— Пока, Лер! — помахала мне рукой подруга.
— До завтра! — улыбнулась я, после чего мы с ней разошлись по разным сторонам. Последний год обучения в колледже был довольно-таки спокойным, а с учёбой у меня проблем не было. «И когда это тебе стукнуло восемнадцать? Ты уже совершеннолетняя, а я и не заметила!» — говорила моя мать. И я была с ней полностью согласна. В детстве мне казалось, что случится что-нибудь волшебное, дающее понять, что «хэй, чувак, ты вырос!»… Но вот, мне уже восемнадцать, а я всё такая же, что и раньше. Никакого волшебства или чудесных преобразований.
— Что за? — чувствую странную слабость во всём теле и головокружение. Немного ускоряю темп, чтобы поскорее дойти до дома и
сдохнуть выпить какую-нибудь таблетку от головной боли. Ноги заплетаются, из-за чего я спотыкаюсь о сугробы, чуть ли не падая. Недавно выпал снег и, видимо, дорожки ещё не успели расчистить. Или причина в том, что я выбрала плохую обходную? Нормальные люди тут, судя по всему, не ходят… Мда, теперь понятно, почему поблизости никого и нет. В итоге всё же падаю,
выругавшись, как истинный мужик буркнув ругательства себе под нос. Я пытаюсь встать, но уже совсем не чувствую своего тела, будто меня парализовало. Бросаю ещё парочку не самых приличных выражений, но уже чуть погромче, когда вижу сияние вокруг своих рук. Когда же они буквально начинают растворяться в воздухе, у меня уже не остаётся слов. Я просто вздыхаю, издав нервный смешок. Затем всё же даю оценку происходящему: —
Вот дерьмо.
***
Когда темнота перед глазами отступает, а способность видеть вновь возвращается ко мне, возвращается, собственно, и нервный смех.
— Ну, точно дерьмо, — я прикрываю глаза, облокотившись на спинку кресла. — М-м, какой чудесный сон. Вот что значит не спать до трёх часов ночи, рубясь в уже давно забытую всеми игру, — слегка дёргаю уголком губ, создавая подобие ни то улыбки, ни то усмешки. — Жутковато, — я окинула взглядом офис: знакомый из игры стол, на нём вентилятор, парочка скомканных бумажек и бумажный стаканчик. А, ещё часы. Сейчас одиннадцать тридцать ночи. Но это не так важно, во сне текст и время постоянно меняются. — Неужели тот, кто тут работает, такой неряха? — хмыкаю я. Затем беру стакан и слегка трясу его в руке. Не полный, но и не пустой. Кто-то не допил свой напиток. Собираю со стола бумажки и тяну руки к мусорке под столом, но что-то в голове щёлкает, заставляя меня убрать эти бумажки в рюкзак. Он не мой, как и одежда… Возможно, ещё и внешность? — Вот чтоб я ещё раз та-ак переиграла, что аж уснула по пути домой, ещё и с глюками, а потом в осознанном сне всё ещё продолжала «играть»… Нет, спасибо, — кому я это сказала? Самой себе. А что? Мне скучно, а рядом всё равно никого нет. Вообще, это ведь сон! Я могу просто постараться переместиться в другое место или сотворить какую-нибудь хрень, как делаю в своих ну очень редких осознанных сновидениях, но пока решаю просто, так сказать, плыть по течению. Перевожу взгляд на детские рисунки и плакат с Фредди, Бонни и Чикой, на котором надпись «Celebrate!».
— И что мне праздновать? — задаю вопрос в пустоту. Наверное, выглядит глупо. Замечаю, что у стола есть два ящика, и открываю верхний. Бумага, ручки, карандаши, ластики. Вроде, всё неисписанное. Закрыв верхний ящик, открываю уже нижний. Те же предметы: ручки, листы, карандаши и ластики, нож… Стоп, нож. Нож! — Может, пригодится, — убираю складной ножик в карман джинс. Мало ли? И когда я уже проснусь? Перевожу взгляд на часы. Одиннадцать сорок. Ночи. — Странно, — отвожу взгляд от часов, через пару секунд снова смотрю на время. Всё те же одиннадцать сорок часов ночи. Щипаю себя за руку. Немного больно, но, возможно, мне кажется. Случайно задеваю рукой карман джинс, почувствовав какой-то бугорок. Точно, нож! Достаю его из кармана, приставляю к ладони и, прикусив губу, делаю небольшой порез. Тихо ойкаю, сильнее прикусив губу. Вот теперь больно. Я уверена. Убрав ножик обратно в карман, накрываю рану здоровой ладонью. Когда боль затихает, убираю руку. Капельки крови тут же выступают на ране. Значит, кровь ещё идёт. Ничего, потом как-нибудь отмою. — Без десяти одиннадцать, — вслух произношу я время, посмотрев на часы. За-ме-ча-тель-но. Просто чудесно! Я и во сне вряд ли осталась бы тут, ну, только если так, «поиграть», а тут… На тебе! Реальная реальность в реальности, получите-распишитесь. — Может, мне пока свалить по-быстрому? — выхожу через левый коридор и иду к двери. Затем задаюсь очень «подходящим» по времени вопросом: а куда мне пойти? В рюкзаке деньги есть? Да! На день-два точно хватит… Наверное? — Неплохая идея, но я пове
шаюсьселюсь в другом месте. Пока-пока! — машу рукой какому-то плакату, открываю дверь и… Врезаюсь.
Уже собираюсь извиняться перед тем, в кого я впечаталась
своим беренным телом и грешной душой, и… Никого. Ладно? Оке-ей. Понимание того, что что-то не так, приходит, когда что-то мешает мне выйти и во второй раз. — Чёрт! Что это? — теперь протягиваю вперёд только руку. Невидимая стена. Класс. Мне для счастья вот только её и не хватало, всё ждала, пока кто-нибудь подарит на совершеннолетие. Вот, судьба, правда немного с задержкой, ну, почта такая, все дела, подарила мне ограничение в пространстве. Спасибо, что ж! Ударяю кулаком по невидимой стене, случайно задев рану, и шиплю ругательства. Ещё лучше.
***
Когда приходит осознание того, что после двенадцати часов ночи у меня судьба похуже, чем у Золушки, будет, если здесь останусь — тем более, я всё же иду обратно в офис.
— Не, это уже совсем дерьмово, — бормоча себе под нос эту и подобные ей фразы, заворачиваю в дверной проход, и… Сюрпризов мало, наверное, сегодня было для меня, да? Мне восемнадцать лет. Вот волшебство и резкое изменение… Моего окружения. Я же совсем не это имела в виду!
— Э-э, привет? — протягиваю ещё незнакомому мне парню руку. — Майк… Шмидт? — немного неуверенно читаю его имя с бейджика. Зрение, подводишь.
— Здравствуй… те. Здравствуйте, — Майк, так же неуверенно, как я прочла его имя, пожимает мою руку. Блин, опять та царапина! — Я… Это… — кажется, этот парень очень застенчивый. Он старается быть хоть каплю увереннее и, взяв себя наконец в руки, спрашивает: — Кто вы? — забавно. А кто я?
Судя по его взгляду, какой-нибудь там Иисус Христос.
— М-м… Напарник… Ца? — фактически вопросом на вопрос отвечаю я.
— Странно, мне никто не говорил, что я буду работать не один. Но… Вы…
—
Ты. Давай на «ты», — перебиваю я Шмидта. Он кивком соглашается.
— Ты… Не в форме, — смущённо отведя взгляд и запустив руку в волосы, бубнит Майк. Не сразу понимаю, о чём он, уже готовясь возмутиться. Затем до меня доходит, что он имел в виду одежду, и я мысленно бью себя рукой по лицу. Тупица я, ту-пи-ца! Вот кто!
А не Иисус… Обидно. — Нет, я ничего такого не думаю… В смысле, тебе могли просто не выдать её. Или ты могла забыть форму дома, — неловко размахивая руками, добавляет парень. Хе, а он очень милый, не то что я… М-да.
— Считай, как тебе удобнее, окей? — затем меня перебивает звонок телефона. Я вздыхаю, но не поднимаю трубки. Её берёт Шмидт.
— Алло?
— Алло? Надеюсь, меня слышно? В любом случае… Хэй, привет! Твоя первая смена, дружище? — «твоя»… Меня не существует, прекрасно. — Что ж… Не хочу тебя пугать, но… Аниматроники, они… Двигаются. И это не тот случай, когда всё это входит в планы… Но, хэй, не переживай! Сегодня моя третья ночь, и я, кажется, заметил нечто странное… Почему-то один аниматроник, кролик, совсем спятил… — а спятил точно «кролик», а не ты сам? — «Фиолетовый». Это всё, что он сказал. Больше ничего. Я не знаю, что он хотел этим сказать. Может, что он такого цвета?.. Кажется, здесь всё куда более запутанно, чем я думал, — послышался вздох. — Я решил записывать эти сообщения… Ну, вдруг что случится, — на том конце нервно рассмеялись. — В общем, удачи тебе, дружище! Просто… Не пугайся там сильно, окей? Всё будет в порядке. Да, как со мной, хэй!.. До встречи? — после послышались короткие гудки. Кресло было одно, и Майк настоял, чтобы сидела я. Ну, как настоял… Застенчиво упорствовал? Да, примерно так это можно описать.
— Что он имел в виду? — парень с надеждой посмотрел на меня. Не, чел, сейчас сам узнаешь. А я пока не хочу ещё больше пугать тебя. Прости.
— Не знаю, но странный он какой-то, — пожимаю плечами. Немного страшно, но чего тут сложного? Первая ночь. Только первая.
«Всё будет в порядке». Беру в руки планшет. Наверное, аниматроники часов до двух не сдвинутся с места. Что ж, можно и поболтать?
***
За два часа я успела сказать парню своё имя, объяснить, что не местная, просто поговорить с ним… И узнать, что кого-то ему напоминаю. Он не ответил, кого, лишь немного покраснев и отвернувшись. И пожалуйста!
— Он только что двинулся с места? — неуверенно-смятённо спросил Майк, видимо, понимая, что с головой у него всё в порядке, а в игры, в отличие от некоторых (например, меня), он по несколько… Много часов не рубится. Что же тогда объяснит движение Бонни? А я знаю ответ! Можно? Приз-ра-ки. Правильно? Правильно! Мне пятёрочку, пожалуйста… Но не недавно названных!
— Ага, — мега-маскировка, Лера. Выглядишь как удивлённая и ничегошеньки не знающая охранница ровно на… Ноль процентов. — Смотри, он в столовой.
— Чт… Почему он? — парень был или сильно удивлён, или напуган. А может, всё сразу. — Тот человек… По телефону говорили, что аниматроники двигаются, но…
— Успокойся, всё хорошо, — я положила руку Майку на плечо. Он вздрогнул, но не убрал её. — Этот Телефонный очень… М-м… Странный? И, кажется, не договаривает. Думаю, нам просто не стоит впускать их в офис, — я нажимаю на одну из кнопок у левой двери. Офис настолько маленький, что можно дотянуться сидя. Дверь закрывается, своим шумом ещё больше напугав Шмидта. Бедный парень. — Вот. Двери закрываются, видишь.
— Как ты узнала? — спрашивает Майк, уже в который раз взъерошивая свои волосы.
— Просто…
Я великий пророк, ниспосланный на Землю, чтобы открывать глаза людям, — приходит идея сказать, что я приходила сюда до него, затем ушла… Куда-нибудь. Но потом уходит. Нет времени придумывать, да и… Зачем? — Просто, — парень с немым вопросом смотрит на меня, затем кивает и отворачивается, смутившись моего ответного взгляда в глаза.
— Дверь! — кричу я, и Майк нажимает на кнопку, среагировав на удивление быстро и точно. Отвлеклись, называется… Почему железная, чёрт возьми, махина такая бесшумная? Если бы я случайно не тыкнула на нужную камеру, мы были бы трупами.
— Что за ху… Хрень? — в этот раз я действительно удивлена. Даже другая телефонная запись, которой в игре не было, почему-то не удивила меня так, как-то, что бывало в игре. Аниматроник на камере дёргал головой, смотря прямо в недавно названную, и я буквально слышала, как он говорит: «Пожалуйста, открой дверь. Дверь. Открой дверь, открой дверь». Но эта камера без диктофона… Или что там? В общем, звуки через неё слышать невозможно! Нет. Не-ре-аль-но… Как и моё нахождение здесь, впрочем. — Майк! Что ты делаешь?! — да тут вообще отвлекаться нельзя!
— Он же просит открыть… — прикусывает губу Шмидт.
— А я прошу не открывать! Вообще… Стой! Чёрт, — класс, теперь нас убьют.
— Фиолетовый, — всё ещё дёргая головой, очень жутким скрипучим голосом кряхтит Бонни. — Уильям. Уильям Афтон. Пожалуйста, послушайте, — ну, хоть для кого-то я существую. Кролик хватает парня за руку, видимо, слишком сильно сжимая её, из-за чего Майк сдавленно ойкает и шипит. Поправочка:
ненадолго существую. С губ срывается нервный смешок.
— Хэй, пусти его, — немного помедлив, зачем-то добавляю: — Пожалуйста, — аниматроник чуть ослабляет хватку, но это ничего не меняет.
— Я всего лишь хочу понять, что происходит… Я помогу тебе. Или вам? Не знаю. Но я, — Майк бросает взгляд на меня. — … Мы поможем. Обещаю, — ого, он не был так уверен ещё ни разу с самой нашей встречи… Мы же встретились пару часов назад. Но я не думала, что Шмидт может быть таким. Это уже что-то новое! Бонни ещё больше ослабляет хватку, а затем и вовсе отпускает руку Майка. Несколько секунд постояв на месте, аниматроник уходит. Какого?!
— Итак, ты сказал, что
мы поможем им? Ты же это просто…
— Нет, — резко перебивает меня он. Затем краснеет: — П-прости, — небольшая пауза. — Я не даю обещаний просто так, — с вопросом смотрю на парня. — Кажется, тут действительно что-то происходит. Я это понял давно. Ещё тогда, когда… Когда… Не важно, — парень начинает играть со своими волосами. Его коронный жест? — Я просто хочу разобраться в этом всём. И, если нужно, помочь… Кому-то.
— А я не хочу, Майк!.. Понимаешь, я ценю свою жизнь, жизни своей семьи… Но не каких-нибудь незнакомых мне людей. Наверное, эгоистка? — хмыкаю. — Пусть даже и так, главное, что живая. Этим ты можешь подвергнуть опасности и себя, и свою семью, понимаешь, Шмидт?
— Я… — парень снова меняется, становится тем более уверенным человеком. — У меня нет семьи, а за себя я не боюсь. Когда-то я, именно я и никто больше, не смог помочь своей матери. Так может, хоть кого-нибудь я спасу? А ты… Я тоже практически незнакомец. Цени свою жизнь и дальше, — удивлённо смотрю на уходящего из офиса Майка. Не двигаюсь с места, будто парализованная, и не могу подобрать слов.
— Дерьмо не кончится сегодня, как и сюрпризы, да? — вздыхаю я, когда совсем перестаю слышать шаги Шмидта. Что я там говорила про себя? Точно, тупица.
***
— Майк! — кричу я, когда наконец нахожу его. Нет бы посмотреть на камерах!.. Какое чудное место он выбрал, прямо предугадал нашу судьбу. Мастерская. Вон костюмы, как раз для нас… Уже не смеюсь, просто вздыхаю. Так и хочется сказать этому парню, что «не, ну ты точно идиот!», но сейчас решаю промолчать. Просто он… Не эгоист? И, скорее всего, я задела за живое.
— Лера? — он удивлён? Неужели со стороны я настолько эгоистка? Шмидт отворачивается немного в сторону. Тут плохо видно из-за темноты, но по жесту могу предположить, что охранник ещё и смущён. — Почему ты пришла? — сама не знаю, Майк, сама не знаю.
— Ну, просто… Опять «просто», — неловко. — Пойдём обратно в офис, пока нас не нашли, пожалуйста, — прошу я парня.
— Нет… Ну, ты не хочешь помочь, а я… — из строгого голос Шмидта переходит в мягкий и неуверенный, а сам он и вовсе не знает, что сказать.
— Господи, да помогу я, только хватит обрекать нас на верную смерть! — сказав это, я быстро хватаю Майка за руку, пока он ещё чего-нибудь не умудрил, и иду к выходу из Мастерской… Но
опять врезаюсь. В этот раз не в невидимую стену, а в какого-то аниматроника. Фредди… Лучше бы это была стена! Теперь я уже кричу, ибо… Ну, когда ты сидишь в офисе — одно дело, и то страшно, а когда ты — фактически! — добровольно на свою смерть пришёл — совсе-ем другое. Крепче сжимая руку Шмидта, я пячусь назад.
Медведь никак не реагирует на слова о том, что мы хотим помочь и, блин, не враги. Он просто медленно идёт на нас с Майком, пока мы так же медленно пятимся назад. Я выдыхаю, когда пробивает шесть утра. Фредди замирает. Неуверенно тянусь к аниматронику рукой и дотрагиваюсь до него. Ноль реакции.
— Нам только что очень,
очень повезло, — практически шёпотом произношу я.
— Ага, — кивает парень. — И… Это… Может, отпустишь мою руку? — прямо вижу смущённого Шмидта.
— А? Да, конечно… Я просто не… Множко испугалась, прости, — хихикаю я, отпуская руку парня. Он отвечает что-то вроде «ничего, я и сам не меньше испугался», и мы идём к выходу.
— Ну? — спрашивает Майк у главного входа.
— М-м? — искренне не понимаю я.
— Ты сказала, что всё-таки поможешь.
— А-а, это… Да, — блин, во что я вляпалась?
— Спасибо! — улыбается парень. — И… — Майк нервно теребит край рубашки и прикусывает щёку изнутри. — Прости… Просто есть то, что действительно меня задевает, и ты… — пытается подобрать слова Шмидт.
— Не объясняй, всё нормально, — говорю я, когда понимаю, что больше не могу наблюдать за своеобразными мучениями парня. — И ты меня прости, у меня свои заморочки с детства… Мне тоже сложно это объяснить.
— Понимаю, — смущённо кивает Майк.— Ладно, тогда до вечера! — он уже собирается уходить, но тут мне в голову стукает ещё один нематериальный сюрприз.
— Постой! — Шмидт оборачивается. — Это… Мне негде жить, — неловко улыбаюсь я, опуская взгляд в пол.
Вот вам и подарочки от судьбы на совершеннолетие.
