***
Наконец выйдя из душного вагона поезда, шатен проследовал в здание вокзала, где его никто не встретил. Впрочем, это было ожидаемо, но как-то обидно. На ходу печатая сообщение Руслану о своем прибытии, он спустился в метро. Нужно было доехать до квартиры Дани Поперечного, который, несмотря на все хлопоты с туром, согласился его приютить на пару дней. И это было очень мило с его стороны, учитывая тот факт, что комик также позвал его на свое выступление. Таким уставшим, но довольным Данила уже давно не был: стендап-тур выматывал, хотелось просто отдохнуть. Однако когда он видел, как несколько сотен и даже тысяч человек приходили послушать его шутки про дрочку и политику, то становилось хорошо на душе, если таковая вообще у него имелась. И вот последний город, самое важное для него выступление. Это слегка волновало и пугало его, но, откидывая все сомнения, парень уверял себя, что делает все правильно. В ожидании Миши Поперечный успел привести себя в порядок и прибраться в квартире, в которой он не появлялся уже довольно-таки долгое время, из-за чего полки и оставленные вещи покрылись легким слоем пыли. Вскоре зазвенел домофон, и наконец рыжий увидел перед собой промокшего и запыхавшегося Кшиштовского. — Чертов Питер с чертовыми дождями! — воскликнул пришедший, кидая сумку в коридоре. — Ну, привет, великий комик. Миша улыбнулся и бесцеремонно схватил Поперечного в свои объятия, добавляя: — О-о, как же я скучал! — Это выглядит максимально по-пидорски, — смеялся парень, пытаясь выбраться из сжимающих его рук. — Фу, ты мокрый! Шатен снова заговорил о погоде в городе, активно жестикулируя, при этом задев какую-то вещь на комоде, которая слегка пошатнулась, но не упала. — Ты решил тут все разнести? Так, раздевайся и проходи. Поперечный развернулся и ушел на кухню, чтобы поставить чайник. Послышались шаги, Миша сел на шаткий стул, следя за действиями Дани: он достал кружки, добавил несколько ложек растворимого кофе в каждую, залил кипятком и поставил одну из них на стол. — Ну, рассказывай, как жизнь? — делая глоток и довольно жмурясь, сказал Даня. Миша правда давно его не видел, и сейчас отчетливо замечались небольшие изменения: уставшее лицо, бледная кожа. Рыжий выглядел заебавшимся, но счастливым. Невольно вспомнился Руслан, и от этого стало как-то не по себе. Все же нужно было ехать сначала к нему, а потом просиживать штаны у Поперечного. Даня облокотился на столешницу, ожидая слов Кшиштовского, ставшего в один момент каким-то грустным. — Миш? — неловко позвал он. — Ой, прости, задумался, — спешно заговорил шатен, ставя кружку на стол. — У меня все в порядке, вроде бы. «За исключением того, что мой лучший друг доводит себя, тем самым доводя меня», — подумал Миша, нервно сжимая в руках ткань тонкой рубашки. — Вроде бы? — приподняв бровь, продолжил расспрос друг. — Долгая история… — Кшиштовский устало положил голову на руки, громко вздохнув. — Не уверен, что тебе вообще будет интересно это слушать… — Так, погоди, — перебил его Даня, доставая составляющие своего любимого неразъебного пойла, и приготовился к лучшему в своей жизни слушанию чужих пиздостраданий. — Теперь говори. Шатен долго не знал, с чего начать рассказ, тем более рассказывать-то особо и ничего: он сам мало что знал о событиях, послуживших началом апатии у Усачева. Данила был с ним знаком, но по какой-то причине Вихлянцев и Поперечный практически не общались, встречаясь только во время съемок каких-либо проектов, и это казалось Мише чем-то странным, потому что ребята могли бы поладить. Пауза в их диалоге затянулась, и Кшиштовский все же начал рассказ: — Помнишь Руслана? — Поперечный утвердительно кивнул головой. — У него, мягко говоря, какой-то пропиздон в жизни. И я не могу понять, что послужило причиной, потому что абсолютно все было нормально. Будто резко подменили: перестал снимать, не выходит на связь. — Ты уверен, что все было нормально? Может, у Руслана уже давно какие-то проблемы, а он просто не подавал вида? — Возможно, но, черт, как я мог это упустить? — Миша издал звук, похожий на хныканье, и закрыл лицо ладонями. — Херовый из меня друг… Немного отпив из стакана, он продолжил: — И вместо того, чтоб поехать к нему и как-то помочь, я сижу тут и ною. Замечательно! — И хули ты тогда тут сидишь и ноешь? — довольно грубо проговорил Даня, обдумав все слова Миши. — Кхм, че? — Хуй через плечо, — ответил он, наблюдая за тупящим шатеном. — Звони своей телке, разбираться будем. — Бля, Дань, он не телка, он просто… — Миша сделал глоток. — Ладно, как телка себя ведет. Ну, давай попробую. Кшиштовский достал из кармана телефон и, не сразу попав по экрану, нашел номер Руслана. Послышались долгие гудки, затем последовало механическое: «Абонент недоступен. Оставьте сообщение после сигнала». — Черт, ты серьезно? — пробормотал Миша, откладывая телефон. — Заебал игнорить. Я же, блять, волнуюсь, сука. — Тихо, — шикнул Данила, разливая напиток по стаканам. — Пробуй еще. — Бесполезно это все. — Пробуй еще, — жестко ответил он. У Дани была очень тупая черта характера, которая иногда не давала ему жить спокойно, — упертость. И в данной ситуации было интересно узнать, а что же будет дальше? Да и Мишу как-то жаль. Взвесив все «за» и «против», Поперечный решил помочь Кшиштовскому разобраться с Усачевым. Рыжий его практически не знал, но часто слышал о Руслане от Дозера, и все рассказы описывали Вихлянцева как вполне адекватного человека. Хотя сейчас он уже таким не казался. — Он не отвечает, — послышалось от совсем приунывшего Миши. — Немного позже попробую еще раз. — Ты сдаешься? — спросил парень, но прозвучало как утверждение. — Еще звони. — Да блять! Десяток пропущенных звонков окончательно подпортил настроение уже заметно опьяневшему Кшиштовскому. Он слышал, как Даня материл Усачева, но стало уже как-то все равно. Пусть ругает — он заслужил этого. — Последний раз звоню. — Давай. Миша насчитал восемь гудков к тому моменту, когда Руслан наконец соизволил ответить. Послышалась странная возня, затем устало-безразличное: — Что тебе нужно? — Что мне нужно?! — Возмущенно воскликнул шатен, разводя руками. Рядом сидящий Даня «тихо» прошептал: — Поставь на громкую. Усачев, услышав чужую речь, раздраженно фыркнул. Миша прохлаждался у кого-то дома, откровенно наплевав на него, и теперь требовал хорошего общения? «Не дождется», — пронеслось где-то в мыслях, но вслух он сказал: — Да, тебе. — Я вообще-то приехал, названиваю тебе уже сорок гребаных минут, а ты спрашиваешь, что мне нужно? Серьезно? Даня откровенно охуевал от происходящего, но смирно помалкивал, глядя на злого Кшиштовского. От эмоций тот вскочил с места, ходил из стороны в сторону. На другом конце была тишина, видимо, Вихлянцев что-то обдумывал. — Ладно, раз уж ты в городе, может соизволишь приехать хотя бы? Или тебе лучше проводить время с другими людьми? И сбросил. Просто сбросил. Миша, так и стоявший посреди узкой кухни, развернулся к столу и, схватив стакан, выскочил из помещения. Громко хлопнула балконная дверь, давая понять Поперечному, что к шатену пока лучше не лезть: успокоится и сам придет. Но паршивое чувство вины перед Кшиштовским за то, что его ебанутый дружок скинул трубку из-за, судя по всему, ревности, продолжало преследовать его, даже спустя пятнадцать минут. — Вот че за хуйня? — ругаясь, он схватил незаблокированный телефон Миши. Не долго думая, Даня начал звонить Руслану, который ответил практически сразу: — Я же сказал… — Слушай сюда, блять, — резко вставил Поперечный. — Ты хоть понимаешь, что, сука, своими блядскими закидонами доводишь Мишу. — Не твое дело, — сказал Усачев, явно не ожидая подобного поворота событий. — Кто ты вообще такой, чтобы указывать мне, что я должен и не должен делать? — Ебальник завали, бесишь, — хрипло проговорил рыжий. Возмущений он не услышал и решил продолжить: — Если у тебя в жизни происходит какая-то херня, не надо делать другим людям херово. Ведешь себя, как тупая пизда. — Это всё, что ты хотел сказать? — Безэмоционально ответил Руслан. — Нет, типа… — Мне неинтересно. — Сука, — смотря на экран, раздраженно прикрикнул парень. Оглушительный стук двери и громкий топот не смогли вывести Поперечного из агрессивного состояния. Один разговор — нервы разлетелись в пух и прах. Как такое вообще возможно? Этот парень отталкивал своим поведением, своими необоснованными действиями, которые задевали Мишу. Рядом послышался гул удара; Поперечный вздрогнул, обернулся на шум: Кшиштовский стоял рядом, тревожно смотря на Даню, державшего в руках телефон. Рыжий, видя рассеченные костяшки пальцев у Миши, сглотнул вставший в горле комок и едва слышно проговорил: — Ты что творишь? — Тоже тебя послал, да? — просипел шатен. От него веяло холодом улицы, горьким сигаретным дымом и усталостью, мрачно осевшей на плечи. Ноги Миши подрагивали: он сполз по стене с бледно-желтыми обоями куда-то вниз, прямо к пыльному плинтусу. «Там мне и место», — пронеслось в уставшем мозге Кшиштовского. Это пропиздон, полнейший пропиздон. — Он еблан, — стоявший рядом парень аккуратно присел напротив. Раздался хруст в коленках, оглушительно прозвучавший в создавшейся между ними тишине, от чего рыжий поморщился. — Руслан долбоеб, ведет себя глупо, типа, бля, я вообще не понимаю, как такое можно терпеть… — Ты его не знаешь, не говори так, — угрюмо хмыкнул Дозер, утыкаясь лицом в ладони. Не хотелось показывать свои эмоции, но все уже, очевидно, всплыло наружу. От этого становилось неприятно, мерзко, будто он просил себя пожалеть, но это не так. Жалость ему не нужна, это лишнее. — Да, сложно судить по нескольким встречам и минутному диалогу… — Даня посмотрел в помутневшие от скопившейся влаги глаза Миши. — Соберись, блять, тряпка. Все будет в порядке, я уверен. Сейчас подумаем, что делать с Принцессой. — Принцессой? — переспросил он, слегка усмехнувшись. — Скорей, царевна Несмеяна. — А ты шаришь, чел.***
Как следует напиться — вот решение всех проблем. Именно так показалось Дане, ведь на пьяную голову легче придумывать всякий трэш, он это хорошо по себе знает. И душевная боль пропадет, и физическая: побитые костяшки неприятно ныли. Набуханный Кшиштан — зрелище довольно забавное, даже если учесть прошедшие события, которые слегка выбили из колеи. Сейчас Миша довольно жмурился, слушая бормотание Данилы на фоне, похожее на урчание его кота, благополучно оставленного у соседки. «Наверное, жрет что-нибудь и даже не скучает», — подумалось ему. — Миша, М-и-и-иш, — громко позвал Поперечный, щелкая перед носом пальцами. — Задолбал тупить, давай думать. — А че тут думать: ехать надо. Бля, он меня даже не порог не пустит… Даня понял, что второй этап пиздостраданий совсем близко, и, чтобы как-то это предотвратить, парень подскочил со стула, хватая друг за плечи: — Не проверим — не узнаем, — заплетаясь от столь резких движений, хрипло выдохнул Данила. — Одевайся. Такси вызывать? Миша, откровенно зависший, не сразу услышал сказанное и хотел переспросить, рыжий повторил: — Такси вызывать, алкашня? — Ой, иди нахуй, — устало ответил он, усаживаясь в коридоре на пуф. — Он недалеко живет, пройдемся. — Ты, типа, идти можешь? — стебался парень, натягивая ботинки, но тут же перестал, когда наткнулся на серьезный взгляд Миши. — Все-все, понял. Потрепанные жизнью кроссовки не спешили поддаваться Дане. Стоя натянуть их оказалось нереально, поэтому парень громко рявкнул на друга, которого достаточно сильно развезло от его любимого коктейля: — Блять, подвинься! Кшиштовский молча отодвинулся, но не учел то, что пуф не бесконечный, и почти свалился на пол, если бы не рука Дани, вовремя ухватившая его за ткань рубашки. — Чувак, бля, аккуратней. Вышли из квартиры с грохотом двери, отдавшимся эхом в пустом коридоре темного подъезда. Рядом Миша услышал шипение Поперечного, но особо не вникал в сказанное: в голове была абсолютная каша из мыслей, в которых иногда пролетали обрывки из их последнего диалога с Усачевым. Спуститься по лестнице и не убиться оказалось непростой задачей: шатен пару раз спотыкался, но успевал уцепиться за друга, который и сам был не в лучшем состоянии. От прохладного майского воздуха знобило, хотя, возможно, это происходило от волнения перед встречей с Русланом, который спокойно, без лишних угрызений совести послал Кшиштовского. — Надо все выяснить, — не замечая, заговорил он вслух. — Дань? — М? — ответил Поперечный, убирая замерзшие ладони в карманы. — Что будем делать, если он не откроет? — Да хуй его знает, — заплетающимся языком пробормотал рыжий. — Могу спеть слезливую песню для девочек. Отвечаю, ему зайдет. — Бля, я же серьезно, — шикнул шатен, останавливаясь возле подъезда Руслана. Он набрал цифры квартиры, пару раз промахиваясь. Но, хотя это и было ожидаемо, никто не открыл и не встретил с распростертыми объятиями — это не в стиле Вихлянцева. В его стиле строить из себя безэмоциональную сучку, которой тупо поебать на всех. — А я и не шучу, — выводя загрузившегося Мишу из нового потока горьких мыслей, сказал парень. Он вышел на пустую дорогу возле дома и громко, насколько позволял голос, закричал: — МЕНЯ БРОСИЛИ ПРОШЛОЙ ОСЕНЬЮ, И ЗИМОЙ ПОТОМ МЕНЯ БРОСИЛИ! Откровенно охреневший Дозер понял, что терять нечего, и вместе с другом пьяно завыл: — И ВЕСНОЙ ОДНОЙ, В ВИСОКОСНЫЙ ГОД БРОСИЛИ МЕНЯ, А НЕ НАОБОРОТ. — ЭТО ПЕСНЯ ДЛЯ ДЕВОЧЕК, ЧТОБЫ ДЕВОЧКИ ПЛАКАЛИ! — Закричали они оба, после чего Миша сказал: — Дань, че за пиздец мы творим? — Да забей! ЧТОБЫ ДЕВОЧКИ ЗНАЛИ, КА-А-АК Я НЕСЧАСТЕН! — Я щас полицию вызову! — Заорала какая-то тетка, живущая по соседству с Русланом. — Третий час ночи, кретины! Подобные выкрики не остановили парней, наоборот, появилась мотивация продолжить начатое, чтобы привлечь внимание Усачева, который к тому времени сидел на краю кровати, прижав руки к голове. — Надо прекращать, — совсем тихо сказал брюнет, подходя к окну. Миша стоял рядом с каким-то парнем, но в темноте сложно различить, кто это. Однако Руслан все равно не стал вглядываться, потому что ему это было неинтересно. Хотелось просто угомонить Кшиштовского и вернуться к бесконечно долгому самокопанию, которое не приносило никакой пользы, разве только больше загоняло в тупик. Подрагивающими пальцами он открыл дверь, аккуратно встал на бетонный пол, чувствуя, как леденеет все тело. Миша, до этого кричащий непонятно что, моментально замолчал. — Миш, зайди, — робко проговорил Руслан, цепляясь холодными ладонями за балконные перила. — Пожалуйста. Он прикрыл дверь, упираясь рукой в стену: перед глазами встала черная пелена, от чего Вихлянцев слегка пошатнулся, но устоял на ногах. За окном послышался разговор, видимо, Миша прощался с этим человеком: — Спасибо, что помог, — пробормотал шатен, неловко смотря Дане в глаза. — Иди уже! — Воскликнул Поперечный. — Потом напишешь, ладно? — Да… — Рассеяно ответил парень, уже набирая номер. — Да, конечно. Данила развернулся и медленно пошел домой, про себя проговаривая: «Дальше — не мое дело».***
Руслан стоял на пороге, нервно перебирая ткань серой тусклой футболки, и вздрагивал каждый раз, когда слышал отчетливый звук шагов. Через минуту перед ним возник потрепанный Миша, пытавшийся отдышаться после бега по лестнице. — П-проходи..? Как только Кшиштовский зашел, Усачев двинулся вглубь квартиры, ощущая всем своим нутром начало конца: слишком долго он игнорировал Мишу, отвертеться банальным «все в порядке, я просто устал» уже не получится, а раскрываться перед ним не хотелось по определенным причинам. Но Руслан сам понимал, что если он продолжит так поступать, то от их дружбы не останется ничего. Михаил не железный, об этом ему уже сообщил тот парень, с которым его друг проводил время. — Кхм, Руслан. Парень слишком неожиданно возник рядом, пугая своим появлением Усачева. Он резко, насколько позволяла подводившая координация, повернулся и задел стоявшую на запылившемся столе кружку с недопитым чаем. Раздался звон стекла, больно ударивший по вискам, от чего брюнет пошатнулся, прижимая к голове руки. Возникло липкое чувство паники. — Эй, ты в порядке? — Обеспокоенно спросил уже протрезвевший Миша, поближе подходя к другу. — Руслан? Кшиштовский коснулся его плеча, вызвав у Вихлянцева еще большую тревогу: он отдернулся от непонимающего Миши, ударяясь спиной о полки. Гулко упали какие-то книги, комиксы и фигурки; Руслан осел, прижимая дрожащими руками согнутые колени. Миша наконец-то понял масштаб всей проблемы: простыми утешениями обойтись не получится. — Я…я все уберу, оставайся тут, ладно? Руслан кивнул, смотря пустыми глазами куда-то сквозь Мишу, испуганного и растерянного. Слышались топот и возня, шум падающих в ведро осколков, но Усачев будто находился в вакууме, в своем маленьком мирке, где все не так плохо. Через какое-то время рядом присел шатен, аккуратно давая продрогшему другу свою теплую ладонь. Руслан неловко ухватился за нее, тихо говоря: — Ты порезался. — Пустяки, — вполголоса ответил он. — Будешь чай? — Давай. Абсолютно тупое чувство стыда за свое поведение поглотило Усачева: мало того, что он очень долго игнорировал человека, так еще и благодаря неаккуратности, спровоцированной внезапной панической атакой, Миша поранился. Глупо. Очень глупо. На ватных ногах парень дошел до ванной, где находилась аптечка. Кшиштовский был где-то сзади, видимо, не хотел, чтобы брюнет снова что-нибудь уронил или же просто свалился в узком коридоре, запутавшись в собственных конечностях. Руслан долго не мог открыть дрожащими руками упаковку с бинтом, создавая при этом шуршание полиэтилена, звучащее в напрягающей тишине ужасно громко. Самого Вихлянцева это нервировало, заставляя дергать за края упаковки ещё усерднее. Стоящий рядом шатен забрал из рук друга пакетик, ловко открывая его. — Есть перекись? Парень засуетился в поисках бутылочки, которая лежала на самом дне аптечки, погребенная под тоннами обезболивающих таблеток и снотворного, без которых Руслану в последнее время было сложно жить. — Д-держи. Миша вопросительно приподнял бровь, очевидно намекая Усачеву «и это, по-твоему, «все в порядке»? — Кхм, я дальше сам, — проговорил Кшиштовский, забирая из рук коробку. — Сделаешь чай? Руслан кивнул и покинул комнату. — Если я опять что-нибудь разобью… — Ты что-то сказал? — окрикнул его Миша. — Н-нет. На кухне было открыто окно, и прохладный весенний ветер проникал во все части помещения, заставляя Руслана поёжиться. Но свежий воздух помогал немного успокоиться и привести мысли в порядок: да, будет трудно, но это должно было случиться и… — Эй, Руслан, — рядом появился шатен. — Чайник надрывается, а он тут в окно залип, эх! — Я просто задумался, — коротко ответил он, присаживаясь на стул. Миша цокнул языком, попутно доставая упаковку чая и кофе. Усачев хотел помочь, но был прерван другом, всем своим видом показывавшим «сиди уже, горе». Звякнули чашки, по кухне разлился терпкий аромат. Миша опрокинулся на стул, всем своим телом чувствуя навалившуюся усталость. — Спать хочу жу-у-утко, — зевая, проговорил он. — С чего начнем? Только без «все в порядке». Я же вижу, что нет. Руслан расстроено вздохнул, прикрыл лицо ладонями, чтобы не смотреть в глаза друг, и начал свою речь: — Дело в том, что…***
Для себя Руслан понял одну простую вещь — проблемы от диалога с Мишей никуда не исчезли, но чувство вины наконец пропало. Михаил слушал (а главное — слышал) его, ни разу не перебивал, лишь иногда брал остывшую чашку в руки, чтобы сделать глоток чая. Слова закончились слишком быстро, хотя он и не был настроен на долгий разговор. Но этого все же хватило для того, чтобы друг его понял, негромко сказав после: — Это пиздец. Усачев пожал плечами, выражая полное отсутствие аргументов против. Если он так считает, значит, так и есть. Со стороны, вроде бы, виднее. Шатен же все равно ощущал недосказанность, однако к новому потоку информации он не был готов. Много мыслей в голове, которые стоило разложить по полочкам, чтобы после хорошенько обдумать. Этим он и планировал заняться, но только после нормального отдыха. Руслан не был против того, чтобы Миша остался у него, но и особого восторга не испытывал: все еще было неприятно, так как практически весь день он провел у того парня, настойчиво пытавшегося с ним поговорить. Друг ушел в ванную комнату, перед этим одолжив пару вещей у Руслана. Как только за ним захлопнулась дверь, на телефон Кшиштовского пришли два уведомления. Усачев не хотел нарушать личное пространство, но любопытство было выше. «Разобрался с Принцессой?» «Напиши потом.» Даже не смотря на контакт отправителя, он сразу понял, кто это написал. Почему-то снова возникло чувство ненужности, скребущее по ребрам, но Вихлянцев остановил себя от необдуманных действий: вряд ли Мише понравится, если он узнает, что кто-то читает его переписки. Хотя так и хотелось позвонить рыжему и сказать пару ласковых. Но в отличие от Дани, который так и сделал, ему это не позволяли воспитание и нежелание вступать в конфликт, который приведет к лишним взаимодействиям с людьми. Он достал постельное белье для Миши, оставил на краю дивана, а сам ушел к компьютеру. Он не чувствовал усталость, лишь скачущее состояние апатии, вызванное долгим приемом успокоительных препаратов. Самостоятельно заснуть Руслан не мог, даже если бы сильно захотел, а использовать снотворное — сродни аду. Снились кошмары. Послышался топот босых ног. Миша появился рядом, принес продрогшему брюнету плед, поставил новую кружку с горячим фруктовым чаем и неловко сказал, прежде чем выйти: — Спокойной ночи, Руслан. Кшиштовский понимал, что забота выглядит излишней, что Усачев сам может о себе позаботиться, но в этот момент теплый жест показался единственным правильным решением. Насильно укладывать парня в кровать он не собирался, хотя все состояние друга кричало об отсутствии здорового сна. За тихим шуршанием пледа послышалось: — Спасибо.***
Утро встретило Даню болью в горле и забитым носом: ночные прогулки под дождем сказались на его самочувствии не самым лучшим образом. По большей части он сам виноват, но выходу на улицу поспособствовал друг Миши, гордо именуемый в сознании Поперечного «Принцесса». И теперь он ругал этого парня всеми известными выражениями, попутно готовя себе завтрак. — Мне программу читать, а тут такое. Вот же блядский утырок! — бормотал Данила, усаживаясь за стол. Миша все же соизволил ответить на сообщения, но парень уже в это время спал. «Прости, не увидел сразу» «Все в порядке, Руслан объяснил происходящее, буду думать, что делать» «Встретимся днем?» На этом переписка обрывалась, видимо, парень тоже решил отдохнуть. Даня немного подумал, все же хотелось провести день затворником, отдохнуть перед большим мероприятием, привести в порядок мысли, но Миша слишком редко приезжал, часто отвлеченный работой, поэтому терять такой шанс почему-то казалось ему неправильным в данной ситуации. И, несмотря на общее состояние, парень все же согласился, коротко ответив другу. «Не будешь против, если Руслан придет?» Как только пришло это сообщение, в голове у Данилы сразу возник огромный баннер, кричащий «НЕТ». Усачев практически ничего ему не сделал, но и общаться с ним желание не возникало. Собственно, как и у самого виновника недавних событий. Однако банальное чувство любопытства снова сыграло с Данилой плохую шутку, заставляя написать: «Приводи Принцессу» Только через пару минут до него дошло, что он сделал. Захотелось вернуться во времени, отменить произошедшее, но сказанного не вернуть, поэтому Дане лишь пришлось смириться, попутно ожидая ответа от Кшиштовского. Любопытство проявлялось в желании узнать, какой же этот Руслан в реальности: он пересекался с ним лишь на съемках, где он казался максимально увереным в себе человеком, и слышал о нем много хорошего от Миши (кроме последних дней). Сейчас же дело обстояло иначе, хотелось увидеть этот контраст и все же узнать причину. Чуть позже они договорились о месте и времени. Дане лишь оставалось ждать.***
— Руслан, не хочешь прогуляться? — Спросил шатен, подходя к другу, сидящему на кухне. «Нет, не хочу», — мысленно ответил Усачев, параллельно придумывая отговорки, почему он не может пойти. Но Миша выглядел таким расстроенным в этот момент. И именно это послужило тому, что вслух он сказал: — Возможно. Кшиштовский улыбнулся, радуясь своему успеху и тому, что не пришлось долго уговаривать закрывшегося от мира друга выйти на улицу, как вдруг Руслан добавил: — Но это не означает «да». — И где смеяться? — Я и не шутил, — отвернулся парень. Постоянно скачущее настроение откровенно бесило Мишу, но Усачев ничего не мог с собой поделать: навык адекватного общения покинул его. Если честно, выход из дома, возможно, помог бы брюнету развеяться, но он учитывал тот факт, что на улице много людей, которые своим присутствием напрягали парня. Появлялось ощущение того, что все они настроены против него, мечтают о его провале. Это наводило панику на и так измотанного молодого человека. Кшиштовский ушел в комнату, думая, как переубедить друга. Идей было немного, и все они сводились к фразе «Руслан меня пошлет». — Еще и Даню зря побеспокоил, — пробормотал Михаил. Через пару минут в проеме возник Усачев, устало потирающий глаза. Встревоженный, бледный, осунувшийся — весь внешний вид парня демонстрировал тяжесть его состояния. Шатен усмехнулся, прогоняя дурные мысли из головы. Если захотеть, то все получится. — Дай мне двадцать минут, — сказал Руслан.***
Вихлянцев не понимал, какой логикой он руководствовался, когда все же согласился на прогулку. Дома было привычнее и комфортнее. Не было осуждающих взглядов, в каждом из которых читалось «он выглядит нездорово». Бесформенная толстовка скрыла похудевшее за несколько месяцев тело парня. Мысленно он сравнил себя с героем какой-то мелодрамы, из-за чего нервно засмеялся. Миша перевел на него свой взгляд, до этого блуждавший по холодным, но красивым улицам Петербурга. — Все в порядке? — Конечно, — вымученно улыбнулся он. — Куда мы идем? — Позже узнаешь, — коротко сказал парень. Руслан не стал мучить себя догадками. У него была лишь одна цель — не сбежать домой. Именно поэтому он пытался сконцентрироваться не на людях, которые его окружали, а на чем-то более спокойном: на запахе сырого асфальта, отражениях в лужах, шуме транспорта. Друг шел рядом, не старался завести с ним диалог, но все равно чувствовалось, что в любом случае Миша поддержит, даже если он позорно убежит от подступающей паники. Неспешно они дошли до какой-то кофейни. Миша повел его к столику за которым уже кто-то сидел, но брюнет настолько был отвлечен, что сначала не обратил на это внимания. — Кхм, привет, — поздоровался Данила. «Какого черта, Миша», — пронеслось в мыслях Руслана. Он посмотрел на Кшиштовского, все своим взглядом выражая недовольство. Шатен громко вздохнул и чуть слышно протянул: — Ну Русла-а-ан. — Ладно, — пробормотал Усачев в ответ, а после кивнул сидящему парню. Даня нахмурился, но ничего не сказал. Казалось, Миша был доволен таким раскладом, поэтому радостно поприветствовал своего друга, практически сразу расспрашивая о предстоящем мероприятии. Поперечный отвечал с непривычной для него смущенностью. Было видно то, как ему это важно, что заставило Руслана, до этого нейтрально смотрящего в окно, обратить внимание на слова рыжеволосого. Его стремление сделать все хорошо заслуживало уважения. Руслан невольно вспомнил о том, как сам кропотливо занимался съемкой, как ему это нравилось и как любовь к делу внезапным образом прошла. Это навеяло щемящую тоску на парня, и, чтобы прогнать неприятное чувство, он слегка тряхнул головой в сторону. Поперечный увидел это и, как подобает комику, среагировал: — Хэй, Руслан. — Что? — Прекрасно выглядишь! Усачев вопросительно приподнял бровь, всем своим видом спрашивая «ты, блять, серьёзно?» — Особенно прекрасно удались эти чудные мешки под глазами и тот, что на тебе — Спасибо, — хмыкнул парень, приподнимаясь с мягкого диванчика. — Беру пример с рыжего мастера. Вслед за этим послышалось: — Ого, Принцесса выпустила коготочки? Руслан нетвердым шагом вышел из кафе. «Так реагировать на глупую шутку… Браво, Руслан!» Снова возникало ощущение горькой паники, не дающей сделать глубокий вдох. Он решил, что лучше уйдет подальше от этого места. Миша его поймет, а на мнение Данилы было глубоко наплевать. Тем временем Кшиштовский, видя довольную ухмылку Поперечного, громким шепотом заговорил: — Даня, ты, блять, дурак или как? Улыбка исчезла с губ Данилы, и он недовольно ответил: — Ну я же не виноват в том, что он так истерит из-за… — Необдуманной шутки, которая может привести к печальным последствиям! — Шикнул шатен. — Это не нужно высмеивать. — Прости, — буркну парень. — Перед ним извинишься, — сказал Михаил, уходя за Русланом. Усачев не успел уйти далеко, поэтому Кшиштовский сумел догнать его. Брюнет будто побледнел еще сильнее: видимо, шутка его все же задела. — Руслан, не уходи, — с тяжелым дыханием проговорил Миша. — Вам и без меня хорошо, — едва слышно ответил парень, зарываясь рукой в отросшие волосы. — Миш, зачем весь этот цирк? — Я подумал, что… — Так будет лучше? — перебил его Руслан, пугаясь собственной пылкости. — Ты отвык от общения. Ты боишься людей. Ты боишься сделать что-то не так. Да, так будет лучше. Да, Даня неправильно себя повел, но люди часто так делают, — Кшиштовский прекратил свою речь, подошел поближе. — Нельзя воспринимать слова человека в штыки. Они отошли от прохода, чтобы не мешать пешеходам. — В данной ситуации вы оба не совсем правильно поступили, — продолжил Миша немного тише. — Возможно, — сухо ответил Усачев. — Ладно, пойдем.***
Поперечный не находил себе места: Миша ушел за Русланом около 15 минут назад, и это подкидывало в голову Данилы не совсем приятные мысли. Он чувствовал себя виноватым за шутку. И это произошло с ним впервые. К этому непонятному состоянию прибавлялась нервозность от предстоящего выступления. — Блядство, — пробормотал парень, смотря на цветущую за окном сирень. Он должен приехать в Ледовый через полтора часа, чтобы последний раз прогнать материал и помочь ребятам выставить декорации. Много дел, и так мало времени. Почему-то в голове пронеслись последние строки из его текста, и от этого одновременно стало и смешно, и грустно. Рядом кто-то присел. Даня медленно повернул голову и увидел Усачева. Брюнет при всем своем желании не мог расслабиться и начать разговор, о чем настойчиво попросил Миша, когда они возвращались обратно. Вместо этого он нервно натягивал рукава серой толстовки. Такой же серой, как и его мир на данный момент. Поперечный устало разглядывал его, позже заметил Кшиштовского, который курил на улице. Шатен кивнул Даниле, указывая всем своим видом на то, что пора бы уже приступать. Парень хмыкнул, привлекая тем самым Руслана. — Прости, — сказал он. — Я не думал, что тебя это заденет. Усачев горько усмехнулся. Поперечный ждал ответ. Прошло пару минут, прежде чем брюнет собрал все свои мысли: — Дань, — на выдохе произнес он, поворачиваясь к нему корпусом. Было видно, что это дается ему с трудом. — Ты тоже меня прости. Я не должен был так на это реагировать и тем более как-то отвечать… — Охуенная так-то шутка, ну, про рыжего мастера, — улыбнулся парень, протягивая руку Руслану. — Мир? — Мир, — ответил он, чувствуя, как крепко Данила взял его за холодную ладонь До прихода Миши они немного поговорили, точнее говорил Поперечный, а Руслан на самом деле внимательно слушал, понимая, что возникший изначально дискомфорт наконец-то пропадает. Становилось немного легче. Слова парня перестали восприниматься как что-то враждебное. Кшиштовский вернулся подозрительно довольным, о чем сообщил ему Даня, но шатен лишь отмахнулся, переводя разговор в другое русло. После недолгой беседы ребята попрощались. Перед тем, как выйти, Данила сказал: — Вы ведь придете, да? — парень задержал свой взгляд на Руслане. Миша согласно кивнул, а вот брюнет смущенно проговорил: — Д-да. — Вот и заебись.***
Чем меньше оставалось времени до начала концерта, тем больше начинал переживать Руслан: так долго уходить от контакта с людьми и так резко возвращаться к той самой жизни. Ком подкатывал к горлу, когда он видел знакомых и друзей, которые осыпали его вопросами о внезапном исчезновении. Усачев пытался перебить обрушившийся на него поток слов отшучиванием и улыбкой, но все попытки сделать это звучали и выглядели как-то неубедительно. В гримерке Ледового было много народу. Миша ушел к Дане, чтобы поговорить с ним перед стендапом, поэтому помочь ему никто не мог. От этого становилось дурно. Однако Кшиштовский как раз успел к тому моменту, когда на Руслана вешался Музыченко, завывающий какую-то чушь. Рядом с Мишей шел Данила, радостно встречавший всех людей, которые пришли его поддержать. Поперечный пробился к Усачеву, мягко отрывая от него Юру. Во взгляде Вихлянцева проскользнула благодарность, на что рыжеволосый просто кивнул. — Юра, блять, когда только успел, — возмущался парень, чувствуя запах крепкого алкоголя. — Я, конечно, тоже не трезвый, но это уже перебор. Музыченко пробормотал что-то похожее на «я же за тебя пью» и расстроено ушел к разговаривающему с кем-то Ильичу. Даня тяжело вздохнул и повернулся к подрагивающему от происходящего Руслану: — В порядке? — Не уверен, — тихо ответил парень, пряча дрожащие руки за спиной. — Миш, — обратился к стоящему рядом Поперечный. — Я понял, — проговорил шатен. — Мы пойдем к местам. Кшиштовский потянул брюнета за собой, но тот оставался стоять, смотря на уходящего Данилу. Почему-то все казалось каким-то неправильным: абсолютно спокойный Поперечный, у которого впереди выступление перед огромным количеством людей, производил на Усачева по-странному хорошее впечатление, заставляя задуматься о том, во что он превратил свою жизнь. «Это так глупо, — подумал он, чувствуя, что конечности перестают трястись.— Я идиот». — Я идиот, — повторил парень вслух. Из загруженного состояния его вывел громкий смех Эльдара, сдерживающего Юру от нового порыва прилипнуть к Руслану. — Эй, Даня, — крикнул брюнет. Данила повернулся, удивленно смотря на Вихлянцева, который продолжил: — Удачи, рыжий мастер. — Спасибо, Принцесса! — посмеялся он в ответ, а после побежал за сцену. Парень не волновался, зная, что выступает перед «своими людьми», которые не будут замечать какие-то проебы в программе. Он понимал, что это не клубы провинциальных городов, а реально большой концертный зал, но почему-то это не пугало, а даже, наоборот, подбадривало. Через пару минут он окажется на сцене. Там, где должен быть.***
— У меня, кстати, начала развиваться клаустрофобия из-за осознания того, что я не могу съебаться с планеты. — Даня усмехнулся от своих же слов. — Типа, а-а-а-аа, атмосфера давит на меня. С самого начала Руслану показалось, что все в его юмористическом выступлении пропитано горькой правдой: абсурд в политике, тяготы жизни в России, ситуации, происходящие с Данилой и его окружением. Это не звучало надуманно и утрированно, хотя бы потому, что он сам это видел, сам с этим жил. «Атмосфера давит на меня», — повторились слова парня, но уже в его мыслях. Миша внимательно слушал то, что говорил его друг, редко бросая взгляды на бледного Руслана, который последние пару минут тупо пялился куда-то в пол. Через какое-то время Усачев будто отмер, перевел свой мутный взгляд на сцену, где Даня говорил про наркотики. Рядом громко смеялись люди, особенно сильно выделялся Юра, поведение которого слегка подбешивало Ильича. Во время очередной шутки Музыченко закричал, подрываясь с места. Рыжеволосый остановился: — Слышите? Музыченко! Это Юра Музыченко. Я теперь отличаю, блять, этот кряхтящий и старый смех, который граничит с блевотой. Ха-ха-уээ! Юра продолжил кричать, что беспокоило окружающих, но веселило Данилу. Почему-то это настроение передалось и Руслану, вызвав едва заметную, но искреннюю, улыбку. Брюнет старался не отвлекаться: казалось, что если снова уйти в мысли, то он упустит что-то важное. В какой-то момент Поперечный остановился, протянул руку к стакану с любимым напитком, стал каким-то серьезным..? — Я честно признаюсь, я пьяный, хах, — парень перевел взгляд на людей в зале, останавливая свой взгляд на задних рядах. — И я не помню, какой дальше материал… — …Рано или поздно…я когда-нибудь охуенно оступлюсь, — чуть позже заговорил Даня, немного отступив от темы политики. Руслану показалось, что Поперечный перестал шутить. Скорее, он стал говорить то, что думает, завуалировав это под очередную хохму, в которой вряд ли кто-то сможет заметить серьёзность. Но Усачев смог. Да, Данила говорил грубо, не переставал материться через слово, но это выглядело так правильно, что все возможные недостатки скрывались под откровенностью. Он открылся всем людям, находящимся в огромном зале. И Руслану в том числе. Кажется, это становилось чем-то взаимным. — У меня охуительно гигантское эго, и все оно заполнено самобичеванием. Типа, и ненавистью к себе. Брюнет замер на секунду, пытаясь понять услышанное. Будет ли странно, если он прямо сейчас закричит в ответ парню на сцене: «Даня, сука, ты читаешь мои мысли!» Вместо этого парень засмеялся. Громко засмеялся, привлекая внимание Кшиштовского, который удивленно посмотрел на друга: еще пару дней назад он не отвечал на звонки, игнорировал всех людей, истерил, его поведение пугало. Но теперь идея со стендапом не казалась такой уж бредовой, поэтому он шумно выдохнул, пряча довольную улыбку в рукавах легкой куртки. Даня истерически захохотал, вспоминая события до концерта: — Ха-ха-ха, блять, ха-ха-ха-а. — Парень остановился, переходя к новой мысли. — Сколько лет я должен заниматься этой хуйней, чтоб меня начали воспринимать всерьез? Или мне надо собрать Ледовый, ах, блять, да! В этом выкрике чувствовалась вся злоба на тех, кто правда считал его творчество пустым звоном. Руслан понимал это, как никто другой. От осознания того, что он не один такой, что есть те, кто сталкивается с подобным непринятием, становилось и грустно, и легко одновременно. Грустно, потому что это существенно мешает жить без каких-либо загонов и мыслей о том, что «я делаю что-то не так». А легко, потому что у этого практически незнакомого парня, чьи шутки сегодня днем довели его, чьи подколы звучали, как обзывательства первоклассника, получается исправить тупую систему, в которой творческая личность — это никто. —Я недавно понял, почему именно я себя ненавижу. Я думаю, часть из вас поймет, о чем я. Ненависть к себе из-за…исключительно из-за комплекса творца. Вот эта хуйня, когда ты каждый раз пытаешься прыгнуть выше головы, но в какой-то момент понимаешь, что, блять, че-то походу уже не получается. И ты, типа, — люди захлопали, прервав Поперечного. — Да, я знаю, что вы знаете, о чем я. У Усачева все сжалось в груди. Кажется, он не дышал несколько минут. Миша толкнул его в плечо, обеспокоенно посмотрел, на что Руслан ответил самой заезженной фразой: — У меня все в порядке. За коркой безэмоциональности появилось то, что он так долго скрывал. И это так пугало, потому что парень отвык от этого. Отвык от чувств. И вот они возвращались, ударяя кувалдой по голове, заставляли осознать всю ошибочность собственных суждений. — У меня нет страха смерти. Есть страх ничего после себя не оставить… — Говорят, что у депрессии нет лица… Знаете, я готов предложить свои услуги. Руслан смеялся и не мог понять, что происходит? И смех ли это вообще? И кто все эти люди, сидящие в зале? И кто этот парень, смотрящий в зал такими грустными глазами? И кто он сам: потерявшийся во всяком дерьме человек или же простой наблюдатель? — Мы просто инерция большого взрыва. Мы любим, плачем, ебемся, умираем, воюем, и это не имеет никакого, нахуй, смысла! — во все голос проговорил Данила, но уже тихо добавил: — Но знаете, что? Может быть, блять, оно и хорошо… Потому что это значит, что мы можем сами его придумать. Парень закурил, выпуская сизый дым. Он что-то говорил, но Усачев не понимал сказанного, чувствуя, как земля буквально уходит из-под ног. Последнее, что парень услышал, было: — Меня зовут Даня Поперечный, и это мой ебаный анекдот длиной в 2 часа. Спасибо большое!***
События после стендапа он помнил смутно: вроде бы куда-то поехали, Миша что-то восторженно говорил, шел где-то рядом, а может, этого вообще и не было, и все это придумано его воспалённым сознанием. В голове сохранилось лишь несколько смазанных эпизодов, которые Руслан мог воспроизвести без проблем. — Хэй, ну как? Даня присел рядом с ними, как раз в тот момент, когда Кшиштовский увлеченно рассказывал о каком-то моменте из выступления. Миша, кажется, обнял Поперечного, хлопнув того по плечу. На губах Усачева невольно возникла улыбка, которую тот попытался скрыть, но рыжеволосый все же заметил. Он все замечает. — Смотрю, тебе понравилось, Принцесса, — проговорил парень. «Больше, чем понравилось», — подумал Руслан. — Может, перестанешь так меня называть? — на выдохе произнес брюнет. — Обещаю, придумаю что-то похуже, чем «рыжий мастер». Данила задумался на пару секунд над очередной остротой, но Усачев не дал ему возможности пошутить, коротко сказав: — Понравилось. Парень вышел из душного помещения на улицу, чувствуя, как подгибаются колени. Обманчиво теплая погода сменилась сильным дождем. Толстовка моментально промокла под тяжелыми каплями, но ему было все равно. На свежем воздухе лучше, чем в душном баре, где полно народу. Прислонившись к стене, Руслан скатился на мокрый асфальт, давая волю эмоциям: он смеялся. С надрывом, во весь голос, до слез, которые так кстати прикрыл поток воды с неба. Дышать стало тяжело. Все попытки сделать это простое действие прерывались хрипами. Стало так паршиво от осознания собственной никчёмности, что он просто выпал из реальности. Рядом кто-то присел. Даня сжал его испачканную в дорожной пыли ладонь, доставая из кармана помятую пачку сигарет. Он снова курил. — Будешь? — едва слышно спросил парень, внимательно смотря в покрасневшие от слез глаза Усачева. — Хотя, наверное, тебе и так хуево… Руслан забрал из его рук никотиновую палочку, делая глубокий затяг. Дым с легкостью прошел в легкие, заставляя закашляться с непривычки. Сбитое дыхание постепенно восстанавливалось. Тогда они молчали.***
Новая-старая жизнь сначала давалась Руслану очень тяжело: каждый день он сталкивался с желанием вернуться к самоуничтожению. Но, вспоминая слова Данилы, с которым в последнее время стал чаще общаться, Усачев прогонял дурные мысли. Если появилась возможность что-то исправить, значит, нужно действовать. Кажется, это стало девизом его внутренней перестройки. Сейчас Данила бормотал что-то сбоку, привалившись плечом к Руслану, который что-то активно строчил в Твиттер. Перед глазами была пелена от выпитого алкоголя, поэтому Поперечный лениво прикрыл веки, чувствуя, что засыпает. — У меня плечо затекло, подвинься, — шикнул на него практически трезвый Усачев, когда наконец отвлекся от телефона. Много воды утекло с того времени, когда они впервые встретились, когда Руслана мучили панические атаки, а сам он мучал окружающих. Он понимал, что так просто вернуть ушедшее невозможно, но рядом были те, кто всегда мог помочь преодолеть возникающие трудности: Миша со своим чутьем и слегка атрофированным альтруизмом и Даня, который в любой непонятной ситуации возникал на пороге его дома, как это произошло сегодня. Они просто общались, иногда гуляли, делали контент. Без загонов жить стало легче. Честно, он и не знал, как отблагодарить его. — Дань? — тихо позвал его брюнет. — Спишь? — Нет, блять, танцую, — отозвался парень, который развалился на весь диван в уютной гостиной Руслана. — Мне так хуево… — Пить меньше нужно, — он встал со своего места и сел за рабочий стол, чтобы приступить к монтажу видео на свой канал. — И без тебя знаю, Принцесса, — посмеялся Данила, переворачиваясь на живот. — Я так заглушаю плохие мысли. — Попробуй найти другой способ или… — Есть один способ, — перебил его рыжий, широко улыбаясь. — Сидит передо мной, нотации читает. Это единственное, что я в тебе не люблю… — Не нотации, а правда, — ответил брюнет, отворачиваясь к монитору. — Так, погоди, что? — Ты такой дурашка, Усачев, — вздохнул Поперечный, переворачиваясь обратно на спину. — Говорю же, блять, ты мне нравишься. Будешь моей принцессой? Целуя потрескавшиеся губы, Руслан понял: теперь точно все в порядке.