***
Джим показывает своей подруге на зелёное пятно в одном из углов своей комнаты и говорит: -А вот эта на волка похожа! — Эли лишь щурит глаза, пытается разглядеть хоть что-то в темноте, а затем качает головой и шепчет на ухо мальчишке: -Да нет, больше на экзотический цветок смахивает. — Джим особо не понимает, что значит «экзотический», но вспоминая пауков отвечает: -А, ядовитый, — и потом добавляет, — хочешь тебе подарю? — Девочка топает ножкой по полу и возмущённо произносит: -Ничего ты не знаешь! Придётся объяснять! — И тогда они оба садятся на пол, и Эли начинает рассказывать о том, что значит это слово. Джим слушает внимательно, как будто от этого зависит его жизнь. Накланяется поближе, хотя ему не зачем. У него и так хороший слух. И вот именно тогда он впервые задумался над тем, в каком мире сейчас находится. И почему мама запрещает ему выходить без присмотра на улицу. Эли заканчивает свой рассказ, и Джим делает себе мысленную заметку: «Подумать об этом попозже». -Я тебе точно его подарю! Они ведь, наверное, очень красивые! — выпаливает он, складывая руки на груди, наконец, выпрямляясь. Подруга смеётся и пинает мальчишку под бок. — Прям как пауки. — Девочка ахает и в ту же секунду начинает бить Джима по рукам, которые он перед собой выставил в роли щита. Он взвывает и начинает говорить ей: «Ну, всё! Совсем ты меня не любишь! Уйду я от тебя!» и корчит из себя обиженного на весь мир. Просто недавно услышал такую фразу от посетителей театра и даже запомнил выражение лица девушки, что капризно надула губки, кажется, собираясь разреветься. Естественно, он забывает о том, что должен задуматься над тем, что происходит за закрытыми плотными шторами и почему он так редко слышит детский смех на улице. Ещё у Джима в комнате есть зеркало. Изображение уже стало мутным и немного искажённым, но это не мешает рассмотреть себя в нём. Точнее в том, что от него осталось, в некоторых местах есть трещины и недостающие кусочки…***
Джим осматривает свои клыки и недовольно хмурится. Разве так должно быть? Он читал книжки с картинками и прекрасно знал, что у нормальных людей таких клыков нет! Да и в целом все зубки у него заострены, и он не раз оставлял себе на языке царапины из-за них. Эли делает вид, что читает книжку, но Джим видит в зеркале, как она поднимает на него глаза время от времени и пытается понять, что это её друг делает. В конечном итоге она не выдерживает и, откинув книжку в сторону, спрашивает его: -Ты чем занимаешься? — она поднимается с потрёпанного диванчика и быстро идёт к Джиму. Встаёт рядом и рассматривает себя в зеркале. — Мда, лучше бы и не смотрела вовсе! — ей видимо не нравится выглядеть как мертвец. Джим проводит языком по одному из клыков и оставляет себе достаточно глубокую царапину, чтобы зашипеть от боли. Он мычит и прикрывает рот рукой. Девочка долго ждать себя не заставила. Взяла беднягу за плечи и стала трясти, просить сказать хоть что-то. Джим всхлипывает и кое-как произносит: -Ну, вот засем хэто? — Эли покачала головой. Ну вот, теперь ещё долго говорить нормально не сможет. -Так надо. — Она на самом деле не знала зачем. Зачем люди продолжают, в прямом смысле этого слова, раздирать друг друга на кусочки? Вроде необходимости уже никакой нет. Почему государство лишь поддерживает каннибализм? Чуть помолчав, она шепчет, — привыкли они. И дети стоят в тишине, пытаясь осознать, где сейчас находятся. Они прислушиваются к происходящему на улице и затем жалеют об этом. Их начинает трясти от звуков. Кажется, кто-то ломает кости, а другой отрезает мясо с противным звуком. Эли сжимает плечи Джима так, что на её и так бледных руках костяшки ещё сильнее белеют. Джим стоит как-то отстранённо, но по его лицу видно, что его скоро вырвет, если он хоть ещё секунду будет вслушиваться в то, как дробят кости и раздирают плоть. — Ни к-к-капли п-прил-л-лич-ч-чия, н-не т-так ли? — усмехается и пытается выровнять дыхание. А затем Джим картаво произносит: -А ху тхэбя тсо же тсакие? — Эли недоумённо моргает и затем смотрит в зеркало. Она улыбается через слёзы и шепчет осипшим голосом: — А д-дав-вай п-проверим? Они ещё долго картавят и больше не пытаются вслушаться в то, что происходит за стенами маленькой комнатки на чердаке. И вы скажите, что жили они «долго и счастливо». Возможно, так и было бы, если бы у Джима не было бы его одной особенности, что отличала его от всех других людей этого мира.***
В тот день Эли осталась на ночёвку у друга и ей поставили раскладушку в противоположном углу комнаты. Её глаза уже слипались, и она начинала дремать. В отличие от Джима, у которого было ещё полным-полно энергии. Мать сидела на кровати сына и напевала колыбельную. Она ждала, когда уснёт Эли, ведь Джим заснёт разве что из-за романтического фильма, перед этим вдоволь покорчив рожицы на каждую сцену с поцелуем или ванильными фразочками. Вскоре послышалось сопение. Джим недовольно вздохнул и сказал: -Я надеюсь, она хотя бы не храпит! — Женщина прыснула в кулак и, прокашлявшись, начала сначала говорить нежным голосом, пытаясь не спугнуть сына: — Милый, ты знаешь, почему у тебя алые глаза? — Проводит по растрёпанным волосам и улыбается. Конечно же, не знает, такие дети как он никогда не знают о своих способностях. А вот государство знает, и предпринимает меры по переманиванию на свою сторону таких деток. Но, о последнем Джиму знать вовсе не обязательно… Джим посмотрел на маму и сказал, растягивая гласную в первом слове: -Мам, скажи честно, я вампир? — Она рассмеялась на слова сына, а тот продолжил, — и кто тогда мой отец? Граф? — Перечитал комиксов и вот говорит теперь ерунду. -Нет. Ты просто само невезенье. — Затих, видимо не понял. То ли его оскорбили, то ли что-то ещё? — У тебя причуда такая, приносить неудачу. Как себе, так и окружающим тебя людям. — Мать начала переходить на шёпот, а карие глаза стали выглядеть ещё более уставшими. Так себе, когда твой любимый сын приносит одно несчастья, а ещё хуже, когда он «убийца» дорогого мужа. Джим взглянул на Эли, так как будто увидел её впервые. По идее, у неё рядом с ним одно несчастье. Все родственники после встречи с Джимом ни с того ни с сего заболели, любимый кролик умер, после того как Джим поиграл с ним, самой Эли теперь видятся странные вещи и врачи говорят, что она тоже долго не протянет. А что с ней станет? Что станет с малюткой Эли, когда она станет ненужной? Джиму захотелось закричать от таких мыслей. «Неужели, все беды Эли из-за меня? Это я порчу ей жизнь?!» — Джим не хотел в это верить. -Я знаю, о чём ты думаешь. И, к сожалению, да. — Мать отвела взгляд в сторону и прикусила губу. «Может, лучше было бы, если бы Джим ничего не знал?» — подумала она, но всё-таки продолжила, хоть и с трудом. — Скажи, как её ещё прозвали? — Джим сглатывает ком в горле и у него начинает щипать в носу. — Четвёркой.- Голос начинает ломаться и говорить становится больно. Он помнил, что это что-то означало в китайской нумерологии, но уже забыл что именно. -Ты знаешь, что это значит? — Джим не ответил. Он не знал, но чувствовал, что это означало что-то плохое и ему не хотелось слышать ответа. Мать не стала продолжать. Лишь поцеловала в лоб и потрепала по волосам. Но перед тем как выйти она сказала: -Ты — невезенье в чистом виде. И у твоей сказки нет хорошего конца. Наступила тишина. Джим повернулся на бок и попробовал свернуться калачиком. Ему сейчас было страшно как никогда. Он замечал за собой удивительное невезенье, но в большинстве случаев думал, что это даже весело, потому что другие смеются от таких глупых ситуаций как… подавиться петрушкой, сесть на сломанный стул, добавить вместо сахара соль в чай или даже призвать духов, тоже великой силой невезенья. Но сейчас, понимая, что от его причуды умирают люди, ему совсем не хочется быть таким, какой он есть. В комнате послышались всхлипы и тихий вой. Эли проснулась от шума и, протерев глаза, уставилась на содрогающийся комочек одеяла. -Джим? — Комочек сжался сильнее, и вой стал ещё громче. Девочка встала со своей кровати и подошла к мальчишке. Присела рядом и толкнула друга. — Хэй. Ты чего ревёшь? Прости, но это моя роль — реветь по каждому пустяку. — НЕ ПУСТЯК ЭТО! — взревел он и откинул одеяло. Всё лицо было красное, а по лицу катились градом слёзы. — Не пустяк… — он сказал это так жалобно и отчаянно, что Эли задумалась: «А не это ли называют мольбой о помощи?». — Всё будет хорошо… — начала она и попробовала протянуть руку к Джиму, но он ударил по ней, не давая прикоснуться. -ДА НИЧЕГО НЕ ХОРОШО! — он вновь повысил голос, — У НАС ТУТ ЛЮДИ УМИРАЮТ, НЕ ВИДИШЬ ЧТО ЛИ?! Что хорошего в ненависти? — скрипнул зубами и попробовал выровнять дыхание — Что хорошего в том, что этот мир мёртв?! — он закрыл лицо руками, впиваясь когтями в лоб. Эли замолчала и встала как статуя. «А ведь действительно, чего тут хорошего?». Сейчас им нужна была поддержка, но они знали, что её не от кого ждать, только не здесь. Так что Эли решила дать надежду сама. И себе и Джиму. Маленькую мечту. Она глубоко вдохнула и произнесла: -И чего мы тогда тут делаем? — Джим перестал плакать и уставился на подругу. — Джим, а давай сбежим! Куда-нибудь где мы будем счастливы! Куда-нибудь где и для детей счастье найдётся! — выпалила она на одном дыхании и стала ждать реакции. Джим похлопал глазами и спросил: -И где же такое место? Эли засмеялась. — А я и не знаю. Но, ничего. Ты же всегда находишь что-нибудь, значит, и в этот раз найдёшь! — она обняла друга и погладила его по спине. — Мы с тобой, даже по звёздам пройтись сможем. — Джим сначала никак не отреагировал, а, затем, как будто очнувшись от транса, вновь заплакал, но уже от благодарности и счастья. И вот так они и просидели полночи, плача и даря друг другу надежду, после чего вместе заснули. Они, правда, каждый день думали над вариантами побега, планировали куда пойдут и изучали всё об этом месте. Но, естественно им приходилось чаще выходить на улицу и уходить всё дальше от своих домов. А это приводило к нерадостным встречам и нападениям. Однажды Эли умудрилась попасться очередному «голодающему», и Джиму впервые в своей жизни пришлось воспользоваться своими клыками на полную. После этого он больше не соглашался на то, чтобы покинуть свою «крепость» и отговаривал подругу от таких действий. Но Эли не бросила свою мечту о мирной жизни и, пропустив все слова об опасностях от Джима, продолжила выходить из дому без присмотра. Ещё хуже было то, что она выходила ночью, когда наступал «пик безумия». Но так её отсутствие не замечали родители, и она могла спокойно гулять, где хочет до самого утра…***
Джим встал рано утром и, переодевшись, спустился вниз. Обычно он в это время заставал Эли обратно карабкающейся по выступающим кирпичикам к окну своей комнаты. Но сегодня, посмотрев в окно, Джим никого не увидел. «Наверное, уже дома и спит» — решил он и не стал заморачивать этим спросонья голову. По пути на кухню он встретил свою маму, что остановила его и попросила присесть. Джим удивился и сел в рядом стоящее кресло. Мать сначала очень долго молчала и тупо смотрела в пол, не решаясь сообщить печальную новость легкоранимому сыну. Она набрала побольше воздуха в лёгкие и сказала: -Джим, я знаю, что в последнее время ты узнаёшь слишком много плохого. — Он напрягся. Мать называла его по имени только в серьёзных ситуациях и ему это не нравилось. — Но я должна тебе это сказать, — она замолчала на некоторое время, а затем сипло произнесла. — Она мертва. — Больше ничего не сказав, она ушла, прикрыв рот рукой, и видимо направляясь в ванную. Мать Джима редко плакала, и ещё реже уходила от всех, чтобы другие не видели её слёзы, так что он сразу понял о ком идёт речь. В ушах почему-то начало звенеть и с каждой секундой становилось тяжелее дышать. Он впился себе в колени коготками и когда шум достиг своего пика, вскочил и побежал, сам не зная куда. Он вообще ничего не понимал где он, кто он, и почему так болит голова? Кажется, он на улице и вот сейчас он видит кучу деревьев. Он не может вспомнить, где так много деревьев и не может понять, сколько времени бежал. -Ай! — зацепился за корешок и вот теперь валяется на земле весь в слезах. Когда он стал такой плаксой? Со временем начинает темнеть, и боль проходит, уступая место пустоте. Его зовут Джим Скварчалупи. Он жил в маленькой комнатке на чердаке огромного театра и дружил с малюткой Эли. У него была странная, но любимая комната с пауками, плесенью и плотными шторами. Его зовут Джим Скварчалупи и за ним скоро придут, как и за всеми странными детьми. А пока, он споёт мёртвой подруге о месте, где они были бы счастливы и как дошли бы до туда по созвездиям…