Листопад

— Йо, так круто! Я просто поверить не могу, что вижу это своими глазами! Монстрёнок готов был лопнуть от радости. Листья с деревьев, что всё лето оставались неудивительно-зелёными и никуда не девались с ветвей, вдруг как-то сами собой пожелтели, покраснели и начали опадать. Невиданное в Подземелье явление. Монстрёнок вряд ли стал бы сильно удивляться жаре, дождю, снегопаду, даже порывам ветра, обычно редкого под горой Эботт… Но это! Это захватывало, завораживало, удивляло. — Давай бегать в листьях! Йо, это круто! Хей, догони меня! — он обращался уже к сестре. — В два счёта, лопух, — поддразнила та, устремляясь за мальчишкой. Монстрёнку хотелось дурачиться и играть. Уж в очень большой энтузиазм приводила его вся эта красота: огромный парк весь блистал золотом с проблесками алого цвета. — Поймала! — старшая сестра оказалась быстрее и вскоре хлопнула брата по спине. Монстрёнок, не удержавшись, упал лицом наземь. — Упс, прости. — Ничего, я крепкий! — однако вместо того, чтобы встать, Монстрёнок принялся кататься животом по земле, рассекая листья носом и пачкая своё полосатое пончо. — Попробуй! Они прохладные и мягкие! Сестра следовать примеру младшенького как-то не спешила. Вместо катания она присела на корточки и запустила ладонь. И правда, очень приятно на ощупь. — Смотри! — Монстрёнок уже поднялся и подбежал к ней с красным кленовым листом в зубах. — Это похоже на душу Фриск! Она красная, я точно знаю! Фриск рассказывала! — ребёнок завозился, засовывая свою находку черенком за шиворот, так что та оставалась торчать аккурат рядом с его головой. — Смотри, теперь я могу её изображать. У меня даже одежда тоже полосатая! Правда, другого цвета. О, эй, стоп, она похожа по цвету на осень! Сестра добродушно закатывала глаза. Брат чуть ли не каждую секунду подмечал всё новые и новые плюсы, делал для себя поразительные открытия, и всё это — буквально не выходя за пределы одного и того же пятачка земли в парке. Хотя она должна была признать, что и сама влюбилась в эту погоду. Небо ещё оставалось ясным, пусть и казалось уже чуть ниже, всё кругом выглядело возвышенным и светлым, а мир, если не считать восторженных воплей Монстрёнка, сам по себе как будто сделался тише. И это при том, что город обычно полнился разнообразными звуками. Задумавшись о чём-то своём, ящерка случайно подтолкнула кого-то ногой. Чуть-чуть. Вздрогнув и посмотрев вниз, она увидела Коричку — маленького крольчонка, которого обычно выгуливали на поводке. Сейчас на ребёнке красовался только ошейник, а сам он сосредоточенно жевал какой-то листик, уставившись на ящерку глазками-бусинками. — Кто Коричку потерял?! — закричала девочка. Достаточно громко, но так, чтобы не испугать малыша. — Ой, он там? Стойте на месте! Знакомый голос. Из-за деревьев вскоре выскочила Бон-бон — старшая сестра Корички и по совместительству его вечная няня. — Я решила ненадолго спустить его с поводка. Он становится самостоятельнее, а ещё ему очень хотелось побегать. Но я потеряла его из вида! Какое счастье, что он нашёлся. Меня бы отругали выше крыши… В голосе Бон-бон звучало волнение, глаза выглядели так, словно она вот-вот собиралась заплакать, но так и не заплакала. Крольчиха пристегнула поводок обратно. — Коричка, фу! Нельзя это есть! Они же с земли! Они же даже не из магии! Тебя затошнит! Малыш выплюнул своё «лакомство», но протестующе захныкал. В этот момент Монстрёнок в очередной раз понёсся мимо и далеко не изящно плюхнулся лицом неподалёку от остальных. Настроение крольчонка тотчас изменилось: он захихикал. — Йо, я специально, — гордо сообщил Монстрёнок, поднимаясь. — Я могу падать сто миллионов раз! — Не надо, — возразила сестра. — А ещё я могу, эм, поиграть с Коричкой. Это, ну, странно, когда детей водят на поводке, но я могу научить его какой-нибудь классной штуке. — Далеко только не уходите, — попросила Бон-бон. Монстрёнок с готовностью кивнул, и через минуту они с Коричкой уже отошли на некоторое расстояние. Крольчиха устало вздохнула и присела на скамеечку. Сестра Монстрёнка примостилась рядышком. Так и сидели некоторое время молча — две девчонки, пришедшие «выгуливать» младших братьев. — Хей, я тут тоже кое-что придумала, — ящерка первой подала голос. — Мой сумасшедший бро тут недавно познакомил меня поближе с Фриск… Хороший человек. Она мне рассказала, что люди иногда собирают гербарии. Когда они хотят сохранить растения на память, они забирают их себе, сушат и вклеивают в альбомы. Давай сделаем себе небольшие гербарии? — девочка вздохнула. — Уж очень красиво. И мне почему-то кажется, что так будет не всегда. — А давай, — согласилась Бон-бон. Листья широкие, листья узкие, большие, маленькие, продолговатые, короткие, с ровными краями или с краями-зубчиками, жёлтые, красные, оранжевые, тёплые и холодные, влажные и сухие, совсем чистые или чуть присыпанные землёй… И пахнущие, пахнущие чем-то очень приятным и неизъяснимым. Самой природой?.. Девочки совсем позабыли обо всём, погрузившись в пестроту ощущений. — Йо, никому концерт по заявкам не нужен? Монстрёнок появился в разгар перебираний собранных богатств. Листочки случайно прицепились к шерстяной ткани его пончо и теперь висели так; они же украшали ошейник Корички, неизвестно как туда пристроенные, и делали малыша похожим на маленького, но уже гривастого львёнка. — Какой ещё концерт? — недоумённо поинтересовалась сестра. — Да там Снежик пришёл с родителями. Ему очень хочется пошутить, но, йо, отец, как всегда, не очень его слушает. — Скажи, пусть идёт сюда. Ничего смешного в каламбурах Снегоцыпа ни Бон-бон, ни её подруга не видели, но в такой тёплый осенний денёк совершенно не хотелось разочаровывать ребёнка, закатывая глаза. Он явился через пару минут, воодушевлённый и встопорщивший пёрышки, гордо отставил ногу… И начал сыпать плохими шутками, как из пулемёта. Хотя, надо сказать, получалось у него получше, чем в Подземелье про снег. И то ли это было из-за повысившегося качества, то ли из-за общей умиротворяющей атмосферы (а может, Снегоцып просто выглядел очень забавно), а девчонки понемногу и правда начали смеяться. Чуть поодаль от детей, по другую сторону дорожки, бережно сметая со скамьи опавшие кленовые листья, комик Дрейк усаживал на отдых свою жену. Мать семейства, несмотря на то, что её тело слегка растекалось и хлюпало, а накинутая на спину и плечи шаль к нему прилипала, благодушно улыбалась. Со стороны казалось, будто слитость с множеством чужих тел и разумов ей не мешала. Тихо и заворожённо птица любовалась кружением листьев в воздухе, лёгким шуршанием и негромкой, ненавязчивой, немного шутливой болтовнёй мужа рядом. Ей повезло с супругом. Даже после всего случившегося, даже увидев её такой, он всё ещё смотрел на неё через очки влюблёнными глазами — и с трепетной любовью вывел её окунуться в ясный осенний день. — Пить хочу, — голос сына прервал родительскую беседу. — Я накаламбурился, язык отсох. Я имел успех, из меня крутой комик! Отец едва заметно иронически покачал головой. — А ещё хочу гербарий, — заявил Снегоцып, отхлебнув пару глотков из принесённой с собой бутылки. — А то ребята вон все собрались листья коллекционировать. Девочки для себя, а Монстрёнок хочет один маме, один для Андайн. А я за компанию. Это будет круто! Мы станем первыми, а потом, возможно, так сделает вся школа! Миссис Ториэль устроит выставку! Отличная идея. О. Наверное, мне тоже нужно два. Мам, мам, ты хочешь…? — Вы ограбите весь парк, — добродушно засмеялся Дрейк. — Надо ловить момент! — возразил птенец. — Тут ходили слухи, что завтра сюда собираются наведаться собаки. Пап, ты хоть представляешь, что тут устроит бывшая Королевская Стража? Они тут организуют облаиву! — пауза. — От слова «облаивать», — пауза. — Я позвоню всем друзьям, пока не поздно! Полчаса — и парк наводнили дети. Тишина исчезла. Догонялки, расхватываемые листья, куча альбомов, смех, беззлобные перебранки и споры, визг, ажиотаж… И теплеющие взгляды взрослых, что, проходя мимо, задерживались, наблюдали и задумывались о чём-то своём. Монстры всегда восхищались природой Поверхности. Но осень с листопадом — явлением, невиданным и неслыханным под горой Эботт (кроме Руин, но не в таких масштабах, без малой толики всей этой красоты и очарования) — заставила их поистине влюбиться.