They won’t tell you fairytales of how girls can be dangerous and still win. They will only tell you stories where girls are sweet and kind and reject all sin. I guess to them it’s a terrifying thought, a red riding hood who knew exactly what she was doing when she invited the wild in. - girls of the wild | Nikita Gill
Питер держит ее за руку и смотрит очарованно, потому что эта девочка - с ее длинными пальцами и хрупкими запястьями (рот Питера почти поливается на бешеную точку пульса), эта девочка - все острые края и резкие изгибы, эта девочка смотрит на него широкими, яркими, испуганными глазами - янтарно-медовыми, почти сверкающими бета-золотом в тусклом свете гаража. И на секунду Питер думает – жертва./добыча - вторит волк в глубине сознания/
Но нет, он быстро поправляет себя, потому что жертва не встаёт перед хищником, бросая вызов за его добычу, жертва не смотрит прямо в глаза, (длинные ресницы маскируют свирепость), жертва не пахнет неповиновением и опасностью, и Питер не может помочь себе, когда, предлагая ей удивительный дар,/укус, связь, стая/
прижимается носом к сумасшедшему ритму пульса и мягко прочесывает клыками по запястью./лизнуть, пометить, оставить запах, след, метку - волк беснуется/
Но Стайлз не жертва, даже своим искривлённым разумом, он знает, что если ее маленькие зубки вырастут в клыки без ее согласия, то она поместит их в его горло в ту же секунду, когда почувствует подходящий момент. Питер не обманывает себя - она умна и находчива, и лояльна, и будет сражаться с яркостью тысячи лун за благополучие тех, кому отдала свою верность. И прямо здесь и прямо сейчас, он чувствует всепоглощающую нужду получить эту девочку - приоткрытые губы, румянец, родинки, разбросанные по всей доступной поверхности кожи; девочку, что смотрит в глаза волка и все же не склоняется перед ним. Ее подбородок вздёрнут, кривая горла обнажена, но это не подчинение - это вызов, и сталь, и свирепость, и даже ее страх - сладкий, такой сладкий, лишь толкает ее решительность. И между одним биением сердца и другим, Питер думает - "что если…". И в его мыслях нет Арджентов, нет пожара, нет повторяющихся ЛораДерекСкотт как стаккато, там, где должны быть стайные связи - в его груди лишь уродливая пустота. И лишь секунду он позволяет себе представить, потому что яркая, смешливая, громкая, саркастичная, жёсткая, верная Стайлз будет прекрасным волком - отблеск янтаря в глазах, вспышка клыков в смехе, ноты триумфа в волчьем дуэте, совместная охота в заповеднике, тепло стайных связей, покорно откинутое горло, - но маленький хищник выдергивает руку из крепкой хватки, и Питер почти скулит в потере, но отступает. Воображаемое будущее сгорает - как его семья, как его дом, как его стая, как его прошлое, как глубины его разума все шесть последних лет./Как его мех в следующие два часа/.
Питер уходит, не оглядываясь.***
И теперь, месяцы спустя/спустя коктейль Молотова, маленькую банши, аконит, каниму/
Питер стоит за колонной на старом ликеро-водочном заводе и жадно впитывает ее черты - мешки под глазами, запавшие щеки, выпирающие ключицы, ссадина на острой скуле, лопнувшая губа, вонь Арджента на ее бледной коже, (ярость Питера вспыхивает огнем), но он сдерживает себя - от того, кто заберёт ее сейчас, пойдет начало планирования, уже сейчас десятки идей, манипуляций, схем крутятся в голове, но ничто не может подготовить его к тому, что происходит в следующие десять минут. Его племянник (глупый, глупый маленький идиот) растворяется в тенях со своей бетой (овца в шкуре волка), банши и новорожденный волк тоже исчезают без единого слова (сиропно-сахарное представление настоящей любви покрывает искривленную реальность - Банши в роли якоря может творить чудеса для воскрешения), и вишенка на торте - его главная неудача - укушенный мальчишка даже не смотрит на Стайлз, крутясь вокруг охотницы (Арджент не меньше), которая все ещё воняет страхом-кровью-аконитом-болью-сумасшествием и когда они уезжают тоже, Питер не может помочь себе - в тишине склада его восхищённо-торжествующий смех звучит как гром, но это неважно, потому что его маленькая одержимость стоит здесь, спиной к нему, совсем одна и кроме единственного вздрагивания от неожиданности на его смех, не делает ни единого движения чтобы уйти. Питер глубоко вдыхает/ошеломление-боль-предательство-ярость-отставка но под этим - сталь-сила-гнев-жажда мести/
и делает первый шаг. В конце-концов, у него есть Маленькая Красная, чтобы позаботиться. И Джерард Арджент, чтобы убить.***
В тишине склада смех звучит ужасно неуместно. Она не уверена, что уместно - это слово в ее лексиконе теперь. Но опять же так и нормальность, стабильность и забота, и она не думает, что готова углубляться в это сейчас. Стайлз знает этот голос, даже если она никогда не слышала его смех, но честно говоря, она так не трахается об этом сейчас. Боль, предательство, ужас все ещё горят под ее кожей и Питер Хейл не совсем в ее списке приоритетов прямо сейчас. Поэтому она не делает ни единого движения, чтобы уйти. Она даже не поворачивается к нему лицом, что потенциально опасно (смертельно), но почему-то Стайлз уверена, что это только развлекает его ещё больше. Шаги замирают за ее левым плечом (Стайлз лениво раздумывает - можно ли его назвать ее личным демоном) и удивительно нежная теплая ладонь опускается на ее плечо (большой палец потирает маленькие круги на задней стороне ее шеи) и горячее дыхание за ее ухом заставляет мурашки бежать по коже. Она все ещё не движется. Через три удара ее сердца Питер издает позабавленный смешок, и вдруг боль истощается из нее, конечности сразу становятся вялыми, глаза закрываются почти против воли и маленький стон облегчения сбегает с ее губ. Но потом звучит то, что Стайлз не ожидала совсем./это ложь - она жаждала этих слов всей темнотой ее души, но не от него, единственного кто заметил, единственного кто озаботился/
Она запрокидывает голову - голубые глаза излучают такую интенсивность, что на мгновение она не может дышать - жажда, голод, кровожадность, притяжательность,/и если это заставляет ее откинуться в его хватку и медленно улыбнуться, то это только их дело./
Она все еще слышит эхо его слов, когда Питер наклоняется, (медленно, так медленно), к ее виску, давая ей возможность отстраниться, но на этот раз она готова/Стайлз все ещё помнит секундный шокировано-раненный вид мужчины, когда она выдернула ее запястье./
и позволяет ему провести носом, а потом и щекой вдоль ее челюсти, возвращая жест через полсекунды. В груди вспыхивает пока еще маленькая тонкая связь, передающая развлечение-возбуждение-ожидание-голод-принятие-ожесточенная защита, что ей нужна минута, чтобы перестроится под эхом чужих эмоций, полностью выпрямляясь, когда ей удается стабилизировать себя. Стайлз не знает, что именно она транслирует по связи, но Питер выдыхает ещё один смешок и повторяет предложение ей на ухо. И когда он переплетает их пальцы, вступая в шаг рядом с ней, она лишь даёт ответное сжатие, полностью сосредоточившись на черном склизком следе ведущем из завода. В конце-концов, у них есть мистер Арджент, чтобы охотиться. Образовавшаяся стайная связь со сталкерским психопатом убийцей может подождать.