Кокон безумия

And I don't care where you hide Or secrets you keep Well baby if this love's a knife Then bury it deep Cause you know my heart would break if you said goodbye (3 Doors Down — I Don't Wanna Know)

      Ваас стоял, задумчиво пялясь на двух пленников из Ракьят, которые смотрели на своего врага каким-то победным взглядом. Они стояли на коленях с завязанными сзади руками, щурясь от утренних лучей солнца. Сзади пленных стояли два пирата, сжимая в руках винтовки и наблюдая за своим боссом. Монтенегро только приехал на аванпост «Старые шахты» и враг уже сумел поразить его одним своим взглядом, вернее, сбить с толку. Раньше пленники из Ракьят дрожали и выли от страха, а то и умоляли отпустить. Но сейчас все было не так. Стоило приехать сюда и уже чувствовалась другая атмосфера, нежели та, к которой король пиратов привык. Атмосфера, посеянная Ракьят — какое-то торжествование, чувство скорой победы и никакого страха. А дело в том, что утром Монтенегро разбудил звонок от пирата. Ваас мало что помнил о вчерашнем дне, кроме то, что вроде бы приходила Алисия и что-то было. А вот что именно — не помнил. Но сейчас это было совсем не так важно, как слова пирата о том, что пленные из Ракьят хотят лично сообщить ему что-то очень важное. Они настаивали на этом необычно долго и упорно. Испанец соизволил приехать, не ожидая чего-то реально поражающего разум, однако, он надеялся просто начать утро хотя бы с издевательств над воинами племени. Именно это доставляло ему настоящее удовольствие — видеть, как враг корчится в мучениях и изнывает от жуткой боли.       — Итак, братцы дикари, че вы там хотели мне сообщить? — грозно спросил Ваас, склонив голову набок и сложив руки на груди. — Ваше ебливое упорство вытащило меня из кровати так резко, что я просто охуеваю, что согласился вообще приехать. Но так уж и быть, послушаю. Он не ожидал услышать ничего стоящего, скорее, какое-то нытье про то, что они выиграют и все в этом духе. «Цитра вновь нассала горяченьким им в уши и теперь они готовы биться до последнего вздоха. Долбоебы», — подумал с насмешкой Ваас.       — Вендиго убита! — с дикой гордостью заявил один из Ракьят, улыбаясь. — Твоя зубастая сука убита. Сначала Монтенегро подумал, что ему послышалось. Но прошла примерно минута, когда он осознал услышанное. Пленный утверждал, что Джина убита, с искренним восторгом в глазах. Острая боль поразила сердце, словно в него вместе со словами пленного попал острый осколок холодного арктического льда. И теперь им будто кто-то шевелил, ковыряясь в сердце. Во рту моментально пересохло и посетило желание схватиться за бутылку ледяной воды и залпом выпить все. По рукам прошлась непривычная дрожь, а глаза расширились от понимания катастрофы данной ситуации. Однако, Монтенегро никак не показывал свое внутреннее состояние. «Они убили ее? Да, блять, БЫТЬ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ!» — взревел разум, пытаясь хоть как-то улучшить состояние.       — Стопэ, мудило, — веселым голосом произнес он, усмехнувшись. Ваас постарался напустить на себя вид человека, который относился очень спокойно и равнодушно к сказанному. Он пытался скопировать вечно невозмутимого Люка. — Подожди… Ты хочешь сказать, что Джину убили ВЫ? Два пирата-охранника внимательно взглянули на пленника, гадая, правда ли то, что он сейчас сказал или просто в это верил. Ведь о подружке Вааса многие знали и какие к ней король пиратов чувства испытывал — тоже. Пленник сиял от гордости, словно он совершил самый грандиозный поступок в своей жизни.       — Цитра и Джейсон убили Вендиго, отрезали ей голову. Мы устроили праздник в честь ее гибели в Аманаки, — продолжал говорить он так, словно не стоял на коленях в грязи и перед ним не было самого опасного и психически ненормального человека среди пиратов. — Теперь ты слабый и ничтожный, как и до этого. Дух Вендиго больше не оберегает тебя.       Ваас медленно поднес пальцы к вискам, начав тереть их. Он не мог сосредоточиться ни на чем и его взгляд бегал с одного предмета на другой, словно пытался за что-то уцепиться. И все внутри застыло, остекленело, как оплавленный песок. А потом будто взорвалось, сметая остатки отчаянной уверенности, за которую Ваас до последнего цеплялся: «Джины больше нет…» Даже оскорбление его не так задело, как то, что пленник Ракьят яро утверждал. Боль поразила все тело, расползаясь по органам и конечностям, словно масло. Монтенегро хотелось открыть рот и издать настолько громкий и нечеловеческий крик, насколько это вообще возможно. Сердце очень быстро забилось, а в отравленный разум медленно стал проникать гнев. Ваас не знал, как Рассел может держать себя равнодушно и спокойно в любых ситуациях, но, определенно, знал одно — держать он эту маску больше не в состоянии.       — Вот значит как, — тихо проговорил король пиратов, закрыв на время глаза. Даже пираты, которые стояли рядом с пленными, переглянулись в страхе. Ваас сейчас мог вести себя настолько вспыльчиво, что мог уничтожить все вокруг. Аванпост мог превратиться в руины, а люди находившиеся здесь — в обугленные куски плоти. «Я не верю… Этого, блять, не может быть.» Монтенегро, быстро собравшись с мыслями, открыл глаза и посмотрел на пленных уничтожающим взглядом. В его карих глазах виднелась всепоглощающая боль. Его разум надежно утопал в большом омуте жгучей ярости.       — Вы убили Джину, да? УБИЛИ ЕЕ?! — его голос буквально дрожал от гнева, а последние слова он выплевывал. — ЕБАНЫЕ ДИКАРИ, КОТОРЫЕ НИХУЯ НЕ МОГУТ, вдруг заявляют, что оказывается… БЛЯТЬ! Он быстро выхватил из-за спины пистолет и стал расхаживать взад-вперед, пытаясь хоть как-то себя утихомирить. Но не получалось. Ракьят утверждали, что уничтожили его любимую сисястую подружку-каннибала. Как вообще могло так получится? Ваас считал ее неплохим бойцом, ведь она смогла схватить Джейсона. Что могло пойти не так? И боль из-за потери девушки буквально душила его сейчас: обвивалась толстой ядовитой змеей вокруг шеи и старательно сжималась при малейшей мысли о ней. Ваас полагал, что она просто зависает где-то на аванпосте или гуляет, но…       — Джина, Джина, Джина… Ты, блять, какого… сука, — Монтенегро остановился возле пленных и внимательно взглянул на них. Мысли в голове лихорадочно сменяли одна другую и мужчина пытался сосредоточиться на наказании для пленников. — Думаете быстро сдохнуть теперь, а? Ебанаты конченые. Думаете, что я выстрелю в ваши дурные бошки и все, нахуй? Ваас медленно развернулся к ним и изобразил двумя пальцами выстрел в в висок. На его лице играла какая-то странная насмешка.       — Скорее я сделаю это с вашим ебаным героем, который бегает по острову с рисунками на руках. ПОПУГАЙ, БЛЯТЬ, РАЗРИСОВАННЫЙ! И вы, блять, конченные твари. Не, ну вы думаете, что раз убили Джину, то теперь можно смотреть на меня так, да? НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК, СУКА! — мужчина с размаху нагло ударил пистолетом по щеке одного из пленных. — Я уже тебе говорил… А, впрочем, похуй. Вы так праздновали ее смерть, что взорвали все нахуй. Я слышал, что ваш американский попугайчик съехал, нахуй, с катушек и бегает в крови, как ебаная обезьяна. Этим вы похвастаться не хотите, долбоебы?       Ваас покрутил в руках пистолет, вспоминая сообщение о том, что Аманаки превратилось в пепел. Видимо, празднование над смертью Джины было настолько активным, что от деревни ничего не осталось. Монтенегро с одной стороны одобрял такой праздник, но с другой… Пленник тяжело вздохнул и посмотрел мужчине в глаза, состроив маску отвращения.       — Нет, это ты напал на нас! Разрушил нашу деревню. Ваас нехотя убрал пистолет обратно в кобуру и пожал плечами. Он, на самом деле, не понимал, как так получилось, что Ракьят считают, что пираты уничтожили Аманаки, когда пираты даже аванпост ближайший не захватывали. И вообще, что творилось в ту ночь — остается загадкой. Несмотря на внутреннюю сильную боль, Ваас радовался тому факту, что главная деревня дикарей разбита в щепки.       — Ох, блять, как бы я хотел разрушить Аманаки en persona*! — воскликнул он, не сводя взгляд с пленника. — Кто же, ебанаты, виноват, что вы взорвали все там своими жопами. Праздновали так, что все на хуй разрушилось. МОЛОДЦЫ! Respeto*, блять. Запущу фейерверк в вашу честь в храме Цитры, когда снесу ей башку из РПГ. Мужчина демонстративно похлопал, чуть склонившись. Даже сейчас, пребывая в ужасном состоянии, он питался удовольствием от издевательств над врагами. Пленник смачно сплюнул на землю и посмотрел куда-то в сторону. Видимо, Ваас угодил в их самую больную тему — разрушение Аманаки.       — Наркоман… — тихо проговорил он. — Главное, что теперь Вендиго не покровительствует над тобой. Ваас старался не вестись на боль, которая заполняла все его тела и требовала срочного выхода. Он старался держаться, отвлечься на что-то иное. Иначе бы просто завыл и забился в угол с пачкой наркотиков. Сейчас они, как никогда раньше, были необходимы ему. Однако Ваас не спешил ложиться на кровать и колоться. Он верил, что все не так ужасно, как утверждают люди из племени. Монтенегро не мог принять то, что Джина мертва. Это для него было невозможно. Поэтому он хотел разобраться во всем с помощью Рассела в дальнейшем. Ведь, по его мнению, эти дикари не могли убить Джину. Каким бы изворотливым Броди не являлся — девушка-каннибал схватила его уже при первой их встрече.       — Зато над вами теперь покровительствует ПИЗДЕЦ! — воскликнул мужчина, пытаясь не дать удушающим мыслям захватить разум. — Вы знаете, что это значит? Ваши потные шкуры будут украшать каждый, нахуй, дом на аванпосте, а ваши уродливые морды будут смотреть из отстойника и отпугивать все живое к ебеням. Пленники с грустью переглянулись, а затем подняли глаза к своему врагу. Они верили, что теперь победа уже за ними. Вендиго убита, а значит Ваас ослабел и совсем скоро Джейсон перережет ему глотку.       — Мы победили, признайся, — храбро произнес второй мужчина и сразу же получил кулаком по лицу.       — ЗАТКНИ СВОЕ ЕБАЛО! Иначе я вырву твой ебливый язык. Победили? Вы? Да? Но-но! — он помахал перед ними указательным пальцем. — Мой лагерь цел и невредим, а ваша деревушка развалилась, как один старый сарай. Может Броди так праздновал, что решил поджечь вашу ебаную деревушку в честь победы? Тот, кого Ваас ударил, сморщился и отвернулся. Из носа тонкой струйкой потекла темная кровь. Второй пленник тихо выдохнул, хватаясь за обломки былой храбрости. Ведь сейчас уже все не казалось таким простым и смелость в мужчинах как-то поубавилась.       — Джейсон этого не делал, Ваас. Ты бредишь, — громко заявил он, встретившись с диким взглядом карих глаз работорговца. Монтенегро удивленно взглянул на него и покрутил пальцем у виска, показывая тем самым, что его собеседник явно ненормальный. В памяти всплыло сообщение о Джейсоне, который шел от деревни весь в крови. «Эти долбаны отказываются признавать, что подкидыш с континента съехал с катушек в пизду.»       — Я… что? — заинтересованно спросил он, чуть склонившись ближе, а затем отрицательно помотал головой и, выпрямившись, стал ходить из стороны в сторону. — Не-не, дикарь, я как раз таки вменяем. Я нормальный. А вот вы продолжаете верить в своего попугая с континента, но… Кажется он решил, что поджечь к хуям деревню интереснее, чем просто пара танцев с пивом в руках и вылизывание пизды моей сестрички. Он остановился напротив них и тяжело вздохнул. Беседа больше не имела смысла, особенно, когда боль давила изнутри на разум и искала выхода, а гнев буквально бурлил в венах. Но Ваас не спешил уродовать тех, кто ему сообщил такую трагичную новость. Ведь их ждет крутое приключение в ядовитых парах трупного запаха.       — Ладно, charlado* и хватит. Ведите их в отстойник и заживо закиньте к трупакам. Пусть ощутят рядом с собой весь дух павших и прочую хуйню. Ваас развернулся к ним спиной и стиснул зубы от злости. Огонь гнева по прежнему горел внутри него очень ярко, как и желание разорвать все к чертям, разрушить, сравнять с землей. Монтенегро был просто вне себя и определенно знал, кто попадет под весь его поток гнева и жуткой боли.