Сладкое наказание

Знаете ли вы, что такое умиротворение? А вот Мин Юнги знает, потому что сегодня пятница, 9 часов вечера, а он сидит в зале и смотрит телевизор, попутно едя попкорн, причем свой любимый. Никаких тебе репетиций, концертов, фансайнов или придумывания текстов песен до раннего утра. Тишина и спокойствие, и Шуга, пользуясь такой редкой возможностью отдохнуть, релаксирует, всматриваясь в экран так называемого 'зомбоящика', в котором он еле-еле откопал ужастик среди кучи сопливых мелодрам, новостей спорта и кулинарных шоу. Ну, хоть что-то приятное. Где-то в недрах дома блуждает его блядский сексуальный милый маленький донсэн Чимин, потому что все остальные мемберы уехали в Пусан на несколько дней, а Шугу и Пака оставили под предлогом того, что им нужно будет репетировать выступление с Тони Монтана, которое, кстати, Юнги продумал до последних мелочей, ведь с ним будет выступать его Мини. Конечно, он мог бы тоже поехать на заслуженный отдых, ведь репетировать он мог и не дома, но мамочка Сокджин на пару с папочкой Намджуном упрямо отказывались брать их с собой, видите ли 'места в машине мало, ехать долго, да и вообще, вам проще будет дома порепетировать'. «Да, куда уж проще...» — фыркнул про себя мятноволосый, но спорить с хёном и лидером не стал. Чимин, который еще 15 минут назад гремел на кухне посудой, неожиданно затих. На секунду подумав «главное, чтобы не порезался, или из окна не выпал, а то Джин мне голову оторвет и в задницу засунет, и как потом зачитывать» Мин спокойно продолжил поглощать попкорн, лицезрея на экране кровавую сцену с отрыванием рук-ног-головы-детородных органов. Классика. И вообще, что касается их двоих, то Мин до сих пор не понимал, что происходит между ним и младшим. Они, вроде как, семья, почти 6 лет вместе, не считая предебюта, но вот только последнее время мятноволосый стал питать к донсэну совсем не дружеские чувства: то, но фансайне за руку возьмет, то на камере по попе шлепнет или скажет, что любит Чимина, после чего Пак краснеет, становясь похожим на помидорку, и все в таком духе. Посидев еще минуты 3 и не уловив никаких признаков жизни в доме (не считая его самого, конечно, хотя это скорее сонный камушек, чем что-то живое), парень вышел в коридор и пошел искать младшего — мало ли что могло случится, а отвечать за мелкого ой как не хочется. Шуга старался двигаться тихо, сам не зная, почему это делает. Он аккуратно заглядывал в каждую комнату, в надежде найти там Чимина, но того не было. «Да мало ли куда он ушел!» — мысленно рассуждал Мин. — «С каких это пор я за него так переживаю?!» Последней неосмотренной комнатой осталась комната самого Чимина. Шуга приоткрыл дверь и замер: на кровати, совершенно голый, лежал его донсэн и растягивал себя, выстанывая имя Юнги. В памяти парня всплыл его разговор с Джином. «— Юнги, я ведь вижу, что между вами происходит. Ни ты, ни Чимин не относитесь друг к другу как к хёну или донсэну. Все видят, какими влюбленными глазами смотрит на тебя Пак. Да и ты порой вытворяешь такое, за что нам всем потом приходится отдуваться перед Бан-пиди. Пожалуйста, будьте немного сдержаннее. Хотя бы на камерах». Тогда Мин слушал это все в пол уха, и не придал словам хёна особого значения. А сейчас он лично убедился в том, что для Чимина он не является просто другом. И вот теперь он наблюдает за тем, как этот самый Чимин вводит в себя вибратор и сладко стонет «Юнги —хёёооон». Шуга давится воздухом. Он заходит в комнату, тихонько закрывает дверь и облокачивается на стену, ухмыляясь. Чимин же в это время, совершенно не замечая хена, ибо лежит попой к двери, благодаря чему Шуге открывается шикарный вид, выгибается в спине и стонет уже в пол голоса, двигая в своей попе вибратором. Так продолжается еще минуты 2, пока парень не замечает стоящего и ухмыляющегося хёна. Пак застывает, словно каменея, и с ужасом смотрит на Мина. Тот медленно подходит к лежащему Чимину, который приходит в себя и пытается прикрыться со словами «Х-хён… Ты все не так понял…».  — Сделаешь еще одно движение, и пеняй на себя. — Юнги зло шипит, а Чимин в ужасе замирает. Вибратор все еще в его попе, и он все еще включен, а парень лежит в таком положении, что он давит прямо на простату, а Пак и звуки издать боится. Мин тем временем стягивает с него покрывало и Чимин испуганно дрожит.  — У тебя тут веселье, а меня не позвал… Не надо так, малыш. — Шуга провел по его бедру рукой, при этом облизнув губы. Чимин лишь отчаянно попытался прикрыться, но мятноволосый, зло зарычав, перевернул его на спину и схватил за запястья, прижимая к кровати и не давай двинуться.  — Ну и как давно ты это делаешь, а, Мини? Парень зажмурился, чтобы Юнги не смотрел ему в глаза. Но тот лишь нежно провел рукой по щеке Чимы и поцеловал. Рыжий, почувствовав на своих губах чужие, резко распахнул глаза и протестующе замычал. Воспользовавшись этим, Шуга углубил поцелуй, сплетая их языки, и Чимин сдался, отвечая старшему. Он яростно сминал чужие губы и стонал в поцелуй. Юнги отстранился и посмотрел на красного Пака. Тот прикрыл горящие щеки руками. Рэпер наклонился к уху рыжеволосого и выдохнул: — Мини, я люблю тебя. Но ты ведешь себя очень плохо и расстраиваешь папочку. А потом, встав с кровати и подойдя к двери, добавил, — И еще, завтра в 7 утра ты должен быть собран. Хорошенько подготовь себя. И не смей сейчас кончать, иначе будешь наказан. Парень вышел из комнаты, а Чимин тяжело задышал. Как он мог так жестко спалиться? И что теперь делать… «Ладно, будь что будет» — решил для себя парень, а конкретно сейчас он должен кончить, хоть Мин и запретил. Чимин понимает, что если ослушается, то далее последует наказание, но почему-то он хочет узнать, что с ним может сделать Шуга. Парень смущенно закусывает губу и опускает ладонь на свой член. В голове все еще звучат слова, сказанные его любимым хёном. Пака конкретно кроет от того томного шепота и он начинает двигать рукой на члене, прикрывая рот ладошкой, чтобы стоны были не так слышны. Пару движений, и он кончает, шумно выдохнув. Где-то за дверью Мин ухмыляется, представляя то, как завтра будет наказывать своего малыша.

¤¤¤

Наутро Юнги ждал Чимина в гостиной. Рыжеволосый же вечером хорошенько вымылся, выбрил себя везде и надел новое белье, хоть и понимая, что все равно оно ему надолго не понадобится. Шуга оторвался от телефона и взглянул на стоящего в дверях парня. — О, — протянул он насмешливо, — а я думал, ты забыл. Ну что же, иди в машину, я сейчас приду. Чимин растерянно кивнул и вышел из дома. Автомобиль Мина уже стоял у ворот, и парень сел на переднее сиденье. Юнги пришел через пару минут и они выехали из дома. Всю дорогу парни молчали, однако Юнги то и дело ухмылялся чему-то своему. — А ты не такой уж и невинный, Пак Чимин. Так сладко стонешь, представляя меня рядом с собой. А я то думал, почему ты несколько раз на репетициях прихрамывал и говорил что тебе болит спина. — Мятноволосый взглянул на Чиму, и тот, покраснев, закусил губу. — Знаешь, хён, — он специально произнес это слово с придыханием, растягивая гласную, — я уже и подумать не мог, что ты можешь меня любить. Вот и приходилось самому развлекаться. И вообще, куда мы едем? Юнги изогнул одну бровь. — А ты догадайся, малыш. Тем временем они подъехали к красивому коттеджу, который, по словам Юнги, подарили ему родители на совершеннолетие. Они с ребятами несколько раз были здесь, когда им давали выходные перед концертом. Ребята выбрались из машины и зашли в дом. Не успев войти, Пак тут же оказался прижатый к стене. — Ты такая блядская сука, Пак Чимин. Моя блядская сука. Мин подхватил парня на руки и понес в свою комнату. Он опустил его на большую кровать и начал страстно целовать, блуждая руками по телу рыжего. Тот сладко стонал, извиваясь под хеном. Стащив с парня всю одежду, Мин принялся оставлять засосы и укусы по всему телу. Он играл с сосками Пака, слушая его громкие стоны, поцелуями спускаясь все ниже и ниже, доходя до начинающего возбуждаться члена, и вдруг резко отстранился, оставив рыжеволосого в недоумении. — Малыш, скажи мне правду: ты кончил вчера, когда я тебе запретил? Пак закусил губу и заерзал на простынях. — Мини, я жду ответа. — Д-да.. — Он смущенно выдохнул, смотря в глаза ухмыляющегося Шуги. Тот провел рукой по его бедру. — Ты же понимаешь, что я должен тебя наказать? — Чимин кивнул. — Встань на колени. — Его голос звучал холодно, но Пака трясло от такого Юнги. Ему нравилось подчиняться, особенно старшему. Юнги же подошел к парню, который стоял на кровати на четвереньках, уткнувшись головой и подушку, сгорая от стыда. Он провел ладонью по таким манящим половинка ягодиц и резко ударил. Чимин вздрогнул. Сверху посыпались еще шлепки, от которых Пак начал стонать, выгибаясь в спине и подставляя попку под удары, которая уже начала краснеть. — Юнги-хёёооон, — простонал Пак, когда Шуга в очередной раз шлепнул его по покрасневшей ягодице. — Что такое, малыш? Посмотри, ты возбудился только от того, что я тебя отшлепал. Так сладко стонешь мое имя. А кто такой Юнги-хён? Пак уткнулся лицом подушку и еле слышно простонал: — П-папочка.. — Не слышу. Говори громче. — Он снова ударил парня по ягодице, от чего тот задрожал, громко простонал 'Папочкааааа-аахх' и кончил на простыни. Его колени задрожали и он упал животом на кровать, тяжело дыша. — Какой хороший малыш, — протянул Мин, смотря на дрожащего младшего, а после подошел к комоду, стоящему напротив кровати, открыл одну из шуфлядок и достал средних размеров коробку, перевязанную широкой черной лентой, — и у меня есть для тебя подарок. Чимин облизнул пересохшие губы, смотря мутным взглядом на подходящего к нему парня. Тот сел на край кровати и открыл коробку со словами: — Знаешь, а я не ошибся, когда решил заказать это пару недель назад. Не беспокойся, у нас достаточно времени, чтобы опробовать все, что тут находится — Шуга высыпал содержимое на кровать, ухмыляясь, а в его глазах чертята прыгали и отплясывали самбу, из-за чего Пак еще сильнее задрожал от того, что внизу живота в предвкушении все скрутилось в тугой узел. В коробке оказались: несколько вибраторов, плеть, кожаные ремни для рук и ног на подобие наручников, ошейник с поводком, свечи, повязка для глаз, пара анальных пробок, фиксаторы для члена и 4 бутылки лубриканта, видимо, с разными запахами. Чимин судорожно выдохнул. Конечно, у него тоже были кое-какие игрушки, но все, что сейчас лежало перед ним — было его фетишем, однако парень никак не решался приобрести что-то из этого. А тут объект его мокрых снов и бессонных ночей преподнес такой шикарный подарок. Ночь обещала быть незабываемой. — Конечно, это все будет шикарно смотреться на тебе и в тебе, но для начала я хочу, чтобы ты растянул себя. Кажется, что-то в Паке окончательно оборвалось, и теперь неслось с растущей в геометрической прогрессии скоростью в самый ад, потому что эта просьба, а скорее даже приказ, звучал безумно смущающе, из-за чего рыжик и покраснел еще больше. Вставая на трясущиеся ноги на четвереньки, и поворачиваясь к хену спиной, Чимин размышлял о том, когда же его жизнь успела пойти по пизде. Так и не найдя точку невозврата, он рвано выдохнул, и потянул руку ко входу. Но его прервал голос, от которого снова бросило в жар. — Ты настолько часто трахал себя, представляя, что это я, что теперь можешь войти в свою сладкую попку без смазки? Настолько бесстрашный? Или просто мазохист?  — Я.. Я п-просто.. за..был… — Задрожав в несколько раз сильнее, чем раньше, Пак повернулся к Юнги. Тот сидел на том же самом месте и хищно пожирал взглядом юношу.  — Подойди сюда. Хотя нет, стой,— прервал его Мин, как только Чимин пододвинулся к краю кровати, намереваясь встать, — надень ошейник и наручники. И ползи. — Х-хён.. — Чимин, я не буду повторять дважды. Снова этот ледяной голос, от которого у Чимина мурашки по коже пробежали и член возбужденно дернулся. Но ослушаться на этот раз он не посмел, задница все еще приятно ныла от наказания. Видимо, Пак — мазохист. Надев на шею ошейник, а на запястья и щиколотки — кожаные наручники, и встав на трясущихся ногах на четвереньки, Чимин пополз к Юнги, сильно выгибаясь в спине и виляя задницей. Подойдя к Мину, он сел на колени и, поборов смущение, поднял голову и взглянул на мятноволосого. — Соси. Нет, это точно конец. Иначе почему Чимин, как самая настоящая сука, начинает насаживаться ртом на подставленные пальцы, обводя фаланги пальцев юрким язычком и рисуя какие-то, только ему понятные, узоры? Рэпер проводит большим пальцем второй руки по таким пухлым и манящим губам, которым бы могла позавидовать любая девушка. Слишком прекрасно. После, нехотя, убирает руку с губ Пака и тянется к лежащим недалеко лубрикантам. — Думаю, к тебе прекрасно подойдет персиковый аромат, — шепчет он, а вокалист несдержанно стонет, но сосать не прекращает, — дай мне свою ручку, Мини. Чимин протягивает трясущуюся ладонь и Мин выливает немного смазки ему на руку. После вынимает пальцы изо рта Пака, и смотрит, как от губ парня до его пальцев тянется тоненькая ниточка слюны. Чимин снова стонет. Шуга кивает парню на изголовье кровати, мол «давай, двигайся, я жду шоу». Вокалист так и делает: отодвигается к спинке, становится на четвереньки и заводит руку за спину, начиная растягивать себя. Тело все еще помнит вчерашний вечер, поэтому Пак вводит сразу 2 пальца и сладко стонет, попадая по простате. — Папочка.. — одно слово, а Шуга уже еле сдерживается, чтобы не вытрахать из Чимина всю дурь, чтоб не повадно было. Но он держится. Держится только потому, что сегодня его Мини так просто от него не отделается. Впрочем, железной воле Мин Юнги можно было позавидовать — он столько лет терпел этого маленького похотливого дьяволенка и его выходки, такое манящее тело, сладкий голосок и томное «хён». А именно последний пункт использовался младшим чаще всего. Парень утыкается в подушку, пытаясь скрыть от взгляда Шуги свое смущенное лицо, а тот лишь улыбается, как маньяк. — Достаточно. Господи, если ты и вправду есть, сделай так, чтобы рыжего не трясло от возбуждения всякий раз, когда старший использовал такой голос. Чимин готов был ползать на коленях перед хёном, лишь бы только он властвовал над ним, ибо доминант из Шуги настолько же ахуенный, как и рэпер. Последний, тем временем, успел переместиться поближе к донсэну, держа в руках вибратор и бутылку лубриканта. — Ммм.. Малыш, ты такой красивый. А знаешь, как ты будешь выглядеть еще красивее? Верхом на моем члене, но это чуть позже. — Пак в который раз громко стонет, откидывая голову назад и ударяясь затылком об подушки. Если он переживет эту ночь и не умрет от оргазмов, которых, однозначно, будет много, то честное слово, сходит в церковь и помолится за отпущение грехов своих. Мятноволосый приказал Чимину лечь на спину и раздвинуть ноги, а сам смазал вибратор и приставил ко входу. Пак тяжело дышал и постоянно облизывал губы, неотрывно смотря в глаза парню. До чего же возбуждающе... Скользя по телу младшего взглядом, он ввел вибратор на половину и остановился, давая время привыкнуть к заполненности, но вокалист качнул бедрами, прося продолжать. Шуга протолкнул игрушку до упора и поставил на 2 режим из 5. Немного подождав, он начал двигать вибратор в теле парня, слушая, как тот довольно скулит. Мятный переключает на 5 скорость и меняет угол проникновения, пытаясь найти простату. И видимо находит, потому что ерзающего не простынях Чимина начинает крупно трясти и он заходится в стонах, сминая простынь возле головы в кулаках. Ему безумно нравится это картина, а еще безумно хочется стянуть с себя узкие джинсы, которые грубо давят на стоящий колом член, но мы же помним, что у Шуги выдержка стальная. Он внимательно наблюдает за выражением лица донсэна, а потом проводит рукой по подрагивающей обнаженной груди и царапает ногтями твердую бусинку соска. Чимин же выгибается до хруста костей и кончает, забрызгивая свой живот и грудь, и попадая на рубашку Мина, которую тот, к слову, так и не удосужился снять, из-за чего Пак чувствовал себя еще более открытым и это чертовски заводило. — Кажется, у тебя много эрогенных зон, да, Мини? Не волнуйся, мы найдем их все. — Чимин готов кричать и восхвалять всех богов на свете, потому что слышит слегка хриплый томный шепот возле уха, а затем тело пронзает миллиардом фейерверков: Юнги накрывает его губы своими и целует, целует горячо и страстно. Это намного ахуеннее и ярче, чем мог представить себе парень. Он обвивает шею хёна руками и с упоением отвечает на поцелуй. Их языки сплетаются в бешеном танце, зубы ударяются друг о друга, дыхания слились воедино, руки старшего блуждают по телу рыжего. Пак уже сто раз пожалел, что не признался в любви раньше. Юнги отрывается от таких сладких и манящих губ только тогда, когда легкие начинает жечь от недостатка кислорода. Парень отстраняется, пытаясь отдышаться, а между ними тянется ниточка слюны. Чимин, кажется, вообще перестал понимать кто он и что с ним происходит, он лишь жадно хватает воздух ртом и смотрит на Мина помутневшими от возбуждения глазами. Рэпер целует его шею, оставляя укусы и засосы, которые позже расцветут прекрасными сине-фиолетовыми цветами, спускаясь ниже, проходясь языком по таким шикарным ключицам. Ведет дорожку из поцелуев ниже и накрывает губами один сосок. Чимин вздрагивает и пытается отстраниться, но Шуга грозно рычит, и младший понимает, что лучше не двигаться, иначе будет плохо. Мин тем временем играется языком с горошиной соска, посасывая и покусывая, обводя по кругу, а затем дует на влажную кожу, создавая феерические контраст ощущений. Рукой он сжимает второй сосок и слегка оттягивает, после чего царапает ногтями. — Па.. почкаа... Пере-ахх.. мфхх... с-стань, прошу... — Чимин едва ли не плачет от удовольствия, зарываясь руками в волосы на голове Шуги. Мятноволосый, укусив напоследок сосок еще раз, а затем зализав метку, наконец-то оторвался от такого сладкого тела донсэна. Парень встал с кровати, смотря сверху вниз на свою работу: вся шея парня покрыта метками и следами от зубов, губы красные и опухшие, на груди небольшая кровоточащая ранка, которую рэпер оставил в порыве страсти, и покрасневшие горошины сосков. И, безусловно, Чимин, с красными щеками, слезами, скопившимися в уголках глаз, и стоящим членом. Выдержка Юнги полетела к хуям, потому что он буквально содрал с себя рубашку и штаны, беря в руки поводок, пристегивая его к ошейнику Чимина и дергая на себя, призывая пододвинуться к краю кровати. Тот сел на край, оттопырив задницу, и закусил губу. Мятный провел членом по губам парня, наблюдая как естественная смазка размазывается, делая губы его малыша еще ярче и блестяще. Пак облизнул головку, проходясь языком по уздечке, и выбрал в рот, начиная посасывать член, вырисовывая на нем узоры языком и обводя выпирающие венки. Старший, хватая его за волосы и заставляя взять полностью, откинул голову и шумно выдохнул. Буквально на секунду. А потом просто любовался тем, как его Мини сосет, слегка давясь и сдерживая рвотный рефлекс, вбирая член до основания, и его пухлые губы плотно обхватывают ствол. — Блять, Чимин... — Он сильнее сжал волосы парня, чувствуя скорую разрядку, а тот простонал, посылая по члену хёна вибрацию, из-за чего тот кончил в рот Пака. На автомате сделав еще пару фрикций, он вытащил член, проводя им по губам младшего, размазывая сперму. — И не смей сплевывать. — Снова рыжик слышит этот хриплый властный голос, не слушаться которого он просто не смеет. Поэтому он глотает семя, жмурясь и облизываясь, как кот, объевшийся сметаны. — Хён, может ты наконец трахнешь меня? — Юноша тянется своему члену, за что получает удар по рукам от старшего. — Ну папочкааа... — Разочарованно стонет он, когда Юнги берет небольшую цепочку и скрепляет руки в наручниках за спиной вокалиста. Тот лишь ухмыляется, укладывая его спиной на кровать и надевая черную повязку на глаза. Рыжий нервно мотает головой, на что Юнги его успокаивает: - Не бойся, Мини, это не страшно. Просто так твое восприятие обострится, и ты получишь больше удовольствия. Теперь Чимин находится в кромешной тьме, слух, обоняние и осязание возросли в несколько раз. Он лишь слышал, как Шуга подошел к кровати и раздалось чирканье зажигалки, а дальше тело обожгла резкая, но приятная боль. Воск от свечи стекал аккуратными тоненькими струйками, тут же застывая, но все еще оставаясь горячим, от чего по телу разносилась боль в перемешку с удовольствием. — Не бойся, малыш, это интимные свечи, они не оставляют ожогов. И именно поэтому Мин принялся капать воск на соски и член Чимина. Тот скулил и ераз по кровати, вздрагивая, когда воск попадал на кожу. — Это так.. хорошо, папочка... Рэпер ухмыльнулся. Конечно хорошо, ведь они с Мини так идеально дополняют друг друга : садист и мазохист. Один любит причинять боль, а другой получать ее. Одному доставляет удовольствие приказывать, а другому - подчиняться. Они как детали одного пазла, такие разные, но такие сочетающиеся. Пламя свечи мимолетно коснулось нежной кожи бедра, разнося по телу сладкую боль вместе с удовольствием. — Хватит, молю! — Пак уже был не в силах терпеть; член болезненно ныл и хотелось поскорее ощутить хена в себе. Старший задул свечу и опустился на кровать, очищая донсэна от застывшего воска и снимая с него повязку и оковы, а потом улыбнулся, проводя пальцами по губам Чимина : — Попроси хорошенько, малыш, и может быть, я исполню твое желание. Кажется, Чимин сейчас умрет от того, насколько это все смущающе выглядит, потому что его томное "Папочка, прошу тебя, выеби меня.. Я так этого хочу. Юнги-я..." заставляет Шугу подмять Пака под себя и впиться сладким поцелуем в губы, сразу же входя по основание. Слишком много ощущений. Слишком много стонов. Слишком много всего. Слишком много Юнги. Мятноволосый двигается глубоко и размеренно, вколачивая Мини в постель и каждый раз проходясь головкой члена точно по простате. Он хаотично оставлял засосы на теле стонущего парня, который закинул ноги ему на плечи, из-за чего член входил еще глубже. И, кажется, вокалист сорвал голос, ибо стоны теперь были хриплые, но от того не менее возбуждающие. — Боже, Юнгиии... Быстрее, прошу.. Несколько особо глубоких толчков, и Чимин, выгибаясь до хруста костей в спине, раскрывая рот в сладком стоне и широко распахивая глаза, кончает, сжимая член Мина внутри. Слишком узко и слишком горячо, и спустя пару движений Юнги кончает в парня. Дыхание обоих сбито, кровь в висках бешено стучит. Юнги целует Чимина нежно и осторожно, будто боясь спугнуть, и ему даже кажется, что его малыш плачет. Но последний переворачивается, садиться хену на бедра и трется задницей об пах, неотрывно смотря в глаза и задорно улыбаясь. Он берет уже вставший член парня в руку и направляет его в себя, насаживаясь до конца и задевая простату, из-за чего громко вскрикивает, запрокидывая голову. Шуга подмахивает бедрами, трахая беспорядочно водящего по его груди руками и облизывающего губы Пака и сжимает его упругую задницу. — Блять, Чимин, ты такой ахуенный.. Папочка доволен тобой. — Вокалист, слушая это, наклоняется к Юнги и целует его, а потом кусает у основания шеи, оставляя метку. Несколько движений, и рыжий с протяжным "Юнгиииии" в который раз кончает, а следом и Шуга. Младшего крупно трясет, и он выпадает из реальности. Очнулся он в объятиях хена, который нежно гладил его по голове и прижимал к своей груди. — Хён.. — Голос сильно хрипел, говорить получалось с трудом, и он поморщился из-за не очень приятных ощущений в горле. — Тише, маленький, тебе нельзя сейчас говорить. — шептал Мин, нежно целуя его лицо и гладя по спине, — ты был прекрасен, малыш. Я тебя люблю, Мини. Очень сильно люблю. А вот теперь Пак однозначно плакал. Он обнял старшего за шею, утыкаясь лицом в шею и прошептав "Я тоже тебя люблю, Юнги-я". Силы оставили его, и вокалист погрузился в царство Морфея. Мин же еще очень долго лежал и смотрел на спящего парня, улыбаясь и гладя его по волосам. Это, однозначно, был самый лучший день в его жизни.