Сложности

«Питер Паркер» и «сложности» — это одно и тоже. Два неразделимых друг от друга понятия. Гвен не догадывалась о масштабе такого феномена, как «настоящая жизнь Питера» до того как влюбилась. А потом… потом были его бесконечные идеи по улучшению её костюма, тысяча и одна попытка помочь ей в патруле — а на деле чуть не умереть за ночь раза три, не меньше — и заботливо сделанная кружка какао с двумя ложками сахара и тремя зефирками, несмотря на то, что Питер сам еле держался на ногах. — Паркер, ты ходячая катастрофа! — говорила Гвен, когда Питера чуть не сбил велосипедист. — Зато я счастливчик, — непринужденно отвечает он. — Это в каком месте? — хмыкает девушка. — У меня есть ты, — Питер улыбается, — уверен, ты всегда меня спасёшь, если потребуется. …ты всегда меня спасёшь… …меня спасёшь… …спасёшь!.. Гвен дёргается от безумной трели будильника. Она дотягивается до телефона, проводит пальцем по кнопке отключения, кладёт его обратно — у неё нет сил вставать. Нет сил не вспоминать Питера, нет сил идти в чужой внешний мир, нет сил видеть по всему городу памятные картины посвященные народному герою с-лицом-Питера. И точно нет сил видеть его. — Подъём, леди, — в комнату бесцеремонно врывается не-её-Питер, специально шлёпая босыми ногами, — тётя Мэй приготовила вкуснейший завтрак, — Гвен хочет спрятаться под подушкой, потому-что-его-голос-причиняет-физическую-боль. — Не придёшь — хуже будет, — Гвен не смотрит на него, но кожей чувствует эту полуулыбку гостеприимства. Прекрати, пожалуйста! Питер выходит и идёт вниз, предусмотрительно стащив чужое одеяло. — Я сделал всё, что смог, — слышит Гвен разговоры с первого этажа и почти вживую видит, как Питер складывает одеяло и театрально пожимает плечами. Гвен хочет сбежать отсюда. Гвен хочет перестать видеть в совершенно-другом-человеке своего Питера. Гвен хочет ударить и обнять этого Питера — за то, что так похож.