Слишком глупые

Фургон подскакивал на кочках, трясся и гремел как только мог. Ещё немного, и все вещи упали бы, только вот падать внутри было некуда. Поняв это, Барбара стала чуть меньше волноваться за любимые блокноты. Не смотря на то, что всё основное находилось в кузове, даже в передней кабине не было места даже чтобы вздохнуть - где-то в ногах валялись сумки с одеждой, а на коленях рюкзак и сумка с ноутбуком. - Долго ещё ехать? - поитересовалась Барб, поворачиваясь к матери. Лицо последней, сморщенное от задумчивости, разгладилось. Женщина чуть повернула голову в сторону дочери и пожала плечами. - Часа три. Барбара мучительно простонала. Даже рассматривание леса за окном не спасало от скуки. Провода, которые тут были гораздо реже, чем в городе, тянулись над деревьями, рассекая голубизну неба и до безобразия портя пейзаж. Между дорогой и лесом пролегала заросшая травой канава, которая, судя по всему, работала с проводами в дуэте. - Знаешь, - задумчиво произнесла Барб, пытаясь нарушить ненавистную тишину, - Если бы я писала автобиографию по ходу событий, то я наверняка любила бы описывать природу. Тут довольно красиво. Барбара старалась не обращать внимания на вещи, портящие пейзаж. Он был бы просто великолепен, если бы не люди, установившие провода. Без них, конечно, никуда не денешься, но природа же не виновата в том, что её испортили. - У тебя ещё будет возможность. В Смоллтауне много лесов и есть река. Всё, что Барбара помнила о городе, это большой бабушкин дом и двор садика. Да и то смутно. Скрипучие качели и множество всяких разноцветных лесенок, особенно голубых. И клумбы с цветами. Десять лет назад в Смоллтауне не было места, откуда нельзя было увидеть цветы. Тюльпаны, васильки, розовые кусты. А бабушка больше всего любила ярко-рыжие ноготки и бархатцы. Они всегда поднимали настроение, сильно контрастируя с зелёной травой. - Там всё ещё много цветов? - снова подала голос Барб. Мама в ответ кивнула, слегка улыбнувшись. Она совсем недавно ездила в Смоллтаун чтобы проверить состояние дома, и должна быть в курсе вещей, так бросающихся в глаза. *** "Смоллтаун" - гласил белый знак справа от дороги. Его столб потемнел от времени, а краска в углу таблички чуть соскоблилась, что не мешало ему быть всё таким же родным для маленького сердечка Барб. Город, в котором она провела своё детство. Хотя это место даже полноценным городом назвать нельзя было. - Ну, наконец-то, - облегчённо вздохнула мама, выкручивая руль напряжёнными от долгой поездки руками. Ещё сотня-другая метров, и уже стали виднеться первые постройки. Всё было будто в новинку, только знакомый с детства вокзал, встречающий при въезде в город, ничуть не изменился. Пятиэтажки, крыши которых розовели под вечерним солнцем, не казались такими мрачными и враждебными, как те же девятиэтажные дома в городе, из которого Барб с мамой уехали семь часов назад. Изредка среди пятиэтажек встречались дружелюбные частные дома с ухоженными двориками. Фургон остановился перед воротами, ведущими к двухэтажному дому. Дворик весь зарос травой, тихо шуршащей на ветру. Справа от дома, пересекая забор своим мощным стволом, рос огромный дуб, лезущий своими ветками в окна. - Открой ворота, - сказала мама Барбаре, которая уже вылезла из фургона. Скрипящие ворота были открыты и фургон успешно въехал во двор, сминая траву. За это время Барбара, будучи глупым любопытным ребёнком, оббежала дом и выяснила, что за ним стоит старенький сарай, качели и куча заросших грядок. - Мам мам мам мам МАМ! - девушка отчаянно махала руками, пытаясь издалека привлечь внимание матери, - Что в сарае?! - И в кого она такая? - закатила глаза женщина, открывая задние двери фургона, - Я понятия не имею, что в нём. Чтобы хоть как-то отвлечь дочь, она направилась открывать двери. В дом ворвался вихрь по имени Барбара, - пожалуй, единственный вихрь, который мог аккуратно снести всё на своём пути. Набегавшись и по дому, девушка наконец-таки успокоилась и вышла на улицу разгребать сумки и коробки. Как-то сразу выяснилось, где будет комната Барбары - она ещё с детства сохранила мягкую кроватку, стол с наклейками, нелепейшие обои с лягушками и расписание уроков первого класса на стене. Коробки обрели своё место в пустом углу комнаты. - Ты уверена, что хочешь жить в этой комнате? Ещё есть комната твоего дяди, - предложила мама. Барбара в ответ на это отчаянно замотала головой, - Ну ладно. Только обои нужно будет поменять. - Да ни за что! - воскликнула девушка, - Они же прекрасны! Лягушки на обоях, кажется, были того же мнения. Рты их самодовольно улыбались, а глаза были настолько выпучены, будто каждая вот-вот начнёт метать икру, и самодовольных лягушек на обоях станет в сотни раз больше. Мама лишь хмыкнула, выходя из комнаты. Барбара раздвинула шторы - оказалось, что ветки дуба упирались как раз в это окно. Радостно крякнув, как умеют только Барбары, она распахнула скрипнувшую раму. Возле самой стены толстые ветки сгибались и ползли вверх, а до этого принимали вполне устойчивое почтигоризонтальное положение. Вывод напрашивался сам собой - Барбара, уцепившись за верхние сучки, перелезла на основную толстую ветку и аккуратно дошла до ствола. Оказалось, что с той стороны, где не пробегал вихрь Барбара, к стволу были приколоты доски. Этот факт, конечно, изумил девушку, но не помешал ей воспользоваться импровизированной лестницей. - Мам! - до женщины, вытаскивающей сумку из фургона, снова донёсся вопль, и через секунду рядом с ней стояла дочь, - Доски! Дедукция матери подсказала, что её тупогол... любимейшая дочурка уже успела поползать по дереву и заметила лестницу. - После нас в этом доме жил твой дядя с женой и детьми. Для них доски и прибили. - А, понятно, - Барбара взяла две оставшиеся сумки и помчалась к дому. Гиперактивность этого ребёнка оставляла желать лучшего. Ну, зато тяжёлые сумки она таскала на раз-два. *** - Завтра пойдёшь со мной знакомиться с соседями? - спросила мама, потягивая чаёк и втайне радуясь, что глупый ребёнок наконец утихомирился. В ответ Барбара молча закивала, увлечённая газетой за 1994 год, найденной на холодильнике. - Нам повезло, что мы приехали сегодня. Завтра воскресенье и будет целый день, чтобы разобрать сумки и навести порядок. От газеты на мать поднялись два глаза, сверлящие её сквозь круглые очки. - Уборка? - подозительным полушёпотом спросила девушка, щурясь. - Генеральная, - с довольной усмешкой ответила Алевтина. Она прекрасно знала, что уборки были едва ли не единственной деятельностью, которую дочь не переносила. Газета упала на пол. Барбара вскочила со стула, как ужаленная. - О, нет! Я сбегу! - запаниковала девушка, размахивая руками. Она вообще в любой непонятной ситуации размахивала руками. И в понятной тоже. Мама лишь покачала головой. От генеральной уборки ещё никто не сбегал.