Уличный принц

Старый Форд «Англия» остановился под раскидистой ивой. Подъехать ближе не получалось из-за потока студентов, выбравшихся под покровом ночи из своих комнат ради одной великой цели — увидеть легендарных скейтеров города. Гермиона всё ещё не понимала, что делает здесь. Лаванда восторженно щебетала что-то о том, какая честь быть здесь сегодня, Гарри то и дело проверял, хватит ли заряда у фотоаппарата, и прекратил это делать только когда Джинни заметила, что от постоянных проверок батарейка сядет быстрее. Рон на этот раз запасся настоящим скейтом и как мантру повторял, что обязательно сегодня получит от Крума ещё один автограф. Джинни висела на телефоне, уточняя у сокурсников, кто придёт и где они встретятся. Только Гермиона безучастно пробиралась сквозь толпу, снова и снова задаваясь вопросом, зачем она пришла. Мелькнувшая впереди голова Гойла напомнила: из-за Малфоя. Едва ли его величество Лучший-из-лучших почтит своим присутствием это сомнительное сборище, но куда важнее было доказать себе в первую очередь, что она способна развлекаться. И тогда, случись новая стычка с хорьком, Гермионе уже будет, чем парировать. — Обычно они собираются здесь. — Гарри остановился у заброшенной постройки, которая прежде наверняка служила каким-то складом. Трещины в стенах, из которых уже начала пробиваться трава, ржавые перила, разбитые лестницы. С этого места удобно было бы наблюдать батл, устроившись на одной из верхних ступеней. Однако, к удивлению Гермионы, у лестницы не было никого, кроме их компании. Прочие студенты расположились полукругом в том месте, где плохонький асфальт сменялся грунтом. — Они выступают на лестнице, верно? — догадалась Гермиона, отступая чуть назад. Торчащая арматура и выбоины просто кричали о том, что здесь опасно совершать резкие движения, но в том, что скейтеры наплюют на все правила безопасности, Гермиона не сомневалась. Мальчишки — они такие. Оглядевшись в поисках лучшей точки обзора, она присмотрела небольшой клин между второкурсниками. Обладательнице невысокого роста, там ей было бы хоть немного видно происходящее у склада. — Я к Дину и Колину, — Джинни устремилась в сторону сокурсников, и Гарри проводил её разочарованным взглядом. Его симпатия к младшей Уизли тянулась последние два года, и это было ещё тоскливее, чем любовь-морковь Рона. Тихие вздохи, рассеянность и прочие сопутствующие тайной влюбленности факторы, были настолько очевидными, что зубы сводило. Особенно потому, что были они, как Гермионе казалось, взаимными, что делало саму ситуацию нелепой до невозможности. Неодобрительно качнув головой, она толкнула Гарри в сторону Джинни и велела громко: — Присмотри за ней. С Роном и Лавандой же они прошли в высмотренное заранее место, и следующие минут пять Гермиона слушала восторженные рассказы друга, сводящиеся к тому, что Крум — царь и бог, и после встречи с ним жизнь уже никогда не будет прежней. — Мне кажется, ты слишком переоцениваешь роль одного вечера во всей моей жизни, — наконец не выдержала Гермиона и обхватила себя руками. Даже в гуще толпы было несколько зябко, а джинсовка согревала слабо. Заявленные звезды улиц никак не появлялись, затея казалась всё глупее и глупее, а желание вернуться в общежитие крепло и крепло. Однако ровно в тот момент, когда Гермиона уже готова была озвучить свои намерения, раздались первые басы нелепой песни, которую Рон с Лавандой тут же поддержали радостными выкриками. — Питбуль! Это Крум! — друг походил на белку: подпрыгивал на месте, крепче прижимая к груди скейт, и его девушка составляла ему гармоничную беличью пару. Гермиона с удовольствием бы немного отодвинулась в сторону, если бы справа от неё не творилось ровно то же самое. Все вокруг, казалось, сошли с ума от одной только мелодии. Глупой и бессмысленной. Бесконечная «детка» резала слух, а в исполнении Рона, вздумавшего подпевать, и вовсе походила на пытку. Источник шума показался слева от склада. Крупный плечистый парень в бордовой куртке, отороченной мехом, кепке с медвежьей мордой и с выкрашенным чёрной краской лицом. Он выкатил на мощном скейтборде, куда больше того, который держал в руках Рон, и в приветственном жесте махнул рукой с зажатой в ней портативной колонкой. Собравшиеся взорвались аплодисментами, улюлюканьем и выкриками. Гермиона разобрала только «я люблю тебя» и «женись на мне». Остальные слова утонули в нестройном гуле. Крум выехал вперёд, к основанию лестницы, по пути дважды подбросив скейт в воздух, и остановился, убирая звук. Его лицо было лишено черт. Одно сплошное чёрное пятно. Если кто из присутствующих и знал его в повседневной жизни, узнать сейчас просто не смог бы, Гермиона в этом не сомневалась. Слишком обезличенный, загадочный, а оттого, вероятно, такой желанный для всех присутствующих. Попытавшись отыскать взглядом Гарри и Джинни, Гермиона поняла, что затея обречена на провал. Либо друзья переместились в другое место, либо другие ребята закрыли ей обзор. В любом случае, понять, разделяет ли Джинни общее сумасшествие, Гермиона не смогла. Крум продолжал греться в лучах фанатской любви, выжидающе поглядывая в правый угол. Оттуда, как Гермиона поняла, должен был появиться его оппонент. Она не знала, любят ли Принца так же неистово, но заранее приготовилась к новой нагрузке на барабанные перепонки. Восхищение Крумом ещё не отгремело, когда новая мелодия разрезала тишину. Пожалуй, чуть менее отталкивающая, но такая же шумная и бессмысленная. Площадка перед складом освещалась только фонариками от телефонов, и если Крума удалось разглядеть лишь когда он показался в кольце света, то появление Принца прежде времени выдали яркие фосфоресцирующие полосы. Горели зелёным как узоры на рукавах и капюшоне, так и колёса скейтборда. «Я так крут, что поцеловал бы самого себя», — рвалось из колонки, на что Гермиона лишь неодобрительно хмыкнула. Раздутое самомнение она считала одним из самых мерзких пороков, и потому предвзято отнеслась к самому скейтеру, выведшему свою доску к собравшимся под звуки этого сомнительного хита. У Принца лицо и голову скрывал подшлемник, оставивший открытым только глаза. Однако разглядеть хотя бы цвет глаз не представлялось возможным и из-за освещения, и из-за ракурса. Подъехать к сопернику он решил оригинальным путём: запрыгнув на обломок каменной плиты и оттолкнувшись ногой от прилегающей стены, Принц пустил скейтборд по расшатанным и частично лишённым деревянного покрытия ржавым перилам. Рон восторженно выдохнул что-то вроде «пятьдесят на пятьдесят», и Гермиона поняла, что только что произошло, вероятно, нечто очень крутое. Наконец второй участник оказался напротив первого, музыка стихла. Рядом скейтеры смотрелись несколько нелепо. Принц терялся на фоне оппонента: он был почти на голову ниже и фунтов на сорок легче, к тому же мех добавлял Круму некоторого объёма и внушительности. Приняв овации, которые не столь имели какой-то смысл, сколь просто оглушали, соперники закрепили колонки на поясах и поприветствовали друг друга хорошо отточенными движениями кулаков. Тренировались ли они заранее, либо же просто выступали вместе не впервые, Гермиона не знала, но поняла она то, что это приветствие очень много значит для окружающих. Шум стих, наступила звенящая тишина. Казалось, весь мир замер в ожидании чего-то грандиозного. Скейтеры же, покончив с формальностями, разыграли «камень-ножницы-бумагу», и Принц, в ответ на бумагу которого пришли ножницы, отвесил Круму шутливый поклон и откатил в сторону, освобождая пространство. Рон сильнее сжал в руках скейт и в напряжении приоткрыл рот. Снова зазвучала музыка, та самая «детка» в очередной раз резанула слух, и Гермиона поняла, что по степени гадливости это музыкальное произведение всё же перевешивает. Стараясь отрешиться от глупых слов песни, она устремила взгляд на ступени, где сейчас творилось что-то, что Рон комментировал, как «слайд», «флип», «грэб» и «олли». Что из увиденного было чем, Гермиона так и не поняла, но она поняла, о чём говорил Гарри. В некоторые моменты доска действительно казалась продолжением тела скейтбордиста. Глядя на Крума, можно было решить, что стоять на доске так же естественно, как и ходить, но что-то подсказывало Гермионе, что на самом деле это далеко не так. Выступление продолжалось до самого конца песни. В какие-то моменты студенты вокруг Гермионы просто взрывались выкриками восхищения, она же лишь могла отмечать, как легко Крум двигается, и пару раз даже поддержала его аплодисментами в моменты, которые ей показались особенно удачными. В какой-то миг даже музыка перестала раздражать и показалась уместной. По крайней мере, ощущалось, что движения заточены именно под эти звуки и эти слова. Удивительно, как под напором всех трюков не сломались перила и Крум не получил травмы. Должно быть, развалины склада всё же были крепче, чем показалось на первый взгляд. — Ты теперь понимаешь, о чем я? — спросил Рон, когда Крум откланялся и уступил место Принцу. — Это лучший батл из возможных! Эти двое — это что-то с чем-то! Гермиона лишь пожала плечами, не уверенная в своих ощущениях. — А я могу взять у Крума автограф? — защебетала Лаванда, беря Рона под руку. — Я хочу, чтобы Крум подписал мне чехол. Гермиона покачала головой. Вероятно, она всё же не умела развлекаться, если всё ещё не понимала общего ажиотажа вокруг пары корявых завитков. Она окинула скептическим взглядом Принца, выехавшего в центр, и задалась вопросом, что такого особенного должно было быть в нём, чтобы ей захотелось сохранить о нём хоть какую-то память. Наблюдать за его работой на доске было занятно. Снова Рон нагрузил кучей неизвестных терминов, снова Гермиона отметила лёгкость исполнения, снова отрешилась от не особо умных фраз песни и снова собравшиеся оглушили восторженными писками. От начала батла прошло минут десять, а оба участника уже завершили выступление, и Гермиона задалась вопросом, стоило ли вообще приезжать сюда ради десяти минут. — Это всё? — спросила она с разочарованием и надеждой одновременно. Вернуться домой, в теплую постель, почитать Достоевского и хорошенько выспаться — эти планы с каждой секундой казались всё более желанными и реальными. Однако Рон обрубил их на корню. — Погоди, ещё два захода. Сейчас будет самое интересное. — Что именно? Не успела Гермиона понять, что происходит, как руки Рона предательски вытолкнули её из толпы, и тотчас чужие ладони, большие и крепкие, обхватили её запястья. Гермиона испуганно вскрикнула, когда перед ней выплыло полностью чёрное лицо. Краешком сознания она поняла, что это Крум, но от этого легче не стало. Незнакомых людей, нарушающих личное пространство, она не любила. От Крума пахло одеколоном и сигаретами, а сам он был неуютно большим рядом с ней. Гермиона попробовала вывернуться, проклиная Рона, кажется, вслух. — Не бойся, — пробасил Крум, лёгким движением отрывая Гермиону от земли. — Боевое крещение новичков. Расслабься. Он опустил её на свою доску и крепко обнял за талию. Гермионе по-прежнему хотелось вырваться из его таких чужих и несколько грубых объятий. Она, конечно, понимала, что на её месте желает оказаться каждая, но ей самой хотелось быть где угодно, но только не здесь. Когда Крум, продолжая удерживать её одной рукой, запустил новую мелодию и оттолкнулся от земли, Гермиона ощутила тошноту. Казалось, что все внутренности поднялись к горлу, и ком страха противными червями закопошился где-то в желудке. Снова захотелось вырваться, но делать это было категорически нельзя: доска набирала скорость, зигзагом петляла по неровному асфальту, и не осталось ничего, кроме как схватиться за руку Крума обеими ладонями и прикрыть глаза. В голове звучала только одна мысль: «выжить бы», и лишь где-то очень глубоко на закорках сознания к ней прибавлялась ещё одна: «я убью тебя, Рон». Её боевое крещение длилось не более минуты, но, оказавшись на ровной земле, Гермиона физически ощутила, как пара её нервных клеток безвозвратно сгинула, а на голове появилось несколько седых волосков. Крум не отпускал. Держал до тех пор, пока голова не перестала кружиться, а после добродушно спросил: — Где тебе расписаться? — Засунь свою роспись себе в… — Гермиона не договорила, вырвалась из объятий и неуверенным шагом направилась прочь. Не к Рону, не к Гарри — вообще прочь. До общежития было минут двадцать пешком, и она планировала отправиться туда сейчас же. Она была сыта тем, что её товарищи называли весельем, а ещё она была обижена до слёз. Но нет, Гермиона не планировала плакать, по крайней мере не здесь. Не успела она, однако, пройти и пары шагов, как площадка перед складом озарилась ярким светом. «Шухер! Бобби!* Уносим ноги!», — разом зазвучало со всех сторон. — Гермиона! — расслышала она голос Гарри где-то совсем близко. — Сюда! Бежим! Она ничего не понимала. Ни куда нужно бежать, ни откуда, собственно, донесся голос друга. Ноги, казалось, приклеелись к земле. Не успевшую отойти от потрясения, её накрыла паника, выбивая из головы все мысли подчистую. Она лишь ощущала, что дело плохо, но не понимала, что должна делать, чтобы стало хорошо. Когда её ладонь оказалась в чужой руке, Гермиона послушно сжала пальцы и, наконец, оторвав ноги от земли, позволила утащить себя подальше. Гам за её спиной отдалялся, стихал, на смену освещённой площадке пришла густая темнота подлеска, и единственным живым существом рядом оказался её спаситель. Тот, который всё ещё сжимал её руку. Яркие зелёные полосы на рукавах подсказали, что это Уличный принц ещё до того, как Гермиона подняла голову и взглянула на него. Это, без сомнения, был он. Капюшон на голове, окружённый фосфоресцирующим ореолом, сверкающий во тьме скейт подмышкой. Когда Принц заметил, что она несколько отошла от шока, то разжал пальцы. Быстрым движением сорвав с себя куртку, вывернул её наизнанку и замотал в тёмную ткань скейтборд. Если прежде их можно было различить среди деревьев по яркому блеску, то теперь они надёжно укрылись от посторонних глаз. — Спасибо, — надломленным голосом поблагодарила Гермиона, растерянно пялясь на звезду университетской величины. Просто парень в чёрном худи и подшлемнике. Среднего роста, худой. Обычный. Ничего такого, от чего стоило бы массово сходить с ума. На слова благодарности он просто кивнул, не обернувшись, и снова протянул ладонь. Гермиона не стала спорить, схватилась за чужие пальцы и позволила вести себя прочь от злосчастного склада. Где-то там Гарри и Рон, вероятно, искали её. А может, сбежали, не оглянувшись. Так думать не хотелось, но Гермиона понимала, что сбежать без неё — лучшее, что они могли сделать. Мысль о том, что их могли поймать копы была худшей из всех — так и до отчисления недалеко. — Я могу написать друзьям? — спросила она, покосившись на своего спасителя. Принц равнодушно пожал плечами и кивком задал направление. Гермиона сунула руку в карман, нащупала смартфон, и в тот же самый миг он завибрировал, оповещая о звонке. Гарри. — Я в порядке, — сказала Гермиона вместо приветствия. — Вы как? — Она в порядке, — передал Гарри остальным. — Поехали. Герми, где тебя подобрать? Гермиона огляделась. Как она могла объяснить: вокруг был сплошной лес, а на деревьях, вроде как, не было никаких указателей. — Я… Сама приду, — ответила она неуверенно и уточнила у спасителя: — Мы ведь направляемся к общежитию? Принц кивнул, всё так же не оборачиваясь. — С кем ты? Тебя точно не нужно забрать? — голос Гарри звучал обеспокоенно. — Всё нормально, правда, — ответила Гермиона, оставляя первый вопрос без ответа. Что-то подсказывало, что Уличному принцу не понравится, что она распространяется о нём. Конечно, было бы разумнее сказать друзьям хоть примерное своё местонахождение и открыть личность своего спутника. По крайней мере, так советуют делать, дабы защититься от возможного нападения маньяка. Весь в чёрном, молчаливый и таинственный, Принц, однако, не производил впечатление психически нестабильного парня. В том, что он просто выведет её к общежитию, Гермиона и не сомневалась. Распрощавшись с Гарри, она находилась в полной уверенности, что минут через пятнадцать они снова встретятся и забудут эту сумасшедшую ночь, как страшный сон. Однако звезды, по всей видимости, были не на её стороне. Когда огни общежития уже замаячили между деревьями, телефон зазвонил опять, и на этот раз Гарри сообщил нечто очень неприятное. — Там полиция, — Гермиона спрятала телефон в карман и с надеждой взглянула на проводника. — Мои друзья успели вернуться в комнаты, но теперь все входы перекрыты, полицейские пытаются отловить всех припозднившихся. Нам туда нельзя… Ей отчего-то казалось, что если кто и сможет решить эту проблему, то только он. Принц с шумом втянул в лёгкие воздух. Он колебался всего пару секунд, затем, скрипнув зубами, потащил Гермиону в прямо противоположном направлении. — Куда мы идём? — поинтересовалась она, не ожидая, впрочем, получить ответ. Принц привычно промолчал, только немного ускорился. Минут через семь относительно быстрого хода он вывел Гермиону к частному сектору, где стройным рядом стояли абсолютно одинаковые с виду гаражи. Подойдя к одному из них, щелкнул замком и, со скрипом отворив железную дверцу, затолкал Гермиону внутрь. — Ты ведь не собираешься меня убивать, правда? — спросила она, оказываясь в абсолютной темноте. Запоздало сообразила, что на нервах ляпнула глупость. Из-за спины раздался тихий смешок и следом за тем щелкнул включатель. Гермиона зажмурилась от яркого света, и только секунд через двадцать смогла разлепить веки, чтобы понять: Принц не думал её убивать — он привел её к себе домой.