Сон в руку

— Блядь, это что за пиздец? — Юра заглянул внутрь, с сомнением осматривая вагон. — Это купе, — в очередной раз вздохнул Даня. — Что тебе не нравится? — Оно какое-то маленькое… Паша, подвинув его плечом, зашел внутрь, плюхаясь на нижнюю полку, ставя рядом чехол с инструментом. — А по-моему неплохо, — заметил он. — Ань, что думаешь? Анечка заглянула в купе, потеснив вздыхающего Юру, и критично его осмотрела. — Ну, нормально, такая уютная комнатка, считай. — Ага, а пить мы в тамбуре будем? — продолжал стенать Юра. — Я думаю, что можно пережить день, ничего не выпивая… — протянул Дима. — Ну значит, ты переживешь этот день в отдельном месте, предатель! Так, перешучиваясь, переругиваясь, ребята расселились по купе, собираясь вечером попробовать собраться хоть у кого-нибудь. Двухместные купе были выбраны абсолютно случайно. По той простой причине, что это были единственные билеты, которые Даня смог выкупить. Решение приходилось принимать срочно: концерт был на носу, они собирались на него самолетом, но позже выяснили, что аккордеон Паши не проходил под ручную кладь, а купить под него дополнительное место не представлялось возможным. Отдавать в багаж, как это делал Кикир и Дима — тоже не вариант. Аккордеон был инструментом нежным, и Паша бы не пережил, если бы с ним что-то случилось. Поэтому Даня в срочном порядке одной рукой сдавал билеты, другой — искал билеты на поезд. Поэтому жалобы на размещение если и принимались — то чисто формально. Да и возмущались ребята так, для проформы. Все прекрасно понимали, что в некоторых ситуациях время работало против них. *** — Ань, ну бля, — вздохнул Паша, потирая лоб. — Ну в смысле ты идешь ночевать к Серговне? Ты знаешь, как Юра храпит? — Ну, Паш, — она погладила его по плечу. — Всего на одну ночь, Аня просто сюрприз Юре хотела сделать, нам все подготовить нужно. Паша вздохнул, собирая вещи. Не то чтобы факт того, что ему нужно было идти ночевать к Юре как-то его дергал — просто в последнее время все казалось слишком ненормальным. Будто их на силу притянули друг к другу и сшивали белыми нитками. Паше не нравилось это ощущение. Он не любил упускать детали из виду, чувствовал при этом себя слишком скованно. Юра, он же был как воздух: в буквальном смысле находился везде. Иногда его было слишком много. А когда он касался его, то казалось, Паша захлебывался в странных эмоциях, ни поддаться им, ничего. Это было сложно, взять и признаться, что происходило что-то. Что-то, что поначалу видел только Паша, но скоро (он был уверен в этом), увидят и все остальные. *** — Ну, что, Пашенька, бросили нас наши дамы, — фыркнул Юра, передавая бутылки с пивом на стол. — Придется нам вдвоем пивом давиться. — Ты что, зажидил пивас и не позвал остальных? — вскинул брови он. — Типун тебе на язык, — практически обиделся Юра. — Мы разделились, тут же хуй поместишься! Купе правда было маленьким, но, по крайней мере, уютным. Сев на сидение, Паша задрал голову, смотря на Юру, свесившегося с полки. — Вот там и спишь сегодня. — Эй, нет! — тут же возмутился он, пытаясь оперативно слезть с полки. — Нихуя. Я снизу. — Может быть, в постели ты и снизу, — фыркнул Паша, чувствуя, как заалели уши. — Но спать будешь наверху. — Ты сейчас допиздишься, Пашенька, — Юра все-таки слез, пихая его в плечо. — Я, может, высоты боюсь, а ты меня наверх пихаешь! — Ну, супер, — кивнул он, открывая бутылку с пивом. — А я со своим ростом туда просто нормально не помещаюсь. — Тебе и здесь будет неудобно, — заверил его Юра, отбирая бутылку и делая большой глоток. — Так зачем ставить в неудобное положение другого человека тоже? — Юра, пошел нахуй, — Паша мог бы открыть еще одну бутылку, но ему показалось это слишком простым. Паше в последнее время много всякого казалось. — Ничего-ничего, — закивал Юра, открывая закуски. — Посмотрим, кто будет смеяться последним. *** Забираясь на верхнюю полку и чуть с нее не падая — Юре было категорически несмешно. Он наглейшим образом потерял бдительность, а Паша, сучара такой, воспользовался моментом и обставил все так, что у Юры не осталось выбора. И теперь он лежал на верхней полке и дулся. Алкоголь, бродивший по организму, подогревал мстительную душу Юры, и теперь желание наступить Паше на лицо, пока спускаешься вниз — уже не казалось таким уж безумным. Паша снизу молчал (ясное дело, наслаждался своим местом на нижней полке), и Юра прикрыл глаза, чувствуя, как его начинал убаюкивать звук движущегося поезда, и он, в конечном итоге, сам не заметил, как уснул, старательно игнорируя подъезжающие «вертолеты». Очнулся Юра так же неожиданно, как и заснул, не совсем понимая, что происходит. В купе было темно, занавески легко шевелились в такт движению поезда. Юра осмотрелся: все было как и обычно, но что-то все равно смущало. Он прислушался к своему организму: голова не болела, сухости — тоже не было. Да даже в туалет, как ни странно, не хотелось, а что-то все равно было не так. Он уже собирался попробовать обратно заснуть (или хотя бы сходить покурить), как до его ушей донеслось это. Тихий, буквально на грани слышимости стон. Юра сначала вжался в подушку, будто бы он вор, пойманный на месте преступления, а потом, дыша через раз и прислушиваясь к звукам, он осторожно, насколько позволяла ситуация, пододвинулся к краю, смотря на нижнюю полку. Паша спал. В этом не оставалось сомнений. Одна его рука была закинута за голову, в то время как второй он сжимал член, не ритмично водя рукой. Картина была завораживающая. Хорошо, что им было в падлу зашторивать окна, и теперь свет пролетающих мимо фонарей, луны и черт знает чего еще, падал на Пашино лицо, делая его каким-то невероятным. Паша весь был невероятным. С закушенной губой, с разметавшимися по подушке волосами. Юра чувствовал, как в паху приятно потянуло, и то ли это пиво до конца не выветрилось, то ли ему передалась атмосфера, царившая в голове Паши. Не осознавая, что он делал и зачем, Юра широко лизнул ладонь, и запустил ее в штаны, сжимая член. Паша чуть выгнулся, выдохнув сквозь зубы. Он двигал рукой медленно, очевидно, каждый раз сжимая член у основания. Юра видел эту картинку так ярко, что в какой-то момент засомневался в себе: а не было ли у него подобного опыта раньше? Его никогда же к парням и не тянуло. Паша не в счет. Паша был другим. Исключением из цельного уравнения Юры. Дополнительной буквой. И сейчас Паша чуть выгнулся, кусая губы, двинув рукой сильнее. Юру как током прошибло. Он, по натуре громкий в постели, даже дышать сейчас боялся, боялся, что его поймают с поличным. Дрочить на то, как дрочил лучший друг. Что могло быть хуже? Осторожно перевернувшись на живот, Юра на пробу двинул бедрами, кусая костяшки пальцев. Так было удобнее наблюдать за вошедшим в раж Пашей, который второй рукой шарил под своей футболкой, задевая соски. Юра чувствовал себя гребаным извращенцем, но почему-то, он сейчас особенно-ярко представил, как сам ласкал Пашу. Собственными пальцами сжимая соски. Юра представил, как медленно обвел бы большим пальцем головку, вызывая крупную дрожь. Он практически физически ощущал, каким горячим в его руках был бы Паша. Юра двигал бедрами, не отрывая глаз от лица Паши, представляя, как слизал бы языком пот, выступивший на висках. С каким наслаждением втянул бы солоноватую кожу под подбородком. Юра помогал себе ладонью, кусая подушку, в то время как Паша не сдерживался. Он громко стонал, и жестче, активнее двигал рукой. Он сейчас был — как на ладони. Каждая его эмоция будто отпечаталась в Юрином сознании. А момент, когда Паша кончил, выгнувшись на койке, ступней уперевшись в стенку — он запомнит на всю жизнь. Юра кончил следом, ему хватило пару толчков. В горле стояли стоны, и он, уткнувшись в подушку, негромко выдохнул, глуша в себе эмоции. Осторожно вытерев ладонь о внутреннюю сторону матраса (мысленно извинившись перед представителями РЖД), Юра снова посмотрел вниз, готовясь делать вид, что только встал, на тот случай, если Паша очнулся. Но он спал, вытащив руку из штанов (вот же сюрприз завтра будет, когда сперма застынет), утыкаясь в предплечье второй руки. Юра очень хотел протянуть руку, убирая прядь волос, спадающих на лицо. Ему очень хотелось лечь рядом, почувствовать поутихшее возбуждение. Юра, словно исследователь, хотел заново пережить этот момент, чтобы запомнить каждую деталь. Препарировать каждую Пашину эмоцию. И почему-то, Юра был уверен, что если бы он решился и спустился вниз, коснувшись Пашиного члена своей рукой — тот бы ничего не заметил. Ужасно. Ужасные мысли. Ужасный поезд. Он только сейчас понял, как накалился воздух. Желание выйти покурить стало невыносимым, и он, тихо спускаясь, старался не смотреть на пятно, видневшееся на штанах Паши. Это все пиво виновато. Никак иначе. И именно пиво не дало ему уйти из купе тихо. Юра, спустившись вниз, не удержался, стукаясь бедром о столик, поднимая шум. — Блядь, — тихо выругался он. — Юра…? — Паша поднял голову, расфокусировано на него смотря, похоже, даже не соображая, что происходило вокруг. Его голос был таким хриплым, будто бы это не он пять минут назад усиленно разогревал голосовые связки. — Спи, — тихо сказал он, прикрывая за собой дверь, и упираясь в нее лопатками. Это был какой-то пиздец. *** Утром Паша обнаружил, что во сне каким-то образом кончил в штаны. Не обоссался и спасибо, конечно. Но неприятно было пиздец. Он с отвращением замывал штаны в туалете, молясь всем богам о том, что эта его «неожиданность» случилась тихо. С остервенением оттирая ткань мылом, Паша с ужасом понимал, что, может быть, момент того, когда это все началось — он не помнил, но то, что ему всю ночь снился Юра и его пронзительный взгляд, он запомнил хорошо. Никогда в жизни, блядь, не забудет. Это был провал. Господи, какой же это был провал.