G.U.Y.

— Ой, смотрите кто идёт, парни! Вдох. Тяжёлые шаги шнурованных ботинок на высокой платформе замедляются после того, как он спустился вниз по лестнице на первый этаж. Громкие голоса вперемешку со смешками снова раздаются на весь коридор престижного колледжа Нокфелла. Потом всё это обязательно превратится в полноценный смех, из-за которого у Салли непременно заболит голова. Ноющая, противная боль вкупе с тотальным недосыпанием — бодрящий коктейль на весь день вместо горячей чашечки утреннего кофе. Одним словом — п и з д е ц. Но пока не об этом. — Сегодня голубенький, да, Фишер? Выдох. У шкафчика «183» мигом собирается группа молодых людей в отглаженных белых рубашках. Чёрные галстуки неаккуратно завязаны на их воротниках, а стоптанные модные кроссовки всё так же противно скрипят о кафельный пол. Парень в голубом свитере поворачивается к открытому шкафчику, чтобы достать оттуда небольшое зеркальце, и старается не реагировать на грубые провокации, продолжая как ни в чём не бывало поправлять блестящие невидимки у аккуратного колоска из высветленных голубых волос. Подкрашенные матовыми тенями глаза прикрываются от раздражения, когда кто-то оказывается непозволительно близко. Салли уже чувствует знакомый запах выкуренных крепких сигарет и по привычке глубоко вдыхает носом. Хлопок закрывающейся дверцы шкафчика резко приводит его в чувство. Пойти на первый этаж во время десятиминутного перерыва было весьма опрометчиво с его стороны, но и разбираться с этим сбродом под конец учебного дня Фишеру тоже не хотелось, поэтому он выбрал путь наименьшего сопротивления. — Быть голубеньким — его обычное состояние. Снова вдох. Галдёж со свистом становится громче после хриплого смешка рядом. — А быть мудаком — твоё обычное состояние, Джонсон? Снова выдох. И он в предвкушении облизывает губы под протезом, немного стирая с них полупрозрачный блеск с запахом ванили, ухмыляется, ждёт несомненно остроумной ответки от высокого парня в спортивной форме, который тут же наклоняется ниже, чтобы показательно осмотреть Салли с головы до ног. Представление начинается, как только Фишер поднимает подбородок вверх и не отворачивается от наглого разглядывания Ларри и не менее заинтересованного наблюдения за этой сценой остальных парней, которые тут же отошли на шаг назад от Салли после прихода капитана лучшей футбольной команды колледжа. Стычка уже набирает обороты, но это только на руку им обоим. — Может, мне ещё покрутиться, чтобы ты точно всё увидел? — пальцы с выкрашенными в чёрный цвет ногтями сжимают мягкую ткань свитера на талии, немного цепляя её массивными серебряными кольцами и чуть приподнимая. На заданный вопрос Джонсон только многозначительно хмыкает. Улюлюканья рядом повторяются, а Салли почти смеётся, когда взгляд Ларри спускается ещё ниже и останавливается на худых ногах, а именно — на чёрных джинсах скинни с неаккуратными рваными дырками на коленях. Попался, который кусался. Фишер видит, как парень напротив выгибает бровь, пытается не раскрыть рот прям при всей своей свите. Только вот его лицо всё же вытягивается против воли — он не верит, старается собраться, но всё равно продолжает просто безбожно пялиться на почти голые колени. Теперь Салли опирается спиной на шкафчик и для лучшего вида вытягивает одну ногу вперёд. Потому что Джонсон совершенно точно заметил то самое. Блядские чулки в сетку, которые видно через дыры на ахуеть каких узких джинсах. — Расходимся. Звонок неприятной трелью раздаётся по всему коридору. Половина компании сразу уходит по своим более важным делам — рассасывается после реплики Ларри, чтобы лишний раз не получить от него по шее на тренировках. А вот другая, более борзая часть шайки, продолжает стоять рядом с ним как ни в чём не бывало. — Живо! Ого. Фишер клянётся, что никогда не видел и не слышал, чтобы Джонсон орал на кого-то с таким нетерпением. Всегда казалось, что у этого парня абсолютно всё под контролем. Даже во время официальных матчей на открытом корте он выглядел менее разгорячённым и взвинченным, чем сейчас в коридоре. Салли не дожидается, когда Ларри прогонит остальных свидетелей этой сцены из коридора и когда тот успокоится сам, перехватывает поудобнее лямку рюкзака, смотрит на парня ещё раз и уходит. Только направляется он не в сторону лекционных аудиторий для первогодок, а в сторону спортивных раздевалок и душевых, которые сейчас как раз свободны после тренировки футболистов. Звуки удаляющихся шагов заставляют Джонсона развернуться и выдохнуть весь скопившийся воздух из собственных лёгких. Провокация у Салли такая, что ему впервые захотелось нарваться на драку без причины. Хоть со старшим курсом, насрать, но чтобы выбились все непристойные мысли, которые не дадут ему спокойно дожить до следующего дня. Жарко, что повеситься хочется, да вот только такую херню ему точно не простят. Ларри достаёт почти порванную чёрную резинку из кармана спортивных штанов и забирает волосы в хвост. Успокаивается, продолжает спокойно дышать только через нос. Затем он шагает в ту же сторону, куда и направился Салли. В конце коридора Джонсона опять простреливает на азарт и ненормальный мандраж от предвкушения. И всё это только из-за свободного кашемирового свитера с открытым вырезом и драной джинсы на коленях вместе с высокими чулками. Во всём всегда виноват Фишер! А ещё эти грубые ботинки на платформе. Точно такие же были на Салли в их третий учебный день. Ларри как сейчас помнит его распущенные голубые волосы, немного пережатые ремнями протеза, и его неимоверную злость после очередной дурацкой подколки от парней на курсе и по-издевательски противных замечаний из-за внешнего вида. Чёрт, да на нём было чёрное платье со свободной юбкой и тонкие кожаные лосины! И чокер, ебаный чокер! Кто в здравом рассудке наденет всё это, когда намечаются занятия в колледже для парней? И, конечно, Ларри прекрасно помнит, как его, шпалу под два метра ростом, швырнули в туалет на третьем этаже, даже не дожидаясь перемены в обед, а прямо так, во время занятий, когда лишние люди были в аудиториях. Помнит, как он валялся на мокром полу у раковины и шипел, стонал через сжатые зубы, пока Фишер своим прекрасным начищенным ботинком сильно давил на его пах. Совершенно не церемонясь, отвечая грубостью на грубость и показывая, что месть в его исполнении — та херня, которую нужно избегать в любом, даже в очень спорном случае. Иначе тебе пиздец. И всё бы закончилось классической дракой один на один, если бы у Ларри в тот момент не встал. Встал на парня в платье, юбка которого так соблазнительно задиралась из-за резких движений худых ног, что, мама дорогая, твой сын опидорасился за какие-то три секунды! И понеслась родная так быстро и так нежданно-негаданно, что Ларри пропустил тот момент, когда его затянули в свободную кабинку и резко сдёрнули тёмную спортивную футболку до треска плотной ткани и звона в голове. Подол платья они тоже разорвали, но вина была больше Фишера, чем стонущего под ним парня. Потому что надо раздеваться полностью в таких случаях, а не тянуть юбку вверх до талии и рёбер, чтобы было удобнее снимать боксеры под ней. Салли дёргает дверную ручку и заходит в пустую раздевалку для спортсменов. Сразу кидает рюкзак за ненадобностью на скамью, осматривается и идёт прямиком к шкафчику с маленькой табличкой «Ларри Джонсон. 1 курс». Для капитанов команд полагаются именные шкафчики, дополнительная скидка в кафетерии и лучшие комнаты в общаге. Как-то раз Фишер побывал в его комнате, которая, к слову, была без соседства и обставлена даже лучше, чем его съёмная квартира двумя кварталами дальше от колледжа. Только вот кровать скрипучая и жутко неудобная, но это так, мелочи жизни. Всё равно в большинстве случаев они тусуются у Салли. Подумать только, уже пять месяцев прошло после стычки в туалете. И не поубивали друг друга, и даже сошлись без всяких истерик и сложностей. Началось у них это всё, конечно, не так банально просто, как бывает у нормальных парочек на этапе романтики во всей её красе, а совсем уж дико, внезапно и до содранной кожи везде, где только можно. Но никто из них и не хотел другого развития отношений. Салли вспоминает код от шкафчика довольно быстро, подцепляет дверцу, и та со скрипом открывается. Первое, что видит Фишер в самом углу — свою домашнюю майку с выцветшей надписью «You look amazing today». Он фыркает и улыбается глупости Джонсона, который очевидно по ошибке схватил вещь Салли вместе со остальными своими шмотками, когда парень уходил от него под утро. Он становится забывчивым и невнимательным после их встреч. Но стащить майку своего парня под шумок, а потом ещё и не вспоминать об этом — наглость невероятная. Поэтому пусть Ларри сам осознает всё и принесёт вещь законному владельцу. Следующее, на чём останавливается взгляд — билет в кино с прошлого месяца, который был аккуратно приклеен на скотч на саму дверцу у расписания тренировок. Их пятое свидание прошло на последнем ряду в кинозале. Было мило, даже иногда слащаво из-за бредятины Ларри о влюблённости, но Салли только кивал, отвечал ему искренне и пару раз закидывал на колени парня свои ноги в сиреневых спортивках. Идиллия и никаких мозговыносящих проблем. В самой глубине, среди футболок и формы с шортами, он видит дубликат ключей от своей квартиры, которым Ларри ещё ни разу не воспользовался, потому что незачем. Это же заявка на серьёзные отношения, так? Даже попытка на заявку, а не само предложение, ведь Джонсону не до этого. Поэтому парень выдёргивает ключи из кучи сложенной одежды, чтобы они не потерялись, кладёт в передний карман джинсов, а потом тихо прикрывает шкафчик и садится на длинную скамью, чтобы заново завязать шнурки на ботинках. В последнее время Джонсон опять добивается драки или чего-то явно нехорошего. Наедине в съёмной квартире Салли он ведёт себя удивительно нормально — не нарывается на смачный пинок под зад и даже умудряется вести милую домашнюю беседу с Фишером, сидя на кровати в его же растянутой розовой футболке. А вот в стенах колледжа с ним случается какая-то препизднутая метаморфоза, названия которой нет ни в одном словаре. Что-то типа тупого переключателя настроения. Ларри-разумный по щелчку пальцев превращается в Ларри-мудака. В горячего и нетерпеливого такого мудака, который при виде очередного по-девчачьи откровенного наряда своего бойфренда сыпется сразу и стискивает зубы от напряжения в штанах. И Фишер этим в открытую пользуется. Все довольны и счастливы. Вот только эта разница в его поведении иногда жёстко напрягает. Редко доходило до драки, но доходило же, и не раз. Спасибо чёрному поясу по айкидо и природной реакции Салли, что всё заканчивалось максимум синяками от неудачных ударов и растяжениями от захватов. Не будь всего этого, они бы точно поубивали друг друга. Никто в колледже не знает, что они встречаются, и что Ларри далеко не в доминирующей позиции. Именно это, скорее всего, и стыдит Джонсона, но Салли не до конца в этом уверен, а спросить в лоб у самого Ларри — кишка тонка, и это не преувеличение — душевное равновесие между ними после стычек во время учебных часов и так на соплях держится. Салли честно пытается привыкнуть к этому и не обращать внимания на все глупости, сказанные про него вслух Джонсоном в кругу его знакомых по колледжу — лишний раз не ответит колкостью на колкость, переживёт лёгкую обиду и по полной программе отыграется на своём парне, как только прозвенит звонок с последнего дневного занятия. Отыграется прямо в пустой аудитории у незашторенных окон, выходящих на спортивную площадку, слушая ругательства футболиста и чувствуя его выдохи со свистом на открытой шее и сухих губах. Конечно, мысли по этому поводу у Фишера всё же имелись. Неоднозначные, но уже что-то, если брать во внимание сложность и небольшую ебанутость характера Ларри. То ли дело в статусе брутального альфа-самца в колледже, то ли в лидерстве и командовании целой футбольной командой, что в любом случае вызывает уважение у сокурсников и привлекает лишнее внимание со стороны всего кампуса, то ли в стыдливом фетише, который заставляет его вести себя так и не иначе вне их постели. Не знает он точно в чём дело, но окружение Джонсона подталкивает его к разного рода действиям, временами не совсем безобидным. К примеру, на прошлой неделе он его «случайно» облил томатным соком на глазах у всех, кто был в кафетерии. Белая, мать его, кофта с рукавами три четверти полностью была в этой красной гадости. Пришлось выкинуть одежду в мусорную корзину прямо в туалете и скоммуниздить у какого-то рыжего парня со второго курса синюю футболку с эмблемой колледжа. Ох, и прилетело тогда Ларри — ему пришлось пропустить утреннюю тренировку вместе с учебными парами, потому что ноги тупо отказывались передвигаться, а задница болела так люто, что он боялся садиться на любую твёрдую поверхность. Ещё эти засосы по всей шее, которые не сходили вплоть до понедельника. Половина кампуса тогда гудела о «новой горячей цыпочке капитана футбольной команды». Салли, когда услышал эту фразу впервые, немного ахуел от жизни, но потом его каждый раз выворачивало от смеха. Неплохая вообще-то отместка получилась. Джонсон смущался ещё очень долго и пытался отвалить всеми правдами и неправдами от слишком заинтересованных морд сокурсников. Очень уж они хотели познакомиться с дамой его сердца, да только Ларри был всегда категорично против таких знакомств. Салли чуточку обидно, совсем немного неприятно, но на этом всё. Потому что Фишеру ради статуса «в отношениях с Джонсоном» жертвы не нужны. Забили, проехали, живём дальше, а потом по новой. — Так вот ты где. Он слышит голос Ларри, но никак не реагирует, только вытягивает ноги, сидя на скамейке, тянется рукой к ремешкам протеза, чтобы наконец стянуть его с лица. Духота в раздевалке совсем добивает. — Салли? — видно, что молчание напрягает Джонсона, поэтому он зовёт его по имени, настороженно ждёт хоть какого-то ответа, пока прикрывает входную дверь, всё ещё топчась у первых шкафчиков в раздевалке. А потом смотрят глаза в глаза, да так уверенно и цепко, что мгновенно пересыхает во рту. — Снимай футболку, — Фишер встаёт с насиженного места и подходит ближе к парню, оставляя протез где-то на скамье. — Быстрее. Лишние мысли в такие моменты сразу испаряются и уступают место влечению, от которого мгновенно пробирает до мурашек по коже. Рубцы на щеках Салли пощипывает из-за спёртого воздуха, а шрам у правого уголка губ ноет из-за нанесённого ещё утром блеска, который, к слову, нихрена не помогает справиться с сухостью и раздражением. Джонсон моргает растерянно, не двигается, просто смотрит на Салли, который выдыхает шумно то ли от накопившегося раздражения, то ли от подкатывающего к горлу возбуждения, и резко стягивает свободный свитер через голову. Волосы сразу противно электризуются, выбиваются из красивой прически, но он не обращает внимания и продолжает дальше раздеваться, совсем не стесняясь чужого взгляда из-под прикрытых глаз. Фишер знает, что Ларри любит наблюдать, как он ловко избавляется от девчачьих шмоток. И совсем неважно, как он это делает — медленно, со вкусом растягивая время и сам процесс, или до неаккуратности быстро, чтобы оставшиеся секунды можно было потратить на кое-что другое. И то, и другое заводит неимоверно. Ботинки отбрасываются куда-то под скамью и падают с глухим звуком, а через секунду за ними в том же направлении летят и джинсы парня. Салли остаётся в одних чулках, которые тянутся практически до кромки чёрных боксеров и крепко обхватывают бёдра, из-за чего кожа слегка стянута. Джонсон уверен, что обязательно останутся красноватые полоски, если их содрать прямо сейчас. Желательно, его собственными руками. Или ртом, или как, блять, будет угодно. — Какой же ты извращенец, Фишер. Появляется ухмылка, за которой скрывается столько всего нехорошего и от которой у Ларри перехватывает дыхание, немеют конечности вместе с бешено бьющимся сердцем, потому что сам Салли слишком невозможный. Подходит медленно к Джонсону, касается открытой шеи, давит, заставляя наклониться, чтобы быть на одном уровне, тянет вверх ненужную футболку. — У тебя встаёт на парня в женских шмотках, — придвигается ещё ближе, слегка толкая, а затем уверенно прижимая Ларри к закрытой двери спортивной раздевалки и до конца стаскивая ткань футболки с его торса. — И ты совсем не против, чтобы этот парень тебя трахал. Даже не знаю, кто из нас двоих тут извращенец. Они всегда целуются как сумасшедшие, сталкиваясь языками, кусаясь каждый раз в отместку, и сейчас — не исключение. Фишер хватает Ларри за резинку спортивных штанов, снова тянет на себя, чтобы не осталось расстояния между ними, помогает парню наконец-то снять их и бросить куда подальше. Чулки в сетку рвутся из-за неаккуратных попыток Джонсона стащить их с голых бёдер Салли — он играется, подтягивает и оттягивает сетку до новых дыр, вот только Фишеру совершенно не до игр, и испорченные чулки падают на пол. Салли прижимается грудью к накаченной спине Ларри, ведёт пальцами вдоль боков, сжимает сквозь ткань трусов поджарые ягодицы, чуть надавливает ровно посередине. Джонсон не выдерживает — шумно вздыхает. — Душевая? — тихо шепчет Фишер ему на ухо, одновременно стаскивая с него бельё, а у Ларри подгибаются коленки от сладких ощущений. — Душевая. А потом случается вода с мокрыми поцелуями по всему телу. Их слишком много, Ларри сбивается со счёта, просто подчиняется и отдаётся. Они уже трахались сегодня, рано утром, часов в семь, а может даже в шесть, потому что у Джонсона пробежка в восемь, после которой он сразу идёт на тренировки в колледже. Салли сдыхал целый день от выматывающего недосыпа, но это того стоило, хоть и перепихнулись они наскоро буквально перед выходом. Ларри даже не успел толком принять душ после, и из раскрытого пальцами входа всё ещё немного сочится смазка. Дурацкая смазка с персиковым запахом, которую они купили на прошлых совместных выходных. Чужие длинные пальцы легко скользят ему меж ягодиц, он чувствует лёгкое трение и задушенно стонет, прижимаясь грудью и щекой к мокрой стене душевой. Он закатывает глаза, когда пальцы касаются простаты, толкается бедрами вперед, понимая, что вот-вот кончит, но Фишер не даёт этому случиться и немного отстраняется. А Джонсона практически трясёт от недополученных ощущений. Он ёрзает, когда пальцы исчезают, сжимается конвульсивно и старается не сорваться. Его хватит на две секунды, не больше. В следующее мгновение Ларри вновь накрывает горячей тяжестью чужого тела. Стонет хрипло, чуть изменяет позу, чтобы подразнить Фишера, хотя не нужно было, но уже плевать на всё. Салли плавно входит в парня до упора и царапает ногтями его ягодицы, не медлит ни секунды и сразу начинает размашисто двигаться. Быстро и мощно, до сорванных голосовых связок партнёра, потому что так необходимо им обоим. Ларри не успевает прикусить язык, потому что из его горла рвется «ещё», но он не ждёт ответных движений сзади, а насаживается сам, чтобы почувствовать себя заполненным, ощутить на себе распирающее давление, неосознанно сжимается и чувствует больной укус в плечо. Толчки стали ещё глубже и резче. Хриплые стоны, и оба слишком быстро почувствовали приближение оргазма. Они дышат через раз, поскольку внезапно накрыло горячей волной ещё более острого возбуждения. Моргают, стараются прийти в себя, пока тёплая вода смывает с них пот со спермой. Фишер разворачивает Ларри лицом к себе и целует нежно, насколько он вообще способен, не торопясь, без резкости и грубости, а Джонсон только стонет от остаточного возбуждения и практически не реагирует на воду, которая всё стекает и стекает с его длинных волос. — Держись за меня, Ларри. Он хватается как может в таком состоянии, цепляется за шею и висит, пока Салли подтягивает к себе парня и вместе с ним выходит из душевых обратно в раздевалку, где валяются их разбросанные вещи. Они сидят на скамейке до тех пор, пока их не отпускает, а потом начинают лениво приводить себя в порядок. Фишер тянется к своему рюкзаку и достаёт антисептик с влажными салфетками, чтобы обработать кожу на лице от лишней хлорки. Джонсон хватает полотенца с крючков у последнего шкафчика, передаёт одно Салли и начинает вытирать влажную кожу после душа. — Я стащил ключи от своей квартиры у тебя из шкафчика, — вдруг говорит Фишер, до конца обработав кожу как положено. Ларри оставляет полотенце на своих плечах, чтобы волосы побыстрее высохли, сидит, глубоко дышит и не сразу переваривает кинутую вслух фразу от Салли. Но секунда, и его лицо вмиг вытягивается. — Чё? Зачем? — Ты всё равно ими не пользуешься, поэтому и забираю обратно. Не тот момент скорее всего был, когда я тебе их отдавал. Фишер косится на порванные чулки и решает просто сунуть их к себе в рюкзак, чтобы потом где-нибудь выкинуть. Хватает джинсы с пола и медленно начинает одеваться. — Погоди, ты хотел съехаться? И Салли вздрагивает от вопроса, хмурится и тупо не догоняет. — А ты нет? Все выходные у меня проводим, вместе спим, едим и много чего ещё делаем вместе, — он видит, как лицо Ларри становится ещё сложнее, и пытается незаметно слить поднятую тему. — Слушай, если ты чувствуешь, что ещё рановато, то хер с ним. Просто забудем об этом. — Ты сейчас серьёзно? Не-не, нихуя мы это не забудем, давай-ка сразу разберёмся, — Джонсон перестаёт дёргать спортивные штаны у коленей и снимает мокрое полотенце с плеч. — Я думал о переезде, но не знал, как ты отреагируешь. Ну, типа, это твоё личное пространство, все дела. Тем более, у меня есть своя комната, поэтому я подумал, что с моей стороны будет немного нагло спрашивать про такое. Фишер молчит, про себя что-то мысленно решает и сопоставляет какие-то факты, но Ларри и в этот момент не собирается затыкаться. — Я твои ключи воспринимал как запасной вариант, если тебя вдруг не будет дома, а не как предложение съехаться. До меня очень долго доходит, просто пойми и прости идиота. Парень напротив вздыхает и откидывается на сзади стоящие шкафчики, чуть съезжая задницей со скамьи. Потом правой рукой копается в кармане штанов и кидает кое-что без предупреждения Джонсону, который немного пугается, но ловит кинутый предмет. Дубликат ключей от уже общей квартиры оказывается снова в руках Ларри. Съехались, поздравляю. — Салли? — Ну? Парень немного подбирается от будущего вброса от Джонсона, но продолжает сидеть на жопе ровно, прикрыв глаза. Спокойствие и только спокойствие. — Тебя напрягает эта хуйня с тайными отношениям? Только честно. — Не то слово, как заноза в заднице, которая поселилась в ней настолько крепко, что уже, наверное, не достанешь. Слова вырываются быстрее, чем Салли начинает думать и фильтровать хоть что-то, но Ларри только кивает и поддакивает, что очень настораживает. — Может, пора рассказать? — он надевает футболку и садится рядом с Салли, касаясь свитера, немного промокшего из-за влажных волос. — Это же совсем не трудно, по идее. — Чё-то ты сегодня слишком активный, я смотрю. В ответ Джонсон только глупо хихикает и ждёт хоть каких-то слов поддержки или чего-нибудь ещё. И Фишер с удовольствием говорит то, что думает. — Это решать тебе, знаешь. Но я в любом случае буду на твоей стороне, не сомневайся. И мне совершенно поебать на то, знает ли половина колледжа о том, что мы трахаемся каждый божий день. И о том, что мы съехались и встречаемся уже почти пять месяцев. — Серьёзно, пять? — Я сам в шоке. Звучит почти нереально, но мы справляемся просто на отлично. У обоих закрываются глаза от осознания такого простого и радостного факта, но не время расслабляться — скоро закончится последнее дневное занятие в колледже, поэтому нужно по-тихому уйти из раздевалки. — Кстати, — Фишер потягивается и немного тормошит Ларри, чтобы тот хотя бы открыл глаза. — Я завтра собираюсь прийти в кожаной юбке, так что заранее собери свои яйца в кулак. Но лишние манипуляции были совершенно ни к чему — после слов Салли тот вздрагивает, давится собственной слюной и кашляет с невозможным хрипом. — Не благодари. Фишер только хлопает своего парня по спине, чтобы тот не умер от разодранной глотки, и выходит из раздевалки с протезом на лице и почти в нормальном виде. Состояние чуть разъёбанное и уставшее, но достаточно терпимое, чтобы вразвалочку добраться до квартиры, и после двух часов ожидания с широкой улыбкой встретить уставшего после тренировки Джонсона, который обнимет, поцелует, и сразу завалится спать на кровать Салли. И чтобы уже утром следующего дня в твиттерском аккаунте Ларри увидеть его новый статус. «В отношениях с Салли Фишером».