Кокон безумия

      С приходом первых лучей солнца у многих наемников в лагере Вааса возникло ощущение, что это утро они последний раз проводят на острове Рук. Возможно это было какое-то внутреннее предчувствие, а может просто ощущение, которое ничем не подкреплялось. Джина считала, что наемники вплетены в атмосферу Рассела настолько, что они в теории могут улавливать настроение своего босса, как питомец улавливает настроение своего хозяина. Но насколько это являлось правдой — не знал почти никто.       Сам Люк был настроен с самого утра на встречу с манипулятором. Он стоял возле стены, в доме, где жил когда-то командир пиратов Вааса, а после — Джина. Глава наемников освободил себя ото всякой охраны, дабы поговорить с Цитрой без любого намека на смущение. Наемники оказались довольно сильно удивлены тому, что Рассел отпустил свою свиту отдыхать, ведь он почти никогда так не делал. К тому же, остров Рук не подчинялся ему в полной мере: могла возникнуть любая угроза нападения со стороны пиратов или даже Вааса. Ведь кто знает, что Ваасу придет в голову? Монтенегро оправлялся после встречи со своей «любимой» сестричкой. Люк был не уверен в его психическом состоянии, однако надеялся, что тот не убьет себя после пережитого. Мужчина раздумывал над своим решением, лениво отпивая из кружки кофе. Сейчас все могло пойти не так, тем более глава наемников немного рисковал, отпустив охрану. Он мог противостоять кому угодно без охраны, но кто знает насколько его хватит? «Что ж, сегодня последний день пребывания на острове Рук. Если Ваас поправится, то остров будет снова его, только теперь целиком, наверно.» — Об этом Ваас мечтал с самого начала, ведь Хойт все равно действовал в своих интересах и держал Монтенегро возле себя, словно ручного зверька. Рассел действовал в своих интересах, однако отдал пиратам полную свободу. Только вот чем они за нее заплатили?       Люк предвкушал свое возвращение на Рамнайд. Дорогая Анна совсем соскучилась по его зеленым глазам, а с Бонсом явно возникло много тем для обсуждения. Актрисы, которые находились под присмотром Анны все это время, наконец-то смогут немного отдохнуть от ее неустанного взора. В целом, мысли о возвращении на Рамнайд грели Рассела, однако нельзя было забывать и о том, что у него здесь еще были незаконченные дела.       Послышался скрип двери и в дом, под настороженным взглядом Альберта, неспешно вошла Цитра. Она с неподдельным интересом взглянула на Люка, демонстрируя отсутствие страха. Альберт, кивнув своему боссу, обернулся и с неохотой вышел, закрыв за собой дверь. В отличие от наемников Хойта, наемники Рассела особо не стремились оставлять своего босса одного, будучи неуверенными в его безопасности. «Ну, привет снова, манипулятор.» Мужчина указал на бордовый кожаный диван, а сам остался стоять возле стены. Тех самых книг, которые когда-то находила Джина, в доме уже не было. Однако Люк утром решил немного осмотреть «внутренности» этого дома и нашел очень странную потертую маленькую книжку с полуголыми зверолюдьми. Она лежала рядом с мужской одеждой. По количеству пыли, Рассел определил, что в данную полку не заглядывали достаточно давно. Отсюда следовало то, что Джина не могла этим пользоваться. Значит все подозрения падали на бывшего хозяина дома. С искренним омерзением в душе, Люк сжег порнокомикс со зверолюдьми прямо на кухне, на плите. В доме еще витал слабый запах дыма. «А Ваас знает об интересах своих людей?»       Талугмай осторожно села на диван, не спуская взгляд с Рассела. Подозрительный запах дыма совсем не понравился ей, напомнив о страсти Хойта, однако она лишь поморщила нос. Жрица довольно мало сегодня спала, но во всех своих снах видела Люка — облаченного в одежду из живых змей. А сама жрица явилась перед ним в образе крысы: беззащитной, маленькой и потерянной. Облепленный змеями, будто бы древний бог, Рассел, всего лишь улыбнулся и улыбка послужила знаком: змеи накинулись на крысу, разрывая ее, словно собаки. По видимому, это и являлось знамением для Цитры: против Люка ей не выстоять никак и никогда. Но, несмотря на такие сны, она еще питала надежду хоть как-то вступить с ним в союз.        — Чай или кофе? — вежливо спросил мужчина, словно перед ним находился друг. — Есть еще апельсиновый сок, но я немного сомневаюсь в его сроке годности. Второе предложение Рассел озвучил с совсем уж дружелюбной улыбкой. Талугмай поразилась тому, как Люк разговаривал с ней: не угрожал, не запугивал, не пытался сделать ей больно. Хойт, наверное, сразу сжег бы ее в клетке, как делал это с неугодными. Но даже несмотря на этот располагающий к себе тон, Талугмай не теряла бдительность.        — Я…Не хочу, — тихо выдавила из себя девушка. Цитра не была голодна. Ведь наемникам стоило отдать должное — они даже принесли еду в клетку к Цитре. Ваас своих пленных не кормил, лишь издевался над ними. Для него пленные являлись товаром и ничем больше. Однако Люк мыслил намного иначе. Глава наемников пожал плечами и, допив свой кофе, отнес кружку на кухню. Он помыл ее и поставил на стол, а затем вернулся к ждущей его жрице. Цитру тем временем занимали мысли лишь о собственной судьбе. После такой длинной дороги, которую она проделала — не хотелось умирать. Талугмай, конечно, оценивала свои ничтожные шансы на восстановление племени. Однако даже оно столько не волновало девушку, как собственная жизнь. Ей хотелось как-то договориться с главой наемников и продолжать жить, скрываясь на острове.       — Что ж, Цитра, не знал, что ты так быстро попадешься, учитывая какие о тебе тут легенды ходят, — Рассел вновь занял прежнюю позицию у стены и усмехнулся. — В отчете Хойта я нашел, что никто тебя не видел, кроме Вааса, и никто не знает, где ты прячешься. А потом я понял одну вещь — Ваас прекрасно знает, где ты находишься. Почему это не доходило до Хойта? Видимо, ему было плевать. «Ваас боялся не того, что меня найдут. Ваас боялся того, что произойдет с ним, если он опять увидится со мной,» — мысленно подметила жрица, но поправлять собеседника не стала. Однако Люк пустился на поиски жрицы явно не ради собственного интереса — ему что-то было нужно. Талугмай вновь осмотрела его, подметив, что такому человеку вряд ли что-то может дать такая, как она. Люк был слишком умен для ее хитрых манипуляций и заинтересовать его ей было довольно сложно, если не сказать, что вообще невозможно. Вспоминая вчерашний их разговор, она решила задать терзающий душу вопрос: — Я не твоя цель, поэтому тебе должно быть плевать на меня. Но почему это не так? Люк слабо улыбнулся. Его мало интересовала Цитра поначалу, но потом заинтересовала строго как манипулятор. Он захотел поговорить с ней лишь ради собственного интереса и ни для чего более.        — Не совсем так, — глава наемников сделал паузу, давая Цитре продолжать гадать над этим феноменом. Но через несколько секунд продолжил. — Мне было тоже плевать, но Джейсон… Видишь ли, ты похитила его любовь. А Ваасу не хватало смелости прийти к тебе и убить. Ты его настолько травмировала, что он не смог себя перебороть. «Ты называешь меня манипулятором, но сам ушел, оказывается, не так далеко», — мысленно подметила Цитра, гадая, для чего Расселу весь этот спектакль с ней и ее островом.       — Значит, ты играл Джейсоном? — более уверенно спросила она. Рассел с каким-то омерзением в глазах посмотрел в ее сторону. Он никогда не упал бы настолько низко, чтобы манипулировать кем-то ради чего-то.       — Я никем не играл, — мягкость в его голосе исчезла, сменившись но строгость и недоверие. — В отличие от тебя, я никого не одурманивал и не пытался втянуть в сомнительное племя.       И здесь Люк был прав. Он не устраивал шоу ради того, чтобы кого-то перетянуть на свою сторону. Жрица, посмотрев в пол, начала вспоминать с чего все началось. А все началось, как ни странно, с Джины. Ее приход, словно знамя, притянул к себе все события, из-за которых Цитра оказалась здесь.        — Вендиго… Она испортила Джейсона, втянула в это тебя и… — с сильным недовольством произнесла Цитра. Рассел издал тихий смешок. Жрица винила во всем мифического монстра, а не реальных людей. «И в каком же ты мире живешь, Талугмай?»       — Но снег все равно не пошел, — в голосе Рассела слышалась насмешка. В принципе Цитре было с самого начала ясно, что Люк насмехается над всем, что она делает и чем живет. Предводитель Ракьят тихо вздохнула, стараясь держать себя в руках. Весь этот разговор ни о чем ее довольно сильно раздражал. Жрица тянулась к ответам, а Люк их, как назло, не давал. «Почему нельзя просто взять и сказать? Почему нужно мучить меня?!»        — Люк, я вижу, что ты со мной играешь, — непонятно откуда, девушка почувствовала себя смелее, чем минуту назад. Она взглянула прямо в зеленые глаза своему собеседнику. — И я хочу, чтобы ты сказал мне почему ты убил Хойта. Почему вдруг ты решил убить его и прийти на остров Рук? Рассел мысленно похвалил девушку за смелость. Однако всю информацию он не мог ей выложить. Во всяком случае, Цитра не все поняла бы. Он решил, что немного раскроет ей эту тайну, потому что она все равно умрет.       — Если я скажу тебе, то ты все равно меня не поймешь, Цитра, — Люк перевел взгляд в сторону. — Дело в том, что меня на этот остров «навели» для одной цели. Поэтому Хойта пришлось ликвидировать. Подозрения жрицы только подтвердились. Вендиго привел на встречу всех и, к сожалению, местом встречи оказался остров Рук.        — Значит, во всем действительно виновата Джина, — с явным раздражением подтвердила свои догадки Талугмай. — Нужно было ее убить. Сейчас жрица больше всего жалела о том, что не убила монстра сразу. Она могла бы не поддаваться своим фантазиям и сразу ликвидировать виновника нынешнего процесса. Однако она очень хотела обладать ребенком, который был намного сильнее человека. И к чему это привело? Люк усмехнулся, словно то, что говорила Цитра — было невозможно.        — Я бы посмотрел на эти попытки, — с каким-то равнодушием проговорил он, даже не посмотрев в сторону своей собеседницы.       Жрица замолчала и задумалась. Прошлое нельзя изменить, поэтому думать о нем сейчас ей было совсем невыгодно. Совсем скоро Люк выставит ей один единственный приговор, хотя она до сих пор не могла осознать тот факт, что в скором времени умрет. Цитра не хотела даже думать о том, что ее жизнь вот так вот кончится. Поэтому она до сих пор верила, что сможет хоть как-нибудь, но договориться с Расселом.       — Послушай, Люк, моя смерть не в твоих интересах, — внезапно начала быстро говорить она, чем обратила на себя внимание Рассела. — Ты мог бы меня отпустить, я затеряюсь на острове и… «Ты действительно думаешь, что все так просто?» Однако мужчина ее быстро прервал: — Увы, Цитра, я дал слово, что отдам тебя Ваасу после нашего разговора. Я не нарушаю… Но, как ни странно, ему тоже не дали договорить. Резко открылась дверь и в дом вошел сам Монтенегро. Вид у него был совсем потрепанный и усталый, а зрачки были настолько огромны, от чего становилось всем находящимся в доме не по себе. В одной руке он держал пистолет, который сразу навел на сестру. Его руки дрожали, а тело дергалось в разные стороны, будто кто-то дергал за невидимые нити. Было ясно только одно — Ваас под веществами.       Цитра и Люк одновременно замерли, словно кролики перед броском кобры.        — Ваас…— тихо выдавила из себя Цитра, не сводя взгляд, полный ужаса, с пришедшего. Она совсем не ожидала увидеть его так скоро, особенно с оружием в руках. Теперь Цитры была полностью беззащитной перед ним — повторяла его недавнюю судьбу. Однако Монтенегро ее будто не слышал. Он улыбнулся своей дикой улыбкой, за которой скрывались самые ужасные намерения.        — Вот вновь встретились, hermana*, — Ваас склонил голову набок, стараясь держать пистолет ровно, но у него это немного не получалось. — Здесь есть пуля для тебя, сечешь? И она…пробьет тебе cabeza*! Твою тупую и наглую cabeza! Рассел мысленно оценил ситуацию и решил, что справится без наемников.       — Ваас, опусти оружие, — строго скомандовал Люк. Он был, как всегда, полностью уверен в себе и в том, что делает. Однако чем это могло обернуться? Монтенегро взглянул на него пустым и отрешенным от мира взглядом. От этого взгляда любому бы стало не по себе, но не Люку: он стоял и ждал, пока пришедший ему повинуется. Но вот только этого не происходило. Наоборот, Ваас рассмеялся, а затем ткнул дулом пистолета прямо в голову Талугмай.        — А ты разве не завещал ее мне? — Монтенегро прошелся дулом пистолета по голове сестры. — Она — mi*. А ты иди на хер отсюда. Иди на ХЕР из МОЕГО лагеря! Рассел застыл на месте, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, но он был все равно непоколебим, ибо верил, что справится.        — Ваас, я тебе завещал ее, но в данном случае… — Люк продолжал вести беседу так, словно перед ним не стоял человек с пистолетом, который преследовал лишь одну цель — убить. Монтенегро это только разозлило. Он оскалился, как самый настоящий тигр и ненависть к Расселу заплясала в его огромных зрачках.        — Ты че, оглох?! Я сказал — ИДИ НА ХЕР! После этих слов атмосфера в доме стала совсем другая: неприятная, холодная, наводящая страх. Цитра всей душой ощутила изменение атмосферы: внутри нее восстало железное желание сбежать и не из-за того, что пришел братик-наркоман. Девушка посмотрела в сторону Рассела и стала подмечать мелкие изменения в его внешности: глаза Люка то ли из-за восприятия Талугмай, то ли по настоящему приобрели более глубокий зеленый цвет. Совсем недавно он смотрел с каким-то дружелюбием, но теперь ничего не было, кроме пустоты.        — Ты переступаешь черту, Ваас, — проговорил голос, холодный и бросающий в дрожь, словно кусок льда, неожиданно прижатый ко лбу. Только на Вааса, кажется, это не действовало, потому что он резко вскинул пистолет и прицелился прямо в Рассела, а затем, не колеблясь, выстрелил. Однако его рука постоянно дрожала, поэтому он попал не туда, куда планировал. Все произошло настолько быстро, что никто не понял, что именно случилось. Выстрел на некоторое время оглушил Цитру, которая просто напросто приросла к дивану. Атмосфера стала давить на нее сильнее, будто бы она являлась виной всему этому. Плечо мужчины охватило резкой мимолетной болью. Рассел схватился рукой за правое плечо, а затем поднес окровавленные пальцы к лицу, словно не верил, что его ранили. Громкий звук выстрела заставил его немного оглохнуть. Люк, будто бы в замедленной съемки, рассматривал густую кровь на своих пальцах. Он совсем не ощущал боли и, словно загипнотизированный, пялился на окровавленные пальцы. Внутри Рассела вылезло что-то древнее, ледяное и совсем озлобленное. И это что-то жаждало лишь одно — убивать. «Он сделал свой первый и последний ход.» К сожалению, Ваас не понимал, что натворил. Он не видел сейчас в Расселе никакой угрозы, только помеху. В его голове бурей проносились эмоции. И одна из них — ненависть.       Ваас ненавидел Люка за то, что тот отобрал у него лагерь, отобрал игрушку в виде Джины и защитил Джейсона — извечного врага. Он видел в Расселе только зло и это зло сегодня должно умереть.       — Как тебе а, скотина?! — заорал на Люка мужчина и сделал к нему смелый шаг, забыв про сестру. — Решил, что ты тут бог. Но это не так. Следующую пулю я адресую твоим прокаченным мозгам. Этот лагерь — МОЙ! И никакой белый мальчик не имеет право вздрючивать на него свой член. Люк завороженно смотрел на рваные пятна крови у себя на руке, игнорируя крики Монтенегро в свою сторону. Его плечо кровоточило и боль понемногу стала ощущаться. Однако ему было на это плевать. Ни гнева, ни злобы — ничего из этого глава наемников не почувствовал. Сейчас его наполнило только одно чувство — жажда сделать свой следующий ход. И именно этот ход будет последним ударом для Вааса. «Время взломать ему мозг.»        — Очень…очень зря ты это сделал, — голос Люк стал совсем холодным и неприятным. Он ощущался как острый камень, который проходит по коже, разрезая ее на куски. Цитра с ужасом наблюдала за Ваасом, предчувствуя для него очень нехорошие последствия.       Атмосфера Рассела, которая клубилась за ним, как собственная тень — накинулась на Вааса, вонзившись в него множеством острых ножей. Никто из находящихся не видел ее, но каждый чувствовал. В следующие минуты Монтенегро почувствовал, как каменеет его лицо, как улетает от него былые эмоции. Все существо короля пиратов охватила настолько нестерпимая боль, от чего он сложился пополам, уронив пистолет. В мужчину будто бы кто-то вселился и резал каждый сантиметр его кожи и органов. Перед глазами стали клубиться образы его самых неприятных воспоминаний — Ваас попал в собственный кошмар и ничего не могло ему помочь. Он упал на пол, его тело выгибалось, подобно червю, а ногти царапали деревянное покрытие. Он пытался кричать, но крик просто напросто застрял у него в горле. Цитра в ужасе наблюдала за Ваасом, понимая, что для него это конец. Он никогда больше не выберется из этого жуткого состояния. Она полагала, что Рассел чем-то обладает, но не знала, что чем-то подобным.       Вдруг открылась дверь и в дом заглянул Альберт. Он хотел было улыбнуться, но лишь подобие улыбки застыло у него на лице. Все внимание наемника переключилось на босса, который пристально смотрел на корчащегося на полу Вааса. С его плеча сочилась кровь, но Люк не обращал на это внимания и стоял, словно статуя.        — Босс… — тихо проговорил наемник, впервые застав такую трагическую картину. На его памяти в Люка еще никто не стрелял. Монтенегро с одной стороны повезло — он был первым, кто это сделал. Но с другой, его жизнь после лишь одного выстрелила превратится в ад.        — Уйди, Альберт, — грозно проговорил Рассел, не отрываясь от своей жертвы. Каким бы не было сильным желание Альберта помочь Люку, он не мог ослушаться приказа. Поэтому наемник закрыл дверь и удалился.       Цитра сидела, стараясь не шевелиться. Ее сердце билось очень быстро, а страх пожирал изнутри. Она наблюдала за мучением своего брата, где-то внутри понимая, что ее может ждать тоже самое. «Но ты ведь не хочешь этого?» Разум жрицы вдруг стали наполнять странные мысли и желания. Они давили на нее со всех сторон, не давали адекватно мыслить. Взгляд девушки бегал от Рассела к Ваасу. «Ты можешь все изменить. Он ведь твой брат. Ты можешь его спасти.» То ли она приняла эти мысли за наставления Духов, то ли ей стало очень жалко брата, но все-таки жрица сделала свой ход. Ее руки сжались в кулаки и в следующую минуту она прыгнула на главу наемников насколько резко и быстро, чего сама от себя не ожидала. Цитра повалила мужчину на пол и вонзила ногти прямо в его кровоточащую рану на плече. Рассел оскалился, словно кошка и схватил одной рукой девушку за шею. Жрица посмотрела в зеленые глаза мужчины и не увидела там ничего человеческого. Кем бы ни был Люк, что бы он не пережил — в нем почти ничего не осталось от человека. Ни одной эмоции, ни одного чувства — все это увидела Цитра в глазах Рассела. Только вот пока Цитра разглядывала его глаза, Люк сдавил ее горло настолько сильно, от чего она начала задыхаться. Что-то давило на нее еще и сверху — ледяное, колючее, совсем неприятное. Талугмай отняла руки от его раны и вцепилась ногтями в его запястье, только это ей совсем не помогло. Рассел явно не чувствовал боли и в его глазах не отражалось ни намека на гнев или злобу. Жрица перестала сопротивляться: ее тело резко ослабло, а в глазах заплясала чернота. Она была не в силах одолеть «темного бога»       Рассел резко откинул от себя Цитру, словно куклу. Она ударилась головой об диван и упала недалеко от Вааса. Перед ее глазами клубились темные змеи, которые исходили от мужчины. По видимому, сон был прав. Брат лежал рядом с ней и больше не двигался. Был ли он мертв — вопрос был без ответа. Люк медленно поднялся на ноги и взглянул на жрицу, которая явно не понимала, что с ней происходит. Талугмай отчетливо видела, как из глаз мужчины вылазят темные змеи и падают на пол. Самое интересное, что жрица заметила, как над Расселом, словно тень, возвышается кто-то другой. Он повторял все движения мужчины, но отличия между ними все равно были. Во всяком случае, Цитра подметила, что у него вместо лица — череп какого-то непонятного существа, который то исчезал, то появлялся. «Им кто-то управляет.....»        — Я — не один из твоих марионеток, чтобы вот так нападать на меня. Теперь, когда Ваас нарушил наше соглашение, ты станешь подарком для Анны. А твой брат…он до конца своих дней проведет на острове Рук, мучаясь от кошмаров и никакие вещества не будут приносить ему удовольствия. Наш разговор на этом окончен. Люк достал из кармана телефон и набрал Люция. Цитра, лежа на холодном полу, поняла, что ей ничего хорошего не светит. Она напала на Рассела, ведомая чем-то извне. Ведь она считала его темным богом и они могли бы с ним договориться. Но что толкнуло ее на него напасть? Жрица вдруг осознала, что ее что-то заставило, ведь она не набралась бы смелости просто взять и напасть на «темного бога». Но что могло заставить сделать такой гнусный поступок? «Кажется, я сама построила свой будущий ад.»