Вновь разбитое сердце

Свон думает, что лучше уехать. Снова. Только в этот раз уехать и не возвращаться вновь. Вообще-то, она из тех, кто долго не засиживается в одном городе, и в её планах не было задерживаться в Сторибруке, возвращаться в него снова и снова. Но стоит Реджине проявить чуточку тепла в её сторону, как эти планы рушатся мигом. Свон почти забывает, что значит «любить» после разбитого когда-то давно сердца. Забывает обо всём тепле, что могут дать другие и старательно запирает глубоко внутри чувства. Старается быть собранной, ведь это так необходимо шерифу. Но стоит бросить взгляд на Реджину, как приходит осознание, что её тянет к ней. Ведь Реджина смотрит на неё с такой неподдельной заботой и безнадежной любовью, что у блондинки дыхание перехватывает каждый чёртов раз. Эмма никогда не задумывалась, что они могут быть чем-то похожи, что могут стать близки друг другу. И сейчас не задумывается о том, что у обеих после всего стыд, который переполняет всё. Стыд за эмоции, за неумение проявлять их, за то, что обе постоянно убегают. Свон убегает каждый раз, как нежность приливает рядом с Реджиной. Реджина убегает каждый раз, как приходит осознание, что какое-то тепло от Свон разливается по всему телу и согревает сердце. Только вот Эмма старается убежать лишь от своих чувств, вновь запереть их глубоко внутри и делать вид, будто бы всё в порядке. Лишь бы не испортить ничего в этот раз. А Миллс делает попытки оборвать связи, проигнорировать. Только каждый раз, стоит прервать общение и всё, что между ними есть, они врываются в жизнь друг друга с новой силой. От чего у обеих рушатся продуманные планы на ближайшие пару-тройку месяцев. А у Свон рушится всё: планы, стойкость, собранность. Та собранность, без которой Свон вовсе не та бойкая и храбрая девушка, готовая помочь всем. А просто милая, нежная Эмма, со спутанными кудрявыми волосами. Которой хочется оказаться в тёплых объятиях Реджины и которая никак в толк взять не может, почему так выходит: они могут быть в тысячи километров друг от друга, не быть рядом чуть ли год, а Реджина всё так же будет влиять на неё. Реджина может написать что-то в смс-ке в три часа ночи. Что-то о том, что очередная беда приключилась с Генри, или что она скучает, хочет обнять её…. А блондинке остается только гадать, как сообщения Миллс могут так влиять на неё, когда они так далеко друг от друга? Словно всё то, о чем она пишет — происходит наяву и творит с телом Свон что-то невероятное. И ведь её, чёрт возьми, даже нет рядом. Нет её касаний, шепота, который, можно поспорить, мог бы быть весьма интимным, вызывая по телу кучу мурашек. Не понимает, почему каждый раз срывается в этот чёртов Сторибрук и бросается в объятия Реджины вновь и вновь. В эти тёплые, согревающие объятия, которые возвращают всё то, что плещется глубоко внутри Свон. Которые возвращают веру во что-то хорошее и улыбку, что кажется такой искренней, от чего Миллс не перестает напоминать Эмме о том, насколько та красива и насколько красива её улыбка. Всё не может понять, что это от того, что на других у неё не горит. Только рушится это всё так быстро и так легко, ведь в какой-то момент Миллс становится слишком равнодушной и колкой. Словно не замечает всех чувств Свон, а когда всё-таки замечает — это так мимолётно, что одуматься нет времени и равнодушия с эгоизмом в ней, казалось бы, куда больше, чем думала Эмма. И каждый раз Эмма чувствует невероятную вину и ненависть к самой себе. Ведь вновь всё испортила. Эмма всё пытается понять, в какой именно момент она лажанула: что не так сказала или сделала? Начинает винить себя за любую мелочь и в какой-то момент вновь приходит осознание: нужно уехать. Только в этот раз окончательно. Уехать, не возвращаться и не обращать внимания на то, что к Реджине её тянет ещё больше прежнего. Ревностно, до искусанной внутренней стороны щеки, до царапин от собственных ногтей на ладони. Она не совсем понимает, зачем идёт к дому Миллс, нажимает на звонок. Разве не проще будет уехать молча, оборвать всё так просто? Намного проще, надо полагать. Но в сердце Эммы, что разбито вновь, всё ещё плещется какая-то надежда. Может быть, Реджина перестанет закрываться от неё? Ведь Эмма когда-то вызывала бабочки у неё в животе, или как там это называют. Ведь когда-то им было хорошо вместе. Только вот сейчас, когда Эмма неловко переминается с ноги на ноги и пытается что-то сказать Реджине, не расплакавшись раньше положенного, Миллс не делает ничего. Ни слова не спрашивает о её решении уехать, ни делает попыток прикоснуться или обнять. Ничего. А Эмме всё сильнее хочется проклянуть весь белый свет, и ненависть к себе в ней нарастает всё больше и больше. От одного осознания того, что ей хочется знать, что это не было напрасно. Что когда-то она всё-таки вызывала этих чертовых бабочек у Реджины. Что когда-то её чувства были взаимны, и что она не портила ничего. Хочется вновь нырнуть в эти тёплые, успокаивающие объятия Миллс. Хочется бережно прикоснуться к коже её щёк, поцеловать. Но вместо этого Эмма лишь подхватывает чемоданы и удаляется слишком быстро. Глупо надеяться, что переехав, получится начать жить заново. Но есть ли другой выход, когда твоё сердце вновь разбито и когда ты в очередной раз испоганила всё, что только можно было?