За девять штатов

      Орител вяло ковыряет вилкой в тарелке, краем уха слушая радостное щебетание Мари, думает о завтрашнем дне в конторе, о новом деле, к которому ещё надо подготовиться, и совершенно точно старается не смотреть направо. Туда, где сидит его дочь, а по правую руку от неё — её парень, что лишь на семь с половиной лет младше её родителей. Человек, который уж точно не должен был больше появляться в жизни Оритела.       — Благодарю за ужин, Марион. Ты прекрасно готовишь, — обаятельная улыбка всегда безотказно действовала как на мужчин, так и на женщин, поэтому Орител ничуть не удивился бы, клюнь на неё и его бывшая жена.        Стоило отдать ей должное, Мари всё ещё держалась достойно.       — Ох, знал бы ты, как сильно ошибаешься! — её мелодичный и приятный смех всегда был заразителен, однако сейчас Орител едва ли смог выдавить из себя что-то больше слабой усмешки. — Это всё заслуга Оритела. Он у нас в семье кулинар.       — Правда? А на первый взгляд и не скажешь, — говорит Валтор и вновь улыбается. Улыбается так, будто бы сам ещё несколько месяцев назад не делил с ним завтраки, обеды, ужины, общую кровать, а также купленную им же — для них — квартиру. Орител сквозь силу кривит губы в ответ понимающему взгляду. Он так и не находит в себе сил выдавить больше пары нечленораздельных фраз за вечер.       Трапеза подходит к концу. Орител с чистой совестью спешит поскорее убраться в свой кабинет, а затем и улечься спать пораньше, лишь бы только не пересекаться с бывшим любовником вновь. Отныне с женихом младшей дочери, поправочка.       Точнее, он хочет так сделать, пока Марион в последний момент не вылавливает его в коридоре, в приказном тоне веля помочь с уборкой.       — Всё в порядке? — интересуется она как бы между делом, не отрываясь от мытья посуды, пока Орител убирает со стола. — На тебе весь вечер лица не было.       — Работа, — Орител натянуто усмехается, радуясь, что Мари не видит его лица. Он почти не врал, но она-то наверняка заметила бы подвох. — Маккалистеры медлят, даже хотят отозвать свой иск. Мне не составит труда их переубедить, так что не переживай.       — Вы знакомы.       Орителу даже не требуется время, чтобы понять, о ком она говорит, и в этом же оказывается его главная ошибка. Он понимает это в тот момент, стоит только предательским словам сорваться с языка:       — С чего ты взяла?       Орител не рассказывал ей о Валторе слишком много, когда они ещё встречались, лишь в общих чертах. Мари первой узнала, что у него появился «кто-то очень проблемный» в качестве пассии вскоре после их развода, но он не спешил их знакомить, а она и не настаивала, лишь первое время отпуская шутки по этому поводу. Сейчас, однако, Марион было уже не до них.       — Не делай из меня дуру, Орител! — она громко фыркает, а её янтарные глаза почти сверкают от негодования, когда их взгляды встречаются. У неё на щеке остаётся ещё немного пены, делая её вид по-домашнему милым, и Орител не может не улыбнуться, когда стирает его пальцем. — Сложно не заметить такое, — Марион почти закатывает глаза, пытаясь изобразить то самое «такое», но тон её голоса всё же смягчается, становясь почти снисходительным.       Орител даже позволяет себе усмехнуться. В конце концов, чего он ожидал? Они знакомы уже больше тридцати лет, ещё со школьных времён. Слишком долго, чтобы у них ещё были друг от друга секреты, либо же попытки их утаить. Особенно от Марион, которая всегда читала его с той же лёгкостью, что и раскрытую книгу. Едва ли развод смог что-то изменить.       — Это ведь он? Тот самый, да? Тогда что насчёт него и Блум?       Сама того не зная, она задевает один из наиболее волнующих его вопросов. Однако Орител банально не знает, что ей ответить — он даже не думал, что они с Валтором ещё когда-нибудь пересекутся, или что тот вообще решит искать его, вопреки собственной гордыне, несомненно, задетой их скоропостижным разрывом. Разве что, хочет насолить напоследок, всё в той же своей излюбленной привычке: Орител ни капли не сомневается, что их встреча с Блум не была обычным совпадением. Чем угодно, но только не им.       Чёрта с два.       Марион такой расклад не устраивает. Даже больше: не дождавшись ответа, она почти взрывается, поворачиваясь к нему лицом чересчур резко, из-за чего её локоны мелькают перед глазами растрёпанным рыжим вихрем.       — Орител! — всё ещё находящаяся в руках Мари сковородка придаёт словам особой мощи, потому мужчина даже не решается её перебивать. — Ты всегда был и будешь мне дорог, но даже тебе я не позволю хоть как-то испортить жизнь моей дочери. И кем бы мистер обаятельный ублюдок не оказался, я сотру его в порошок, если он продолжит ломать эту комедию, так ему и передай.       — Она наша дочь, Мари. Не думай, что мне всё равно.        Орител хмурится. Почти неосознанно вспоминает о Дафне, их старшей дочери, которую они так и не смогли уберечь. Совсем недавно минул год, как та погибла, поздним вечером словив пулю от грабителя по дороге домой. Его поймали. Вот только до официального слушания ублюдок, увы, не дожил.       — И я тебя понял. Обещаю, что решу эту проблему.       — Отлично, — сейчас Марион звучит уже спокойнее, но на лице её всё ещё царит мрачное выражение, едва ли предвещающее ему что-то хорошее. — Тогда можешь идти. И я надеюсь, у вас обоих хватит мозгов не натворить ещё больше глупостей... — она снова отворачивается, на этот раз напоследок красноречиво на него глянув.       Орител прекрасно понимает, о чём речь. Понимает и спешит ретироваться, пока его — бывшая — жена не решает стать конкретнее и, может, даже захочет продемонстрировать, о каких глупостях идёт речь. Кажется, у неё как раз была подходящая скалка в нижнем ящике тумбы...

***

      Решимости, однако, у него преуменьшается сразу же, стоит ему войти в комнату, как возрастает и соблазн перенести неприятный разговор на утро. Или на следующий вечер, когда он вернётся с работы. Орител думает об этом всё то время, что стоит под струями воды в душе, эти же мысли преследуют его во время чтения рабочей документации, смысл которой сегодня доходит до него как никогда долго. В конечном итоге, уже лежа в постели часа два спустя, он понимает, что уснуть так легко у него сегодня просто не выйдет...       Когда Орител встаёт с кровати, его разум абсолютно чист. Он не думает ни о чём, когда накидывает халат поверх пижамных штанов и тихо выходит из комнаты, направляясь по вполне определённому маршруту. Спустившись вниз по лестнице и подойдя к заветной двери гостевой комнаты, мужчина, даже не стуча, проходит внутрь, на этот раз изнутри запирая ту на замок: ещё не хватало, чтобы Блум застала их разговор, решив навестить своего парня — Орител почти кривится на этих словах — перед сном.       Или вместо него.       Валтор, ожидаемо, ещё не спал, даже сейчас, в половину двенадцатого, сидя за ноутбуком. Вероятно, разгребал скопившуюся за время отсутствия почту. Всё же работа никогда не отпускала его далеко или хотя бы надолго, и со временем ничего так и не изменилось. Его светлые волосы всё ещё были немного влажными после душа и сейчас спокойно лежали на обнажённой спине. Он всё так же терпеть не мог ощущения мокрой одежды на коже, и не изменял себе даже вне дома.       — Не могу поверить, — на гостя Валтор реагирует далеко не сразу, но в конце концов всё же снимает очки в тонкой чёрной оправе, откладывая их в сторону, а затем захлопывает крышку ноутбука и разворачивается к нему лицом. — Чем обязан столь позднему визиту, Орител?       Он делает особый акцент имени, и на долю секунды Орител теряется, не смея разорвать зрительный контакт. Совсем неожиданно он ощущает странное волнение, отдающееся непонятным жаром в груди, и почти сразу же находит его причину.       Не считая ужина, это была их первая встреча спустя два месяца после расставания. Оказывается, он был готов к ней несколько хуже, чем полагал сам.       Хоть прошло и больше, чем два месяца.       Девять с половиной недель.       Шестьдесят пять дней, если точнее.       И что бы Орител не придумал, стремясь самого себя убедить, что их очередной разрыв на этот раз станет окончательным, как день было очевидно, что Валтор ему далеко не безразличен. И едва ли когда-нибудь станет — слишком уж долгая история их связывала, а такие связи рвутся лишь со смертью одного из её участников. Спрашивается, на что он вообще рассчитывал, когда решил, что сможет всё так легко закончить в этот раз?..       — Я рад нашей встрече, — вопреки нахлынувшим мыслям, Орител спешит поскорее перейти к сути дела, ничем себя не выдавая. Он почти никак не реагирует на полную скепсиса усмешку, тут же возникшую на полных губах. — Зачем ты тут?       — Как прямолинейно. Разве не ясно? — смотрит-издевается Валтор, с лёгкостью выдерживая очередной пытливый взгляд. — Чтобы просить руки твоей дочери, разумеется. Достойная девушка из достойной семьи. Отличная партия для меня, — как и обычно, провоцирует, сейчас даже слишком очевидно провоцирует, но Орителу, на удивление, хватает и этого, чтобы завестись.       В основном, всё ещё из-за неожиданного и такого очевидного осознания грандиозности собственного провала.       — Не неси ерунды! — он чуть ли не шипит, в несколько размашистых шагов пересекая комнату. И почти сразу же тушуется под насмешливым взглядом в нескольких десятках сантиметров от своего лица.       Никак иначе Валтор на — буквально — нависшего над собой мужчину и не реагирует. Лишь щурит глаза-льдинки да неприятно кривит губы, демонстрируя полное превосходство над оппонентом даже в такой отнюдь не выигрышной позиции. Орителу приходится осадить себя, чтобы не выглядеть совсем уж нелепо, и одному лишь богу было известно, скольких усилий ему стоило не сорваться и не выбить гадёнышу несколько зубов.       — Я спрашиваю настоящую причину, а не это. Не смей больше врать мне.       — Думаешь, имеешь право отдавать мне приказы? — тянет Валтор всё с той же гримасой на лице. Улыбается, но на этот раз взгляд его отдаёт холодом и скрытой угрозой. На какую-то долю секунды Орител даже теряется, когда Валтор встаёт, теперь смотря на него сверху вниз, и делает шаг навстречу. Их тела оказываются чуть ли не впритык друг к другу. Почти невесомое прикосновение привычно прохладной ладони к подбородку заставляет Оритела невольно задрать голову ещё выше. — Это ведь ты меня бросил, когда решил вернуться к жене, не сказав и слова...       Валтор выдыхает слова практически ему в губы, обдавая кожу тёплым дыханием, но никто из них и не думает о том, чтобы увеличить расстояние хотя бы на шаг.       — Обстоятельства так сложились, — Орител неожиданно возвращает любовнику его ухмылку, в очередной раз начиная заводиться, на этот раз скорее по старой привычке. Всё же он определённо не был готов к этой встрече.       Господи, да он считал грёбаные дни, о чём вообще речь?!       Они частенько ссорились и раньше. Много. Кучу, просто бессчётное количество раз. Всё же коп, пусть и бывший, не мог закрывать глаза на грязные делишки своего воздыхателя, а затем и любовника, когда те вскрывались. Зачастую их ссоры заканчивались либо побоищем с последующим взаимным игнорированием существования друг друга в ближайшие несколько недель, либо, что вероятнее, сексом.       И чёрт бы его побрал, если бы Орител сказал, что даже не думал, чем всё может закончиться сегодня. Его любовник, вероятно, тоже, и, кажется, против совсем не был. Совсем иначе.       — Правда? И какие же у тебя были обстоятельства? — несмотря на показную неприязнь, Валтор не отказывает себе в желании пристроить свои руки на его талии, всё так же прекрасно улавливая смену чужого настроения. — Неужели решил сэкономить на подарке в честь годовщины? Знаешь ли, мне пришлось неплохо постараться, чтобы найти тебя. Ты ведь всего-то переехал за девять штатов от нашего дома, — смешок. Слишком нарочитый, искусственный, не его. — Правда думал сбежать от меня?       Орител не ведётся, на этот раз ощущая скорее раздражение. Ему казалось, что этот этап в их отношениях уже давно пройден.       — Не делай вид, будто не понимаешь, почему я так сделал.       Как оказалось, нет.       — Понимаю, — Валтор хохотнул. На этот раз вполне натурально, а глаза его отдают странным почти истерическим блеском, прежде чем он наклоняет голову. — Да, несомненно, я ещё помню, что ты сказал. Но раз так, а я всё ещё «лживая эгоистичная мразь», то что вы, господин благочестивый полицейский, делаете сейчас, глубокой ночью, в моей комнате? Или, если точнее, в комнате будущего мужа вашей дочери?       Валтор разводит руками, придавая голосу нарочито весёлый и вместе с тем ироничный тон, и Орител, не выдерживая, отстраняется, пихнув его обеими ладонями в грудь. Чужое тело легко поддаётся, невольно отступая на несколько шагов назад.       — Господи, Валтор, ты невыносим!.. — Орител касается рукой лба, давя большим пальцем на висок, и очень хочет уйти.       Неужели он хочет пройти всё снова? Упрямый кретин. И ведь из раза в раз одно и то же. Валтор и вину свою признать не может, но отчего-то решает продолжить портить ему жизнь. Орител в очередной раз практически жалеет, что по молодости спас едва переступившего черту совершеннолетия мальчишку от срока в десятки лет, на который того так активно толкали старшие родственники, желая скинуть ответственность за финансовые махинации на козла отпущения. Не сделай он этого тогда, сейчас бы жил себе спокойно и, возможно, даже счастливо. Увы, прошлого не изменить.       —..невыносим...       — О, нет, я не намерен снова с тобой спорить, — Валтор не позволяет ему отстраниться ещё больше, всё с той же неприятной улыбку хватая за руку, и Орител не вырывается, пожалуй, лишь позволяя толике усталости проскользнуть во взгляде. — Просто завязывай со всеми этими глупостями и возвращайся домой. В конце концов, я бы мог тебе просто взять тебя на глазах Марион и Блум, а потом силой забрать обратно, и мне бы ничего за это не было, ты ведь знаешь, — голос Валтора звучит ласково, но в словах его угроза почти материальная. Вопреки всему своему существу, Орител чувствует липкий страх, смешанный с непонятным возбуждение, как и всегда, когда в его любовнике просыпалась та самая пугающая сторона.       «Если ты захочешь, завтра его труп найдут в сточной канаве».       Валтор мог. И ему бы ничего за это не было. Пожалуй, Орител ненавидел таких людей слишком сильно, ещё с самого начала своей службы в полиции, но почему-то упустил момент, когда невинный с виду ребёнок, которого он так стремился защитить, превратился в это...       Впрочем, к чему всё это?       Валтор с самого начала был таким, впитывая ложь и притворство, кажется, ещё с молоком матери, как и все в его семье, и едва ли Орител не понимал этого. Возможно, лишь поначалу, но дальше ему стало банально плевать. Он сам не был святым, потому многое спускал окружающим. А однажды все его принципы просто полетели к чёрту, а с ними и сам Орител. Просто понял, что в реальной жизни всё работает иначе, а когда речь заходит о чувствах, какие-то там убеждения и вовсе перестают иметь силу. Особенно, когда объект этих самых чувств уже который год настойчиво добивается уже давно данного ему ответа...       Когда ладонь Валтора вновь касается скулы, Орител даже не сопротивляется. Он слишком устал сопротивляться всему на свете. Пожалуй, сейчас ему это действительно необходимо...       — Однако я здесь, — и Валтор, будто читая его мысли, продолжает, почти с фанатичным блеском смотря ему в глаза. — Почему-то всё ещё распинаюсь, а не действую. Понимаешь? Ты мне дорог, Орител.       Орител лишь смеётся. Совсем тихо, без капли веселья, и на миг не отводя взгляда.       — У тебя странное понятие слова «дорог», я ведь уже говорил тебе это? Да, говорил. Кажется, прямо перед тем, как уйти от тебя, но ты... — улыбка, сменившаяся вздохом. — Ты совсем не вырос с нашей первой встречи, Валтор, всё такой же мальчишка. И лишь для этого ты обманул мою дочь? Чтобы подобраться ко мне?       Блум. Его младшая — уже единственная — дочь, которой он уж точно не позволит пострадать из-за чужих махинации. Особенно — его.       Но Валтор, как обычно, имеет свои планы и сводит все его попытки абстрагироваться на нет, неожиданно толкая и зажимая у стены. Всё так же не переносит, когда внимание любовника зацикливается на ком-то, кроме него самого.       — Да. Хотел устроить сюрприз, но не знал, какой именно, — говорит он и наклоняется ближе, ведя носом по шее Оритела, с насаждением вдыхая запах его кожи, а затем прикусывает её. Без тени ласки, просто с силой сжимая на плоти зубы, словно метя собственность. Орител молча позволяет ему и это, вместе с болью невольно ощущая и приятную лёгкость. — Но я не спал с ней, если тебя это волнует, папочка. Пока. Берегу себя для брака, — очередная ухмылка, на этот раз ему в лицо. — Хоть малышка Блум и проявляла интерес к определённым частям моего тела. И знаешь, я пришёл к выводу, что в этом деле ты будешь поопытнее…       Орителу понадобилось три секунды, чтобы осознать услышанное. Спустя ещё несколько Валтору прилетает кулак в челюсть, от которого тот просто не успевает увернуться, против воли отступая на несколько шагов назад. Орител смотрит на него недоверчиво, всё ещё не до конца понимая, что только что произошло, и, кажется, даже желая повторить, но Валтор не даёт ему времени придти в себя. Просто до хруста выворачивает руки и прижимает к стене, наваливаясь сверху и лишая всякой возможности вырваться.       Лишь на первый взгляд, конечно.       — Это было не очень гостеприимно, — его голос звучит раздражённо, но Валтор лишь утыкается носом ему в шею, один за другим оставляя на позвонках невесомые поцелуи.       — Прекрати, — Орител негромко шипит, изо всех сил дёргая головой, но попадает лишь в пустоту.       — Почему я должен? — выходит даже слишком незаинтересованно. — Ты никогда не был против, — свободная рука проникает под полы халата, спешно оглаживая подтянутый живот, пока зубы в очередной раз смыкаются у сгиба шеи. — И ты всё ещё можешь вырваться, ударить, а затем просто уйти обратно в свою комнату или выкинуть меня из своего дома... Но раз ты этого до сих пор не сделал, полагаю, скучал не только я. Так что прекрати упрямиться хотя бы сейчас.       Валтор был прав абсолютно во всём. Орител работал в полиции ещё не так давно, какие-то полгода назад, и всё ещё с лёгкостью мог бы вывернуться и скрутить уже Валтора, лишь гражданского. Но он лишь хмыкает, почти снисходительно, в один момент просто решая отпустить ситуацию. В конце концов, у него действительно давно никого не было.       Уже как раз два с половиной месяца, да.       Как бы абсурдно это ни звучало, он на самом деле скучал, просто не желая спать с кем-то ещё. В конце концов, Валтор составлял ровно такую же часть его жизни, как Мари или Блум, с тем лишь отличием, что он, кажется, делал абсолютно всё, чтобы из этого списка жизненно важных людей выпасть. И перешагнул последнюю, опасную черту, когда даже перестал скрывать связи своей корпорации с преступным миром…       Однако сейчас, к счастью, мысли Оритела были далеки от их разрыва или его причины. Он лишь откровенно наслаждался близостью чужого тела, всё ещё родного, лучшего. Сейчас он мог себе это позволить.       — Отпусти, — негромко командует, точно уверенный, что его приказ тут же исполнят.       И оказывается прав, уже секунды спустя втянутый в поцелуй. Стоит лишь их губам соприкоснуться, и мир внутри него будто взрывается, буквально в один миг разрушая все видимые и невидимые преграды огромным эмоциональным вихрем. Орител цепляется за бледные плечи, на этот раз прижимая ближе, тут же пытается перехватить инициативу, но Валтор осаждает его, целуя напористо и жёстко, до стука зубов. Он дёргает пояс халата, кажется, до треска, но едва ли обращает на это внимание, оглаживая ладонями лопатки, обнажённую жилистую спину, а затем и поясницу, спускаясь ещё ниже, словно оголодавший зверь, дорвавшийся до своей добычи. Сейчас для него не существовало никого прекраснее, чем она. Никогда не существовало, и это было абсолютно взаимно.       Они целуются, кажется, целую вечность, кусая и терзая кожу, и этого всё ещё чертовски мало, слишком недостаточно, чтобы удовлетворить разыгравшийся аппетит. Это заставляет мужчин цепляться друг за друга сильнее, в мучительной попытке оказаться ближе, оставляя на чужой коже синяки и кровоподтёки, впрочем, едва ли сейчас их интересующие...       Прерывается всё так же внезапно, и Орител почти рычит от неожиданности, вновь оказавшись больно прижатым лицом к стене. Но он лишь смотрит, раздражённо, в искрящиеся весельем и зарождающейся похотью льдистый глаза. Вновь позволяет, послушно открывает рот, когда в губы тычутся несколько пальцев. Сглатывает, неосознанно напрягая горло, и вылизывает длинные пальцы, обводя языком между фаланг, заглатывая почти всё. Оральный секс в собственном исполнении ему нравился, но он всё ещё не был против вылизать Валтора, причём везде и с особой тщательностью, однако у того, очевидно, были другие планы на их ночь.       — Я всё ещё тебя не простил. Не забыл, что наказан? Сегодня играем по моим правилам.       Валтор скалится, а халат Оритела окончательно летит на пол. Однако пояс Валтор оставляет, связывая им руки не сопротивляющегося любовника у него же за спиной. Орител почти фыркает, когда вновь ощущает тяжесть чужого тела, на этот раз уже куда более разгорячённого, и он не был хоть чуть-чуть против, провокационно скользя губами по влажной от слюны коже.       — Да ты уже готов, — констатирует Валтор удовлетворённо, касаясь рукой бугра на его штанах, а затем оттягивает его голову за волосы, освобождая пальцы изо рта с влажным пошлым звуком. — И зачем был весь этот цирк с игрой в оскорбленного папашу, если ты просто хочешь, чтобы я тебе вставил? Готов дать по первому слову, словно сука, — Валтор цокает и двигает бёдрами, вплотную прижимаясь к нему пахом, давит членом между ягодиц, кусает плечо, оставляя на коже тут же краснеющую метку. — Но мне это нравится. Я ведь знал, что ты придёшь ко мне за этим, Орител. И пора бы тебе окончательно понять, кому ты принадлежишь. Это в твоей натуре. Вот и сейчас я просто возьму тебя, а ты даже не будешь сопротивляться. Потому что тебе нравится это, как бы ты не отрицал…       — Где ты понабрался таких слов, мальчишка? — Орител почти смеётся оттого, насколько подобная вульгарщина не свойственна его любовнику в обычной жизни. — Кажется, тебя давно никто не порол, — но послушно прогибается в пояснице, предоставляя лучший доступ, когда его штаны стягивают, позволяя упасть к щиколоткам, а чужие ладони ложатся на ягодицы, разминая, а затем разводят их в стороны.       Некстати вспоминаются предостережения Марион, и он заранее перед ней извиняется, впрочем, сразу же забывая. Они озаботились хорошей звукоизоляцией комнат ещё шесть лет назад, когда покупали этот дом, как раз на подобный случай.       — Да уж, — Валтор улыбается ему в ответ открыто и широко, почти по-мальчишески, но когда смоченные лишь слюной пальцы проникают внутрь, Орител понимает, что жалеть сегодня его действительно никто не станет. И сам он даже не против — как и всегда, предвкушение было много сильнее страха или боли. — Из-за кое-кого мне было совсем не сладко последние месяцы. Надеюсь, у меня будет шанс отыграться?       Орител усмехается, несмотря на дискомфорт подаваясь бёдрами назад. Несомненно, будет. Но прежде...       — Пообещай, что не будешь трогать Блум.       Валтор почти фыркает, а энтузиазма на его лице заметно меньше.       — Говоришь о дочери в тот момент, когда чужие пальцы имеют твою задницу? — он оставляет на смуглой спине очередной поцелуй, двигая рукой резче, чем надо бы. Судя по ответному движению, не зря. — Да ты извращенец, Орител. Или это ревность?       — О, закрой рот, — Орител почти смеётся, оглядываясь из-за плеча, — ещё чего.       Совсем нет. Орител никогда не сомневался в своих партнёрах, потому и из них двоих ревнивцем был явно не он, хоть Валтору, очевидно, такая мысль очень даже льстила.       — Но я хочу это услышать. Ведь если ты хоть раз посмеешь коснуться её своими грязными ручонками…       — Господи, Орител, когда меня вообще интересовали женщины?        Валтор даже хохотнул — те как раз были во вкусе его маленькой ассистентки, малышки Блумми, однако её папочке об этом знать пока не стоило. Может, позже, когда их не такая уж и дурацкая афера с браком себя исчерпает, а это уже происходит. Стоило всё же отдать Блум должное, а заодно и повысить жалование — идея её оказалась действенной. Девочка далеко пойдёт.       — К тому же, даже если бы я попробовал, боюсь, у меня бы банально не встал. И ты это знаешь лучше всех. В конце концов, я всегда принадлежал лишь тебе, целиком и полностью.       Орител хмыкает, больше никак не реагируя, и Валтор продолжает, провокационно скалясь:       — И что ты там говорил о грязных ручонках? Всё ещё имеешь что-то против?       — Просто сделай это уже, — говорит он уже тише, помня о спящих на втором этаже Марион с Блум, и закатывает глаза от удовольствия, когда длинные пальцы внутри в очередной раз давят на бугорок простаты. — Проклятье…       — Приму это за комплимент.       Валтор коротко улыбается, прижимаясь губами к его шее. Его вторая рука ложится на член любовника, сжимает, оглаживая влажную головку, размазывает смазку по всей длине, и Орител откидывает голову на чужое плечо, прикрывая глаза. Он дышит тяжело, через раз, непроизвольно задерживая дыхание в предвкушении разрядки, и почти воет раздражённо, когда Валтор замедляется, чередуя неторопливый темп с быстрым. Они целуются всё так же смазано, жадно, будто в первый раз наконец-то дорвавшись друг до друга...       Орител негромко хрипит, когда пальцы Валтора покидают его тело. Внутри пусто, и от этого желание поскорее кончить становится просто невыносимым. Орител облегчённо вздыхает, когда Валтор наконец-то раздевается окончательно, и утыкается щекой в холодную стену, стараясь привести тяжёлое дыхание в норму. Идея с треском проваливается, когда Орител чувствует чужую ладонь на своих ягодицах. Валтор сжимает их, раздвигая половинки в стороны, то и дело дразняще касается большим пальцем входа, но дальше не заходит, выбивая из Оритела очередной раздражённый стон.       — Вставь мне уже, — он оглядывается нетерпеливо и зло ухмыляется. — Или боишься спустить за пару секунд, как маленький неопытный девственник?       Валтор усмехается, слыша такую откровенную провокацию, но больше не медлит, поворачивая любовника к себе лицом и толкая его к кровати. Из-за всё ещё связанных рук Орител буквально падает грудью на простыни, и не успевает он даже повернуть голову, как слышит звук шлепка. Он не сразу понимает, что ударили его, лишь когда вмиг покрасневшая ягодица начинает гореть уже от следующего удара. А затем ещё одного, и ещё. Орител прогибается в спине, невольно задевая членом простыни, и не сдерживает стона, повторяя манипуляцию. Следующий шлепок кажется уже предсказуемым, но от этого не менее болезненно-приятным.       — Не спеши. Мы оба скучали из-за твоей глупости, так что считай это частью своего наказания. Я не буду так же мягок, когда мы окажемся дома, так что сейчас просто получай удовольствие.       Орител едва ли не давится от возмущения — кто ещё с кем не будет мягок. И он уже был в одном маленьком шаге от идеи высказать, куда бы его — бывшему? — любовнику стоит отправится, но чужой язык мажет аккурат по сжавшейся от такого дырке, и Орител почти захлебывается. Его сердце стучит бешено, почти дико, отдаваясь в висках оглушающим звуком, с губ почти невольно слетают стоны. Валтор лижет его там, совершенно бесстыдно, сдабривая собственной слюной каждую складочку, и ощущения становятся во много раз острее, когда его язык входит внутрь. Проталкивается, ласкает горячие стенки, вылизывает Оритела и изнутри, и снаружи. Тот не может и дёрнутся из-за крепкой хватки на бёдрах, и на этот раз, когда к стимуляции присоединяются и пальцы, происходящее оказывается выше его сил.       Оргазм накрывает Оритела горячей волной слишком быстро, и он, кажется, до крови закусывает руку, чтобы не кричать, выгибается и стискивает в кулаках простыни. Его трясёт, а ослабевшие бёдра разъезжаются в разные стороны. Валтор гладит его плечи, стирая со щёк нежданные слёзы, разминает затёкшие руки, целует в краешек губ. Орител отмечает это краем сознания, отвечая скорее на автомате.       — Ты молодец, детка. Хорошо справился, — слова Валтора напоминают скорее пьяный бред, но Орител льнёт к нему сильнее, кладя руку на всё ещё возбужденный член. Обводит пальцем блестящую от смазки головку, двигает ладонью и почти усмехается — так он точно всё не закончит.       Всё ещё ослабевший после пережитого оргазма, мужчина неловко перекидывает ногу, забирается сверху и чувствует на себе жадный расфокусированный взгляд, когда отводит ягодицу в сторону и направляет внутрь себя член. Боль мешается с так и не угасшим окончательно желанием, и мужчина не может сдержать удовлетворённого стона, когда опускается почти до самого основания. Он сжимается, покачивая тазом, примеряется, и больше не сдерживается, почти сразу начиная неторопливо размеренно двигаться.       Валтор прикрывает глаза от ощущения приятной тесноты, почти инстинктивно подаваясь бёдрами навстречу. Нарочито неторопливо мнёт ладонями смуглые бока так, что завтра кожа наверняка расцветёт россыпью самых разных синяков. Вдыхает аромат родного тела, сейчас смешавшийся с его собственным запахом. Смотрит, как тяжело вздымается покрытая испариной грудь, и больше совершенно не хочет сдерживаться. В конце концов, терпение никогда не было его добродетелью.       Как и Оритела. Тот совсем не удивляется, когда Валтор укладывает его на спину и сильнее разводит его колени в стороны, чтобы на этот раз ещё глубже проникнуть в разгорячённое тело. Ещё яростнее, сразу же беря быстрый рваный темп и, не сдерживаясь, вколачивая любовника в матрас, раз за разом попадая по простате. Орител всё ещё старается не стонать слишком громко, и пусть даже шлепки мошонки о ягодицы кажутся слишком красноречивыми, думать об этом получается с трудом, как и воспринимать происходящее трезво. Есть лишь Валтор, который наконец-то рядом, и ничего больше ему не надо... ***       Когда всё заканчивается, Орител приходит в себя ещё несколько минут, всё ещё ощущая приятную тяжесть на груди. Нависший сверху Валтор целует его лицо, шею, но слишком лениво, неторопливо, чтобы ждать чего-то большего, и Орител почти неосознанно гладит его по голове, пока тот не успокаивается окончательно, умастившись на его груди.       — Я порвал с ними все связи, — говорит он внезапно. Вопрос во взгляде Оритела слишком незаметен в темноте комнаты. — Больше никаких соприкосновений нашего бизнеса с контрабандой оружия, хоть Аш и обещал, что это мне ещё аукнется. Пусть катится в ад. Мой очаровательный господин полицейский доволен? — Валтор фыркает, почти недовольно, но если начистоту, он на само деле шёл к этому давно. Орителу не хватило лишь немного терпения, но Валтор его и не винил. Иначе быть просто не могло, особенно после случившегося с его старшей дочерью.       — Я уже давно не полицейский.       По крайней мере, он лишился права так зваться, когда начал вершить самосуд. Это уже давно стало прошлым.       — И больше ни слова на этот счёт. Просто давай полежим немного вот так.       Орител кивает, обнимая того одной рукой. Всё так же гладит по мягким волосам, обводит пальцами острые скулы, просто смотрит, будто бы желая зафиксировать умиротворенное лицо в своей памяти как можно дольше. Его любовник засыпает, совсем как ребёнок, доверчиво к нему прижавшись, и Орител не может отказать себе в слабости остаться на ночь с ним.       Когда он возвращается с работы, Валтора дома уже нет.       Орител не слышит от него ничего всю следующую неделю, и на некоторое время даже выдыхает, успокаиваясь, но что-то внутри всё равно остаётся в напряжении. Марион смотрит на него максимально враждебно. На Блум же не смотрит сам Орител, но бывшая жена доверительно сообщает: расстались, кажется, даже по инициативе самой Блум. Орител не выходит из комнаты целый вечер, тщательно обдумывая своё решение, а на следующее утро передаёт дела коллегам и оформляет прошение о переводе. Спустя ещё полторы недели Орител пересекает девять штатов, чтобы вновь очутиться на пороге их квартиры. На этот раз — с мыслью задержаться тут как можно дольше.