Тьма. Везде, повсюду, уже давно. Фонарики на последнем издыхании, как, впрочем, и энергия на корабле. Капитан упрямо поджал губы и пересел поближе к панели управления — единственному, что давало с трудом разглядеть силуэты окружающих предметов, позволяя снова и снова, изо дня в день рассматривать формулу галактия.
Цифры и буквы, их порядок уже давно выучен наизусть, но Второй продолжал искать что-то незамеченное за все эти три года, стараясь не сойти с ума в безмолвном пространстве.
Знаки разбегались в стороны, сталкивались между собой и исчезали, словно расплываясь в темноте, становясь ею. Ким слабо потёр переносицу, устало прикрыл глаза и прислонился, едва не упал, к ближайшей стене. Пожалуй, сегодня можно провести день в беспокойном, тяжёлом сне. Еду нужно беречь, её осталось-то на дней пять по человеческим меркам, но Капитану, питавшемуся небольшим кусочком космической синтезированной еды раз в семь дней, этого хватит и на десять недель. А может и на дольше. По подсчётам, до окончания четырёх лет оставался где-то год, а там и Первый прилетит. Обязательно. О другом Второй думать себе запрещал. Так что выжить надо, хотя бы на зло пиратам. Третьего они уже потеряли, смерти ещё одного не дождутся.
Сознание Капитана погружалось глубоко-глубоко в себя, позволяя забыться, руки и ноги уже не слушали измученный мозг. Жара после нападения Весельчака медленно спадала, позволяя дышать свободнее.
— Кимушка, отдохнул дорогой? — послышался ненавистный голос старого пирата.
Тут же на корабль с силой хлынула волна жара, безжалостно затапливая всё вокруг горячим, еле воспринимаемым лёгкими, воздухом. Едва не задохнувшись от резкого потока, Ким со свистом, словно что-то не давало ему это сделать, выдохнул и приоткрыл глаза. По-прежнему тьма, теперь периодически прерываемая ярким, красным, слепящим веки светом.
— Как дела, дорогуша? — слишком слащаво вопрошал Весельчак, гнусно хихикая. — Давно на море не был? — голос сразу же наполнился ядовитой желчью, задевая сокровенное. Второй до скрипа сжал зубы, стараясь не тратить нервы на настойчивого врага. — Соскучился? Получай!
Синяя Чайка задрожала, принимая удар. Нагревалась до состояния раскалённой сковородки, но Ким не спешил вставать.
— Во век море не забудешь!
Ещё удар. Температура поднялась до предела.
— Не поджаришь, — хрипло усмехнулся Капитан.
— А зиму? За зимой, небось, тоже скучаешь? — весело завопил Весельчак. Пытки приносили ему удовольствие, даже упрямство пленника не огорчало. Все рано или поздно непременно раскалываются. А Второй относился именно к этой категории, будь он хоть трижды Капитан и десять раз сам Ким Янсон. Однажды человеческий фактор прорвётся, очень скоро. — Могу помочь вспомнить, — рычаг опустился, направляя жидкий азот с примесью других химических элементов на многострадальный корабль, почти мгновенно охлаждая его.
Ким медленно поднялся и опустился на недалеко стоявшее кресло. Примерзнуть к полу намертво ему не улыбалось, ещё нужно было отдать формулу галактия Первому и отомстить за Третьего, хоть как-то. Оставалось надеяться, что Сева сумеет добраться.
Главное — дотянуть, любым способом, даже как зомби, но передать это невозможное топливо. Температура стремительно снижалась, давно преодолев отметку в минус двадцать.
— Ну как, нравится? Или ещё опустить? — ехидничал снаружи пират, не останавливаясь на достигнутом.
Второй вырубил переговорку, тут же погрузившись в оглушающую, звенящую в ушах тишину. Пусть хоть до абсолютного нуля по Фаренгейту доходит, Капитан не сдастся. Синяя Чайка не развалится даже от такого холода, крепче неё и планет не найти.
Мозг снова начал погружаться в забытье, мысли замораживались, исчезая в никуда. А может куда-то, если учитывать закон о сохранении материи.
Конечности онемели, неспособные из сигнала подать в случае чего, как в корабле снова резко потеплело. Отовсюду шёл пар, сгоняя успевший появиться иней со стен.
С ужасающей скоростью всё снова стало невыносимо обжигающим. Полученные ещё в прошлый раз ожоги раздражающе заныли, возвращая болезненную чувствительность.
Подпрыгнувшая до предела температура немного продержалась почти на месте, медленно ползя вверх по термометровой шкале, и заново полетела вниз, стремясь достигнуть абсолютный ноль.
Ким странно усмехнулся. Неужто его всё-таки решили убить?
То удушливая жара, то обжигающий холод в безмолвном красном огне аварийных ламп сводили с ума изо всех сил удерживавшего сознание, сцепившего от нарастающей боли и ужаса зубы, понимая, что может уже никогда не очнуться. После очередного повышения в сердце ожидаемо неприятно закололо и сдавило лёгкие. Ким вдыхал с болезненным хрипом всё чаще, обезумевший взгляд, на грани предела, скользил по панели управления, ни на чём не останавливаясь, ничего не видя. Температура снизилась до обычной, по резко включившемуся рупору Второй уловил злой голос Весельчака:
— До завтра, Кимушка. Не умри за ночь, ты нам ещё нужен.
Только спустя несколько часов, когда боль утихла до приемлемой, Капитан смог подняться и на онемевших, слабых ногах, шатаясь и хватаясь за стенки, дошёл до аварийной аптечки. Таблеток с лекарством оставались лишь две. Ну конечно, почти в скоростном режиме отправляясь за Третьим, Ким меньше всего ожидал, что заболеет пневмонией или чем-то похожим. Найденное, конечно, не вылечит — прививки и почти полная победа над болезнями не всесильны, против таких перепад температур трудно что-то противопоставить — но смягчит протекание воспаления. Он проглотил капсулу, залпом выпив найденный неподалеку стакан синтезированный воды, и в изнеможении осел на пол, тяжело наваливаясь на стену. Его бил озноб, холод снова сковывал тело.
Второй подумал, что было бы неплохо, повысь Весельчак температуру на десятка два градусов, однако понимая, чем это ему грозит. И что на самом деле от него сейчас скорее всего пышет жаром как от печки. Впору обед себе жарить, никакие роботы не нужны.
Хотя вскоре Капитану стало намного лучше, и долгожданный пусть и временный покой окутал его тёмным звуконепроницаемым одеялом.
Киму снилось бескрайнее синее море, бесконечно шумящее, успокаивая напряжённые нервы. Яркое летнее солнце ласкало кожу, и даже летающие низко над почти зеркальной гладью водоёма чайки, задевающие его острыми крыльями, разбрасывая сверкающие капли, этому не мешали. Второй облегчённо нырнул в прохладную, нежно обволакивающую воду, вызвав разбегающиеся в сторону круги.
На дне, хорошо видимые, лежали круглые гладкие разноцветные камешки, по которым полосками проходили искажённые лучи света; иногда попадались светлые ракушки с различным узором. Одна из них, пепельная с неровными точками, словно мелкими знаками, будто бы звала Капитана. Он с интересом подобрал её и стремительно вынырнул с удовольствием вдыхая свежий солоноватый морской воздух.
На пляже вдруг появились две мужские фигуры, приближающиеся к морю с некоторым расстоянием друг меж другом.
Ким почти сразу почувствовал лёгкие, тёплые телепатические прикосновения и улыбнулся. Друзья тут. Второй вышел из относительной невесомости, ощутив оголёнными прохладными ступнями забирающийся под ноги и в каждую складку, морщинку приятный горячий, отливающий золотом песок. Всё было так спокойно, так тихо, что постоянно напряжённый уже три с чем-то года Капитан расслабился, почувствовав себя дома.
На приветственный жест оба почему-то не ответили, но никто зацикливаться на этом не стал, наверняка они уже здоровались.
— Эй, Первый и Третий, идём поплаваем! Море великолепное, — прокричал Второй, подходя ближе.
Капитаны вдруг резко замерли, один подальше, другой поближе, но оба на таком невыносимо далёком расстоянии друг от друга, словно не знакомы.
Внезапно Ким разглядел неестественные черты лица, размытые, будто на старом снимке, печальный взгляд худеющего, покрывающегося кровоточащими ранами и уродливыми шрамами пронзил капитана Синей Чайки. Он вдруг ощутил ужасающий холод там, где всегда чувствовался фиксианец, потом боль как от сильного удара, заставившая позорно упасть на колени, согнувшись в три погибели. Боль раздирала изнутри, не давая дышать, пот заливал лицо, волосы взмокли в миг, хотелось кричать.
Борясь с наступающей тошнотой, изо всех сил стискивая скрипящие зубы, Ким заставил себя подняться и чуть не упал обратно, невидящим взглядом смотря на место, где только что стоял Третий. Он просто рассыпался в прах, съёжился, покрылся ранами, живого места не оставалось, и рассыпался на миллионы, миллиарды золотых песчинок.
Всеволод же смотрел куда-то сквозь него, зрачки метались по сторонам, силясь отыскать что-то или кого-то, но никого не находили.
Ким не мог вымолвить ни слова, они застревали где-то в горле, вырываясь сдавленными хрипами, но встал через силу и побежал к другу, упав от бессилия на полпути. Первый просто растворился в воздухе, так не заметив.
Сердце бешено стучало так, что второму пришлось глубоко вдохнуть и приложить руку груди; липкий страх запал в душу, парализуя мышцы. Ладонь вдруг закололо, подобранная ракушка увеличивалась, одним концом вгрызаясь в кожу так, что невозможно оторвать, и разворачивалась во что-то отдаленно напоминающее цветок. Странные знаки росли, становились понятнее, прищурившись, Ким с раздражением заметил: ракушка исписана формулой галактия. Она везде: проявлялась на песке, многократно повторялась на воде, на мгновенно посеревшем небе, везде, сводила с ума.
— Ким, Ким, Кимушка, очнись.
Раздалось отовсюду, Второй с трудом проснулся и глубоко выдохнул. Опять от снижения температуры кошмары видятся.
Пошёл второй день ледяной жары.
***
Тихое шипение над головой заставило Кима разлепить веки. Тело казалось замурованным в бетон, настолько оно было непослушным и тяжёлым. Что случилось? Отключился от жары? Недостатка сна? Тогда почему он в капсуле стазиса? Стазис?
Голова раскалывалась от нахлынувших воспоминаний. Выпуск говоруна, бред, стазис… Кто отключил? Его нашли?
Ким резво выскочил из капсулы, тут же пожалев о такой спешке. Ноги не держали, мутило страшно, кружилась голова, но Капитан заставил себя устоять и осмотреться. Нашёл.
— Говоруша, — хрипло выдохнул Второй, протянув худую руку к птице. Та слетела с крышки капсулы и, приземлившись марсианину на локоть, начала важно расхаживать туда-сюда.
— Птица говорун отличается умом и сообразительностью. Умом и сообразительностью.
Вздох облегчения сам вырвался из груди исхудавшего пленника абсолютного топлива. Нашли. Наверно, как раз прошло четыре года, проверить нет возможности. Неизвестно, сколько он находился в стазисе.
Ким включил единственную работающую камеру. Весельчак что-то настраивал перед дверьми Синей Чайки, Второй пригляделся и немного обречённо прикрыл глаза. Исказитель пространства, в том числе и давления, воздуха… Он помнил то ужасное ощущение вакуума, те сжимающие всё тело невидимые оковы. Если бы пиратам не был бы нужен Янсон именно живым, его убили бы всем этим ещё на второй год.
Ким взглянул на ждущую реакцию птицу, её надо срочно отпускать.
— Лети, Говоруша. Держаться больше нету сил, — вырвалось против воли. Ну всё, теперь если это услышит Всеволод, будет потом стараться оберегать его как какой-то цветочек. — Скоро ли придет помощь?
Говорун печально посмотрел на капитана и, произнеся незнакомым голосом:
— Мы обязательно найдем Второго капитана! — улетел обратно, скрывшись в темноте коридора.
— Спасибо, — прошептал Ким и уткнулся горячим лбом в ледяную стену. Голова начала невыносимо болеть: пират включил свой аппарат.
— Здесь гражданские, Кимушка, — скорее проскрипел, чем пропел Весельчак У. — Как думаешь, смогут ли они простить тебя, если умрут из-за твоего упрямства?
Капитан стиснул зубы до скрипа, в глазах уже крутились черные мушки, дышать мешала тошнота. Он ничего не скажет, ничего не ответит.
— Мы так и передадим: легендарный Второй не против.
Голова закружилась, впереди всё расплывалось, Янсон сполз по стене, сопротивляясь возраставшим шуму и звону в ушах. Ему было всё равно на возможную глухоту, на скоро лопающиеся от чересчур высокого давления кровеносные сосуды. Синяя Чайка сохранит формулу в информационных отделах, Первый знает, как прочитать их. А это главное. Уже можно позволить себе забыться, галактий попадёт в руки спасителей и через них в Содружество.
Понижения давления Ким уже не почувствовал.
***
Следующим, что услышал Второй, была фраза Весельчака, обращённая к кому-то.
— Ты меня слышишь?
Словно сквозь туман перед ним выплыл экран, транслирующий внешние движения. Снаружи, кроме пирата, Верховцева — Крысы (Капитану приходилось видеть преображения) — и андроидов, в кандалах стояли три человека с… индикатором? Вся слабость тут же слетела, Второй в миг оказался у транслятора, рассматривая пленников. Все трое были ему смутно знакомы: один, кажется, известный Полосков; рыжий — механик, которого ему однажды предлагала Земля, а третий, должно быть, зоолог. Где-то Капитану встречалась его фотография.
Ким раздражённо прикрыл глаза. Зачем пиратам эти трое? Ну вот зачем?
— … сегодня ты откроешь дверь в корабль и отдашь мне то, что принадлежит мне по праву. Ты слышишь меня, Капитан?
Тот лишь усмехнулся. По праву тут ему принадлежит… Да не в этой жизни, разбежался, мальчик. Однако нахлынувшие страх и напряжение снять не удавалось. Нет, Ким обязательно откроет двери, если жизням гражданских будет угрожать опасность, но не сейчас. Время ещё есть, формула галактия спрятана давно. Первый найдёт.
Второй внимательно слушал каждое слово, одновременно доставая последний оставшийся стимулятор — вернее, чуть меньше половины, неважно. Главное, ненадолго хватит — и припрятанные на крайний случай бластеры. Заряда достаточно на освобождение людей. Возможно, на залетание обратно в Синюю Чайку; ждать будет легче, зная, что его местонахождение и опасности системы Медузы известны.
Марсианин подошёл к микрофону, придвинув экран ближе. Всё готово, можно вмешиваться.
— Погоди, толстый пират.
Заговорить, заболтать, тянуть время любым способом. Это глупо, но Ким надеялся на ту упомянутую девочку, за которую заметно переживал зоолог. Он ничего не мог с собой поделать, просто долго сдерживаемое отчаяние затапливало его, снося голову. Гражданские обнадежили. Нашли так быстро, может и…
Протянуть время, что-нибудь придумать. Держаться и правда сил больше не было.
К счастью, не только пиратам язык растянуло от гордости, но и зоологу было что рассказать. Однако долго это продолжаться не могло, Весельчак перешел к действиям. Тянуть больше уже нельзя, стимуляторы подействовали. Пора. На сколько хватит сил.
— Сними замок.
— Давно бы так.
Послышался скрежет металла, Ким оценивающе оглядел занявших позиции врагов. Что ж, действуя быстро, выжить можно.
Слова лже-Верховцева послужили Капитану своеобразным сигналом старта, Второй на одном вдохе выпрыгнул вниз, установив на корабле автоматическое закрытие, в секунды рассчитав свои последующие действия. Смотреть по сторонам не было времени; всё ещё не выдыхая, марсианин закатился за амортизаторы, теперь можно дышать. И отпустить предупреждающий выстрел.
— Не стреляй!
Пират снова принял меры, но его вполне возможно отрубить одним только коротким выстрелом или даже метко брошенным камнем, коих тут бесчисленное множество. А вот что делать с андроидами и лже-Верховцевым? Шесть рук есть только у фиксианцев.
От напряжения Ким услышал новые голоса только со второго раза, но расслабляться даже не подумал. Стимуляторы не вечны, а ему ещё нужно действовать, не нести же спасательной экспедиции его на руках. Кто он после этого?
Второй осторожно, наготове, вышел из-за амортизатора только после того, как послышался звон пистолетов о камни. Капитан сотни раз слышал этот звук, его уже не спутать.
— Ким, — Первый сменил маршрут как только увидел друга, обеспокоенно оглядывая его. — Ты как?
— В порядке, — радостно, действительно радостно ответил тот, стимуляторы больше не понадобятся, такого прилива сил Второй не чувствовал уже давно.
Всеволод скептично покачал головой, всем своим видом показывая: не верю, но Ким знал, что прав. Никакое физическое здоровье не сравнится с моральным. Какие могут быть проблемы, когда скоро засинеет бескрайний космос и засияют звёзды над ним, когда друзья вновь вместе и держаться за формулу галактия как за последний якорь больше не надо?
Оставалось только отомстить за Третьего…
