***
Доён слышит свое имя и встаёт, поправляя одежду. Часы продолжают тикать на белой стене, отсчитывая время с тех пор, как он прибыл, но этот самый счёт давно потерял всякий смысл. Лампы своим неестественным светом освещают все вокруг. Стеклянные перегородки демонстрируют, что в соседних комнатах все ещё включен энергосберегающий режим. На улице, по всем признакам, ночь, потому что его сосед спит, и будить его никто не собирается, но в этом он почему-то не уверен. Доён забыл, как выглядит солнце и звёзды, ему страшно о них вспоминать, потому что тогда чувства становятся искусственными и неестественными, сам он тоже в своей голове превращается в фальшивку. Им всем ввели сыворотку, чтобы избавить от боли. Но они до сих пор не научились с этим справляться. — Сегодня у вас новое испытание. Один день проведёте в комнате пять, — на тонкое запястье ему вешают второй браслет и он выдыхает. Комната «пять» имеет плохую славу среди испытуемых, комната-наказание, даже несмотря на то, что поведение здесь у всех образцовое. Просто некий жребий судьбы падает, и тебя отправляют в другую комнату на сутки, а там может быть очень жарко или напротив — холодно, может ток гулять по предметам, а к нему в придачу постоянно дают задания. В прошлый раз после такого испытания Доён спал двое суток подряд, и Юкхэй, неприступный и наглый, менял ему мокрые полотенца на лбу. Лаборатория была страшным местом, даже если время от времени к ним всем относились хорошо. Проблема была в другом, и сделанное каждым из учёных невозможно было исправить. Доён помнит, как отец сел напротив него и, искренне улыбнувшись, заглянул в глаза: — Доён-а, ты отлично постарался во время экзаменов. Хочешь перед поступлением поработать немного в моей лаборатории и набраться опыта? Знаю, тебе неинтересны точные науки, но может хотя бы взглянешь. Доён смотрел на него, в голове играла фортепианная музыка, и какая-то его часть очень хотела угодить отцу. — Хорошо, пап, — он улыбнулся, и, кажется, это была последняя искренняя улыбка в его жизни, — давай проведём время вместе, может, мне действительно понравится. С тех пор, полтора года слились в один нескончаемый поток. На койке в комнате уже сидел его напарник на сегодняшний день. — Хён, Тэиль-хён? — утверждение смешанное с вопросом, вполне очевидно, что перед ним именно этот человек, просто верить не хочется, — мне казалось вы больше не участвуете в сложных проверках, — бормочет Доён, как-то неловко и садится на свое место. — Все в порядке, Доён-ши. Давай на ты. Мы здесь все большая семья, да и знакомы друг с другом. Младший улыбается, несчастье прячется в уголках глаз, перед ним образец силы воли и желания жить: — Хорошо, хён, буду рад поработать с тобой, — раньше они не пересекались на испытаниях, но от соседа Доён знает, — Тэиль-хён самый выносливый из них, несмотря на то, что в первом испытании участвовало всего два человека, и сыворотка не сработала даже наполовину позитивно, вызвав больше побочных эффектов, Тэиль был тем, кто выдержал не только фазу некой мутации, но и каждую проверку, которую успели на нем провести, — Минхён-сонбэ до сих пор спит? Несколько ассистентов проводят какие-то измерения, вносят что-то в бланки, Доён смотрит лишь на старшего и как будто не замечает эту суматоху вокруг. — Спит, — кивает он, точно так же игнорируя остальное окружение. Марк, или Минхён, был с ним в первой волне. Только учёные со своими большими степенями не учли одну важную деталь: если человек болен, сыворотка может убить. Никто об этом не думал тогда; зациклившись на своих безумных идеях об идеальной жизни без боли, учёные решили, что ради будущего могут пожертвовать своими детьми. Тэиль до сих пор не принимает такой любви к науке, в целом не понимает любви. В ушах нарастает шум, память пытается воссоздать какое-то воспоминание, но только мучает и сбивает мысли. — Хён, ты в порядке? Тэиль смотрит на него, — (часть его памяти — решето, мишень пробитая пулями событий, сколько не пытайся, дыры не склеить), — и выдыхает. — Все в порядке, — последний ассистент настраивает что-то на стене, закрывает щиток и выходит, дверь закрывается, и электронный таймер над ними начинает обратный отсчёт. Комнату заполняет пар, и сначала Доён думает, что вновь будет жарко, но уже спустя минуту холод стоит невыносимый по человеческим меркам. Он ложится на свое место и смотрит в потолок. Мимо комнаты проходят трое парней, восхищённых и воодушевлённых, они все ещё ничего не понимают и не знают. Тэиль провожает их взглядом и выдыхает. Это четвертая партия. Ему интересно, когда это все прекратится. Пар валит изо рта, и он тоже ложится на свое место. На часах 23:56:03 — а значит, ад только начался.***
Чону вежлив и улыбчив, с каждым преподавателем, что у них бывает, он образцово ведёт себя и выполняет задания так, как должен выполнять ответственный человек. Скоро выпускной и можно будет начать новую жизнь, — мечтает он. Причина, по которой преподаватели меняются, как перчатки, состоит в любопытстве. Стоит парню начать расспрашивать о внешнем мире и получить один короткий, но содержательный ответ, как в комнате появляются охранники и просят человека уйти. Будто у стен есть уши и глаза. — Учитель Ким, нам действительно нужно читать лекцию о психоневрологии на английском? — Конечно молодой господин, обещаю, это будет интересно. — Ну да, читать заумные не понятные словечки, лучшее. Учитель смеётся в кулак и протягивает ему книгу, название гласит: «Человек, спутавший жену со шляпой». Это самое название интересует и завлекает. — Ладно, — парень тянет последнюю «о», немного капризно поджимает губы и начинает читать вслух рассказ. Стрелки настенных часов переваливают за четвертый час, Чону читает и постепенно утопает в тексте и смыслах, если повезёт, этот учитель продержится здесь чуть-чуть дольше, и тогда, возможно, они смогут придумать способ обсудить то, что ему действительно хотелось бы обсудить.***
Доён разворачивает голову в сторону Тэиля, он чувствует холод, но совсем не ощущает боли в промёрзшем теле. 20:45:18. В такие моменты Тэиль похож на тряпичную куклу, брошенную кем-то на пол. Вся его поза, выражение лица и закрытые глаза, напоминают фарфорового человечка, красивого, но неживого. Доён косится ещё раз на время, и в комнате начинает неприятно пищать какой-то прибор. Тело покалывает и младший тут же спрыгивает с кровати на пол, Тэиль же встаёт медленно, и весь его вид демонстрирует некое разочарование. — Я думал, эти приемы с током устарели, — улыбается Доён, Тэиль усмехается и протягивает ему руку. — Вставай, пол холоднее всего, нам нужно немного подвигаться, если мы не хотим просто-напросто окоченеть. — Парень из третьей, Тэён, думаю, ты его знаешь, показывал мне как-то кусок танца. Действительно сложного. Будь здесь музыка, мы могли бы разучить. — А ты все запомнил? — Тэиль впервые за долгое время с кем-то говорит не только о боли: его сосед молчит уже семь лет, а испытания — один из способов поговорить хотя бы с кем-то. — Не то, чтобы всё, — Доён чешет затылок и улыбается, — большую часть. Настенный прибор трещит, и голос по ту сторону начинает давать указания: — Испытуемые, под кроватями стоят гири. Ваше задание: взять каждую и держать в течение часа. — Видимо, не потанцуем, — улыбается Доён и выдыхает, на каждой гире цифра 25. — Они издеваются, — шепчет Тэиль, — будь осторожен и держи как можно более уверенно, иначе повредишь мышцы. — Понял, хён. — Приступайте — оглашает голос и Доён наконец различает, что он мужской и смутно знаком. *** Чону заканчивает в семь вечера и устало трёт глаза. Те хоть и болят от напряжения, но спать совсем не хочется, есть тоже. — До завтра, — говорит учитель и улыбается, Чону никак не может запомнить его лицо. Словно размытое пятно, безликое и навязчивое, его силуэт покидает комнату, а младший так и не запоминает его внешности. — Молодой господин, мне подать ужин или принести вам ночной перекус в комнату? — В комнату, я буду наверху, — Чону плетётся к себе, смотрит прямо под ноги, в каком-то из кабинетов слышится спор, поэтому он прячется и прислушивается. — Если так пойдет дальше, проект придется закрыть, все эти дети слишком давно сидят взаперти, мы не можем позволять этому продолжаться, — говорящий повышает голос и под конец даже ударил ладонью по столу. — Мы не собираемся закрывать эксперимент, наша компания давно на грани прорыва, просто нужно подождать, — Чону узнает спокойный, почти безразличный голос своего отца, и от его слов мурашки бегут по коже. Значит не показалось, значит в этом здании где-то есть подростки. Есть те, с кем он мог бы стать другом. Дверь резко открывается, мимо проносится человек в халате, после быстрым шагом проходит его отец, и, когда путь больше никто не преграждает, Чону, наконец, выходит из укрытия. Может быть, этой ночью, если постарается, он сможет их отыскать. А пока нужно придумать план.***
Когда звучит сигнал, Доён разжимает онемевшие пальцы и гири с глухим стуком падают в опасной близости, около его ног. Капельки пота стекают по вискам не смотря на холод, а тело не болит. Опасно не болит. — Разве они не сказали час, — бормочет он, тяжело дыша, — почему мы стояли все три? Тэиль качает головой, подходит ближе и мягкими движениями ощупывает чужие руки. — Ты их чувствуешь вообще? — Доён замирает ненадолго, размышляя об этом и наконец выдыхает. — Сейчас, когда ты их немного встряхнул, чувствую. С этим испытанием, что-то не так.18:27:45
Тэиль кивает и продолжает легко сжимать чужие руки по периметру, никто не запрещает заботится о товарищах. Никто не посмеет запретить такое. — Ты молодец, — говорит он тихо, подбадривая то ли младшего, то ли себя самого. В комнате становится теплее, дискомфорт в лёгких пропадает, и он надеется, что они не станут поступать так, как поступали с ним ранее. Но температура безустанно растет и жара заполняет комнату. — Испытуемые, в ящиках около кровати скакалки. Приступайте к прыжкам. Лимит времени час. — Хён, не беспокойся обо мне. Тэиль кивает, но, как старший, продолжает присматривать. Скакалки с утяжелителями оказываются в руках, и они приступают.***
Чону бросает бутерброды в рюкзак, шутки ради бросает туда несколько фонариков и закуски из секретного склада вкусностей. Туда же летит книга, полученная от преподавателя сегодня и еще одна, оставленная им на столе. Что-то о теории снов и связи между ними. Чону ещё не читал, но верит, что она так же интересна. Он перемещается между этажами медленно, начиная с самого верхнего, посещает все комнаты, которые может посетить, и надеется остаться незамеченным.***
Доён задыхается, в лёгких катастрофически не хватает воздуха, температура комнаты выше сорока дает о себе знать, нагрузка от скалки тоже сказывается, и, если честно, он до сих пор не понимает, как вообще ему удается двигаться.14:56:31
Перед глазами начинает появляться дымка, затем она затягивается темнотой, и он не замечает, как оседает на пол. Тэиль подхватывает его и, проверив кровать руками, кладёт на нее. В комнату заходят несколько ассистентов в халатах, измеряют температуру тела, пульс и другие показатели, сами дышат еле-еле и очень сильно потеют, Тэиль продолжает прыгать, прыжок за прыжком. Снова звучит сигнал. Он бросает скакалку с размаху в стену, та отлетает от плотной стеклянной поверхности и падает на пол. Ассистенты рядом вздрагивают от испуга и косятся неопределенно, до конца не понимая, бежать им от сюда или дальше выполнять свою работу. — Понизьте уже чёртову температуру, он сгорит сейчас, — кричит Тэиль и температура в комнате медленно начинает меняться, — вы ученные или нет? Разве не ясно, что у каждого тела есть предел? Даже, если мы не чувствуем боли, у нас разные способности к нагрузкам. Вы знаете нас вдоль и поперек, потому обязаны понимать наши пределы, если не хотите, чтобы кто-то умер в конце концов, — скакалка Доёна оказывается в его руках, странный блеск появляется в его глазах, он смотрит на ассистентов, те кланяются извиняясь и обещают пересмотреть программу проверки. Тэиль наступает, а затем его глаза натыкаются на собственные руки и он разжимает пальцы, бросая скакалку на пол. Старший не помнит, как ее взял. Просто садится на свое место и утыкается в колени. Время идёт.12:07:03
Их никто не трогает до тех пор, пока Доён не приходит в сознание. В комнату даже приносят воды и подносы с едой. Ассистенты молчат и, по большей части, просто бояться находится здесь. Кто-то за дверью, бормочет что-то о возможных незванных гостях. Новое задание не дают. Начинается странная суматоха.***
Чону прочесывает дом медленнее, чем ему кажется, но даже так к себе в комнату возвращаться не спешит. Когда дело доходит до подвала, он чувствует, что ближе к разгадке, чем думает. Подобрать код к замку оказывается неожиданно легко. Лифт везёт его вниз под землю так долго, что он начинает терять ощущение этажей. В помещении темно. Он достает фонарик, брошенный в рюкзак, интуитивно идёт между рядами странных стеклянных комнат. Пустых и не очень.12:01:00
Ему на глаза попадается обратный отсчёт, слишком ярко светящийся в этой темноте, и Чону снова набирает сработавший ранее код. В комнате двое парней. Один из которых не подвижно сидит, второй лежит, но Чону замечает, как вздрагивает его рука. Он подходит ближе, рассматривает лицо незнакомца при свете фонарика и наконец произносит тихим шёпотом: — Не знаю, кто ты, но не хочешь стать моим другом? — Если я скажу «да», ты перестанешь светить мне в глаза? Чону испуганно роняет фонарик, парень вскакивает на своей койке и прижимает палец к его губам. — Меня зовут Доён, а тебя? — Чону, — еле слышно произносит младший и везде начинает загораться свет. Глядя вокруг, Чону наконец понимает, что всё это время было не так. Лаборатория перед его глазами выглядит, как лабиринт из его сна. Сна, который он долго считал кошмаром.