должно было приключиться с человеком, чтобы тот мог так горько плакать? Рубщик ненавязчиво отстранил от себя юношу, слегка наклонился и заглянул в его тёмные, необычной формы глаза. К этому моменту он уже почти совсем успокоился и смотрел на Юджио, с каким-то отчаянием выискивая что-то в чужих глазах. Они сидели на мягкой траве в тени огромного Кедра Гигаса. От дерева веяло мощью и величием, а ещё (это было понятно только Кирито) тоскливым одиночеством. Оно твёрдо вцепилось в землю корнями и было точно таким, каким Кирито его запомнил. От этого ему вдруг стало гораздо легче. Захлестнувшие его чувства постепенно притуплялись и отступали, им на замену пришла глубокая ностальгия. Меч из ветви Кедра Гигаса был его дорогим другом. Или – ещё будет. Этого Кирито не знал. Он старался дышать поглубже. Лёгкие наполняли свежесть гор, травяной сок и запах нагретых на солнце тел. Он удержался от того, чтобы снова кинуться на шею сидящему рядом Юджио и начать трогать его всего, впитывать, как губка мыльную воду. До него понемногу стало доходить, как дико выглядит со стороны вся эта ситуация. Он боялся узнать, что теперь думал на его счёт Юджио. Юджио, если честно, старался не думать вообще. Он молчал, потому что не хотел неосторожным словом нарушить душевное равновесия собеседника. Юджио не был особенно чутким по отношению к людям. Он редко понимал их настроения, и ещё реже мог им соответствовать. Но сейчас он видел, что парню нужно немного тишины, чтобы прийти в себя и привести мысли в порядок. И Юджио ему эту тишину предоставил. Ветерок растрепал Юджио чёлку. Он стряхнул со штанины муравья и покосился на незнакомца. Тот, очевидно, придя в себя, сидел от рубщика на расстоянии ладони и не сводил с него глаз. Юджио прокашлялся. - Всё хорошо? Вам уже лучше? Кирито кивнул. Он почувствовал острую необходимость что-то сказать, и выдавил сиплое: - Да… да. Я – Кирито. Услышав на удивление вразумительный ответ, Юджио чутка расслабился и уже живее произнёс: - Кирито? Так вас зовут? Хорошо. А моё имя – Юджио. Но вы его, конечно, уже знаете. Могу я спросить, откуда? Черноволосый помотал головой. Юджио насупился. - Значит, нет? - Нет. - М-м… Хорошо. Юджио неловко теребил края рукавов. Вся эта ситуация выходила за рамки его повседневного существования, и он совершенно не представлял, как себя вести и что говорить. - Прости. Слово прозвучало очень тихо и неожиданно. Юджио сперва решил, что оно ему послышалось. Но Кирито сглотнул и сказал ещё раз, уже громче и увереннее: - Прости. Теперь пришла очередь рубщика мотать головой. - Нет-нет, что вы! Всё в порядке, ничего страшного не случилось. Я не сержусь. Кирито горько усмехнулся. Юджио, наверное, решил, что он извиняется за свой припадок и за подмоченную рубаху. Он на него не сердится. «Прости, что обманывал тебя» «Прости, что мы не стали неразлучны на долгие годы» «Прости, что ты умер» «Прости, что я жив» Тогда Юджио тоже на него не сердился. Потому что это Юджио. Слишком добр и незлопамятен сам по себе, чтобы на кого-то держать обиду. - Извините… - тихий, ласковый голос вывел Кирито из размышлений – что, всё-таки, с вами произошло? Почему вы плакали? Расскажите мне, возможно, я смогу вам помочь. «Нет», думал Кирито, «не сможешь». Разве что заставишь этот мир исчезнуть, и меня вместе с ним. Так и сказал: - Нет, не сможешь. Юджио явно удивился, но промолчал. Только подвинулся ближе к Кирито и заинтересованно всмотрелся в его лицо. Кирито таял, как кусочек масла на сковородке. Будто он и в самом деле переместился во времени. Он снова с Юджио, который всегда сможет его согреть. - Я – начал Кирито – потерял дорогого человека. Но, может быть, снова нашёл. Я не знаю. Конец фразы вышел скомканным, и ему стало стыдно за свою сумбурную речь. Ей-богу, как пятиклассник, в самом деле. - Ох… Извините, я не совсем понимаю, о чём вы. Но, наверное, это ужасно – потерять кого-то. - Да. Снова неловкое молчание. - Зови меня по имени, пожалуйста. Я – Кирито. - Хорошо… Кирито, откуда ты? Как ты здесь оказался? Как только незнакомец успокоился и разговорился, беседа стала гораздо свободнее, и Юджио наконец решился задать интересующие его вопросы. Ответ пришёл незамедлительно. Ложь далась Кирито легко. - Я не знаю. Его затопило чувство дежавю. Когда-то давно он точно так же ответил ему. Снова солгал. Милый и впечатлительный Юджио сразу же поверил ему, ни разу не заподозрил подвоха. Никогда не позволял себе усомниться в нём. Кирито ощутил, как что-то скользкое и противное, словно гигантский злобный червь, сосёт его изнутри. Юджио вытаращил глаза. - Как же так? - Я почти ничего не помню. - В… Ты потерял память? Кирито оставалось только кивнуть. В «первый раз», как окрестил он мысленно тот период его жизни, Юджио, сам того не понимая, отыскал для него подходящую и простую отговорку от лишних вопросов. Он назвал его «несчастной жертвой шутки бога тьмы Вектора». Кирито оставалось этому только порадоваться. В мире, где люди всерьёз верят во вмешательство в их жизнь потусторонних сил, очень просто найти оправдание всем неприятностям. Можно просто сказать, что тебе нагадила какая-то божественная сущность, и вопросы отпадают сами собой. Очень удобно. Юджио и в этот раз хмуро сдвинул брови и прикусил нижнюю губу. Сказал: - Какой кошмар! Должно быть, Вектор подшутил над тобой. Он казался по-настоящему расстроенным. - Да, наверное, это так. Толстый червяк внутри у Кирито начал ещё активнее подавать признаки жизни. Ему стало противно от самого себя – так нагло пользоваться его наивностью! Но, скрепя сердце, ему пришлось напомнить себе, что это необходимо – иначе расспросов не избежать. - Неужели совсем ничего не помнишь? - Кое-что. Урывками. Помню, что меня зовут Кирито. – он вздохнул – «и что моя боль ни за что меня не оставит» - уже про себя. - Вот как… Юджио вновь стало неуютно. Ему в который раз было безумно жаль странного юношу. - А свою семью ты помнишь? Свой дом или деревню? Кирито покачал головой. - А как оказался в лесу? - Нет. Юджио снова начал терзать зубами нижнюю губу, и Кирито слегка залип. Но тут же опомнился, что так откровенно пялиться на чужой рот, как минимум, неприлично. - Но это значит, что ты не сможешь вернуться домой. Кирито кивнул. - Хотя, знаешь, - продолжал рубщик – мне кажется, что ты с южных земель. Дедушка рассказывал, что на юге много таких людей, как ты. Ну… - он подбирал слова – с тёмными глазами и волосами. Здесь ты таких не встретишь. - Мне всё равно. - Что? - Я не очень стремлюсь вернуться домой. - Но… почему? Юджио ничего не понимал. Если бы он, не дозволь Стейсия, однажды потерял память и очутился один в незнакомом месте, он бы как можно скорее попытался выяснить, где его дом, чтобы вернуться. Для такого домашнего ребёнка, как он, который никогда не покидал родную деревню, слова незнакомца были словно произнесены на другом языке. - Мне кажется, меня там ничего не держит. Это была чистая правда. Кирито вдруг понял, что, если это сон, он бы не хотел проснуться. Снова видеть Юджио рядом было безумно хорошо, и он хотел по возможности продлить это удовольствие. А если это скачок во времени или какая-нибудь альтернативная реальность, как в попаданских фэнтэзи, он не станет искать дорогу домой. Возможность снова пережить и исправить всё то, что он здесь испытал, была слишком ценной, чтобы её терять. - Ясно. Юджио врал. Ему было совсем не ясно. Но он уже понял, что добиться от нового знакомого более подробных ответов у него не получится. По крайней мере, пока. Ветер шелестел листьями старого дерева. Юджио взглянул на него, потом на Кирито, встал, потянулся и размял затёкшие плечи. Затем обратился к парню, который продолжал сидеть на земле. - Значит, я должен отвезти тебя в нашу деревню. Тебе ведь некуда идти, а сёстры в храме позаботятся о тебе. Хорошо было бы тебя как следует покормить, но я уже съел свой обед, у меня ничего не осталось. Придётся тебе потерпеть до вечера. Видишь ли, меня ждёт работа. Это нехорошо, что я сижу здесь с тобой и ничего не делаю. Кирито понимающе закивал. И, хотя уже знал ответ, всё же поинтересовался: - Что за работа? - Мой священный долг – рубка. Я должен вырубить этот Кедр, чтобы освободить место для полей, на которых потом будут сеять хлеб. - И как продвигается? - Медленно. Но я и не надеюсь, что вообще смогу когда-нибудь его срубить. – сказал он – Ведь до меня его рубили другие поколения рубщиков целых триста лет. Юджио заметно погрустнел. Кирито были хорошо знакомы все его внутренние терзания. Он сдержал внезапный порыв крепко обнять Юджио и прошептать, что всё будет хорошо, у него всё получится. Вслух же сказал: - Не падай духом. Юджио согласно моргнул и ухватился за рукоять топора. - Думаю, тебе лучше отойти. - Хорошо. Кирито приподнялся при помощи рук и отошёл на безопасное расстояние. Почти не шатаясь. Тело с каждой минутой всё лучше слушалось его. Японец был готов признаться в том, что Юджио, наносящий удары по сверхпрочному чёрному стволу, был для него самым занимательным зрелищем на свете. Он мог бы вечно торчать на этой самой поляне, под сенью раскидистых ветвей, и любоваться натренированным, полный энергии телом. Когда Юджио расставил пошире ноги, напряг плечевые суставы и сжал кисти у рукояти топора, Кирито даже позволил себе умилённую улыбку, какой заботливый родитель сопровождает старания своего чада. Взмах – клинок засиял в солнечном свете – выпад – жаркий воздух разрезал низкий свистящий звук и затем – мощный точный удар, спровоцировавший чистый металлический звон. Так снова и снова. Десять ударов – пятисекундная заминка – снова удар, до пятидесяти. После короткая передышка. И всё сначала. Движения ритмичные, точные, резкие и в тоже время грациозные, словно какой-то экзотический танец. Полуденная пляска у дерева с топором. Работа была доведена до автоматизма. Каждый вдох, каждое сокращение мышц производились бездумно, безо всякого в том участия самого Юджио. Но тот был, скорее, рад, что ничего не отвлекало его от размышлений. Ведь ему было о чём подумать. Слишком много событий за один день, и все относятся к таким, с какими он прежде никогда не сталкивался. Это было слишком для его бедных нервов – боги, он ведь уже свыкся с мыслью о том, что вся его жизнь будет унылой и беспросветной. Какой стала после того, как у него забрали Алису. С тех пор мало что волновало Юджио по-настоящему. Он просто продолжал день ото дня работать, выполнять свой священный долг и не думать ни о чём постороннем. Встреча с этим странным юношей – как снегопад в разгар лета. Он, наверное, пришёл с Юга. Он, кажется, что-то возмутил в его сердце. Он, кстати, не прекращал молчаливо пялиться на него. Юджио стало неловко, он предпочёл сосредоточиться на зарубке в стволе Кедра Гигаса. Парень продолжал молча заносить топор, думая, что, вообще-то, не так уж и много осталось до пяти часов, когда он сможет оставить свою работу и, наконец-то, передохнуть. А ещё отвести Кирито к сестре Азалии, чтобы та о нём как следует позаботилась. Кирито тихо чихнул. Он успел только подумать, кто мог о нём вспоминать, как внезапно мир перед его глазами померк. Всего каких-то несколько секунд, но он ощущал беспричинную невесомость во всём теле. Он был лёгок, как пушинка, а его голова стала как будто совсем пустой. Вслед за ощущениями пришёл звук. Кто-то громко сказал какие-то слова. Голос похож на женский. И это было: «Доктор Онасе, скорее!» «Сердце остановилось» «Паршиво» Как страшно. Его словно затягивает в трясину, он никак не может выбраться на поверхность… «Разряд!» Больно, больно! Как же больно! И в тоже время так мучительно всё равно… Лёгкие наполняет желанный кислород. В голове ничего не разобрать: какие-то вспышки и всплески неоновых красок… - Кирито?! Кирито! – кричали где-то рядом. Кажется, это был… (трудно вспомнить) Юджио. Кирито распахнул глаза. Нос Юджио был в каких-то жалких пяти сантиметрах от его собственного носа. Сильные руки трясли его за плечи, дрожащий рот шептал его имя, зелёные глаза взирали с испугом и беспокойством. - Юджио… - Слава Стейсии, ты очнулся! – выдохнул он. - Что случилось? Кирито хотел перейти из положения лёжа в более удобную позицию для разговора (похоже, он упал), но тёплая ладонь опустилась ему на грудь, призывая не дёргаться. Это было очень кстати, потому что как только Кирито попытался встать, его нещадно замутило, а голова закружилась. - Я сам не понял. Сначала всё было хорошо, а потом ты вдруг упал. Я ужасно испугался. Даже решил, что ты умираешь – ты вдруг престал дышать. - А потом?.. - Потом… - запнулся он – я пытался тебя растрясти, хлопал по щекам, звал, а ты не поддавался. - Вот как. – Кирито болезненно поморщился – от звонкого голоса Юджио у него застреляло в висках. - Ты меня так напугал! – повторил Юджио. - Извини. А… сколько времени прошло? Кирито огляделся по сторонам, ожидая увидеть темнеющий лес или закатное небо, но его ждал сюрприз: положение солнца на небосклоне нисколько не изменилось, пока он был в отключке. - Совсем немного. Минуты две, может – три. - Ясно. – Кирито кивнул словно сам себе. Юджио, наконец, отпустил его и встал, укрывая лицо Кирито от солнечного света. Лучи огибали его тёмный силуэт и сам Юджио, похоже, немного отражал их золотое сияние. - Я думаю, тебе лучше пока не вставать. Наверное, ты давно не ел, и у тебя голодный обморок. Лежи и не трать силы. Мне всё ещё нужно поработать. А потом мы пойдём в деревню. Потерпи, ладно? Немного осталось. - Всё в порядке. – машинально проговорил японец, но Юджио только улыбнулся. Так, словно разговаривает с упрямым больным или капризным ребёнком. Кирито эта улыбка не понравилась, но он промолчал и уставился в «потолок» из густой листвы. Значит, Юджио решил, что у него истощение, поэтому он потерял сознание. Очень вероятно, но Кирито чувствовал, что это не так. Голодным обмороком вряд ли можно объяснить фантомные голоса, отзвучавшие в его голове. Хотя, если бы они сказали: «кукурузный суп» или «такояки», Кирито бы и впрямь поверил в голодный обморок. Тем более, что его живот уже начинал понемногу бастовать против голодного режима. Но они сказали что-то совсем другое. Два голоса. Мужской и женский. Они говорили на повышенных тонах. Кирито даже ощутил нервозность, слушая эти голоса. Вот и всё, что он смог извлечь из памяти. Скудненько. Пока он размышлял, стук топора возобновился. Парню понадобилось примерно сорок секунд, чтобы понять: он не сможет проваляться на земле до самого вечера, изображая овощ. Он осторожно поднялся на ноги (колени слегка подогнулись), пригладил руками непослушную шевелюру и принялся ходить взад-вперёд по поляне, время от времени обходя вокруг дерева и разминая конечности. Делая это, он пытался взять под контроль своё тело (в котором, к его огорчению, он всё ещё оставался пассажиром, а не водителем). Рубщик не придавал значения его мельтешению. Ровно до той секунды, когда Кирито тронул его за рукав, подвергаясь тем самым опасности получить по макушке тяжелейшим обухом топора. - Юджио. - Да? – светлокудрый юноша вздрогнул и обернулся. - Могу я тоже попробовать? Юджио растерялся. - Попробовать что? - Рубить это дерево. - А?.. Парень был не раздражён, скорее, озадачен. На мгновение ему даже показалось, что над ним подтрунивают. Но он хорошо видел озорной блеск глаз под чёрной чёлкой и честное выражение лица своего собеседника. Да и сам Кирито всем своим видом источал чистейший энтузиазм. - Не думаю, что это хорошая идея. У тебя не получится. Смотри, какие у тебя тонкие руки – серьёзно сказал Юджио – Топор слишком тяжёлый, ты не сможешь даже оторвать его от земли. К тому же, ты совсем не знаком с этим ремеслом. Я практиковался много лет, чтобы наносить правильные удары. Кирито, похоже, совсем его не слушал. Всё его внимание было сосредоточено на лезвии топора. Юджио тонко, по-девичьи вздохнул и спросил: - Зачем тебе это? Кирито лишь пожал плечами. Внятно ответить на этот вопрос он не мог даже самому себе. Всё, происходящее с ним сейчас, было точной копией его прошлого пребывания в Подмирье. Словно кто-то заново вставил кассету с записью только что просмотренного фильма. И Кирито почему-то до зуда в причинном месте хотелось, чтобы линия событий не отклонялась от заданного сценария, и он мог повторить всё, пережитое ранее. Перед его мысленным взором снова и снова всплывали сцены из воспоминаний трёхлетней давности. Вот он и Юджио вместе работают и разговаривают, наслаждаясь солнцем и свежим ветерком. Он и Юджио гуляют вместе на праздновании в честь завершения рубки Гигаса. Снова они, уже в должностях городских стражей, их прогулки по городу в дни отдыха. Они вместе в Академии Мастеров Меча. Ронье и Тиизе, Солтерина-семпай и Голгоссо-семпай, цветы в кадке. Кирито уже предвкушал все эти мгновения, мысленно смаковал самые сочные из них. Поэтому, наверное, он и хотел попробовать нанести удар по «древу зла», несмотря на то, что заранее знал о бесполезности будущих попыток. Ему всего лишь нужно было ощутить всё до последней капли, начать с чистого листа, забывая о том, что ждёт впереди (позади?). Он уставился на Юджио в упор, с надеждой соприкасаясь взглядом с зелёными омутами напротив. Видно было, что Юджио эта затея не по душе. Но он только обречённо кивнул, не найдя веской причины для отказа, и протянул Кирито прочную рукоять. Тот решительно ухватился за неё, но, как и ожидалось, сразу же уронил, едва не полетев вниз вслед за инструментом. Топор оказался настолько неподъёмным, что от такой фантастической тяжести у нерадивого лесоруба затряслись руки в остаточной конвульсии. Однако неудача его нисколечки не расстроила. А даже наоборот – он весело рассмеялся и поспешил повторить попытку. Его лоб взмок от пота, грудь высоко вздымалась под частыми вдохами, а изо рта вырывалось старательное пыхтение. Похоже, он получал извращённое удовольствие от своей боли. «Что за странный парень», думал Юджио. Кирито неловко замахнулся. Не удержав равновесия, рухнул на спину, задрав ноги к небесам. Он счастливо смеялся и щурил глаза. Грубая рубаха скользнула вверх, обнажив впалый бледный живот, будто желая, чтобы тот напитался солнцем, которое так редко чувствовал на своей коже. Юджио фыркнул и тоже засмеялся. Поддавшись внезапному порыву, он упал на траву рядом с Кирито. Перестав смеяться, они лежали и выравнивали дыхание, смотрели друг на друга и улыбались совершенно одинаковыми улыбками двух озорных мальчишек. Вскоре Юджио отвёл взгляд и поднял глаза к небу. И тихо, смущённо пробормотал, словно извиняясь за бурные эмоции: - Ты так глупо выглядел с этим топором, как ребёнок. Я поэтому засмеялся. А ты? - Просто так – сказал Кирито. - И всё-таки, - продолжил светлокурый, опять посерьёзнев. – теперь ты понял, что тебе это не под силу? – целомудренный кивок. – Что ты пытался этим показать? - Ничего. Мне просто вдруг захотелось сделать это. Тёмные глаза смотрели с безрассудством и нежностью. Юджио затаил дыхание. - Ты странный. - Знаю. «Просто я снова чувствую это. Счастье. Я так счастлив снова быть с тобой, Юджио». Остаток дня они провели за попытками наверстать упущенное в работе (Юджио), ленивым валянием и ужимками (Кирито) и бессмысленной болтовнёй. Юджио рассказывал о деревне, её жителях, правилах и о себе. Кирито слушал. Кирито задавал глупые вопросы. Юджио на них отвечал. Солнце отступало всё дальше на запад и всё ниже к линии горизонта. Окружающий мир стал тихим, потерял чёткие очертания. Лес, озёра, и далёкие горные хребты, больше похожие на миражи, укрылись розово-золотой вуалью. Как и весь путь от рощи до деревни, проложенный широкой тропой мимо засеянных хлебом полей. Когда за очередным покатым холмом наконец показались огни Рулида, уже начинало темнеть, и со всех сторон по краям небо было подёрнуто сине-фиолетовой дымкой. Сестра Азалия и Селька встретили их тепло. Быстро снова прониклись жалостью к «бедному, беспамятному найдёнышу». Его опять устроили в одной из комнат, где спали другие сироты. А Юджио пришлось с ним попрощаться. Он ещё должен был помочь отцу и братьям в хозяйстве. К тому же, он изрядно проголодался и спешил прийти домой, чтобы успеть к ужину. Он пожелал Кирито спокойной ночи и ушёл, пообещав зайти рано утром, чтобы узнать о его самочувствии. И Кирито его отпустил. Пришлось как следует отшлёпать себя по щекам, чтобы избавиться от параноидальных мыслей вроде тех, что Юджио исчезнет, едва переступит за порог. Парень решил держать себя в руках до последней секунды. Но всё-таки простоял у дверей добрых двадцать минут, глядя в пустой проём, пока его не погнали на ужин. Перед отбоем к нему зашла Селька, чтобы застелить его постель и пожелать крепкого сна. - Это очень важно – строго наставляла она (Кирито оставалось только улыбаться её не по годам взрослому поведению) – ты должен хорошо выспаться. Завтра тебя ждёт ранний подъём. Кирито кивал с серьёзным лицом, заверив её, что обязательно выспится и встанет вовремя, чтобы не доставлять ей проблем. Но сдержать обещание не получалось. Сон всё никак не шёл к нему. Он надолго замирал с закрытыми глазами, вертелся, стараясь устроиться по удобнее, или просто лежал, уставившись на полную луну, глядевшую на него из окна. Он даже пробовал сосчитать прыгающих овец. Сбился на пушистой овечке под номером триста двадцать три и решил больше не начинать. День был слишком насыщенным и волнующим, чтобы можно было просто спать и ни о чём не думать. Поэтому Кирито бросил свои провальные попытки сдаться в плен Морфею и просто размышлял обо всём случившемся, скрупулёзно разбирая каждую мысль по косточкам, чтобы затем поместить их на полку и отойти на пару шагов, рассматривая со стороны. Он думал о себе, о том, зачем он снова оказался здесь. Чем бы ни было вызвано его пребывание в Подмирье, он всё же не мог понять, с какой целью его забросило сюда? Чтобы утешить? Или, наоборот, подразнить? Дать ему надежду на новое и светлое, чтобы затем отобрать её? Дескать, прости, дружок, но пора сваливать? Оставь здесь своё сердце снова, и возвращайся назад, в реальность? Ничего личного, так, для профилактики. Чтобы жизнь не казалась слаще. Думал, сможешь всё забыть и жить по-человечески? Ага, держи карман шире. Кирито думал о своём припадке, там, у дерева. Что это было? Предупреждение? Может, он слишком задержался в своём странном сне? Парень сбросил тонкое одеяло и забрался на широкий подоконник, прижав колени к груди. Но какой же это был чудной и долгий день! Он смотрел на улицу перед храмом, когда его внимание привлекло какое-то движение. От ступеней храма отходила мощёная камнем гладкая дорожка. Она переходила в круглую мостовую, от которой ручейками растекались в разные стороны улочки Рулида. У начала каждой из них стояли на столбах чугунные фонари с масляными лампами, распространявшими вокруг себя неверный оранжевый свет. Таким образом, мостовая была освещена по краям, образуя почти правильный круг. Но к центру его свет ослабевал настолько, что трудно было заметить что-то, если не приглядываться. Но вот кто-то стоял на мостовой, и в полумраке золотистые волосы отражали свет фонарей. Кирито таращился в окно и не верил своим глазам. От удивления его рот сложился в букву «О». Секунда – он отпирает створки окна и лихо перескакивает через него, с тихим шлепком приземляясь на гравий у стены. - Юджио? – ему и в голову не пришло крикнуть это немного тише, чтобы не тревожить спавших жителей деревне. - Кирито, тс-с-с… - зашикал тот. Некоторое время оба молча глазели друг на друга. Снова. - Что ты тут делаешь? – спросил шёпотом Юджио. - А ты? – прозвучало в ответ, тоже шёпотом. Кирито подошёл к светловолосому почти в плотную и тихонько выдохнул: - Ты мне снишься? От смущения у Юджио потемнели кончики ушей. Кирито предположил, что это румянец, хотя и не мог утверждать со стопроцентной точностью – вокруг них стоял неудобный жёлтый полумрак. - Н-нет… - пролепетал Юджио – Мне не спалось, и я решил прогуляться. - Я тоже не мог уснуть. Тишину, окружавшую их, нарушал только шум сверчков где-то за спинами. - Может, прогуляемся вместе? Неуверенность Юджио можно было вдыхать вместе с воздухом. - Не думаю, что это хорошая идея. Тебя могут хватиться. - Вряд ли кто-то зайдёт ко мне до утра. А тогда я уже буду в постели. Но Юджио всё ещё немного ломался. - Мне нет смысла возвращаться сейчас – я всё равно не усну. Зато я могу прогуляться и освежить голову – смотри, как здесь хорошо! Кирито был прав. Ночью действительно было хорошо – тепло и тихо. Юджио кивнул, признавая поражение. - Ладно. Только недолго. Он взял Кирито за руку и потянул за собой. - Я знаю одно место, куда можно пойти. Там красиво. И никого нет. Мы не сможем никому помешать. Кирито позволил вести себя, как мать ведёт ребёнка на утренник в детский сад, крепко держась за руки. Юджио тащил его по одной из улочек, отходивших от мостовой. Та плавно переходила в другую, более узкую и плотно застроенную спящими каменными и деревянными домиками. Они шли мимо них прямо, никуда не сворачивая. И вскоре дома закончились, дорога оборвалась. Кирито увидел поле. Ровное, средних размеров, оно было совсем запущено. Растительность доходила Кирито до колен. Похоже, его использовали для выгула скота. Но земля не была измята от копыт и совсем не пахла навозом. В воздух поднимался лишь запах сочной, некошеной травы. - Здесь нас никто не услышит и не увидит. Можем делать, что захотим. – сказал Юджио. - Ага, здорово. – ответил японец. И лёг на траву спиной, с удовольствием вслушиваясь в стрекот сверчков, который теперь сделался чуть сильнее. Юджио тоже лёг, копирую позу своего товарища, так что у обоих руки лежали под головой, а локти соприкасались. Теперь, когда фонари пропали из виду, мальчишек окружала приятная, звенящая темнота. Ветер колыхал стебли травы, и их шевеление было похоже на водную рябь. Звёзды тоже показались, не перебиваемые чужеродным светом. Небо чернело от края до края, и на его шёлковом полотне они походили на блёстки и пайетки от девчоночьих юбок. Кирито вдыхал эту красоту полной грудью, сладко жмурился и разве что мурчал, как сытый кот. - Главное теперь не уснуть прямо здесь. – хохотнул Юджио и тоже расслабленно улыбнулся. Он ещё никогда ничего подобного не чувствовал. Рядом с Кирито ему было хорошо. Глядя на него, Юджио ощущал глубокую любовь к миру. Ему казалось, что внутри него расцветают сады, и он вот-вот лопнет от нахлынувшей на него безмятежности. Впервые ему дышалось так легко и беззаботно. Впервые с детства. Удивился бы он, если бы узнал, что Кирито чувствует тоже самое? Наверное, нет. Потому что Кирито смотрел на него с полупьяной улыбкой на губах и без слов говорил: «Я знаю, о чём ты думаешь. Я думаю об этом тоже». Они лежали молча, словно боялись звуками речи развеять то хрупкое и непонятное, что творилось между ними. Юджио был в смятении. С появлением этого странного парня мир вокруг него незримо преобразился. Он знал, что никогда уже всё не будет как прежде. С его появлением что-то щёлкнуло и зашевелилось внутри него самого. Какая-то мысль. Воспоминание. Что-то давно утерянное, но тёплое и приятное, как объятия. - Кирито… - позвал Юджио тихонько. - Да? - Мне кажется, я родился, чтобы встретить тебя. - Ох, я… - Кирито ожидал услышать это не раньше, чем через месяц. – Мне тоже так кажется. - Я думаю, теперь всё будет по-другому. Намного лучше. Мы раньше не были знакомы, и я ничего о тебе не знаю, но чувствую, будто скучал по тебе всю жизнь. Будто я тебя ждал, Кирито. Странно, правда? - Вовсе нет. Улыбкой Кирито можно было топить лёд, так она сверкала. Даже его зубы немного отсвечивали в сиянии звёзд. Юджио мгновенно надулся. - Ты смеёшься надо мной! И обиженно пихнул Кирито локтем под рёбра. - Нет, что ты! Конечно нет! Вот теперь это была неправда: Кирито рассмеялся так, что у него затрещали рёбра. - Прости, прости. – сказал он, утирая слёзы. – Просто ты так смешно надулся – вылитый хомяк. Ауч! Ладно! Я пошутил. Юджио показал ему язык. - А если честно, я тебя понимаю. - Правда? - Да. Я тоже чувствую это. Что я родился, чтобы встретиться с тобой. Здесь. Сейчас. - Это странно. - Это замечательно. Кирито перевалился набок, чтобы лучше видеть лицо друга. Подмял под себя траву и устроился поудобнее. Юджио последовал его примеру. Кажется, думал Кирито, завтра они оба бессовестно проспят. Юджио был близко-близко, и Кирито мог сосчитать все веснушки у него на носу. Их было много. И они были похожи на россыпь созвездий над головой. Парни лежали не шевелясь, почти не дыша, заворожённые друг другом. Внезапно Юджио переплёл их пальцы. Свои – крепкие и натруженные, и Кирито – тонкие и бледные. - Обещай мне, что не уйдёшь. Никогда не оставишь. Скажи, что теперь всегда будешь рядом. Обещай. Как серьёзны, как настойчивы были его невозможные зелёные глаза. Разве возможно, утопая в их глубине, ответить что-то кроме «да»? - Обещаю. Где-то на задворке сознания Кирито ощутил безотчётный страх, укол слепой боли. Но решил не заострять на этом внимание. Конечно, он останется! Он ни за что теперь не уйдёт! Он будет рядом, он убережёт Юджио. Он снова будет с ним. Они преодолеют весь путь от начала до конца, найдут Алису, спасут этот мир и всех, кто в нём. Кирито будет его мечом и щитом, опорой и поддержкой. Он не допустит нового поражения, приведёт их к победе. И сделает всё, чтобы в этот раз Юджио обязательно остался в живых. - Ни за что не оставлю. Всегда буду с тобой. И они заснули, убаюканные шелестом травы и дыханием друг друга. Уверенные в том, что теперь всё точно будет хорошо. Прибор в палате отсчитал последние удары его сердца и издал высокий, жалобный писк. Они заснули вместе. Но один из них – уже навсегда.

***

Каяба Акихико вовсе не был чудовищем, каковым его считали многие. Нет, сэр. Он был человеком-птицей. Он был сторонником вечного поиска. Он сам был поиском. Его главной целью вовсе не было массовое убийство. Он не садист и не психопат. Может, только чуть-чуть. Но это, отнюдь, не его вина. Всего лишь издержки профессии. Он играл с жизнями людей, как умелый кукловод. Его ниточки дёргались массово и непоследовательно. Он передёргает их все, но выяснит, что составляет остов человеческого разума. Он сможет. Ведь теперь он и сам стал чистым разумом. Избавление от телесной оболочки пошло ему на пользу – он стал больше размышлять. Меньше отвлекаться на свои физические потребности. Единственное, чего ему было жаль – это кофе. Крепкий ароматный американо с утра пораньше – вот ради чего стоило жить. Но пребывание в онлайне с лихвой окупило все его сожаления. Ещё бы – любой учёный на свете дал бы отрезать себе все конечности за это. Возможность беспрестанно и беспрепятственно наблюдать и анализировать паттерны человеческого поведения стоила любой физической боли. Каяба использовал эту возможность и получил щедрое вознаграждение за собственный риск. Киригая Кадзуто был самым интересным из всех людей, каких ему довелось встречать. Упрямым, расчётливым, сентиментальным сосунком. Но главная его особенность заключалась в его умении находить в своём мире место слишком большому количеству людей. За ним было занятно наблюдать. Каждое его падение и последующий взлёт расшевеливали что-то внутри Каябы, и с этим ничего нельзя было сделать. Возможно, так работало его самобытное обаяние. А может, и что-то ещё. Сказать наверняка не представлялось Акихико возможным. Киригая был особенным. Почему? Он слишком часто и сильно любил. И последняя его большая и сильная любовь вылилась ему боком. По правде говоря, Каяба вообще не ожидал снова засечь его душу в онлайне. Предполагалось, что пребывание в SAO отобъёт у кого бы то ни было всякое желание подключаться к сети. Но кто бы мог подумать, что следующее явление «героя Кирито» произойдёт так скоро. Всего через каких-то несколько недель. Учёный с удовольствием следил за его дальнейшими похождениями. Снова и снова мальчишка вторгался в искусственно созданные миры, приносил с собой новые порядки (читай: хаос), сметал всё на своём пути, переворачивал вверх дном все установленные истины и уходил, добавляя к списку собственных почитателей всё новые и новые имена. Как это было забавно! Всегда, но только не в этот раз. Последний раз. Воистину «Титаник» его плавания. Финальный экстаз. Было ли справедливым так бездарно и драматично оканчивать его пьесу? Каяба считал, что нет. Потому, когда душа Киригаи-куна через год обнаружилась вновь, теряющая связь со своим телом, привлекающая внимание неоновым светом, Акихико не стал терять время. Он уже точно знал, как поступит. Он даст Кирито второй шанс. Возможность заново отыграть эту партию, взять реванш у судьбы. Он знал, что мальчишка поймёт. Что он не отступит. Теперь оставалось только затаиться и ждать, наблюдая за дальнейшим развитием событий. Каяба трепетал. В бесконечном пространстве ещё долго раздавался его тихий смех. Игра обещает быть интересной.

***

Если бы Кирито спросили, хочет ли он умереть, он бы ничего не ответил. Может, потому, что он и так уже мёртв. Последний день своей жизни он провёл очень скучно. Разумеется потому, что не знал, что это его последний день. Или потому, что так проходили все его дни. Первые после возвращения из Подмирья и все последующие. В общем-то, когда ходить по нашей бренной земле ему оставались считанные секунды, он не слишком переживал. Не плакал, не боялся, не кричал, и уж конечно, не молился. Он успел подумать только: «Ну вот и всё», когда свет фар блестящей хонды ослепил его. Он умирал. А может, он возрождался.