На всю жизнь

— Обалдеть, Кагаан! — Славка подула на горящее плечо. — Ничего себе! Красота! На покрасневшей коже чернел орнамент из колючих ветвей, сквозь которые проступала морда оскалившегося кадьяка. Медведь смотрел прямо на нее, казалось — заглядывал в душу. На дне глаз-озер словно блестели звезды. Девушка вздрогнула от необычного ощущения, еще раз поразилась мастерству Кагаана и, не вставая с кресла, развернулась левым боком к зеркалу, чтобы лучше видеть татуировку. Кагаан, коренастый алутиик с ежиком черных волос и смешным американским акцентом, довольно прищурился и отложил иглы. Работа отняла у него много сил: над верхней губой выступила от сильнейшего напряжения капля пота. Кагаан слизнул ее: — Я рад. Помни-ишь, что говорить? — «Это не просто красивая картинка, а спутник на всю жизнь», — Славка напрягла руку, наблюдая, как рельеф мышц преображает орнамент. — В зале обзавидуются. — Они и так зави-идовать твоей силе. — Эй! — она шутливо ткнула Кагаана локтем в бок. Он шумно выдохнул, незаметно скривившись. Девушка была не из слабых: каланча метр девяносто, натренированные мышцы и восемь лет занятий самообороной. К сожалению, именно поэтому люди считали ее несуразным «своим парнем», а не женщиной. Она потянулась, разминая затекшие плечи, — по спине рассыпалась копна русых волос — и обратно откинулась в кресле. — Спасибо, Кагаан. — Не благодари. Ты — спасатель и помогать други-им. А урсара защи-ищать тебя, — алутиик посерьезнел. — Он — древни-ий и могучи-ий страж. Ты тоже. — Закончили? — в комнату заглянула бледная темноволосая женщина. Кагаан кивнул. Она грустно перевела глаза с него на Славку, на секунду задержав взгляд на татуировке: — Собираться будешь? Самолет через шесть часов. — Ма-ам… — Никаких «ма-а-ам», — отрезала мать. — И так весь отпуск с Кагааном прогуляла. Быстро складывай сумку. Хоть поужинаешь с нами напоследок. Когда в следующий раз тебя увидим… Славка покорно встала и вышла из комнаты. Ее мать родилась на Аляске. Почти тридцать лет назад она как-то приехала от колледжа на практику в Кроноцкий заповедник и встретила будущего отца Славки. Спустя два года отношений на расстоянии они расписались и осели в Петропавловске-Камчатском. Кагаан приходился ей не то старым другом, не то крайне дальним родственником. Ему перевалило за сорок, но Славка не ощущала, что он старше. Алутиик не давил опытом, обладал отличным чувством юмора и оказался легок на подъем. За несколько недель они съездили в долину гейзеров и два заказника — старый родительский «УАЗ» не развалился только чудом. Славка чуяла в нем родственную душу. Они оба как будто сливались с окружающим пейзажем, становясь частью поросших лишайниками пятиэтажек и заблудившегося на улицах горного ветра. Перед рейсом Петропавловск-Камчатский — Санкт-Петербург, девушка обняла Кагаана едва ли не крепче, чем родителей. Отец традиционно попросил навестить брата с женой. Мать же молчала — лишь вздрогнула, когда алутиик привстал на цыпочки и похлопал ее дочь по плечу: — Из вас получи-иться отли-ичная команда. Звони, пиши. В самолете Славка дремала. Почему-то ей приснилась беременная мать — больничная койка висела во тьме. Женщина выглядела нездоровой и изможденной, часто со стоном закусывала губу. Кагаан стоял рядом и гладил ее по голове. Мать что-то спросила, алуутик ответил, и она согласно наклонила подбородок. Тогда он аккуратно опустил ладони на огромный, вздувшийся, словно воздушный шар, живот, наклонился и поцеловал его точно в скрытый рубашкой пупок. «Спасибо», — шепнула мать. Кагаан выпрямился, сделал два шага назад и растворился в темноте. *** В Санкт-Петербурге Славка жила в квартире, которая принадлежала отцу и его брату. Дядя с женой владели сетью центров йоги, не испытывали недостатка в деньгах и поэтому не возражали, чтобы недвижимостью распоряжалась племянница. «Двушка» находилась в старом деревянном доме у метро «Удельная». Отсюда было недалеко до МЧС №2, где Славка дежурила в отделении экстренной хирургии, рукой подать до спортивного зала и одного из дядиных клубов. Ей нравилось медитировать. Полумрак помещения, размеренный голос инструктора и тихая музыка помогали расслабиться, приводили нервы в порядок. После возвращения из Петропавловска-Камчатского Славке неожиданно потребовалась спокойная атмосфера, которой недоставало на работе. Какой отдых, когда регулярно приходилось вылетать за пострадавшими в ДТП? Вообще, странно. От родителей она обычно приезжала бодрой и веселой. Однако не в этот раз. Со дня прилета, уже второй месяц, Славка чувствовала себя вымотанной и разбитой, словно вместо отдыха вкалывала по двадцать четыре часа в сутки без перерывов на обед и выходных. Она плохо спала из-за кошмаров, раздражалась по любому поводу, срывалась на окружающих за мелочи. — Сдурела?.. — просипел ее спарринг-партнер, когда смог вдохнуть. Славка только что с размаху швырнула парня на мат, вышибив из него воздух. — Так и угробить недолго… Девушка зажмурилась. Секунду назад он промахнулся: попал в основание шеи, а не в плечо. Казалось бы, ничего серьезного, но Славка вспомнила последний сон и будто впала в транс. В кошмаре она убегала по скалистой пустоши от трех неандертальцев. Девушка не могла понять, кто она — человек или зверь? Просто неслась куда глаза глядят в надежде оторваться. В конце концов, они зажали ее в тупике заросшей мхом расселины, где по дну вилась лента родника. Славка уперлась спиной во влажный камень, к ней приблизился неандерталец с копьем. Он подобрался и через миг резко прыгнул вперед — острие застряло в горле добычи. Густая горячая кровь потекла по груди жертвы и смешалась с ледяной водой на земле. Славка проснулась, рыча и хрипя. Одеяло пропиталось потом, а ключицы ломило, точно ее ударили наяву. Девушка помотала головой, отгоняя наваждение, и поспешно присела на корточки возле парня: — Дай осмотрю. — Да на, — он повернулся спиной. — Ты, Слав, вылазь-ка из своего параллельного мира, ну? Славка пробурчала в ответ нечто невразумительное. Парень был цел, но она чуть его не сломала. «Чертовы сны!» — мысленно психанула девушка. Они приходили такие, что лучше бы не спала вовсе. Первобытные и однотипные в своей животности, кошмары не исчезали с пробуждением: преследовали в часы бодрствования и навязчиво мелькали на периферии зрения, мешая жить. В том сне Славка понимала, что могла убить охотника одним ударом, но отчего-то не тронула. Поэтому в обычной жизни ей захотелось разорвать оппонента на части. Неудовлетворенное желание вырвалось из подсознания на волю в горячке спарринга. — На сегодня всё! — раздался свисток тренера. Славка помогла парню встать и с облегчением скрылась в раздевалке. Девушка стянула футболку, скомкала и запихала в спортивную сумку. Затем в ярости шарахнула кулаками по дверце шкафа. Никогда с ней подобного не случалось! Да, она не умела общаться с людьми: не столько стеснялась, сколько не могла заставить их воспринимать себя иначе, чем неуклюжую великаншу. Но ни разу — ни разу Славка никого не калечила! Она всегда соизмеряла силу, чтобы не оставить на друзьях синяки объятиями и сохраняла хладнокровие в любой ситуации. Работа приучила, особенно за последний год. В отряде санитарной авиации от нее требовались скорость и четкость — после аварий людей иногда приходилось буквально по кускам сшивать. Теперь же Славка ощущала себя опасной для окружающих истеричкой. В автобусе по дороге на смену девушка кусала губы, всерьез думая уволиться. Она уже решила сказать об этом коллегам — но едва открыла дверь в дежурную, как вместо приветствия пилот впихнул ей в руки рюкзак-аптечку: — ДТП на «А-121», — и помчался готовить вертолет. — Не тормози! — Только что сообщили, — добавил ее напарник, застегивая куртку и забирая свой рюкзак. — Го. Славке как двойную дозу адреналина вкололи. Она за считанные секунды переоделась и через минуту уже пробиралась среди закрепленных внутри санитарного «белла» носилок. В ноздри впился знакомый едкий запах медикаментов, смешанный с дюралевым привкусом вертолетной обшивки. Стрекот лопастей заглушал голос переговаривающегося с диспетчером пилота. От грохота у Славки завибрировали барабанные перепонки, и она быстро надела наушники. — …летаем! — сообщил пилот. Уже сидевший напротив напарник показал девушке большой палец и протянул рацию. Она пристегнула ее к ремню на предплечье, схватилась за страховочные скобы по бокам от сидения, и вертолет, качнувшись, поднялся в воздух. Славка подтянула ноги — она и так занимала в полтора раза больше места, чем коллега. За иллюминатором Санкт-Петербург стремительно превратился в россыпи миниатюрных домов, разделенных улицами. Фонари растеклись пятнами, потоки машин слились в два встречных течения желто-красной реки. Серая морось разбухла до белесого вечернего тумана. Стало легче дышать, но желудок прилип к тазу, влекомый силой земного притяжения. Славка прижалась затылком к стене салона и скосила взгляд на стекло. Город быстро сменился частоколом леса с проплешинами частных секторов. — Что случилось? — спросила она коллег. — «Мазда» выехала на встречку! Поцеловалась с «газелью»! — охотно сообщил пилот. — После бурных танцев вписались в ограждение! Чуть не слетели с моста! — Ограждение, к счастью, не пробили, — не так жизнерадостно продолжил напарник. — Рядом находился патруль. Они нас и вызвали. Если повезет, кого-нибудь вытащим. «Кого-нибудь вытащим», — повторила девушка про себя; слова отозвались внутри слабой надеждой. Счет в авариях шел на секунды. Каждый раз Славка боялась опоздать, обнаружить, что никого уже не спасти. Почувствовать, что не справилась. Она снова посмотрела в иллюминатор. До места происшествия было уже недалеко. — Дорогу перекрыли! — сообщил пилот. — Садимся на трассу! Славка тщательно проверила оборудование и, едва вертолет коснулся дорожного полотна, кинулась к перекореженным машинам, придерживая рюкзак-аптечку. «Мазду» и «газель» впечатало друг в друга, как кусочки пазла. Фургон грузовика перекосило, и порванный брезент трепал колючий осенний ветер. У кузова отлетел бампер, по лобовому стеклу расползлась паутина трещин. Коснись — осыплется. Напарник лихо заскочил на подножку кабины, убрал торчавшие на месте бокового окна осколки, запустил руку внутрь и открыл дверь. Спустя полминуты, он аккуратно опустил на асфальт стонущего старика и ободряюще махнул рукой Славке: водитель «газели» выкарабкается. «Мазде» пришлось хуже. Удар скомкал автомобиль в подобие куба и швырнул в перила моста. Они выгнулись, но выдержали удар. Правое колесо «мазды» отлетело и валялось посреди дороги. В открывшемся багажнике темнели брошенные друг на друга рюкзаки. Передние сидения смяло, подушки безопасности лопнули и торчали наружу бесполезным тряпьем. Под лохмотьями угадывались два трупа: от водителя и сидевшего рядом с ним человека осталось месиво из разорванных мышц и осколков костей. Славка закусила губу, понимая, что в «мазде» никто не выжил, и в отчаянье опустила руки. Дзыньк… От правой задней двери отлетела ручка. Славка дернулась туда. Она различила слабый стон, потом исцарапанная рука толкнула дверь и наружу вывалился молодой человек в порванном камуфляже. Светлые, почти белые волосы, слиплись от крови в багровые колтуны. — Держись! — девушка подхватила его и попыталась уложить на дорогу. — Ты не представляешь, как тебе повезло. — Ты… кто?.. — он сжал ее запястья — хватка у него оказалась будь здоров для умирающего. — Как… боль…но… Где?.. Ох… — Я тебе помогу, — она вывернулась и надавила ему на плечи. Молодой человек оттолкнул ее: — Не подходи! — и схватился за голову. — Эй, парень… — мягко начала Славка и скользнула вперед, перехватив его за пояс: «Обдолбался, бедняга…» — Всё будет хорошо… сейчас… тихонечко… — Не подходи! — взвизгнул раненый, пытаясь вырваться. — Не подходи! О-о-у-у-р-р-р… Он уперся руками ей в грудь и, шипя, замотал головой. «Бешеный», — успела подумать Славка прежде, чем пальцы молодого человека стали скручиваться в звериные когти. Кожа на смуглых предплечьях треснула, наружу пробился жесткий белый мех. Девушка потрясенно распахнула глаза. В «мазде» протек баллон с наркотическим газом, а она не учуяла? Или двухмесячный недосып дал знать о себе галлюцинациями в стрессовый момент? Впервые умирающие обращались в диких зверей у нее на глазах. Раненый клацнул вытянувшимися вперед челюстями, и окровавленные волосы взметнулись за его спиной кипенной гривой. Лицо приобрело кошачьи черты. Из звериного горла вырвалось рычание. — Слушай, парень, ты давай-ка не… — по профессиональной привычке Славка сжала его крепче, как буйного пациента. — Пусти-и-и-и-и-и-и… — рявкнул получеловек-полулев и толкнул девушку на ограждение. Она не удержалась на ногах. Всего мгновение потребовалось Славке, чтобы осознать, как она летит с моста вниз головой. Еще одно — понять, что по-прежнему держит оборотня. Ветер камнем застрял в ее горле, не давая возможности закричать, позвать коллег на помощь. Львиная пасть сверкала клыками в миллиметре от лица. Девушка инстинктивно перехватила оборотня за шею и сдавила изо всех сил, не позволяя себя укусить. Руки занемели от неимоверного напряжения, а всё тело словно превратилось в гранит. Противник хлестнул Славку хвостом и засучил задними лапами, раздирая на ней служебную форму — правую икру опалило болью. Они боролись несколько долгих секунд падения. Оборотень хотел освободиться, но девушка держала его крепко. Спроси ее кто-нибудь потом, почему, она не смогла бы объяснить. Любой здравомыслящий человек попытался бы отшвырнуть угрозу, избавиться от опасной твари любыми доступными способами. Славку же, наоборот, охватила непоколебимая уверенность, что она не может его отпустить и должна ему помочь — иными словами, просто обязана защитить этого странного человекозверя даже ценой собственной жизни. Девушка перекувырнулась в воздухе вместе с добычей и приготовилась принять спиной удар об воду. Едва она приняла решение, произошло нечто странное. Левое плечо закололи мелкие иглы, как когда Кагаан набивал татуировку. Обжигающее тепло расползлось по плечу и устремилось к сердцу. Славка почувствовала себя очень сильной. Ей показалось, что она увеличивается в размере. Точнее, не она сама, а кто-то с рождения спавший глубоко внутри нее ворочается, встает на четыре могучих лапы и точно нарастает поверх хрупкого человеческого тела массивной скалой. Мышцы на руках и ногах девушки вздулись и лопнули, открыв темно-бурую шкуру. Форма расползлась по швам. На кошачьей морде оборотня возникло изумленное выражение. Он прекратил вырываться и вцепился когтями в оказавшегося под ним гигантского пещерного медведя, как утопающий — за единственную соломинку в Скадарском озере. В следующее мгновение двое рухнули в воду. Река схватила клубок и поволокла по порогам прочь от моста. Медведь захлебнулся пеной и издал изумленный рык. Человеческие мысли погасли, перекрытые дикими инстинктами. Славку накрыло волной, и она полностью стала зверем. *** Реальность пробивалась в сознание царапающим кости холодом, далеким рокотом воды и писком рации на расстоянии вытянутой руки. Славка застонала и сжалась в клубок. Девушка не хотела возвращаться из красочного и кажущегося осязаемым мира сновидений. Там она мчалась на воле, и никто не мог ее остановить. Сворачивалась кольцом в глубине пещеры, слушая бесконечное капанье воды. Счастливо возилась с неуклюжими медвежатами. Славку потрясли за плечо. Она неохотно разлепила веки. Над ней сидел молодой человек из разбитой машины. Он плюхнулся на зад и плотнее завернулся в оставшиеся от своего камуфляжа лохмотья. Арабское лицо обтекали влажные нити белых волос, кончик носа нервно подергивался. Он вытянул вперед шею и сообщил с непонятным возбуждением: — Ты — медведь! Славка уперлась руками в землю и села. Она была нагой. Рядом лежала куча тряпок, в которую превратилась ее служебная форма. Холм венчала чудом не утонувшая в реке рация. Под откровенно изучающим взглядом оборотня девушка торопливо завернулась в разорванную куртку. — А ты? — вопрос прозвучал донельзя глупо. — А я — лев, — он немного расстроился, когда Славка оделась. — Меня зовут Сулейман. Я — автостопщик… Вот, попал. — Сулейман сопроводил последние слова обаятельной улыбкой, как будто не сидел полуголым посреди приозерского леса. На рации замигал красный огонек. — Славутична, если слышишь, отзовись! Ответь! — пробился сквозь шипение голос напарника. — Ярослава! Прием! Славка схватила рацию. — Они уже дважды рядом пролетали, — Сулейман вскинул голову к небу. — Я решил не привлекать внимания, пока ты не вернешься в человеческий облик. У тебя это впервые, да? Я просто думал, что один такой… ненормальный. Девушка нерешительно кивнула — она не была уверена, что оборотень говорит про ее неожиданное превращение в медведя — и принялась высматривать в ночном небе огни вертолета. Приглушенное стрекотание доносилось со стороны реки, и в унисон рация снова зашипела у неё в ладони. Славка подняла устройство к лицу, пока не зажимая кнопку связи. Она пыталась придумать, что сказать коллегам. — Сколько мы здесь? — По моим прикидкам, около трех часов. — Сулейман на пару секунд замолчал. Потом не выдержал и спросил с наивным любопытством: — Слушай… татуировка у тебя поэтому? — «Поэтому»? — Ну… потому, что ты медведь. — Нет, друг просто так набил, — его слова дернули в душе Славки какую-то неприятную струну. Она нахмурилась. — А мама не возражала? — поддел оборотень. — Нет, — огрызнулась девушка и зажала кнопку рации: — На связи! — Прием! Славутична! Цела?! — заорал напарник. — На своих двоих. Я сейчас… — ответила Славка и вдруг медленно проглотила остаток фразы. Струна продолжала опасно вибрировать, вызывая в памяти водопад ассоциаций. — Вытащат? — Сулейман встал. — Ты не переживай. Я был в шоке, толкнул тебя. Об воду не обязательно разбивается каждый первый, так что расскажем, какие мы везунчики — и вуаля! У меня язык хорошо подвешен… Эй, ты чего? Славка прикрыла глаза. Ее пальцы разжались сами собой, и рация упала на пожухшую листву. Нет. Мать все-таки возражала. Она нервничала рядом с Кагааном, молчала и почти не улыбалась. Дочь списала ее поведение на осеннюю депрессию. Как и несколько злых споров между ней и не то старым другом, не то крайне дальним родственником, которые Славка пару раз застала на излете по возвращении домой. Алутиик в них оставался невозмутим, явно не сомневаясь в своей правоте, а мать… она словно понимала, зачем он приехал и что ничего нельзя изменить. У Славки в темноте под веками пронесся сон, который пришел к ней в ночь рейса из Петропавловска-Камчатского в Санкт-Петербург. Во время родов выжила бы или мать, или дочь. Беременная женщина на больничной койке попросила спасти обеих. Кагаан лишь назвал цену. Мать согласилась, и он сотворил чудо. — Славутична!!! — заорал динамик. — Не молчи!!! Сулейман поднял рацию и сочувственно вложил Славке в руку, легонько потряс девушку за плечо: — Ты в порядке? Она механически кивнула и зажала кнопку связи, голос прозвучал отрешенно: — Мы с пострадавшим выйдем к реке. Нам нужно пять минут. Ждите. Перед глазами у нее стоял Кагаан. Алутиик прислонился к стене у настежь открытого окна в Петропавловске-Камчатском, смотрел на горы, курил длинную индейскую трубку и говорил: «Татуи-ировка — это не просто краси-ивая картинка, а спутни-ик...» — Ярослава, расслабься, — оборотень панибратски приобнял девушку. — Не переживай. Подумаешь, лев. Подумаешь, медведь. Может, это вообще лечится, да? — Нет, Сулейман, — покачала головой Славка. — Это на всю жизнь. Удивительно, но впервые после возвращения домой ей стало легче.