Причины

— Нам надо расстаться. Раф с трудом проталкивает большой глоток пива в горло и поднимает глаза на панка, стоящего перед ним с серьёзным лицом. Губы вора поджаты в тонкую полосу, пирсинг тускло сверкает в полумраке кухни. Тучи за окном, кажется, также заволакивают и блеск в синих, как адское пламя, глазах этого мутанта. Раф не понимает и склоняет голову к плечу, хмурясь. Ему интересно, что такого успело случиться, что сейчас Свифт говорит ему вот такие вещи. Не то чтобы они клялись быть рядом до конца жизни, они даже о любви не говорят никогда, потому что её между ними и нет. Но ещё полчаса назад всё было прекрасно, и ни о каком расставании речи не шло. Что? Однако по какой-то причине сейчас бунтарю становится тяжело дышать. Что-то, странно похожее на страх, обвивает пальцами сердце и сжимает его в ритме, который почти в два раза превышает его привычный. — И почему же? — Раф держится прямо и разворачивается к панку, но не поднимается с места. Его плечи широко расправляются, и сам он, даже сидя, как будто возвышается над мелким мутантом, более тонким в сравнении с ним самим. В рассеянном свете видно, как дёргается кадык панка; видно, что он почти не моргает, хоть и пытается ещё выглядеть спокойным и отстранённым. Рафу просто интересно, он хочет услышать причины. Он не собирается держать этого демона рядом, показывать, что нуждается в нём, потому что — пф, он не нуждается, ну, камон, пусть валит на все четыре. — Я так хочу, — отвечает Свифт, и Раф хмыкает. Ну, конечно, почему же ещё. Вопреки собственным словам, он разворачивается обратно к столу и продолжает потягивать пиво. — Отклонено, — только и говорит он, а когда ответа не следует, смотрит на вопросительное выражение на лице панка. — Неубедительно. Придумай что-то ещё. — Но я хочу, — возражает Свифт и хмурится, упираясь руками в бока и чуть склоняясь вперёд. Рафу нравится то, что, даже будучи младшим и меньшим, Свифт не позволяет давить на него. У Свифта есть что-то внутри, какая-то мощь, которая не даёт ему сгибаться под давлением и только придаёт сил, чтобы выстоять против напора кого-то более мощного. Порой Раф задумывается, не является ли он сам слабее панка, но тот как-то хитро улыбается, как будто слышит его мысли, и втягивает в кружащий голову поцелуй, чтобы они не тревожили его больше. — Мало ли, чего ты хочешь, — парирует Раф и хмыкает, когда Свифт опасно щурит сияющие в сгущающейся темноте глаза. — Зачем тебе это вообще? Он закусывает язык вовремя, чтобы не наговорить лишнего, хотя оно тугим комом поднимается откуда-то из глубин. На самом деле он даже не подозревает о том, что в нём это есть. Рафу казалось, что он неуязвим, что этот демон не доберётся до его души, что у него есть иммунитет. Демон сжимает его душу в когтистых лапах и проводит по уязвимостям змеиным языком. — Мне нужно это, чтобы двигаться дальше, Раф. Хватит вести себя, как дебил, ну. — А двигаться со мной ты не можешь? — Раф смешно вскидывает бровные дуги и стискивает банку так, что она мнётся под давлением его пальцев. — Мне кажется, мы отлично двигаемся в одном темпе в постели. Да и ты не говорил мне, что тебе что-то не нравится. Всегда так громко стонешь. Это не так? — Он вдруг выдыхает и расслабляет плечи, но внутренне остаётся собранным и натянутым. — В чём дело, Свифт? Свифт быстрым шагом пересекает кухню. Раф готов к тому, что панк сейчас замахнётся для удара, готов перехватить его руку, завернуть за спину и хорошенько отодрать этого змея прямо на столе. Но Свифт неожиданно седлает его колени и сжимает пальцами подбородок. Раф терпеть не может, когда вор так делает, но отчего-то смотрит в его глаза. — Даже расстаться со мной нормально не можешь, — рычит вор ему в лицо. — Безнадёжный придурок. Раф набирает воздуха в лёгкие, чтобы выдать ему целую гневную тираду, но тут панк внезапно начинает смеяться и откидывает голову назад. Пальцы с лица бунтаря соскальзывают на шею, чтобы огладить старый след от зубов и переместиться на заднюю сторону, а там уже сцепиться в замок с пальцами другой руки. С этого самого Раф не понимает вообще ничего. Ему нужно, чтобы кто-то объяснил, что происходит, и желательно вот прямо сейчас. Он готов скинуть этого придурошного со своих колен, а лучше из окна, в ту самую кучу мусора, что воняет уже который день. Но вместо этого он терпеливо (!) ждёт и смотрит пытливо. Свифт весело и озорно сверкает глазами, дразня всем своим естеством, и улыбка у него широкая, яркая и настоящая. Раф хочет её поцеловать, искусать и превратить в оскал, а ещё лучше – заставить панка выстанывать мольбы и выкрикивать маты, приказы и его имя. — Объясни, — рычит он, откровенно недовольный и отчасти возбуждённый, отчасти взбудораженный. У него мышцы сокращаются под кожей от того, как ему не нравится быть тем, кто не в теме, особенно когда это касается его напрямую. Свифт продолжает широко улыбаться и смотреть на него с этим лукавым блеском в насыщенных радужках. — Ё-моё, Раф, я хотел расстаться с тобой, чтобы снова тебя закадрить! — Он смеётся — безумный, неконтролируемый, сам себе на уме. — Ты всё испортил! ПридуРафи! Раф прикрывает глаза. Внутри него становится так пусто, как будто выключили свет и звук. Внезапно всполошенные переживания и море вопросов, сводящихся к «почему?», выбивают его из колеи. Он в недоумении. С одной стороны, хочется разложить панка прямо здесь и показать ему, какой он идиот. Но с другой… Он отстраняет вора от себя и поднимается с места, направляясь к выходу из кухни, чтобы уйти. Свифт зовёт его по имени, а по тому, сколько тревоги и вопросов внезапно он слышит в его голосе, Раф понимает кое-что ещё. Свифт сам боится этого. По какой-то причине. — Мы расстаёмся, — бросает бунтарь через плечо ровным голосом, низким и спокойным, и закрывает дверь. Свифт кидается следом. — Раф? Раф! Раф, вернись! (никто не может судить Рафа за эту довольную ухмылку на его лице, когда он раскидывается на постели, обнажённый и полностью готовый к бурному примирению).