Ночь на корабле

Всюду, куда только хватало глаз, растёт серебряная трава. Откуда-то (а может, сразу отовсюду?) дует ветер, не тёплый, не холодный. От ветра травяное море волнуется, колышется, по его поверхности шли неровные круги, какие получаются на воде, если бросить камень, а вода сама по себе будет неспокойной. И от ветра повсюду тихий гул, тоже неровный, и кажется, будто вдалеке кто-то поёт песнь на незнакомом языке. Травяное море пахнет остро и сладко, и трава прямо по пояс, а если пойти дальше, то будет по грудь, а там и выше, так и утонуть можно. Босыми ногами ступать меж стеблей, строка засела в голове, а больше ничего не помнится, ну и ладно, этого хватит, чтобы не утонуть. Он идёт, почти плывёт по морю, сам не помня, куда и зачем, но старательно выбирает пятачки темно-серой земли, старательно не наступает на серебряные стебли. И все-таки поскальзывается, и трава громко хрустит под босой ногой, перекрывая песнь ветра и травы. Прямо перед ним воздвигается кто-то большой, прекрасный и грозный, как бог. Его глаза пылают яростью, но в то же время притягивают к себе взгляд, и смотреть нельзя, но и не смотреть тоже нельзя. - Смотри мне в глаза! - звучит повелительный окрик. И он смотрит, хотя знает, что нельзя. И сперва падает в их пропасть, а затем словно бы летит, подхваченный чьими-то большими руками. - Иди.. - Сделай... - Если... - Пусть... - Забудь... Голоса или голос направляют его, подсказывают дорогу, советуют, и он бежит, поддерживаемый ими, туда, где травы становятся все жёстче, прямее, выше, где запах трав кружит голову, где их мягкий приглушённый блеск становится ярким серебристым светом, туда, где песнь ветра совсем не слышно. Серебряные травы смыкаются над головой. Ниор проснулся. Он лежал на своей койке и вслушивался в мерное дыхание соседа по каюте - и в собственный бешеный стук сердца. Горло пересохло, тело было все в холодном поту. Арзак вскочил и тихо и быстро оделся, осторожно приоткрыл дверь и выскользнул в коридор. Он дошёл до ближайшего иллюминатора. Там, снаружи проносились мириады звёзд и обычно Ниор застывал у окна надолго, не в силах оторвать глаз от картины, которой бредил и грезил с самого детства. Сейчас он просто постоял несколько секунд, глядя на любимые звезды снаружи "Диавоны", сдвинул стрелку повыше и прислонился лбом к холодному стеклу - это он тоже проделывал ещё в детстве, прося у звёзд помощи в разных мелких делах - отодвинулся, поправил стрелку и пошёл дальше, к лаборатории. Внутреннее окошко на герметичной двери светилось - уже могло быть признаком, но могло и не быть. Ниор постоял, собираясь с силами, зажмурился, положил руку на ручку двери, открыл глаза, досчитал до шести, надавил взмокшей ладонью на ручку и вошёл. В лаборатории горел свет. Спиной к Ниору сидел широкоплечий человек в большом белоснежном халате и увлечённо что-то записывал в большой журнал. На мгновение Ниору показалось, что сон обернулся явью и сердце было радостно стукнуло, но тут человек обернулся. От резкого движения халат, который, как оказалось, был просто комом наброшен на плечи, с мягким шуршанием сполз на пол, открывая глазам арзака яркую полосатую накидку-арас. Человек оказался всего лишь арзачкой-биологом средних лет. - Привет, - улыбнулась Кари и машинально поправила съехавшую куда-то вбок стрелку - увы, такую же зеленую, как та, что носил Ниор. - Ниор? Ты чего не спишь? Ниор замялся. Врать как-то не хотелось, но и прямо сказать "я надеялся, что увижу здесь менвита" было бы, ну, тоже нехорошо. - Да вот проснулся и сна ни в одном глазу, - нашёлся он. - Думал у тебя попросить чего-нибудь от бессонницы. Или там для крепкого сна. - Ага, - покивала Кари, - понятно. Давай я тебе заварю какой-нибудь успокаивающий сбор. Есть рамерийские, есть несколько беллиорских. - Арзачка встала со стула и засуетилась, закрыла журнал и полезла в ящик стола. Да ты садись, я все равно собиралась делать перерыв. - Рамерийский, пожалуйста. - Ниор присел на краешек стула, чувствуя себя ужасно неловко. Пришел тут за своими фантазиями, оторвал человека от работы. Кари что-то такое одобрительное сказала насчёт его выбора - про неизученность свойств беллиорских растений и про то, что вообще-то неизвестно, как на них отреагирует организм человека с другой планеты, хотя... Ниор слушал все это вполуха. Он успел пожалеть о том, что вообще проснулся, устыдился этой мысли, мысленно отругал себя (не помогло), в сотый раз пообещал себе, что на этот раз пойдёт к Ильсору и честно все расскажет. Тем временем Кари достала пару чистых маленьких круглых мисочек и зажгла лабораторную горелку под колбой с водой и какой-то травой из банки с непонятной надписью "Д.-Т."* Ниор понадеялся, что это все-таки чай. - Вообще-то можно было бы достать нормальную посуду, - пояснила биолог в ответ на невысказанный вопрос. - Но в институте, где я училась, мы иногда засиживались допоздна и пили чай вот так, из лабораторной посуды. Эти чашечки называются чашки Пет-Ри. Некоторые традиции стоят того, чтобы их сохранять, как мне кажется. - Ага, - согласился Ниор. - Это, ну, хорошая традиция. - Он потянул носом воздух. - Это что, наш чай? В воздухе разливался сладкий запах, каким, по мнению Ниора, могли бы пахнуть очень дорогие сорта роз: приторно, но дамам, наверно, нравится. Кари тоже принюхалась. - Нет ещё. Подожди, пока запах не изменится, тогда можно будет разливать. Запах действительно менялся. Ниор не взялся бы описывать это превращение, но когда Кари с торжествующим "Ага!" потянулась снимать колбу, жидкость в которой приобрела бледно-голубой оттенок, в лаборатории приятно пахло степными травами - не теми, что из сна, а какими-то другими. - Как будто попал на сенокос, - неуклюже попытался пошутить Ниор, бережно принимая чашку какого-то Пет-Ри ("Интересно, зачем одному менвиту столько одинаковых чашек?"). Кари просияла: - Чувствуется, да? Очень люблю эту смесь, по-настоящему успокаивает. Ниор осторожно отхлебнул. На вкус чай, что поразительно, оказался таким же приятным, как и его запах. И действительно как-то умиротворял. Арзак даже сел на стул поудобнее и немного расправил плечи. Он вроде бы и правда начал успокаиваться и приходить в себя. Повертел головой, осматриваясь - в лаборатории Ниор, вообще-то техник, бывал нечасто, пару раз только приходилось здесь бывать - и неожиданно обнаружил циферблат часов, с неумолимой точностью показывающих три часа ночи. - Ого, - восхитился-ужаснулся Ниор. И неожиданно для самого себя спросил: - Кари, а ты почему не спишь? - Ну, - медленно проговорила Кари, - теперь некому говорить мне, что пора идти спать. Странно это прозвучало. Двусмысленно. С какой-то безнадёжностью. Ниор отпил ещё чая "Д.-Т.", глубоко вздохнул, а потом неожиданно для себя самого взял да и рассказал свой сон. - Понятно, - сказала Кари. - Первый раз такое или часто снится? - Последнее время все чаще, - вздохнул Ниор. - И потом, когда я просыпаюсь, мне как-то не по себе. И кажется, что ничего не было - ни изумрудов, ни пира... Просто покорили Беллиору и летим домой. А потом нахожу кого-нибудь из наших, и опять все меняется. - Не по себе - потому что ничего не было? - Уточнила Кари, внимательно глядя на Ниора. Ниор покраснел и жутко смутился. Это было самое стыдное в его кошмарах. Он отвёл взгляд в сторону, избегая смотреть на арзачку. Кари молчала, грея в руках чашку с чаем. Молчала и смотрела невидящими глазами куда-то сквозь Ниора. - Недели через три после старта с Беллиоры мне стало как-то не по себе, - сообщила она таким тоном, будто просила Ниора передать сахар. - Никаких заболеваний, никакого переутомления, но все время чего-то не хватало. Сначала можно было не обращать на это внимания, потом это начало усиливаться, появились другие симптомы... Я попыталась отследить свои реакции и довольно быстро обнаружила, что все время пытаюсь поймать взгляд госп... Кау-Рука. Естественно, без шансов. Хотя какое-то время, если смотреть ему в глаза, даже если он глядел куда-то мимо, становилось немного легче. И потом я поняла, что у меня попросту ломка. У меня острая нехватка гипноза. Поэтому, - заключила Кари, - я работаю здесь до поздней ночи и встаю вместе со всеми. Если сосредоточен на науке, на важном деле, да ещё выматываешься, это ощущается не так сильно. Впрочем, и это уже перестаёт помогать. Ниор только теперь заметил и некоторую бледность Кари, и тёмные круги под глазами арзачки. - Точно, - несколько заторможенно подтвердил он, - вид у тебя усталый. Ты думаешь, у меня тоже ломка? Кари повела плечами. Яркие полоски араса зашевелились. - Очень даже может быть. Ты же родился уже через много лет после Пира, верно? Я родилась сразу после, но и меня с соответствующего возраста постоянно гипнотизировали. Ведьмы знают, как и почему гипноз вообще действует, но как минимум реакцию он вызывает разную. Я вот после гипноза всегда заикаюсь... заикалась, то есть. В общем, на нас всех здесь он действовал долго. - Считай, постоянно, - подхватил Ниор, - если вспомнить о приоритетных приказах. - А тут раз - и всё. Делай, что хочешь, поступай, как знаешь... А я вот не знаю, чего хочу. Под гипнозом вот знал, и ничуть не сомневался. И во сне теперь тоже это бывает, потом я просыпаюсь - и мне кажется, что все по-прежнему, и я скорее рад этому, представляешь?... А потом, - голос арзака дрогнул, - я понимаю, что все неправда, и, хотя было вроде бы плохо, но теперь почему-то ещё хуже - вот так, без гипноза, без...без хозяина. Я даже думал... -...пойти к Кау-Руку и попросить немножечко загипнотизировать? - без тени улыбки подхватила Кари. Невесело ухмыльнулась. - Я тоже об этом думала. Но тогда Рамир его точно съест. Целиком, вместе со стрелкой. И вообще, г... Кау-Руку и без того тяжело. Он наверняка считает себя предателем собственного народа, бедный. - Значит, остаётся только рассказать Ильсору, - Ниор тяжело вздохнул. К Ильсору с этим идти было почему-то очень стыдно. И с чего это Кари жалеет менвита? У неё тут полный корабль арзаков, которые, возможно, все страдают от той же самой зависимости. - А кстати, ты ещё ему не говорила? Тут настала очередь Кари смутиться. - Во-первых, я экспериментирую с беллиорскими растениями. Может, какой-то цветок или корень лечит это так же, как изумруды - эффект гипноза. Можно было бы выделить конкретные вещества и синтезировать лекарство. До сих пор я знала только о собственных... проблемах, поэтому экспериментировала только на себе. Безрезультатно, кстати, но я не теряю надежды. О, а во-вторых мне было ужасно неловко идти с моей личной проблемой к Ильсору, ему и так есть, о чем беспокоиться. И в-третьих, знаешь, это очень неприятная, если можно так сказать, болезнь. Признаваться в том, что тебе не хватает власти над собой, даже если в этом нет твоей вины, как-то унизительно, что ли. Ниор отпил ещё чая - в горле совсем пересохло. - А ещё, бывает, - поделился он, - я иду в анабиозный отсек и смотрю там на них. На того же г... на Мон-Со. Или на Лит-Ора. На Лит-Ора даже чаще - я же его был. И, знаешь, представляю себе всякое. Что просто стою и жду, когда он проснётся, чтобы принести чаю, он любит... любил такой крепкий-крепкий, и очень сладкий, потом зарядка, а потом идти на вертолётную площадку к его машине. Он своему вертолету даже имя дал, и только мне сказал, какое. При командирах только - "вертолёт", и все. А когда мы с ней втроём - и "девочка", и "красотка", и... Хочешь, скажу, как он его называл? - Не надо, - отказалась Кари. - Это же очень личное, наверно. Арзак с удивлением и уважением поглядел на соплеменницу. По правде говоря, он и предложил сдуру и сгоряча, - слишком уж расслабился, и чувствовал себя слегка неуютно. Имена вертолетов суеверные лётчики не называли даже друг другу. Вот технику можно и даже нужно, кто, как не он, заботится о том, чтобы машина порхала, как стрекоза. А Кари, смотри-ка, поняла, даром, что не техник, а естественник. Потому что арзачка, наверно, они всяко чувствительнее менвитов. - В общем, раньше от этого бывало легче. Как-то прояснялось все. А сейчас хоть два часа стой, облегчение только на пару минут. А потом опять и сны снятся, и в голове какая-то муть. И по хозяину, ну, бывшему, как-то даже, знаешь, скучаю. - Ниор залпом допил остывший чай и долил себе ещё. - Вот странно, правда? Он со мной обращался, как с предметом, приказывал, гипнотизировал - а сейчас лежит такой неподвижный, спит волшебным сном - и даже жалко его как-то. Проснётся - и даже не вспомнит, как его вертолёт зовут. - Ну, не вспомнит - ты напомнишь, - улыбнулась Кари. - А вообще-то, нет ничего плохого в том, чтобы их жалеть и по ним скучать. Они ведь тоже люди, знаешь ли. - Угу, люди, - кивнул Ниор. - Если бы ещё не забывали о том, что мы люди - совсем хорошо было бы. Кари тоже долила себе чаю. Медленно сделала глоток. - Вот это ты хорошо сказал, Ниор. Хотя некоторые и не забывают. А кому-то достаточно просто напомнить. - Она приподняла чашку обеими руками и несколько раз качнула её туда-сюда, наблюдая за тем, как маленькие чайные волны бегут от кромки к кромке в свете ламп лаборатории. - Мне менвиты много раз помогали или просто делали что-то хорошее. Я и сюда-то попала благодаря менвиту. - Нет, ну от них бывает польза, в этом ты права, - согласился Ниор. - Если в нужное время сказать нужным тоном нужные слова, можно много чего добиться. Хотя и спонтанные проявления доброты у них бывает, даже у самых недобрых. Лит-Ор, бывало, брал меня с собой полетать - ещё дома, на Рамерии. Говорил, что я должен запомнить звук работающих лопастей, как он слышен изнутри вертолёта - чтобы мог отличать на слух, когда все хорошо, а когда нет. В первый раз меня жутко укачало, от волнения, наверно, так он посадил вертолёт, помог мне выйти, подождал пока я не... в общем, не приду в себя, потом мы ещё немного погуляли, а перед тем, как полетели обратно, заставил съесть гору каких-то таблеток от укачивания. И сказал ещё, что это все совсем не страшно, вроде как лётное совершеннолетие наступило. С тех пор мне ни разу в вертолете не было плохо. И как представлю, что потом на Рамерии придётся против него идти, как-то тошно становится. Вот насколько было бы проще, если бы они были просто плохими, а мы - хорошими, а? - вздохнул техник. - Иногда я жалею, что живу не в детской книжке. - В детских книжках с героями по-разному бывает. - Хмыкнула Кари. - В старых сказках так вообще кровь льётся рекой, и если герой хотя бы дожил до конца - считай, уже счастливый конец. - В чьих сказках - в их или в наших? - Поди теперь разбери. Ильсор говорил, многое из нашего они присвоили. Может, и сказки тоже. Так что и в наших, наверно. - Вот уж у кого нет проблем с гипнозом, - невпопад заметил техник, - так у Ильсора. Хотя у него хватает других, конечно. - Да, уж кому-кому, а ему я не завидую... - Кари вдруг зевнула. - Знаешь, давай-ка допьём остатки и разойдёмся, до рассвета осталось немного. - Кари, в космосе же нет рассвета, - Ниор попытался улыбнуться, но улыбка неожиданно переросла в широкий зевок. - Хотя мало ли планет и систем мы пролетаем - может, над одной из них как раз будет вставать местное светило, когда "Диавона" пролетит мимо. А утром... - Утром пойдём к Морни и Ильсору и все расскажем, - подхватила арзачка. - И они помогут придумать, что нам теперь делать. Техник улыбнулся. Они допили чай и вместе вымыли посуду. Ниор пожелал биологу доброй ночи и отправился спать. Снова немного постоял у иллюминатора в коридоре, потом дошёл до каюты, кое-как разделся и заснул, не сняв стрелки. Ему снились вертолёты, летающие высоко-высоко и что-то поющие красивыми гортанными голосами. *Некоторое время назад Кари была лишена возможности пить алкоголь как таковой, а иногда очень хочется. Поэтому с тех пор Кари, как специалист по рамерийской ботанике, составляет травяные смеси, которые пьёт в качестве чая. Чтобы различать эти смеси, она называет и подписывает их именами разных людей. Так, в банке с надписью "Рс" хранится смесь, при заваривании которой получается крепкий бодрящий настой, "Тр" - пряный с кислинкой, "Л.-Р." - горький, терпкий, но на удивление хорошо проясняющий сознание, "Кт" - острый и почти опьяняющий, "Га" - лёгкий фруктовый с неожиданно долгим послевкусием, "К.-И." - мятный с очень горьким привкусом.