Кокон безумия

I'm caught in you there's no escape I breath you in or suffocate Surrendering is the only way And if I die tonight… Stria — Alive

      Желтая луна гордо восседала на небе, взирая на то, что происходило внизу. Холодные звезды в вечном безмолвии теснились рядом с ней. Сегодняшняя ночь несла в себе звуки веселого, искреннего радости, праздника. В деревни Аманаки в полную силу праздновали смерть самого ужасного, по их мнению, монстра на острове — Вендиго. Джейсон стоял совсем недалеко от деревни, прислонившись спиной к жесткому стволу дерева. Мужчина молча наблюдал за тем, как веселятся Ракьят. Сегодня жизнь в деревне запестрела яркими красками: все деревья в деревне были обмотаны мигающими разноцветными фонариками, а веселая музыка, казалось, слышалась ото всюду. Девушки деревни танцевали, отдаваясь посеянной атмосфере с полной душой. Изобилие еды и выпивки на столах поражало воображение. Стойкий запах жаренного мяса заставлял желудок слегка урчать. Многие мужчины, переговариваясь между собой, поднимали глиняные кубки, полные алкоголя в честь того, что зла на острове стало значительно меньше. Броди тоже должен был радоваться, только вместо этого он чувствовал жуткую боль в груди, которая, казалось, распространялась по всему телу. Он стоял, наблюдая за тем, как грациозно танцуют девушки племени, чувствуя лишь отвращение и презрение ко всему этому празднику в целом. Внутри него острая боль пустила мощные корни прямо в сломанную душу. Джейсон также явственно ощущал, как хищник внутри него заливается тоскливым воем. Мужчина вдруг вспомнил один из ранних снов про Джину, там, где должно было быть будущее. Неужели то, что Джина погибла было правдой? Только Джейсон ее не убивал или же это все являлось лишь символикой? Американец не знал. Он поднял голову с каким-то отчаянием на звезды, будто они подскажут ему ответ. «Почему все вышло именно так?»       Броди помнил с какой охотой сражался за племя, дрался с пиратами и, конечно, противостоял Джине. Но теперь все чувства перевернулись с ног на голову и было просто-напросто не ясно, что делать. Джейсон еще пытался сопротивляться тому, что испытывал к Джине, но попытки все оказались обречены на провал. Холодные звезды взирали на него с высока и Броди казалось, что они смотрят на него с каким-то осуждением. «Как он мог допустить это? Позволить им убить ее?»       — Как же мне херово, — прошептал мужчина, все еще смотря вверх. Он не знал, что ему теперь делать, когда все самое ужасное произошло. В нем зародило жизнь темное начало, которое видело в погибшей девушке такого же хищника, единственного существа, с которым он бы мог быть. И это существо оказалось от него беременным.       — Ох, Джина… Какого, блять, хера? — вновь спросил он, вглядываясь в какую-то яркую звезду. Ведь все могло быть совсем не так. Джейсон мог бы попытаться исправить ситуацию в свое время, поддаться своему внутреннему хищнику. Но, вместо этого, нагло отверг его. Он думал, что сможет победить это все неправильное, ниоткуда взявшееся чувство. Но увы, все оказалось для него еще хуже, чем Броди полагал изначально. Теперь американец страдал, стоя возле дерева и наблюдая за тем, как веселились Ракьят. Мучительная боль карабкалась глубоко под кожей, а глаза буквально жгли выступившие слезы. Джейсону хотелось открыть рот и издать настолько дикий, нечеловеческий крик, который бы ожег ему горло. Мужчина прикрыл глаза, ощущая, как разбитость и жуткое горе заполняют его до отказа, словно он являлся каким-то сосудом. «Ты — воин, Джейсон», — зазвучал в голове нежный голос Цитры. Ее образ — великой прекрасной жрицы — встал перед глазами. И моментально померк, как самое ненужное воспоминание, а затем и вовсе сгорел алым пламенем в сознании мужчины.       — Пошла на хуй, сука. Пошла на хуй… — прошипел он сквозь удушливое горе. Броди хотелось сейчас разорвать все вокруг и разрушить. Он хотел выплеснуть свои чувства на все, что оказывалось рядом, но вместо этого неподвижно стоял. Рядом с его ногами валялся походный рюкзак, набитый оружием и кое-какой едой. «Ты станешь воином Вендиго, Джей», — произнес мягкий голос Джины прямо возле уха. Сердце забилось чаще, а внутренний хищник замер от удивления. Броди моментально открыл глаза, автоматически начиная оглядываться по сторонам. Но никого рядом с ним не оказалось. Он стоял один, беспомощный, совсем подавленный, не в силах что-либо изменить. Джейсон сейчас остро нуждался в той, кого уничтожили сегодня. Веселая музыка, казалось, померкла на фоне его глубоких переживаний. Ведь к сестре Вааса, той самой великой жрицы, он испытывал совершенно другие чувства сейчас.       — Почему я так ненавижу тебя, Цитра? Почему чувствую жгучую ненависть к одному твоему имени? — спросил Броди, до сих пор не понимая, что его так сильно сумело изменить. Все произошло в какие-то считанные дни и, кажется, Джейсон не заметил, как поменял мнение обо всем в один миг. Он вновь вспомнил сон, где убивал Джину ритуальным ножом. Когда Уйдейкхаал говорил ему о том, что Цитра манипулятор, Броди отстаивал ее, не позволял опорочить имя великой жрицы. Но что стало теперь? Былая преданность таяла на глазах. Резкое желание отомстить стало метаться на задворках сознания. Оно манило к себе, обещало необыкновенную силу и могущество. Обещало уничтожить в Джейсоне слабого, никчемного человека и восстановить справедливость. Но Броди не спешил к нему тянуться, даже признавая, что ситуация становилась все хуже и хуже. Он еле сдерживал себя, дабы не поддаться ему и не уничтожить все вокруг.       — О-о, какой парень, — послышался пьяный голос где-то совсем близко. Броди поморгал, вернув четкость зрению и перевел взгляд на какого-то мужчину, который стоял недалеко от него с бутылкой алкоголя в руках. Свет от фонарей на деревьях позволяли хоть как-то рассмотреть пьяного незнакомца. И весь его потрепанный, пьяный вид вовсе не внушал доверия. — Знаешь… Я тут совсем пьяный, пиздец, как. Ну бля… Нас же никто не заметит, а, мальчик? Джейсон выгнул бровь от удивления, уставившись на пьяного покачивающего незнакомца, который кое-как сжимал горлышко стеклянной бутылки в руках. Он явно не понимал к кому лез. Хищник внутри Броди угрожающе оскалился и американец автоматически повторил этот оскал, словно пьяный мужчина из Ракьят все поймет и уйдет отсюда. Джейсону даже в таком состоянии не хотелось грубить или калечить кого-то из племени. Он сознательно пытался отгородить незнакомца от того, кто поселился внутри него — опасный, темный, мрачный, жаждущий мести хищник. Но явственную угрозу пьяный не рассмотрел. Мужчина шатающей походкой подошел к американцу и тихо рассмеялся, потянувшись к своему кожаному поясу.       — Бля, я так нажрался… — он громко икнул и вновь рассмеялся. — Но ты это не переживай. Всем похуй, что мы будем с тобой тут творить. Давай, Марк, снимай штаны и становись ко мне раком. «Он че, ахуел, блять?!» — взревел мысленно Броди, вытаращившись на незнакомца. Мощный поток гнева возник в его сознании, вырываясь наружу. И американцу стало вмиг все равно кто перед ним — один из Ракьят или пират. Это животное перед ним посмело домогаться до своего же пола, да еще в таком состоянии. Броди пребывал сейчас не в том настроении, чтобы адекватно мыслить, а тем более принимать какие-то менее радикальные меры к гею. Жгучий, мощный, всепоглощающий гнев заполнил мужчину до отказа, наполнив его тело обещанной силой и жаждой убить, разорвать голыми руками каждого перед собой.       Поддавшись ему, Джейсон выхватил из-за пояса мачете и одним быстрым движением воткнул его в пузо пьяного, даже не осознавая полностью свои действия.       — Пошел на хуй, пидарас ебаный! — яростно прорычал американец, сжимая рукоять любимого мачете. Лезвие с легкостью вошло в живот с каким-то мерзким хлюпаньем. Пьяный издал какой-то удивленный стон и, не веря своим глазам, вытаращился на черную рукоять орудия. Волна удовольствия и наслаждения окатила разум мужчины. Он улыбнулся сам себе хищной улыбкой, испытывая лишь приятные чувства от содеянного. Ни сожаление, ни жалость, ничего из подобных чувств не посетило его. Джейсону понравилось убивать. Броди медленно вытащил окровавленный мачете из его живота и мужчина свалился на землю, захлебываясь собственной кровью. С окровавленного мачете быстрыми каплями стекала багровая кровь, которая таинственно переливалась под светом разноцветных фонарей. Американец подошел ближе к умирающему, заглянув в его глаза, полные ужаса и страха. Стойкий запах крови вдруг заставил ноздри мужчины широко раздуваться, а рот наполнился слюной. Мужчина не отводил взгляд от свежей раны, не зная, откуда у него появилось такое дикое желание встать на колени и попробовать: опустить влажный язык в рваную рану, вобрать кровь и вкушать ее, словно какой-то экзотический коктейль. Джейсон перевел взгляд диких глаз на лицо умирающего. Хищник внутри него восторжествовал и мужчина почувствовал, как приятное тепло разливается по телу, а боль внутри слегка утихает. Он убил одного из Ракьят и почувствовал лишь ясное чувство блаженства. Это послужило спусковым крючком для полных действий темного, разрушительного начала. «Так вам тварям и надо! Вы все сдохните в огне моей мести!» — вдруг прорезались в его голове приятные мысли и им мужчина приятно улыбнулся. Он посмотрел вверх, вглядываясь в звездное небо. Теперь звезды взирали на него с каким-то ожиданием. Джейсон сжал сильнее мачете и перевел на деревню взгляд, полный жажды окровавленных тел. Он мысленно потянулся к мести, позволяя ей заполнить себя до отказа. Мощная, страшная сила стала литься по его разуму, сметая на своем пути любую боль. Месть — лишь этого он в данный момент желал. Веселая музыка, играющая в деревне, вдруг стала совсем невыносимой, а танцующие жители действовали на нервы самым ужасным образом. Деревня Аманаки исчезла из его сознания в виде того места, которое послужило ему приютом и надежным убежищем. Теперь это было место, где торжествовали над смертью той, кого он не смог спасти. По собственной глупости он ничего не сделал. Взгляд вновь вернулся к рюкзаку, набитому оружием. В голове мысли стали кружить в хороводе, выстраиваясь в разные слова, обозначающие лишь степень жестокости. Джейсон уже знал, что сотворит сегодня. Деревню Ракьят постигнет самая страшная участь — Броди обрушит на нее свою месть за убитую. И никто не сможет помешать ему совершить задуманное.