winter is all over you

Идея Мидории собраться всем вместе в канун нового года пришлась многим по вкусу, но из-за чуть позднего принятия решения подготовка проходила в небольшой спешке. Составление списков и распределение обязанностей не заняло слишком много времени, а потому сейчас, когда оставались считанные часы, каждый был занят своим делом. Просторный зал с окнами в пол встречал всех яркими гирляндами, что были развешаны под потолком по периметру комнаты, широким столом, расположенным в центре помещения, а также массивной елью, которая на своих пышных ветвях держала несколько десятков шаров. Игрушки были принесены всеми участниками торжества, сейчас же они пёстро переливаются бликами от приглушённого света. Очако и Мина, мило хихикая и прикрывая рот маленькими ладошками, как положено истинным леди, расставляли ароматические свечи на камин, полочки и на пустые места на столе. Запах омелы и печенья с корицей витал в воздухе, позволяя всем наслаждаться искренней радостью и предвкушением чего-то грандиозного. Это так непривычно, но так увлекательно: праздновать новый год вместе. Киришима потягивается, закончив отведенную ему часть работы и разминая затёкшие мышцы. Он широко улыбается, ища взглядом своего друга. Юноша обходит дом два раза, тщательно проверяя каждую комнату, но светлая макушка так и не попадает в поле зрения. - Я видел, как он пошёл на улицу, - мимолётно и незаинтересованно бросает проходящий мимо Тодороки. Киришима хватает в прихожей куртку и, вроде как, даже свою. Он спускается по протоптанной тропинке на небольшую поляну со старой облезлой скамейкой на фоне. И таким одиноко сидящим Бакуго на ней. Красноволосый старается тихо подкрасться со спины, а после налетает на друга, издавая не очень понятные, громкие звуки и приобнимая собеседника за плечи. На удивление Бакуго вовсе не сердится, что странно и непримечательно для его характера. Задумчивый взгляд молодого человека скользит по окружающему пейзажу, а брови сведены к переносице, образовывая складочку, которую хочется разгладить пальцами. Глубокий вздох блондина не пугает Киришиму, но явно заставляет напрячься. Медленно собираясь с силами, Бакуго облокачивается на сырое дерево, расправляя плечи, но не трогая чужую руку. - Это было действительно страшно, - еле слышно срывается с губ Кацуки. - Ты о чём? – не имея точного представления, о чём идёт речь, он немного теряется и его брови немного приподнимаются. Снова затягивается молчание, пока холодный воздух, вдыхаемый в лёгкие, обжигает их. Каждая косточка чувствует мороз, Киришима плотнее кутается в верхнюю одежду, замечая расстёгнутую вещь Бакуго. Младший хочет напомнить другу, что все они люди, а обморожение и простуда не щадят никого, но он терпеливо молчит и не перечит, кусая нижнюю обветренную губу. - Я так сильно испугался, - он опускает голову, впутывая свозь светлые пряди грубые и чуть шершавые пальцы, - когда ты ни на что не реагировал. В памяти обоих всплывают нерадужные картинки, когда один из злодеев конкретно прессанул красного бунтаря. - А, ты про тот случай… - немного неловкой улыбкой и простым почёсыванием крашенного затылка Киришима старается сгладить атмосферу. - Теперь всё позади, Бакубро. Я вот, - он похлопывает по себе в разных местах, подтверждая прочность тела и верность слов, - целёхонький. - Знаешь, я и правда подумал, что это конец. Меня так никогда не трясло. – совсем тихо произносит Бакуго, продолжая осматривать затуманненым взглядом открывшуюся взору заснеженную природу. Припорошенные макушки деревьев поблёскивают, радуя глаз. Из-за отдалённости дома, расположившегося одиночкой на холме, город со всеми его огоньками и оживлённостью виден как на ладони. Где-то вдалеке мерцают единичные салюты. - Кажется, это лучший подарок в моей жизни. Брови Киришимы окончательно ползут вверх от сумбурно, на его взгляд, скачущих мыслей Бакуго. - То, что ты живой, - старший переводит хмурый взгляд, желая продолжить, но ему не дают. - Ох, Бакуго, - он лезет крепко обниматься, не боясь получить очередную затрещину, кладёт голову на плечо и широченно с особенной теплотой улыбается, как умеет только он. - Сидишь тут рядом, - бормочет Кацуки и, что странно, даже не пытается, как обычно, отпихнуть друга от себя. – И твои тупые залаченные колючки тычутся мне в шею, - он прерывается на некоторое время, чувствуя особую энергию Киришимы, - от тебя пахнет этим дурацкий мандарином и васильком. Даже когда тебя нет рядом, от моей грёбанной одежды несёт ими. - Тебе было тяжело, извини, - лезет в чужие карманы, тесня руки друга, и специально тычется ледяным носом в открытый участок шеи. Бакуго от неожиданности подскакивает и передёргивается весь. - Прекрати липнуть ко мне и вали в дом, придурок. – в добавок он подцепляет горсть слипшегося снега и кидает его в Киришиму. Тот, не успев увернуться, отряхивается и задорно смеётся, выпуская клубы пара. Стоит и ждёт. Ждёт, пока Бакуго встаёт и пойдёт следом. А с угольного, усыпанного множеством звёзд, неба начинают падать призрачно-белые хлопья снега, покрывающие землю.