Ангельское наваждение

      Чимин обожает сладкое. Каждое его утро начинается с небольшой коробочки конфет, которая запивается горячим шоколадом. Дальше в ход могут пойти и другие запасы, которые вообще-то были куплены на целый месяц, а не на пару дней. На вопрос: «не слипнется?» Чимин привык хвастливо отвечать, что его телу не грозит полнота и он всегда весит свою норму, если не меньше. Тэхён на эту чудесную особенность организма своего друга лишь закатывает глаза и обещает, что Паку ещё воздастся.       Нездоровая привязанность к сладкому началась у парня с появлением Юнги. Он в точности так же падок на всякие пироженки, что совсем не соответствует его образу крутого парня с последней парты. Именно поэтому этот секрет он делит с Чимином, подкупая последнего тоннами конфет. Такой себе, конечно, обмен, но Пака устраивает. Его вообще всё устраивает, лишь бы Юнги всегда был рядом. А когда его выгнали из института, он вовсе только и делает, что торчит у Чимина в квартире, наслаждаясь разговорами и тёплыми объятиями.       Познакомились они на вечеринке всё того же Тэхёна, который готов к себе домой затащить чуть ли не каждого встречного. Юнги не особо общительным был, практически не пил и искоса поглядывал на небольшой тортик, аппетитно стоящий на кухонном гарнитуре. Не то чтобы Чимин следил за ним весь вечер, но именно это он и делал. Что-то было в этом парне в чертовски рваных джинсах, обтягивающих его худые ноги. Мин вроде бы и был тут, а вроде бы и отсутствовал. На него обращали внимание все, но он не замечал никого.       Огороженный от мира сего, он так бы и просидел на одном месте, если бы Чимину не пришла в голову идея разрезать тот злосчастный десерт. Мин сразу же ретировался из душной гостиной на кухню, заводя совершенно бессмысленный, но необходимый сейчас разговор. Он, на самом деле, совершенно не любит болтать с незнакомцами, но бросить своего товарища, коим он уже успел прозвать торт, Юнги просто не мог.       Так парни и узнали, что учатся они в одном институте, но на разных факультетах и курсах соответственно. Чимин поведал историю о своей тяжёлой жизни в качестве друга Тэхёна, а Юнги во время его монолога лишь понимающе кивал, потому что сам успел попасть в загребущие руки дружбы Кима. Тот, кстати, заметил, как успели разговориться парни и неоднозначно подмигивал Паку, намекая, что спальня всё ещё свободна. Чимин тогда очень засмущался, и ему даже пришлось отлучиться на несколько секунд, дабы успокоить Тэхёна и бросить разочарованное: «мне с ним ничего не светит».       Но насколько сильно Чимин ошибался он уже узнает после, когда по возвращению на кухню встретит светящегося от удовольствия Юнги, доедающего кусочек торта. Мин полностью изменился после того, как в пустой желудок упало желанное, и стал более жизнерадостным. От того угрюмого парня, что сидел на маленьком диванчике и ненавидел весь мир, не осталось и следа. Юнги очень много говорил, словно пытаясь в одно предложение уместить всю историю своей жизни. И Чимин соврёт, если скажет, что это ему не понравилось.       — Чимин, у тебя такие красивые глаза, — парень наклоняется ближе к чужому лицу и останавливается в нескольких сантиметрах, рассматривая тёмную радужку. — Я вижу в них фейерверки.       Пак задерживает дыхание, боясь вовсе потерять голову от этого едкого запаха жасмина, что проникает в каждую пору, въедаясь под кожу. Он не романтик и в принципе не любит все эти розовые сопли, но от слов Юнги в груди что-то приятно кольнуло. В этом полумраке не то что глаза разглядеть невозможно, тут даже нет возможности цвет одежды понять. А вот Мин видит, да ещё и про фейерверки успел приплести — мастер в своём деле.       — И губы тоже, — шепчет Юнги. — Чертовски сексуальные.       На этом рычаги у обоих сорвало окончательно. Единственное, что помнит Чимин, так это тёплую ладонь на затылке и быстро исчезнувшее расстояние между парнями. Губы Юнги мягкие, сладкие после съеденного куска торта. Чимин чувствует всё особенно остро, потому что с парнями он никогда не целовался и совершенно не знает как себя вести. Мин ощущает смятение парня сразу и берёт всё в свои руки, целуя нежно и многообещающе.       Юнги шумно выдыхает через нос, и его рука опускается на талию Чимина. Он кусает нижнюю губу парня, его язык скользит по губам, облизывая, и проникает глубже в рот. Страстный поцелуй лишает Чимина возможности дышать, словно Юнги хочет выпить его до дна, не оставив ни капли. А всё потому что Пак вкусный до невозможности, такой неземной, что хочет содрать с него всю эту одежду и дать расправиться тем самым белоснежным крыльям за спиной.       Спальня им в тот вечер всё-таки понадобилась. Да в таком срочном порядке, что Юнги буквально пинками выгнал оттуда совсем недавно зашедшую парочку. Он в принципе ждать не любит, а в такой ситуации тем более. Единственным желанием Юнги было разложить мальчишку на этой кровати и изучить каждый уголок его тела.       А Чимин только этого и ждал. Он умирал и вновь возрождался в тёплых руках Юнги, которые так бесцеремонно блуждали по его телу. С удовольствием принимал каждый поцелуй, каждую метку и укус на ключицах, тихо постанывая. Он цеплялся за чужие плечи, принимал Юнги полностью, видел в чужих тёмных глазах волнение и наслаждался этим. Некогда молочные бёдра Чимина украшало всё больше потемнений, и это лишь прибавляло страсти, от которой парень уже захлёбывался. Всё это смешивалось в красочный каскад, что навсегда отпечатался на подкорке сознания парня. Каждый взгляд Юнги, его обкусанные, но всё так же до безумия сладкие губы и горячее тело — Чимин запомнил каждую деталь.       Конечно с утра парней постигло некое смущение, которое выражалось в покраснении щёк растрёпанного Чимина и скептического взгляда Юнги. Но всё это очень быстро разрешилось улыбкой последнего и предложением похода в кафе. Желательно самого ближайшего, иначе Мин умрёт от голода, а стряпню Тэхёна он есть точно не готов. Он вроде как жить хочет.       Ел Юнги как не в себя. Ему понадобился полноценный дневной запас калорий, который, кажется, определённо выходил за норму. Чимин же просто выпил кофе. Он не привык завтракать вообще, да и не до этого было сейчас. В голову парня лезла куча вопросов, главный из которых он всё-таки решился озвучить.       — Что теперь между нами?       Мин после этого вопроса даже жевать перестал. Он изводил Чимина несколькими секундами молчания, но их парню хватило для того, чтобы дать себе прозвища типа «подстилка» или «шлюха». Кто вообще ложится под первого встречного? Пак таковым точно не являлся. По крайней мере, он был уверен в этом до вчерашнего вечера. Сейчас даже от самого себя жутко неприятно.       — А что ты хочешь, чтобы между нами было? — неоднозначно спрашивает Юнги, глядя на расстроенного парня. Он скользит взглядом по его очаровательному лицу, телу и обкусанных губах, мысленно ставя галочку над каждым пунктом своего идеала. — Я бы предпочёл встречаться, но выбор за тобой.       Не сложно догадаться, какой ответ услышал Юнги. Конечно Чимин согласился, слепо доверяя всего себя человеку напротив. Что руководило им в тот момент, парень до сих пор не может знать. С Юнги на подсознательном уровне хочется быть, проводить свободное время и всё больше влюбляться. И да, Пак не из тех людей, которые верят в любовь с первого взгляда, искры в глазах и прочее. Но, кажется, программа дала сбой и самый страшный вирус «Мин Юнги» разнёс по виртуальным сетям свой яд. Избавляться от которого совершенно не хочется. Прощайте, предрассудки, и здравствуй, тахикардия.       Со временем Чимин узнавал Юнги лучше и вскоре знал о нём абсолютно всё. Его вкусы не отличались чем-то экстраординарным, не считая болезненной любви к сладкому. Мин так же, как и любой другой человек, имел любимое время года, погоду, цвет и жанр музыки. Но Пак видел даже в обычном предпочтении поздних прогулок нечто грандиозное, безотказно составляя парню компанию.       Юнги, как оказалось, порой очень сложно разговорить. Особенно в утреннее или дневное время. Словно перед Чимином предстаёт два разных человека: один — чересчур энергичный, постоянно разговаривающий и кажется, способный на всё, второй — депрессивный, бледный парень, которой напоминает только что оживший труп. Эти перепады настроения бывают часто и заставляют Чимина волноваться. Они хоть и встречаются, но Юнги не всегда готов посвящать парня во все аспекты своей жизни.       Спустя полгода их отношений парни катастрофически сблизились. Вещи Юнги медленно начали заполнять квартиру Чимина, придавая ей более живой облик. Например, притащенные книжки с какими-то сложными химическими формулами валялись практически на каждой ровной поверхности. И в любой другой момент Пак повёл бы носом от увиденных громоздких реакций, занимающих практически всю страницу, но они же принадлежат Юнги. Это меняло всё. Порой Чимину казалось, что любой мусор, оставленный парнем, будет для него ценным предметом. Оправданием он считал то, что любовь с человеком и не такое делает.       Вообще, Мин учился на биохимика. Хотя «учился» — это громко сказано. Как бы парень не старался, но он всё-таки вылетел из института с третьего курса обучения. Он, на удивление, особо не расстроился, объясняя это тем, что ему самому надоело это направление. Но проблем с деньгами у Юнги никогда не было. Он подрабатывал в каком-то крупном клубе барменом, и одной его зарплаты хватало чуть ли не на месяц роскошной жизни. Тратил он заработанное с умом, если так можно назвать чуть ли ни каждодневные дорогостоящие подарки для Чимина. Юнги чертовски нравилось смотреть на то, как парень долго отказывался от вещицы, а потом, смущаясь и сгорая от любопытства, принимал её. Ещё Пак всегда благодарил безумно искренне и никогда не обвинял в неправильно выбранном подарке.       Они засыпали в обнимку и просыпались так же. Чимину стали жизненно необходимы обкусанные ключицы и сорванный в ночи голос, а Юнги готов был отдать всё, лишь бы услышать чужие стоны и почувствовать смазанные поцелуи. Завтрак, обед и ужин парни привыкли делить между собой, включая в какой-то из приёмов пищи вкусный десерт.       Чимин любил до безумия, до головокружения и опьяняющей эйфории. Он не видел недостатков в Юнги, идеализируя и цепляясь за него, словно за последний глоток воздуха перед вечным погружением в пучину моря. Мин отвечал тем же. Он находил в мальчишке ранее не открытые совершенства и берёг те, подобно бриллиантам.       И вроде бы всё идеально между ними. Нет никаких недомолвок, громких скандалов и длительных расставаний. Словно эти двое не с нашей планеты, коим известна формула настоящего счастья. Эти отношения заставляют Чимина находиться в окрылённом состоянии, испытывать сплошное наслаждение. Но в последнее время парня всё чаще стали навещать скользкие мысли о том, что что-то не так. То ли Юнги стал более отстранённым, то ли Пак уже свихнулся на фоне собственной влюблённости.       — У нас всё нормально? — спрашивает Чимин у парня, пока они наслаждаются обществом друг друга. Пак лежал спиной на груди Юнги, пока за окном медленно наступали сумерки. Мин постоянно отвлекал его от просмотра ленты новостей в телефоне тем, что целовал шею парня и зарывался носом в мягкие волосы.       — С чего такие вопросы? — удивляется Юнги, прекращая свои пытки.       — Ну знаешь, просто ты всю неделю ходишь сам не свой, вот я и подумал, может быть я что-то успел тебе сделать?       Мин приподнимает брови от удивления, и на его губах расцветает улыбка. Радостный Чимин — это, конечно, зрелище потрясающее, но вот взволнованный Чимин — удивительно редкое явление.       — Чимин, ты всегда так сильно заморачиваешься, — усмехается Мин и лишь сильнее обнимает парня. — Во всём виновата работа. Начало лета всегда отличается значительным потоком посетителей. Так что выброси все те мысли из головы.       — Тебе ведь уже пора уходить, да? — кажется, Пак решил добить Юнги своим опечаленным голосом, который буквально кричит о том, что отпускать на работу парня не хочется.       — Да, — Юнги кладёт подбородок на плечо Чимина и шепчет ему прямо в ухо. — Но я очень скоро вернусь, так что жди меня в спальне. Хотелось бы, конечно, чтобы ты встречал меня совершенно голым…       Пак пихает Юнги локтем в ребро и разворачивается к нему лицом. Последняя фраза его нисколько не задела, а лишь раззадорила, заставляя зажечься огоньки на дне зрачков. Чимин садится парню на колени и обвивает его торс ногами, приближаясь к слегка розоватым губам.       — Серьёзно? Полностью голым? — повторяет он шёпотом желание Юнги и дарит практически неощутимое касание к чужим губам. Дразнит. — Сейчас Чонгук должен прийти.       Именно в этот момент Мин осознаёт всё коварство своего парня. Поиздевался и, получив желанную реакцию, испарился на кухне. Конечно ему с самого начала был понятен план Чимина, да и всё равно они бы ничего не успели — работа не ждёт. Но насладиться лишний раз таким обжигающе прекрасным поведением парня он был просто обязан.       — Передавай Гуку привет, — последнее, что говорит Юнги перед выходом и не отказывает себе в удовольствии, мягко целуя Чимина.       Пак облизывает и без того влажные губы и возвращается на кухню, доставая из холодильника вишнёвый торт, покрытый слоем пудры. Любовь-любовью, а перекус по расписанию. Тем более, Чонгука тоже нужно чем-то угостить. Не встречать же гостя пустым чаем.       Гук долго ждать себя не заставляет. Он звонит в дверь продолжительно долго, зажимая звонок до упора. И в этом действии всё настроение парня отображается. Кажется, сегодня Чонгук не в духе. Хотя, когда последний раз он вообще в нём был?       Чимин открывает дверь и впускает Чонгука, который выглядит слишком нервным и уставшим. Они обмениваются обыденным приветствием, и Чон сразу же идёт на кухню. Он наизусть знает расположение комнат и их содержимое, поэтому нисколько не удивляется увиденному торту на столе.       — Отходняки мучают? — язвительно спрашивает Гук и кивает в сторону десерта. Чимин пропускает мимо ушей его замечание и как ни в чём не бывало приглашает гостя сесть за стол.       — Юнги только что ушёл, — информирует он, отрезая кусочек торта и пробуя его на вкус. — Вы не пересеклись?       Чонгук тяжело вздыхает и безэмоциональным смотрит на Чимина. Он даже понять не может, что именно сейчас чувствует. Ему очень сильно хочется ударить этого парня, выбить из него всю дурь, вправить мозги. С другой стороны, Гуку неимоверно жалко Чимина, потерявшегося в этом гадком мире. Он так и не выбирает ничего из вышеупомянутого, занимая нейтральную сторону.       — Не надоело ещё? — мрачно спрашивает Чон.       — О чём ты? — Чимин строит невинное личико и отрезает ещё один кусок торта, с ненормальным наслаждением облизывая сладкие пальцы.       — Всё это. Не надоело разыгрывать спектакль? — Чонгук видит, что парень продолжает его игнорировать и, схватив того за ворот футболки, отвлекает от излюбленного занятия. — Очнись, Юнги мёртв.       И вроде бы всё идеально между ними. Нет никаких недомолвок, громких скандалов и длительных расставаний. Словно эти двое не с нашей планеты, коим известна формула настоящего счастья. Эти отношения заставляют Чимина находиться в окрылённом состоянии, испытывать сплошное наслаждение. Всё хорошо, не считая того, что Юнги мёртв.       Пак вырывается из цепких рук Чонгука и загнанно смотрит на него. У парня подступает ком к горлу, и он задыхается в непроизвольном приступе кашля. Розовые очки, к которым успел привыкнуть Пак за это время, бьются стёклами внутрь, режут глаза осколками правды. Он тянет к ним руки и ощущает, как капли крови пачкают пальцы, оставляя на некогда чистом лице бордовые пятна. На самом деле, это слёзы, что давно не появлялись в стенах этой квартиры.       — Вставай уже, — Чонгук дёргает парня за руку и вытаскивает из угла комнаты, в который он успел забиться. Чимин от чужих грубых прикосновений отбивается, буквально вскрикивая. — Блять, давай ещё синяков мне наставь.       Когда у Гука заканчивается терпение, он просто берёт бутылку воды со стола и обливает ей парня, с силой ударяя по влажным щекам. Тот начинает успокаиваться, принимая отстранённый вид. Чимин поднимается из небольшой лужицы воды и вновь садится на прежнее место, кладя в рот недоеденный кусочек торта. Он правда очень любит сладости. Всякие конфеты, пирожные и кексы. Они безумно вкусные и отлично справляются со своей ролью.       — Вкусный торт, — говорит Чимин, убирая мокрые волосы со лба. — Зря ты отказался.       — Но не настолько вкусный, как это? — Чонгук достаёт из кармана ветровки небольшой пакетик с мелкими белыми кристаллами и кидает его на стол. Чимин меняется на глазах. Он отбрасывает ложку в сторону и трясущейся рукой тянется к веществу. И вот перед миром предстаёт совершенно иной Пак Чимин — больной, зависимый от наркотиков парень, который за дозу готов отдать всё что угодно.       — Сколько можно? — шипит Чонгук и накрывает пакетик ладонью. — К Юнги отправиться хочешь?       — Нахуй иди, — огрызается Чимин и, соскочив со стула, идёт в гостиную, чтобы отыскать последние деньги.       Ангельская пыль — галлюциногенный наркотик с прекрасным названием. Один из самых любимых для Юнги и незабываемых для Чимина. Он до сих пор помнит, как Мин слизывал белоснежные крупицы с его тела и слегка прикусывал нежную кожу. От этого сносило крышу, а в глазах выстраивались свои собственные галактики. И почему только все кричат о том, что наркотики — это плохо?       Всё началось с того, что Чимин застал Юнги за интересным разговором с каким-то человеком по телефону. Уже позже выяснится, что это был Чонгук — напарник Мина в этом грязном деле. Оба парня работали курьерами. Они развозили клиентам их заказы и порой искали новых потребителей в клубах Сеула. Именно эта работа приносила Юнги большие деньги, а не та придуманная должность бармена. И из института он уже давно вылетел, а формулы в тетрадях означали не что иное, как расчёты новых наркотиков, употребление которых не преследуется по закону. Оказывается, если изменить в формуле хотя бы один реагент, можно с лёгкостью избежать тюрьмы. Главное сделать это правильно.       Чимин долго не решался на разговор с Юнги. Он не был тем человеком, который нейтрально или тем более положительно относился к психотропным веществам. Но Пак был тем, кто до безумия любил Юнги и именно это послужило первым толчком к бездонной пропасти. Мин особо не отнекивался, когда Чимин всё-таки рассказал о том, что ему известен настоящий род деятельности парня. Более того, он находил качественное оправдание каждому обвинению в свою сторону.       — Пока сам не попробуешь, ничего не поймёшь, — улыбаясь, произносит Юнги, протягивая перепуганному парню разноцветную марку.       Приучить Чимина к наркотикам оказалось не так трудно, как казалось на первый взгляд. Сначала он и правда отказывался от предложенных косяков, ходил хмурый и задумчивый. Ему требовалось время, чтобы переварить информацию, взвесить всё в своей голове и, в конце концов, бросить Юнги. Хорошая череда действий, правда? Только вот Чимин не стал придерживаться её и благополучно свернул на неправильную дорогу, ведущую прямиком в холодную землю. Просто в один из вечеров, когда он занимался самоедством, к нему пришёл Юнги. Он был в чересчур довольном расположении духа и, словно забыв о проблемах в их отношениях, завёл привычный разговор о всякой ерунде.       Если быть верным, никаких проблем между ними Мин не видел, потому что не считал своё пристрастие таковым. А Чимин места себе не находил. Словно на него одного обрушились все проблемы мира, и один он их решить не в силах. Раньше Паку казалось, что у него есть человек, который всегда рядом и никогда не предаст. Ошибся немного, с кем не бывает. Теперь при одном взгляде на Юнги плакать хочется. Парень постоянно теряет в весе и именно из-за этого налегает на сладкое, дабы восполнить потерянную энергию; его кожа стала на несколько тонов бледнее, а веточки вен ещё заметнее. Всё потому что употребление наркотиков не является какой-то забавой для Юнги. Он употребляет их ежедневно, как будто те являются безобидной приправой к обеду.       Чимина начинает подтрясывать, когда он замечает в руках парня небольшой пакетик с кристаллами. Если бы раньше он поинтересовался у Юнги, что же за содержимое внутри, то сейчас это даже спрашивать смешно. Любой нравоучительный диалог Пака, направленный на вразумление парня, оканчивался провалом. Его слёзы просто утирались чужими руками, а полюбившийся голос отвечал: «всё в порядке». Мин отказывался воспринимать реальный расклад событий, обманывая себя, что с ним всё в порядке. Тошнота, пассивность, беспричинное повышение температуры тела и уменьшение чувствительности к боли Юнги не считал проблемой. Он осознавал, что за всё хорошее приходится вносить определённую плату. И он готов отдать своё существование в обмен на минуты неконтролируемой эйфории.       Юнги неоднозначно поглядывает на перепуганного парня и подмигивает ему. Если Чимин сам не хочет познавать прекрасное, то он готов его ему показать. Мин высыпает дозу в рот и, пока кристаллы не растворились, хватает Чимина за руку и притягивает для поцелуя. Он крепко держит вырывающегося Пака и с вожделением сминает горьковатые от вещества губы. Поэтому ангельскую пыль предпочитают употреблять вместе с каким-нибудь десертом — слишком уж неприятная горечь остаётся после. Когда кристаллы полностью исчезают и наркотик начинает проникать в кровь, Юнги отпускает Чимина. Тот смотрит на него стеклянными глазами, в которых отражается вся ненависть и презрение. Кажется, что ещё секунда, и Пак побежит на кухню, чтобы вскрыть себе вены и избирательно уничтожить «испорченные» капли крови. Но Мин следит за ним и в любой момент готов усадить Чимина обратно, дабы дать веществу закончить начатое.       — Зачем?       — Хочется.       Проходят минуты, и Чимин начинает ощущать лёгкое покалывание кончиков пальцев. И уже все отвратительные мысли медленно отходят на задний план. Он чувствует себя слишком хорошо. Мир вокруг него преображается, вытесняя чёрно-белые оттенки. Теперь жизнь — это рисованный мультфильм с яркими красками и нереальными образами. Даже тот человекоподобный монстр в дальнем углу комнаты кажется совсем нестрашным, а наоборот, — интересным. Парень быстро моргает, когда замечает неестественной формы мебель повсюду, которая раньше не была столь забавной. Вокруг всё слишком необычно, и это точно не является минусом.       В тот момент Чимин был готов поклясться, что он испытывал колоссальное удовлетворение, какого раньше никогда не чувствовал. Как будто рецепторы парня обострились настолько, что весь город из окна квартиры виден и слышен. Ощущение всеохватности. Даже организм Пака говорит ему: «ты всё сделал правильно, и пусть тебе будет хорошо». И Чимин согласен с ним. Он хочет, чтобы ему было хорошо.       Юнги после содеянного не чувствовал себя виноватым. Улыбка у Чимина красивая, а видеть её на протяжении нескольких часов было необыкновенно прекрасно. Мин находился рядом с ним на протяжении всего действия пыли и после, когда воздействие наркотика на сознание Пака ослабло, что привело к раздражительности и агрессивности парня. Он стремился спрятаться от всех, запираясь в своей комнате и не желая разговаривать. Конечно Юнги осознавал, что это первые признаки ломки. Как оказалось, слишком велика была доза для первого раза.       Спустя два дня Чимин уже сам попросит новую дозу, чем нисколько не удивит Юнги. Он только этого и ждал. Ведь что может быть прекрасней улыбающегося Чимина?       — От них же можно отказаться в любой момент, правда? — спрашивает Чимин, рассматривая небольшие таблетки на своей ладони.       — Конечно, — улыбается Мин, мысленно выбирая, что принесёт для мальчишки завтра.       Чимин не верил, что можно измениться за пару приёмов наркотиков. До сих пор не верит. Хотя это именно то, что он сделал. Обычная жизнь, которой парень жил всё это время, перестала казаться счастливой. Теперь эпицентром внимания становились опиаты, галлюциногены и психоделики. Любимой стала и по сей день остаётся ангельская пыль. Чересчур реальны видения после её принятия, и это именно то, что так сильно нравилось Чимину. А секс под наркотиками так вообще крышесносный. Как будто всё твоё тело — это сплошная эрогенная зона, при прикосновении к которой хочется не вылезать из кровати всю ночь и последующий день.       Жить Чимин стал по одному простому девизу — от дозы к дозе. Перерывы между принятием психотропов становились всё короче, и вскоре парень стал подобен Юнги. Наркотики — это уже не баловство, а их употребление — ежедневный обряд.       — Я врал тебе. Всё это навсегда.       — Я знаю.       Потом Пак познакомился с Чонгуком. Парнем, на год младше его самого, но более серьёзным и ответственным к своему делу. Их сложно назвать друзьями, лишь знакомыми, и то с натяжкой. Но именно Гук был рядом с Чимином, когда Юнги не стало.       Произошло это около полугода назад. Умер Юнги самой обычной смертью наркомана — передозировка. Мин стал замечать, что прежние дозы уже не приносят удовольствие и стал медленно их увеличивать. Ломка становилась более болезненной, а терпеть её парень был не готов. Поэтому в его «рационе» стали появляться тяжёлые наркотики, которые спасали его. Чимин собственными глазами видел мучения Юнги, но помочь никак не мог. Он просто всегда был рядом, а Мин говорил, что этого достаточно.       Мёртвого Юнги нашли в его же квартире. Чимин тогда был на учёбе, а вот Чонгук направлялся к своему другу, который уже не дышал. Последним принятым наркотиком стал опиум. Произошло сильное угнетение нервной системы, отчего организм просто не выдержал. Чимин до сих пор с трудом вспоминает, как Гук сообщил ему эту новость по телефону. Пак прямо в коридоре института сполз по стене и разрыдался, как маленький ребёнок.       Тэхён, который ничего не знал о связи Чимина и Юнги, их зависимости, просто места себе не находил в попытке достучаться до погружённого в свои мысли друга. Он просто кое-как отвёл Пака домой и им же был выставлен за дверь. Никакие звонки, крики, доносящиеся из подъезда, не смогли добиться от Чимина даже малейшей реакции. Он просто рухнул посередине гостиной и пролежал там до самого утра. Парень вроде бы плакал, а вроде бы кричал. В голове крутились слова Чонгука, которые впитывались под покров кожи и закупоривали сети капилляров, не давая кислороду пробраться в лёгкие. Жуткий страх, коего раньше никогда не было, витал по периметру комнаты, затягивая тошнотворные узлы в животе Чимина. Теперь он остался один. Никому не нужный так и сдохнет на этом холодном паркете, изнывая от душевных ран. Больше не существует «нас», осталась лишь горсточка пепла. Нет, горсточка пыли, ослепляющей глаза и выдающей реальность в её самых прекрасных тонах.       Спустя сутки Чимин нашёл в себе силы встать. Он автоматически пошёл на кухню и съел там целый пакет конфет, совершенно не ощущая их вкуса. Потом он просто откинулся на спинку стула и уставился на висящую фотографию, прикреплённую к поверхности холодильника. Там Юнги выглядит безумно счастливым, с небрежно уложенными волосами и лёгкой улыбкой. От этого на душе Чимина становилось ещё противнее. Он соскочил со стула и смял фото в ладони, при этом вновь горько плача.       Мысли о самоубийстве под покровом ночи приобретали всё большую привлекательность, заманивая вечным покоем и умиротворением. И Чимину ужасно этого хотелось, исчезнуть, раствориться подобно очередной таблетке на языке. Казалось, что вместо слёз уже давно течёт кислота, оставляя на коже красноватые ожоги. Чимин устал. Парень пришёл к выходу спустя несколько часов. Чимин решил полностью отказаться от наркотиков и умереть от болезненной ломки. Только так он сможет решиться взять в руки лезвие или просто упасть с крыши здания. Варианта о том, чтобы пережить потерю Юнги и продолжать двигаться дальше у парня даже не возникало. Пак дышал лишь им, его сердце билось в унисон с сердцем Юнги, и теперь пришло время тому остановиться.       Ломка оказалась хуже, чем представлял себе Чимин. Он переживал её лишь единожды — в самом начале потребления наркотиков, а после Мин не давал ему испытывать это отвратительное явление. Сейчас же парень чувствует, как каждая его клетка изнывает от боли. Чимину кажется, что суставы выворачиваются, мышцы рвутся, а кости крошатся в пыль. Весь мир серый, какой-то слишком грязный и тошнотворный. Руки уже сами тянулись к острому ножу, а лёгкие умоляли их продырявить и выпустить этот ядовитый дым из них. Если это ощущал Юнги всё последнее время, то Чимин понимает его поступок.       Звонок в дверь прервал Чимина от совершения необратимого поступка. Было ли это его спасением? Скорее нет, чем да. Он решил открыть дверь, даже не взглянув в глазок, и был удивлён, увидев на пороге Чонгука. Выглядел он обычно, если сравнивать его с бледным, исхудавшим за эти три дня Чимином.       — Хреново выглядишь, — констатирует он и, не дождавшись приглашения, проходит в квартиру. — Рассказываю быстро и отказы не принимаю. Юнги просил обеспечивать тебя дозами, пока деньги на его счёте не закончатся.       — Что?       — Это его последнее желание.       С того дня Чимин полностью пересел на ангельскую пыль. Та стала его связью с Юнги. Сначала он осознавал, что это всё просто галлюцинации, но со временем действительно уверовал в их реальность. Верил, что Юнги жив и лишь иногда уходит на работу, а не исчезает из-за прекращающегося действия наркотика. Чимин любил живого человека, пряча воспоминания о его смерти и придумывая всё больше несуществующих моментов в их таких же несуществующих отношениях.       Вот прошло почти шесть месяцев. Деньги на счету Юнги закончились. Чимину пришлось тратить остатки своих сбережений, которых хватало лишь на небольшие дозы, что действовали ничтожные два часа. Но он нуждался в них, поэтому брал взаймы даже у родителей, объясняя это тем, что ему надо платить за учёбу, на которой он не появлялся уже полгода.       Чимин нервно обыскивает все полки, карманы одежды и дальние углы, чтобы найти хотя бы ничтожных сорок долларов. Ничтожных, конечно, для покупки необходимых сейчас средств.       — Чимин, этого недостаточно, — отвечает Чонгук, пересчитывая смятые бумажки на столе.       — Пожалуйста, — молит парень. — Юнги меня ждёт, правда… Я ему обещал… Он скоро придёт…       — Сука, как же ты меня достал своими бреднями! — кричит Гук, хватая парня за грудки и бросая его на паркет. — Он тебя даже никогда не любил! Вы просто трахались!       И вроде бы всё идеально между ними. Нет никаких недомолвок, громких скандалов и длительных расставаний. Словно эти двое не с нашей планеты, коим известна формула настоящего счастья. Эти отношения заставляют Чимина находиться в окрылённом состоянии, испытывать сплошное наслаждение. Всё хорошо, не считая того, что Юнги мёртв. И одной самой главной вещи — Юнги никогда не любил Чимина.       Юнги не гей, вообще ни разу. У него даже мысли никогда не возникало, чтобы предложить встречаться парню и уж тем более заняться с ним сексом. На той вечеринке у Тэхёна ему пришлось немного потеснить свои предпочтения. Вернее, это была случайность. Мин просто до дрожи в руках нуждался в новой дозе, а торт, стоящий на кухонном столе, умолял быть съеденным. И как только Юнги было замечено движение около десерта, он без промедления рванул к нему, не обратив внимание на парнишку с яркой улыбкой. А тот, напротив, только и ждал разговора с загадочным гостем. Чимин много говорил, а Юнги слушал через раз, мысленно умоляя уйти его с кухни хотя бы на несколько секунд. Молитвы были услышаны, но не богом, а Тэхёном, к которому улизнул Пак, оставляя парня одного. Мин быстро насыпал на свой кусочек торта ангельской пыли и жадно начал поглощать десерт, чувствуя, как тело наконец-то расслабляется. Именно поэтому тогда Юнги увидел фейерверки в чужих глазах. Действие наркотика привело к самому странному окончанию вечеринки, которое только у него могло быть.       Проснувшись, Мин опешил. Увидеть в кровати голого парня он никак не ожидал. Но ругаться или психовать не стал. То ли пыль всё ещё подчиняла мозг своим правилам, то ли Юнги сам этого хотел, но он предложил Чимину совместный завтрак. На нём он понял, что Пак симпатичный и в принципе неплохой собеседник. Он не раздражал, но и чувства влюблённости не вызывал. Мин решил попробовать с ним встречаться. Но это так, от скуки.       С Чимином было удобно. Он отдавал всего себя, а взамен просил лишь немного внимания. Юнги настоящий с трудом поддерживал разговоры, но стоило ему принять очередную дозу, и он становился самым лучшим на свете парнем. Пак удовлетворял его во всех аспектах, поэтому и расставаться Мин с ним не спешил. Потом и вовсе привык к мальчишке.       Наркотиками он лишь сильнее привязал Чимина к себе. Юнги нравилось чувствовать, что в нём нуждаются, благодарят и многим отплачивают. Да и улыбка Пака была действительно прекрасна, и сам он был чертовски прекрасен. Слишком ласковый, податливый и чувственный, Чимин собрал все самые отвратительно желанные качества. Но этого было недостаточно.       Юнги не любил Чимина, но он ему нравился. Между этими понятиями огромный обрыв, который Мин не пытался и не хотел преодолевать. Да, с Чимином было приятно засыпать по ночам, вместе завтракать, гулять, разговаривать и просто быть рядом. Но любить его невозможно.       Тогда почему последним желание парня стала помощь зависимому Чимину? Ответ довольно прост: Юнги даже после своей смерти хотел знать, что он кому-то нужен. Единственный человек, который действительно его любил и дорожил им, был Чимин. А это желание стало лишь толикой благодарности Юнги.       — Чонгук, пожалуйста, — шепчет Пак. И вовсе не понятно, что он просит. Продать дозу за эти гроши или замолчать, дабы не слышать больно ранящей правды.       Гук смотрит на подавленного парня и бросает ему под ноги небольшой пакетик. Всё это шоу, идущее уже шестой месяц, успело его достать. Он просто устал от Чимина, который определённо распрощался со своими мозгами. Пак мучается, но виду не показывает. Зато улыбается всё так же ярко и смеётся так же громко. Порой даже у Чонгука сердце сжимается от увиденного, и он подыгрывает парню, говоря, что не сможет дождаться Юнги или уже видел его сегодня. Но сейчас этого говорить совершенно не хочется, и находиться здесь тоже желания нет.       — Передавай Юнги привет, — последнее, что говорит Чонгук и спешит убраться из квартиры. Не настолько он добр, чтобы помогать обычному наркоману.       Чимин, как только слышит хлопок двери, встаёт с сырого паркета и поднимает пакетик. При свете солнца кристаллы красиво переливаются, чем-то напоминая холодные снежинки. Пак, сам того не осознавая, улыбается и, прихватив со стола телефон, идёт в гостиную. Там он удобно размещается на паркете и листает новостную ленту. Самой первой высвечивается фотография Тэхёна, сидящего в парке и старательно изображающего серьёзный вид. Чимин ужасно скучает по другу и корит себя за то, что так и не ответил ни на одно его сообщение и отклонил каждый звонок парня. Поэтому сейчас, чтобы наверстать упущенное он пишет Тэ короткое сообщение, в котором просит прощения и обещает, что когда-нибудь всё ему объяснит.       В телефоне Чимин отыскивает свою любимую заезженную песню и тихо включает её, постукивая в такт ногой. Руки тянутся к пакетику, и парень опрокидывает его в себя. Сегодня он не заедает горечь, а насыщается ей, в очередной раз понимая, насколько пыль отвратительна на вкус. Пока наркотик не начал действовать, Чимин позволяет себе закрыть глаза.       Если пробежаться по всем этапам его жизни, то Чимин не совершил ничего выдающегося. Рос в обычной семье, обещал родителям окончить школу на «отлично», а потом институт с красным дипломом. Уже после можно было бы стать примерным семьянином и успешным менеджером в крупной компании. Пак послушный мальчик, его таким воспитали. Но в этой жизни у него что-то совсем не получается оставаться таким хорошим до конца, а на выполнение обещанного совсем не осталось сил. Чимин был нужным, а вроде бы и нет. Странное существование он вёл: слепо верил своему сердцу, искал тепла и со временем тлел, подобно искрящемуся костру.       Как бы странно это не звучало, но Пак ни о чём не жалеет. Не жалеет о своей глупой любви, граммах наркотиков, смазанных поцелуев и мертвой душе. Юнги показал Чимину то, на что способен мир, его самые тёмные уголки. Подарил хоть и притворную, но всё-таки любовь. Каждый момент с Юнги был неоспоримо прекрасен и запомнится навсегда. Сейчас Чимин готов отступить. Отпустить груз прошлого и принять настоящее, как должное. Он и так слишком долго держался, правда.       — Я никогда в жизни не хотел, чтобы всё так закончилось, — голос Юнги ласкает измученный слух Чимина, а пальцы прикасаются к чужим сырым волосам.       — Это моя последняя доза, — грустно усмехается Чимин. — У меня больше нет денег.       Мин притягивает парня к себе и крепко сжимает в призрачно-тёплых объятиях. Чимин слегка подрагивает и шумно дышит носом. Тело пронзает эйфорией, но та уже не приносит удовольствия, а лишь выворачивает внутренности наружу. И этому, конечно, есть оправдание: Чонгук принёс другую дозировку, намного больше обычной. Он сделал это специально, чтобы Паку хватило на несколько дней. Но у Чимина были свои планы. Далеко не из-за денег он назвал эту дозу последней.       Чимин сильнее прижимается к Юнги и улыбается ему, когда тот мягко целует его в пухлые губы. Пара скупых слёз всё-таки стекает по его бледным скулам и пропадает в вороте футболки. Но даже так улыбка продолжает сиять на лице парня. Он прикрывает глаза и просит рассказать Юнги о том, как прошёл его рабочий день. Мин соглашается и в тысячный раз повествует одну и ту же последовательность его последнего дня существования, при этом не переставая нежно вырисовывать узоры на подрагивающей спине.       Немного жаль, что это не просто печальная глава, а грустная история, и конец её ждёт подходящий.       Немного жаль, что на утро Чимина найдут мёртвым в своей же квартире — непозволительно прекрасного и доброго мальчика.

Я металась по кругу в своей чёртовой ночной рубашке, Читая Сильвию Плат 24 на 7, Оставляя кровавые записи на твоих стенах, Потому что чернила моей ручки плохо смотрятся на страницах моего блокнота. Пишут, что я счастлива, зная, что это не так, И в лучшем случае можно заметить, что мне не грустно.