Утро в Вегасе

Разбудил Кларка дятел. Поганая птичка сидела где-то у него на голове и настойчиво и безжалостно долбила клювом, явно криптонитовым, рождая внутри мучительное сотрясение и всю боль вселенной. Кларку понадобилось несколько минут, чтобы понять, что стучат на самом деле не по его черепу, а всего лишь в дверь. Лучше, впрочем, от этого не стало — при попытке пошевелиться мозг, по ощущениям, взорвался. Титаническим усилием разлепив веки, Кларк первым делом обвел слегка расфокусированным взглядом доступный (если не двигаться, что представлялось пока чересчур отчаянным геройством) участок комнаты и очень удивился, не обнаружив на стенах и мебели брызг крови и слизких комочков белого вещества. Мысль вызвала приступ тошноты, и он спешно, забыв даже о своей раскалывающейся черепушке, схватил с прикроватной тумбочки бутылку воды. Будь благословен тот прекрасный человек, который догадался там ее поставить! Кларк жадно осушил всю бутылку и уныло вздохнул, чувствуя себя засохшей губкой — жидкость будто ушла в никуда, едва смочив губы. Кажется, упрашивать Джор-Эла создать вещество, которое сделало бы доступной для одного несчастного криптонца скромную радость опьянения, было не такой уж хорошей идеей. Скорее очень и очень плохой, мда. А все так невинно начиналось. Очередная ссора с Лоис, как снежный ком выросшая из обычных ее придирок, которые почему-то именно вчера переполнили чашу его терпения. Не то чтобы это было так уж удивительно — места в той чаше давно уже всего ничего оставалось. А Лоис с характерным для нее упорством все доливала и доливала. И не любит он ее-де по-настоящему, и не любил никогда, и если бы не Лекс, поспособствовавший его расставанию с Ланой, то ей, Лоис, и вовсе ничего не светило бы, а так она, получается, лишь запасной вариант, замена, да и той он недоволен, потому как все время тратит только на свою одержимость: что делает Лекс, что задумал Лекс, что было у Лекса на обед и с кем он сидел за столом… Это было, во-первых, несправедливо — она сама тратила на разоблачение преступных схем Лютора не меньше времени… Ну, может, чуть-чуть меньше, но у него, Кларка, как-никак двойной объем обязанностей — по порции на каждую личность. А во-вторых… во-вторых, ее претензии цепляли вчера как-то по-особенному остро и обидно. Будто она считала, что он, как обычный, нормальный человек… да вообще как человек, в конце концов, может прийти домой после работы, снять дешевый деловой костюм и забыть о делах до следующего утра. Как будто не знала, кто он такой и что нормальность просто не сочетается ни с ним самим, ни с его жизнью. Никогда не сочеталась. Хлоя, которой он позвонил после — позорно поплакаться в жилетку, — добросовестно посочувствовала (с трудом перекрикивая гремящую на заднем плане музыку) и… и, собственно, все. Нет, она, конечно, предложила бросить все и приехать, но Кларк благородно отказался. Естественно. Усердно давя при этом растущее внутри разочарование от того, что у него даже нет друга, который бы не предлагал. А бросил все и приехал. И не станешь же вызывать кого-то из Лиги — выслушивать его жалобы на всю несправедливость жизни пришельца на Земле. Засмеют. Не в голос, конечно, но… Да и самому стыдно было бы. Супермен собирает срочное заседание Лиги по причине депрессии. Нет, не мировой экономической, всего лишь своей, глубоко личной. Спешите увидеть! Градус ощущения собственной ничтожности скакнул до заоблачных высот, грозя уйти в экзосферу. Кларк напоминал самому себе героя какого-то дешевого боевичка — хорошего и благородного парня, только почему-то совершенно одинокого, непонятого, неоцененного и… Оставалось только надраться в одиночестве для полноты картины. Если бы он в принципе способен был надраться. Не то чтобы так уж хотелось, но что-то же в этом люди находили. Да и по образу вроде как положено… Вот тогда-то его голову и посетила «гениальная» мысль. Спустя примерно час, почти полностью, за вычетом горстки минут на перелеты, потраченный на споры с упрямой кучкой кристаллов, воображающей себя его биологическим отцом, Кларк стал счастливым обладателем нескольких невзрачных круглых пилюль. Ну, почти — до полного счастья, доступного, судя по некоторым наблюдениям, пьяному человеку, ему, по угрюмым заверениям Джор-Эла, оставалась одна такая таблетка и парочка стаканов виски. Или что там люди употребляют. Первые несколько глотков, которыми он запил волшебную пилюлю, разлились по телу приятным теплом и расслаблением. Спустя минут пятнадцать мир показался не таким уж ужасным местом и продолжал хорошеть с каждой последующей минутой. И каждым новым глотком. Ободренный успехом, Кларк проглотил еще одну таблетку, смерил критическим взглядом оставшиеся три и в порыве шального куража закинул в рот и их тоже. «Гулять так гулять!» — помнится, пронеслось в голове, удивительно легкой и словно наполненной тягучим сладким туманом. Вот, видимо, и погулял… В какой-то момент (Кларк, занятый потугами реанимировать себя из состояния ископаемой водоросли и хоть что-то вспомнить, даже не заметил, в какой именно) попытки разнести дверь (а с ней — и его несчастный череп), слава богу, прекратились, но он решил все равно встать и выяснить, где оказался. Хотелось бы еще, конечно, узнать как, но это в данный момент выглядело как одно из тех желаний, которые загадывают зубной фее. Примерно с теми же шансами сбыться. Память лишь подкидывала разрозненные красочные картинки, больше похожие на микс всех мало-мальски известных фильмов о пьяных кутежах. А где-то глубоко внутри шевелилось совсем пугающее подозрение — что ему, возможно, лучше и не знать. Движение отозвалось новой вспышкой боли в голове, но Кларк сжал зубы и кое-как сел на кровати, в последний момент сообразив, что под простыней на нем нет ничего, и закутавшись в нее. Чуть прояснившееся зрение доложило, что на тумбочке, немного дальше, стоит еще одна бутылка с вожделенной жидкостью, и он жадно схватил ее, едва не сорвав крышку в спешке и сразу же присосавшись к горлышку, как оголодавший вампир — к вене. — С добрым утром, что ли… дорогой, — прозвучал откуда-то сзади сочащийся сарказмом голос. Знакомый. Но… «Дорогой»?.. Вода встала поперек горла. Фонтанчиком выплюнув то, что не успел проглотить, Кларк надрывно закашлялся, пытаясь одновременно повернуться, не сверзившись на пол, и не уронить в процессе простыню. Лекс обнаружился в кресле у занавешенного темными портьерами окна. Сидел, прижав к виску бутылку — близняшку тех, из которых пил Кларк, — и сверлил его внимательным взглядом. Полумрак в огромной комнате ничуть не помогал рассмотреть выражение бледного лица, но Кларк и так знал, что ничего бы там не прочитал. Что-что, а скрывать свои эмоции Лекс умел прекрасно еще в те далекие времена, когда они только познакомились. За прошедшее время он лишь отточил это умение до совершенства, возведя в ранг искусства. Впрочем, все это не мешало обычно Кларку знать, а точнее, чувствовать его настроение с почти болезненной точностью. Болезненной — потому что ничего хорошего по отношению к нему Лекс давно уже не испытывал. А почти — потому что порой Кларку все-таки казалось, что есть за всей этой ненавистью, и злобой, и презрением что-то еще, что-то, может, от старых времен. Но скорее — от его собственных нелепых фантазий. Однако сейчас он не рискнул бы предположить, что думает и чувствует его давний друг-тире-враг-тире-неизбежная-константа-его-чертовой-жизни. И что он здесь вообще делает. Что возвращало к вопросу номер один на повестке дня. — Где?.. — голос хрипел и скрипел так, будто в горло засыпали тонну песка. Глотнув воды и откашлявшись, Кларк попробовал еще раз: — Где я? Лекс чуть склонил голову и прищурился. — В отеле, — любезно ответил он, небрежным жестом поправив полу черного шелкового халата. Затем отнял бутылку от виска и тоже отпил воды. Что-то во всем этом Кларку очень не нравилось. Нет, не в сочетании Лекс-кресло-халат — тут все выглядело очень даже… занимательно… Даже слишком. Вероятно, именно это и напрягало. Не там, где надо. — Я понял, что в отеле, — получилось резко. Резче, чем он хотел и уж точно — чем следовало. Лицо Лекса враз сделалось жестче, потеряв даже те мизерные крохи дружелюбия, которые еще можно было там разглядеть. — В каком именно? — Хотелось бы мне сказать, что в самом лучшем… — наигранно огорченно вздохнул Лекс, покачав головой. И едва заметно поморщился. Кларк уже было собирался мелочно порадоваться, что плохо по крайней мере не ему одному, как тот выправился, тут же поспешив нанести следующий удар: — В… не самом лучшем отеле — в Лас-Вегасе, на тот случай, если ты об этом хотел спросить на самом деле, — но твоих чрезмерно настойчивых… друзей надо было хоть немного сбить со следа. Номер тоже далеко не идеален, стоит признать. — Брезгливо поджав губы, он обвел презрительным взглядом просторную, но и правда довольно скромную, как по его стандартам, комнату. Одну, причем. Открыв рот, Кларк попытался сформулировать следующий вопрос, но на ум, как на зло, ничего не приходило, кроме банального: «Сколько я проиграл?» Был еще один вариант — «На ком я женился на этот раз?» — и прошлый опыт пребывания в Городе грехов подталкивал как раз к нему, но об этом Кларк думать просто не хотел. Особенно учитывая прискорбное отсутствие новобрачной под боком. И наличие Лекса. В халате. Внутри внезапно вспыхнуло ужасное подозрение — в конце концов, кто не видел десяток с лишним фильмов разного качества на эту тему? Похмельное утро незадачливой парочки в знаменитом Городе не только грехов, но и свадеб, провалы в памяти и мучительные попытки выяснить, что же вчера было, и, наконец, понимание, что вчера была она, свадьба… Подозрение разрослось до размеров почти уверенности и засверкало самыми ядовитыми оттенками зеленого криптонита. Нет. Нет-нет-нет. Не может быть, утешил себя Кларк, стараясь не паниковать. Если бы речь шла только о нем самом — еще другое дело, вчера он, судя по остаточным ощущениям, в полной мере познал простую человеческую радость — утопление чувства собственной никчемности в море алкоголя. Но присутствие Лекса, как всегда собранного и спокойного с виду, гораздо более привычного и к выпивке, и к бог знает каким веществам еще, не давало поверить в такой поворот. Лекс не мог, просто не мог так вляпаться. А значит, и Кларк тоже. Ну, если только где-то в шкафу не валялся сейчас труп его вчерашней невесты, которую Лекс помог ему убить… На какой-то момент образ показался таким ярким и достоверным, что Кларк едва удержался, чтобы не кинуться проверять (о том, чтобы задействовать рентгеновское зрение пока и речи быть не могло — сама мысль вызывала тошноту). Но тут в дверь опять постучали. Точнее, снова принялись в нее колотить кулаками и… да, кажется, ногами тоже. Дернувшись от звука первого удара, отозвавшегося в мозгах колокольным звоном (таким, как если бы его голова оказалась внутри бронзового монстра), Кларк скривился и выжидательно посмотрел на Лекса. Тот, однако, и не подумал встать и пойти узнать, кого там принесло и с какой целью. Собственно, он вообще с места не сдвинулся и даже позу не изменил, продолжая сидеть с видом человека, которого не способно обеспокоить ничто на свете. Несчастная дверь, страдающая от варварского нападения, не удостоилась и взгляда. — Не хочешь узнать, кто там? — решился все же спросить Кларк. По правде, он бы сам не отказался это узнать, но идея встречать неизвестных гостей закутанным в простыню показалась не очень разумной. А вот одежда… Обведя комнату беглым взглядом, Кларк обнаружил несколько валяющихся на полу вещей, определенно относящихся к предметам гардероба, одна проблема — явно не его гардероба. Но чтобы Лекс позволил своим вещам валяться где-либо… Нет, это явно отдавало привкусом ирреальности, так что… видимо, это была все же его одежда. Еще бы вспомнить, где и когда он ее приобрел… Или куда дел предыдущий, гораздо более скромный комплект. — Я и так знаю, — пожал плечами Лекс в ответ на вопрос, о котором Кларк уже почти забыл, занятый своими дедуктивными потугами. — И?.. — И не желаю с ними говорить. Тебе тоже не советую. Ты уже… наговорился. И наговорил. — Я? Что… Что я говорил? — еле выдавил Кларк через пересохшее пуще прежнего горло. Он же не мог?.. Даже пьяный. Или мог?! Внезапно вспомнилось с ужасающей четкостью, почему это было так удачно — что алкоголь на него не действовал. Обычно не действовал. И похоже, было бы лучше, если бы так это и оставалось. — Кларк! Кларк, я знаю, что ты там, открой немедленно! — донеслось из-за двери, и стучать стали, кажется, в два раза сильнее. Лоис. Чувствуя, как со скоростью падающего метеорита ухнула в пятки душа, Кларк в панике заозирался, ища, в какую бы щель заползти, чтобы переждать бурю. Лет так на десять то есть. Взгляд сам собой метнулся к окну, но неимоверная слабость в теле и неунимающаяся головная боль тут же обрезали крылья надежде. Судя по всему, волшебные таблеточки смогли пригасить скорость его метаболизма только одним способом — лишив заодно всех сил. И действовать они еще не перестали. А если вспомнить, что он принял вместо рекомендованной одной все сразу… Кларк был совершенно не уверен, что способен сейчас даже идти, не говоря уже о том, чтобы лететь. Ну, разве что вниз головой. На Лекса крики произвели примерно то же впечатление, что и стук, то есть никакого. Он лишь в очередной раз поднес к губам бутылку, с легким любопытством наблюдая за очевидными мучениями Кларка, наверняка написанными ярчайшими красками на лице. Зеленой и желтой особенно. И тут Кларк увидел это. И по ощущениям позеленел на несколько оттенков сильнее. На самом деле он должен был заметить гораздо раньше, но, видимо, его сознание до последнего отказывалось воспринимать правду, вступив в сговор с подсознанием и телом и ослепив его. Кольцо. Простая узкая полоска серебристого цвета. На безымянном пальце. На безымянном, блять, пальце, левой, блять, руки Лекса!.. И похуй, что так выражаться его не учили! Просыпаться утром с жутчайшим похмельем в одном отельном номере с бывшим другом, давно уже превратившимся в заклятого врага, его не учили тоже, но он же как-то справился! На миг вспыхнула было надежда, что где-то в шкафу спрятан труп Лексовой невесты, но Кларк с обреченностью фаталиста задавил ее на корню. Не с его везением. И да, естественно, на безымянном пальце его левой руки обнаружилось точно такое же кольцо. Кто бы сомневался. Странно непроницаемое… ну, больше, чем обычно, непроницаемое выражение на лице Лекса внезапно приобрело совершенно новое значение. Ярость. Холодная, достигшая своего пика ярость, вот что это было. — Не думай, что ты спрячешься от меня там! Немедленно открой дверь, трус несчастный! — продолжала надрываться Лоис. За дверью прибавилось голосов, и она переключилась на новоприбывшие жертвы, громогласно и не ограничивая себя в выборе слов доказывая свои права, в частности и право находиться в этом конкретном отеле, этом конкретном коридоре, под этой конкретной дверью с целью выцарапать из-за нее одного трусливого идиота и надрать ему задницу. Кларк посмотрел в серые глаза, кажущиеся неожиданно темными — и злыми? — в мягком полумраке отельного номера, и внезапно почувствовал непреодолимый порыв присоединиться к компании за дверью. Ну что ему, в конце концов, сделает Лоис? Всего лишь убьет, предварительно выпотрошив. В худшем случае — позвонит его матери. Боже, мама! Он едва не принялся обхлопывать себя в поисках подозрительно молчавшего телефона, но вовремя сообразил, что спрятать его в данный момент ему было просто негде — простыней с карманами для мобильников вроде бы еще не придумали. Вскочив чересчур резко, он чуть не свалился обратно, но кое-как все же выпрямился и, придерживая одной рукой грозивший расколоться череп, а второй — простыню, поковылял к ближайшей кучке ткани, бывшей предположительно его брюками. Лекс хмыкнул. Многозначительно, как умел только он один. Насмешливо. Презрительно. Злорадно. — Что?! — рявкнул Кларк. В конце концов, он тут такая же, если не более, пострадавшая сторона! — Ты мне все еще не сказал, что я там якобы наговорил. Как и что мы здесь делаем. Особенно ты. — Вообще-то я снял этот номер, а посему имею полное право здесь находиться. Что же касается тебя… — Заметив, что Кларк выудил телефон и трясущимися руками пытается его включить, Лекс неожиданно прервал свою издевательски-поучительную речь и закончил совсем другим тоном: — Не советую. Ха! И когда это он в последний раз прислушивался к советам Лекса? С демонстративно вызывающей усмешкой Кларк нажал кнопку. Аппарат мигнул и прозвенел приветственной трелью, загружаясь. И тут же начал дрожать и пиликать, отмечая сыплющиеся (и, кажется, множащиеся в геометрической прогрессии в режиме реального времени) сообщения. Улыбка начала сползать с его лица уже на втором десятке. Жаль, поток на этом отнюдь не прекратился. Глядя на симпатичную цифру «50» на экране, Кларк подумал, что, возможно, полет вниз головой из окна был не такой уж плохой перспективой. На семидесятом сообщении подумалось, что все еще можно попытаться догнать Лоис и выпросить у нее Coup de grâce. Не зверь же она, в конце концов! Когда число чертовых смсок почти доросло до девяноста, в голове суматошно замелькали варианты мест, где он мог бы попытаться спрятаться. Увы, что-то подсказывало, что найдут его даже на другом конце планеты. Даже на Северном полюсе. Когда на экране высветилось гордое «113», Кларк погрузился в меланхоличные размышления о прелестях жизни в безвоздушном пространстве, смирившись с неизбежным, и, вернувшись к кровати, принялся натягивать изрядно мятые брюки. Очевидно, все самое худшее уже произошло вчера, так что сегодня ему только оставалось пожинать плоды собственной глупости и… — А я предупреждал, — прокомментировал его удрученный вид Лекс. …И коварства Лекса. Как обычно. Вскинув голову, Кларк пронзил его злобным взглядом и, едва сдерживаясь, чтобы не врезать по этой холеной и абсолютно невозмутимой физиономии, прорычал: — Что ты сделал?! — Я? — подозрительно натурально удивился Лекс. — А тебя не смущает, что это ты меня вчера похитил? Буквально. Или ты и это забыл? — Похитил? — промямлил Кларк, вмиг теряя запал и отчаянно пытаясь хоть что-то вспомнить. Вспоминалась лишь какая-то ерунда, сплошные обрывки да сценки из далекого прошлого, еще из Смолвилля, самое начало их с Лексом дружбы… А вчера… вчера ему было как-то особенно тоскливо. Вроде. Но сколько же надо было выпить, чтобы его больной мозг решил, что именно Лекс — идеальная компания? — Я не… Я не мог такого сделать! — Ведь не мог же? Нет, ему случалось утаскивать Лекса подальше, но только с целью спасти его неблагодарную задницу. В очередной раз. Или же хорошенько отругать без свидетелей за какой-то новый сумасшедший план. — Разве что ты сам сначала что-то сделал, что мне пришлось… Вместо ответа Лекс встал, захватив со столика рядом с креслом несколько газет, и, подойдя к кровати, бросил их ему на колени. Кажется, только в последний момент удержавшись от того, чтобы не швырнуть прямо в лицо. На мгновение Кларк задумался, сколько же сейчас времени, если в номер успели доставить свежие газеты, но первый же заголовок — огромными буквами через всю страницу — выбил мысль из головы, а заодно и воздух из легких. По крайней мере так ему показалось. Содрогнувшись, Кларк принялся просматривать остальные. Спустя всего пару минут эмиграция на какой-нибудь затерянный в космосе астероид показалась очень привлекательным, а главное — единственным реальным способом решить проблему. «Супермен похитил Лекса Лютора!», «Супермен сошел с ума?!», «Непримиримые противники — или тайные любовники?!», «Супермен — гей? Чего еще мы не знаем о всемирно известном герое?», «Супергерой и скромный журналист — два лица из… скольки? Как вас обманывают каждый день». Фотографии были еще хуже: лимузин с искореженной дверью посреди дороги (видимо, «место преступления», то бишь похищения); они с Лексом друг напротив друга возле барной стойки, с напряженными, злыми лицами, явно застигнутые в самый разгар одного из обычных для них разговоров (то есть ругани); они же, но уже в каком-то другом месте, сжимающие друг друга в совсем не дружеских и уж тем более не вражеских объятиях (во всяком случае Кларк, как ни старался — а, чувствуя захлестывающее отчаяние, старался он очень сильно, — не мог припомнить, чтобы друзьям полагалось так целоваться); они же, опять-таки вцепившиеся друг в друга как два утопающих (попутно делающих искусственное дыхание), на фоне игорного стола, снова барной стойки, стены, свадебной арки, входа в отель… В какой-то момент Кларк с ужасом заподозрил, что где-то там найдется и фото на фоне кровати. А то и в ней. Заголовки и фото, кажется, и не собирались заканчиваться, чего нельзя было сказать о его мужестве. Отбросив газеты подальше, он кинул опасливый взгляд на телефон (тот продолжал трястись и жужжать, поставленный, к счастью, на беззвучный, как и всегда) и поднял несчастные глаза на Лекса, вернувшегося в кресло — к своей воде и невозмутимому виду. Правда, теперь Кларка этим было не обмануть — такой скандал никому настроения поднять не мог (ну, кроме жадных до сенсаций обывателей), тем более не человеку, метившему в президенты, но имеющему при этом и так далеко не безупречную репутацию. Единственный шанс Лекса выйти сухим из воды был в том, чтобы спихнуть все на него, Кларка. И да, он наверняка именно это и собирался сделать. Память вроде начала понемногу просыпаться, подбрасывая все больше смазанных обрывков воспоминаний, больше похожих на фантазии. Те самые, о которых вслух не говорят. Чувствуя, как запылали щеки, Кларк уткнулся лицом в ладони и глухо застонал. — Что я?.. Что мы?.. Что вчера случилось? — запинаясь, выдавил он наконец. Вообще-то он мог уже с довольно большой степенью уверенности предположить, что случилось, но внутри продолжала теплиться надежда: а вдруг… а вдруг все не так плохо, как показалось? — Случилось? — переспросил Лекс преувеличенно беспечным тоном. Кларк сжался, мысленно готовя себя к выволочке. Конечно же, Лекс не разочаровал. — Да ничего особенного, Кларк. Ты напился. Не знаю как, но факт остается фактом — ты надрался до поросячьего визга. Затем, видимо, тебе стало совсем грустно и одиноко на высотах твоих моральных устоев, и ты, в лучших традициях неопытных выпивох, вспомнил о бывших. Ума не приложу, правда, почему в их списке оказался я или чем тебе не угодил традиционный в таких случаях способ изливать душу, но ты решил пропустить этап забрасывания слезливыми сообщениями и звонков с грустным дышанием в трубку и перейти сразу к личной встрече. А поскольку терпения тебе и в трезвом состоянии никогда не хватало, то заявился ты прямо в тот момент, когда я ехал на благотворительный вечер к мэру. Кстати, напялить свой нелепый костюм ты забыл, чем сперва изрядно запутал публику и привлек внимание каждого журналиста в радиусе нескольких километров. Результат твоего… гм, визита хорошо видно на одном из фото. Благо хоть тебе не пришло в голову лететь на другой конец мира, а то и себя, и меня бы угробил, осталась бы от нас только неаккуратная клякса где-нибудь на асфальте и на твоей безупречной — прежде — репутации. И так едва не убились. Внутренности прошил острый страх, и Кларк мгновенно выпрямился, окидывая Лекса напряженным взглядом. Рентгеновское зрение упорно отказывалось срабатывать, только пробудило в голове новую порцию пульсирующей боли, но если доверять обычному — тот был вполне цел и здоров. И — впервые с того момента, как Кларк его сегодня увидел, — улыбался. Даже не насмешливо, как ни странно. А может, Кларк просто опять видел то, что хотел видеть, как в юности. Неловко прочистив горло, он отвел глаза и тихо спросил: — А дальше? Не то чтобы ему так уж хотелось услышать — по крайней мере, основываясь на имеющихся обрывках информации и воспоминаний, Кларк мог почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что слушать он совсем-совсем не захочет, — но знать было необходимо. Как именно он опозорился на всю страну, а точнее, на весь мир даже. Что выболтал. Или, скорее, что — каким-то чудом, возможно, — сумел не рассказать. — Дальше была классика жанра, — пожал плечами Лекс, — один бар, затем другой, когда из первого нас выставили после того, как ты сломал стол, доказывая, что ты на самом деле Супермен и можешь летать. — В ответ на новый страдальческий стон с его стороны Лекс улыбнулся еще шире и фальшиво ободряющим тоном заверил: — Ты действительно полетел. Просто недалеко. — И каким образом мы тогда оказались здесь, в Вегасе, если… если я?.. — Кларк позапинался и совсем замолчал: говорить о своих способностях открыто, тем более с Лексом, тем более будучи собой, Кларком Кентом, казалось чем-то странным и почти неприличным. Лекс, похоже, таких сложностей не испытывал. — Если ты лишился своих крылышек? — с готовностью подхватил он. Кларк поморщился. — Знаешь ли, Кларк, свежие — для тебя, видимо, — новости: люди летают и без суперспособностей, и очень давно уже. — Полюбовавшись его кислой физиономией какое-то время, Лекс неторопливо продолжил: — На вертолете мы сюда добрались, конечно, как же еще? И прежде чем ты начнешь обвинять меня — Вегас был твоей идеей. Даже, скорее, твоим требованием, я бы сказал. Кто я такой, чтобы отказывать… когда ты так убедительно… просил? — А вот теперь улыбка, а точнее, ухмылка была совершенно издевательская, но Кларк на провокацию не поддался и уточнять не стал. Чуть заметно вздохнув, Лекс отпил воды и закончил рассказ демонстративно кратко и в деловом тоне: — Здесь мы немного поиграли, побегали от твоих любопытных коллег по перу, а затем поехали в отель. Кларку понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что это, по-видимому, все, что ему собирались сказать. Внутри снова зашевелилась злость. И подозрение: как для человека, обнаружившего себя в непланируемой и нежеланной ситуации, стоившей к тому же возможной политической карьеры, Лекс выглядел слишком уж… необеспокоенным? Беззаботным? Довольным?! Неужели он настолько сильно вышел из формы в угадывании его эмоций? Или всегда ошибался? Покачав головой в попытке прояснить мысли, Кларк добился только напоминания от собственного организма, что пить вчера надо было меньше, а лучше бы и вообще не пить, особенно всякие таблетки, состряпанные под угрозой полного отключения обозленным искусственным интеллектом. Помассировав пальцами виски, он собрался с мужеством (несколько раз напомнив себе, что если Лекс что-то задумал, например, поиздеваться над ним вволю, то от своего плана не отступится, а потому проще и быстрее сыграть сразу по его правилам, раз уж хватило глупости попасть в такую ситуацию) и спросил, демонстративно подняв вверх левую руку: — А об этом ничего не хочешь сказать? Как так получилось, что где-то между походом по барам, проигрыванием денег — и я, кстати, хочу знать точную сумму, сколько я тебе должен, — и отелем мы обзавелись такими необычными украшениями? Лекс состроил обиженную физиономию. — Кларк, ты ранишь меня в самое сердце! Неужели ты забыл и это? Самый важный момент в твоей жизни? — Самый ужасный, — поправил Кларк упрямо, хотя интуиция уже не подсказывала, а громко твердила, что наговорил вчера он и правда более чем достаточно. И вряд ли только о своем двойном образе жизни. — Твои слова, — пожал плечами Лекс. — Насчет момента. Дай вспомню точно… А, да, вот: «Я мечтал об этом дольше, чем способен был осознать. Наверное, с того самого дня на мосту, когда впервые увидел его и влюбился». — Я был пьян. — Отвернувшись, Кларк принялся разглядывать настольную лампу с причудливой формы абажуром. Он точно никогда еще такой не видел. Она была вся такая… круглая. Совершенно необычная форма ведь… — Не думаю, что для кого-то из присутствующих это имело хоть какое-то значение. Даже, скорее, наоборот — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, и все тому подобное. — Присутствующих? — Ты же не думаешь, что наша церемония проходила без свидетелей? «Им можно заплатить. И они будут молчать», — суматошно заметалось в голове. Кларк даже готов был наделать им столько бриллиантов, сколько понадобится. Или ограбить банк. — Или без журналистов? — вкрадчиво добавил Лекс, и у Кларка упало сердце. Заплатить всему миру даже Лекс бы не смог. Да и не стал бы. Не он же опозорился. Он вообще получался в глазах публики несчастной жертвой нездоровой страсти пришельца-извращенца, если догадается разыграть все карты правильно, а думать, что он не догадается… Нет, на такую наивность (или глупость) Кларк уже давно не был способен. — Скажи спасибо, что я тебя отговорил онлайн-трансляцию заказывать. — Спасибо, — послушно выговорил Кларк помертвевшими губами. Он боялся даже начать представлять, чем бы ему грозила эта самая трансляция. Ну, кроме реальной возможности сгореть от стыда, глядя на свои пьяные выходки со стороны. Ему и фотографий хватило, спасибо большое. — Правда, твои товарищи по нелегкому труду влезания в чужие дела все равно на телефоны все сняли. Ну конечно, разве мог Лекс изменить себе и не посыпать солью его раны? Щедро, от всей души, если допустить ее существование у кого-то с фамилией Лютор. В какой-то мере Кларк даже обрадовался: это возвращало его на знакомую территорию, ту самую, на которой они уже который год танцевали свой бесконечный танец вражды и одержимости. Кто ж только мог знать, что однажды в этом танце появится такое вот диковинное па, из которого теперь поди еще выкрутись… Кларку очень хотелось заорать: «А ты куда смотрел?! Или не понимал, во что это выльется для нас обоих?!», выплеснув хотя бы часть возмущения текущей ситуацией, но он знал Лекса слишком долго, чтобы не понимать бессмысленность такой вспышки. Признавать свои ошибки Лекс умел примерно так же хорошо, как дышать под водой без акваланга. Чтобы не сорваться, Кларк встал и, накинув подобранную с пола мятую рубашку, направился к огромному окну, желая воочию убедиться, насколько все плохо. — Я очень, очень настоятельно не рекомендую тебе этого делать. Внутренний голос пытался тихонечко подсказать, что вот сейчас как раз тот уникальный случай, когда Лекса стоило бы послушаться, но на волне захлестывающей бессильной злости Кларк его проигнорировал. Подошел к окну и резко отдернул тяжелую портьеру, впустив в комнату яркие лучи послеобеденного солнца… и вспышки радостно застрекотавших камер. Он даже не понял, каким образом те оказались на такой высоте. Так и стоял, ослепленный и наверняка с самым глупым выражением на лице, пока Лекс не протянул руку и не задернул штору обратно. И только когда глаза снова привыкли к полумраку, а сердце чуть замедлило свой заполошный стук, Кларк почувствовал теплую крепкую руку на пояснице, обнимающую уверенно и как-то… по-хозяйски, что ли. И если бы он не был так ошарашен, то заметил бы эту наглую конечность сразу же, как только Лекс подошел, остановившись чуть позади. Сразу же, как она там появилась. Кларк представил, какое зрелище они явили собой для его жадных на горяченькое коллег по перу… и повернулся к своему… мужу теперь уже, судя по всему, едва ли не огнем дыша от ярости. — Лекс! Что за?.. Увы, Лекс и не подумал отодвинуться, и они оказались лицом к лицу. Близко. Даже очень. Зловредная память тут же решила подбросить новую порцию картинок, однозначно рейтинговых, больше подходящих для какого-нибудь мягкого порно, но отдающихся внутри явными нотками узнавания и присутствия. Горло пересохло, и на окончание фразы голоса уже не хватило. Кларк тяжело сглотнул, увлеченно разглядывая крохотный шрам на верхней губе Лекса, вспоминая свое дурацкое желание — давнее, ох, черт, какое же давнее… — узнать, каков на ощупь этот идеальный изъян, как бы он ощущался под его языком… и чувствуя внезапное раздражение: он наконец-то получил такую возможность — и что? Ах да, конечно же, он почти ничего не помнит! Интересно, они хоть?.. Ему понравилось? Задница подсказывала, что да, они «хоть» и не только. Похмельный мозг, жонглируя ошметками воспоминаний, усердно доказывал, что понравилось, да еще как! Даже головная боль стеснительно отошла в сторону. А член начал скромно намекать, что вполне можно и повторить, ну, чтоб убедиться наверняка, и все такое. И неизвестно, чем бы все это закончилось, учитывая, как потяжелел взгляд Лекса, как потемнели его глаза, сменяя выражение привычной насмешливой отстраненности на что-то примитивное, зверино-голодное, чего Кларк не видел там уже, кажется, целую вечность, если бы в дверь не постучали. На этот раз даже коротко и сдержанно. — Мистер Лютор? — вежливо осведомился женский голос. На какой-то момент показалось, что Лекс просто проигнорирует визитершу и продолжит пожирать его взглядом. Часть его, похороненная глубоко и, как Кларк считал до сегодня, надежно, радостно вскинулась на перспективу и едва не заставила рот расплыться в идиотской улыбке до ушей, исчезнувшей, слава богу, из его арсенала дурных привычек вместе с юношескими мечтами. До сегодня, похоже, мда. Но затем Лекс вздохнул («Сожалеюще!» — триумфально возопил внутренний голос) и все-таки отошел. — Может, примешь пока душ, Кларк? — бросил он, не оборачиваясь, уже открывая дверь и тут же сосредотачивая все внимание на маячившей по ту сторону Мерси. Та самая, предательская, часть него зашлась в экстазе, расслышав в невинном, в общем-то, предложении Лекса кучу пошлых намеков, которых там не было и быть не могло, и Кларк послушно поплелся в ванную, пытаясь попутно призвать к порядку разыгравшуюся фантазию. Взглянув в собственные лихорадочно блестящие глаза в огромном зеркале, он включил воду, тяжело вздохнул и задал себе вопрос, который стоило задать уже давно: — И что ты собираешься теперь делать со всем этим, идиот? Увы, но зеркальный двойник, похоже, знал ответ ничуть не лучше, чем он сам.

***

Когда он наконец посчитал себя достаточно освежившимся (а точнее, собрал все доступные крупицы мужества и убедил себя в том, что сидеть в ванной остаток жизни ему все равно не позволят), Лекс уже был одет — в один из своих безупречно выглаженных костюмов, как всегда, — и, попивая кофе, с показным безразличием перещелкивал каналы. Кивком головы он показал Кларку на еще один костюм, разложенный на кровати и явно предназначенный для него (вероятно, результат визита Мерси… один из, по крайней мере), но Кларку было не до этого — он, остановившись посреди комнаты, пялился на застывшую на огромном экране картинку. Звука не было, так что о чем там трепался за кадром диктор, оставалось загадкой (не то чтобы он так уж хотел услышать), но их с Лексом лица, пойманные крупным планом на выходе из какого-то сверкающего огнями здания, и так приковывали к себе все внимание. Его, по крайней мере. Смеющиеся, без следа враждебности или осторожного безразличия, они выглядели… счастливыми? Ровно такими, как Кларк думал, они однажды будут выглядеть вместе. Давно. Давным-давно, но что-то внутри болезненно потянуло при воспоминании об этой глупой мечте. И тем сложнее оказалось выговорить то, что он собирался, но Кларк глубоко вздохнул, приказал себе не быть идиотом, верящим в сказки, и спросил: — Когда мы оформляем развод? Вопреки ожиданиям это не принесло ему немедленного ответа с подробным описанием работы, проделанной уже командой юристов ЛюторКорп для того, чтобы с минимальным ущербом выпутать их босса из этой нелепой ситуации. Вместо этого Лекс, неторопливо повернувшись, окинул его нечитаемым взглядом и спокойно заявил: — Никогда. — Лекс… — Кларк? — Для твоей политической карьеры… — Моя политическая карьера за вчерашний вечер уже успела остыть и покрыться трупными пятнами — можно закапывать. — Ну, ты же не можешь серьезно предлагать… — Почему нет? На несколько долгих мгновений Кларк потерял дар речи и просто стоял, открывая и закрывая рот: мозг отказывался воспринимать как правду то, что слышали уши, а горло — воспроизводить какие-либо членораздельные звуки. Лекс же не мог?.. Всерьез… — Может, потому, что мы враги? — выдавил он наконец, отворачиваясь и принимаясь переодеваться. Принимать уже второй комплект одежды за какие-то сутки не хотелось, но его вчерашняя выглядела и правда не очень — не стоило добавлять лишних штрихов к своему новому алко-образу. — Или потому, что ты пытался меня убить последние лет десять? Как-то это не очень вписывается в стандартный ритуал ухаживания, не думаешь? — Жаль разрушать твою детскую фантазию о полной неуязвимости, Кларк, но я не пытаюсь — я делаю. Так что… если бы я хотел тебя убить, ты был бы мертв уже давно, — отбрил Лекс в своей обычной высокомерной манере, затем подумал пару минут и добавил чуть тише (почти смущенно, сказал бы Кларк, если бы не знал его получше): — И между прочим, я пробовал нормальные методы, если помнишь, еще в Смолвилле. Кто ж виноват, что через твой непробиваемый инопланетный череп к мозгу только угрозы и доходят? — То есть… То есть все это… — Кларк бросил застегивать рубашку и беспомощно взмахнул рукой, словно мог одним жестом охватить весь тот спектр «приятных» сюрпризов, которыми не уставал его «радовать» заклятый враг и которые не единожды оставляли его на волосок от смерти. «Но ведь не убили же», — упрямо пробубнела предательская часть него. Кларк посоветовал ей заткнуться и пойти… погулять. По всем известному адресу. «Лекс — гений и мультимиллионер, который может позволить себе купить любое количество подонков, способных и мать родную прирезать за пару баксов, и вчерашними откровениями на тему кое-чьей двойной жизни особо удивлен не был — сколько бы ему понадобилось времени, чтобы составить безупречный план по уничтожению одного надоедливого пришельца с учетом знания всей его подноготной и слабых мест?» На это он не нашелся сходу, что ответить, и разозлился еще больше: что могло быть глупее, чем спорить с самим собой посреди попытки получить развод на следующий же день после заключения брака?.. В конце концов он оставил потуги найти подходящее определение и выпалил: — Это были твои знаки внимания?! — Ну, согласись, твое внимание они привлекали без осечек, — пробормотал Лекс, и Кларк снова онемел — от злости или удивления, он даже сам не мог бы уже сказать наверняка. Стоял и глупо хлопал глазами, понятия не имея, что сказать. Впрочем, не то чтобы Лекс не доводил его до подобного состояния раньше, очень даже наоборот — чаще, чем хотелось, но сегодня, пожалуй, превзошел самого себя. И ни грамма же раскаяния на лице. Хотя о чем это он? Лекс — и раскаяние?.. — Ладно. Ладно, Лекс, ты победил. Получил, чего всегда хотел, — весь мир сейчас наверняка считает меня психопатом, еще и алкоголиком ко всему прочему. Я выставился идиотом, опозорился, ты все это видел, участвовал, можешь хранить в памяти и смаковать. Можем прекращать этот фарс. — Фарс? — Лекс удивленно приподнял брови, глядя так, словно и правда не понимал. — Ты меня вообще слышал? — Конечно! Все те разы, когда ты говорил, что ненавидишь меня, и расписывал, как именно хочешь убить, так что… — Знаешь, Кларк, я хочу тебя убить каждый раз, когда ты включаешь свое ослиное упрямство на полную катушку. Вот как сейчас. — Он с легкой усмешкой удрученно покачал головой и в несколько быстрых шагов вдруг оказался совсем рядом, а его рука — почему-то на груди Кларка, между полами так и не застегнутой рубашки. Думать внезапно стало в разы сложнее. — И отказываешься видеть то, что прямо перед твоим носом… — Кончики пальцев скользнули по коже вниз, оставляя после себя раскаленный след, от которого тут же словно десятки крохотных щекочущих молний устремились во все уголки тела. — Потому что иначе бы знал, что это не совсем ненависть… — Придвинувшись еще ближе, он выдохнул Кларку почти в губы: — Точнее, совсем не ненависть… — И отступил назад. Кларк сглотнул, поежившись от внезапного отсутствия. И попытался вспомнить, о чем они вообще говорили. И зачем. Зачем, если можно было заняться столькими намного более интересными, увлекательными, приятными, фантастически-невероятно-до дрожи желанными вещами… — То, что ты делаешь… Твои методы… — наконец с запинкой выпихнул он из своего пересохшего горла. — Я никогда не смогу с этим мириться. Бесполезно даже… — Я готов к некоторым компромиссам, Кларк. — Лекс снова усмехался. Довольно, явно сполна насладившись его смятением. — Обсудим это дома. — Дома?.. — В пентхаузе, естественно. — Да я даже зайти туда не смогу — там все в криптоните! — Кларк чуть приободрился, снова ступив на знакомую территорию. Как упрекать Лекса в чем-то, он по крайней мере знал, в отличие… в отличие от всего остального. — Уже нет. Распоряжение я отдал еще вчера, и ты бы об этом помнил, если бы… Хотя нет, забудь, если бы так не напился, то сейчас, вероятно, читал бы мне очередную нудную лекцию, полную праведного гнева, а я мечтал бы тебя удушить. К счастью, теперь у нас есть другие способы… сбрасывать переизбыток напряжения. И, когда приедем, я тебе обязательно покажу как, если ты и этого не помнишь. Кларк только булькнул, подавившись внезапно воздухом. Или слюной. Потому что он помнил. Не все («Увы», — тут же вставил его внутренний голос-предатель, и Кларк даже не стал в кои-то веки спорить), но многое. Кровь радостно хлынула к щекам… и кое-каким другим частям тела. Отвернувшись, он притворился, что очень занят процессом одевания, о котором почти забыл. Лекс тем временем хмыкнул и добавил: — Нет, боюсь, придется немного подождать… с освежением памяти. Мерси сообщила, что твоя мать уже ждет нас там. Это подействовало как ведро ледяной воды, опрокинутое на голову. — Господи, мама!.. Что ты с ней сделал?! — Остынь, Кларк, никто ничего с Мартой не делал, она сама захотела приехать, что, кстати, было весьма разумно с ее стороны, хотя, ручаюсь, об этом она и не подумала. Мои люди всего лишь обеспечили ей охрану. — Ну да, исключительно из-за широты и щедрости твоей души! Отступив еще на шаг, Лекс окинул его таким искренним раздраженно-обиженным взглядом, что Кларк почти поверил. Почти. — Во-первых, я всегда хорошо относился к Марте, из всего семейства Кентов, похоже, только у нее есть мозги. — Кларк возмущенно вскинулся, но Лекс продолжил как ни в чем не бывало, не дав ему выговорить и слова: — Во-вторых, теперь она и моя семья тоже. — Он чуть улыбнулся на совершенно точно отразившийся на лице Кларка комичный ужас, но тут же посерьезнел. — А в-третьих, после твоих вчерашних откровений весь мир знает, кто она тебе. Как ты думаешь, Кларк, сколько разнообразных ублюдков, которым ты когда-то насолил, или даже тех, кто никогда с тобой не сталкивался еще, направляются сейчас к вашему дому в надежде наконец-то получить возможность контролировать тебя? А вот теперь ужас потерял всякую комичность, осев тяжелым душным покрывалом на плечи. Что же он натворил?.. — Мама… — Дыши, Кларк, дыши. — Лекс снова был рядом, и уверенная хватка его рук на плечах казалась знакомой и необходимой, как и беспокойство в серых глазах. Как когда-то, до того, как все полетело в тартарары. Нет, до того, как они все туда столкнули собственной глупостью и упрямством. — С ней все в порядке, Кларк, и будет в порядке, обещаю. — Как ты можешь?.. — Быть уверен? — без труда закончил за него Лекс, снова напомнив то далекое время, когда ему не обязательно было произносить все, чтобы быть понятым. — Я же все еще жив, — пожал он плечами. — Пусть в этом есть и твоя заслуга, но, поверь, то, о чем знаешь ты, это даже не десятая часть всех покушений. Процентов девяносто моя служба безопасности предотвращает еще на этапе планирования. К тому же если все знают, что ты никогда не убиваешь, то обо мне такого уж точно никто не скажет. — Он улыбнулся, хищно сверкнув ровными зубами и холодом стали в глазах. — Отправляясь на охоту за членом твоей семьи, человек подумает дважды, если у него, конечно, есть чем думать. Если же речь будет идти о моей… умный выбросит саму идею из головы сразу же и помолится, чтобы она никогда, не дай бог, не вернулась, ну, а глупый… глупый подумает десять раз, прежде чем решится. Если решится. — Ага, — с горечью фыркнул Кларк, — именно поэтому тебя так часто пытаются убить. — Нет, это потому, Кларк, что в мире очень много действительно глупых людей. — Чуть отстранившись, он принялся не спеша застегивать оставшиеся пуговицы на рубашке Кларка, продолжая говорить: — Как видишь, в твоих же интересах не прекращать этот… фарс, как ты выразился. А потому сейчас… На этот раз назад подался Кларк, возмущенно отбивая в сторону его руки. — Ты это подстроил! Не могу поверить, что даже на минуту я начал думать, что… что что-то в этом может быть правдой! Тебе же напиться почти так же сложно, как и мне, с твоим-то метаболизмом! Ты мог в любой момент вчера меня остановить, но ты!.. Ты!.. В своем репертуаре, конечно же! Ха, смешно: Лекс Лютор поддался чувствам!.. — Втянув в легкие побольше воздуха, он собирался уже было продолжить, но что-то его остановило. Возможно, отсутствие ответа. Хоть какого-то. Вообще-то, сейчас был тот самый момент, когда Лексу по их привычному сценарию полагалось тоже разозлиться и начать сыпать оскорблениями и насмешками, но он… молчал. Молчал, смотрел чуть напряженно, но в целом спокойно и… словно ждал. Чего-то. Где-то на периферии сознания мелькнула догадка о том, чего именно, но Кларку она не понравилась, а потому он засунул ее подальше и, с некоторым трудом удерживая по-прежнему кипящее возмущение от оформления в слова, принялся ждать тоже. Недолго, к счастью, потому что упрямый внутренний голос продолжал бубнеть, что Кларк прекрасно знает, что ему следует сделать, что он уже не ребенок, чтобы вести себя так по-детски… что ему нужно, черт возьми, просто подумать!.. — Знаешь, — нарушил молчание Лекс таким будничным тоном, будто они погоду только что обсуждали, — говорят, что если умный человек обычно способен разглядеть и не упустить подвернувшийся шанс, то гений всегда может его создать. Боюсь, в данном случае ты мне польстил, Кларк. И да, удержать тебя, когда ты пытался взлететь или кричал всем и каждому, кто ты такой, мне было просто не по силам, уж прости, — под конец в его голосе явственно зазвучал лед настоящей обиды, и Кларку внезапно стало неуютно и даже стыдно. Почему-то мысль, что вчерашний вечер они начинали врагами, а значит, ожидать он мог чего угодно, казалась сейчас не такой уж правильной. — Но ты же и правда не напиваешься так запросто. И так быстро. И настолько сильно, чтобы… чтобы… — Чтобы закончить вечеринку женатым и в постели с бывшим другом? Конечно нет. — Лекс пожал плечами, без капли волнения, словно между делом подтверждая его страхи, затем выпрямился, вскинув голову и выпятив подбородок, сунул руки в карманы брюк и, едва заметно дернув уголком рта, беззаботно закончил: — Если только это не то, чего я и хочу. — О, — вот и все, что Кларк смог сказать после того, как наконец и вправду подумал. О том, что если он вчера был в состоянии счастливого придурка, мало отвечающего за свои поступки, то Лекс-то вполне себя контролировал. И если он просто пошел на поводу у давней юношеской фантазии, которую всеми силами (видимо, все же недостаточными) пытался похоронить как можно глубже, то Лекс… День как-то внезапно из самого кошмарного в его жизни реабилитировался до терпимого… даже неплохого… а может, и вовсе хорошего… и кажется, не собирался останавливаться на достигнутом. Надевая пиджак, Кларк поймал себя на том, что улыбается. Даже перспектива встречи с огромной толпой журналистов с Лоис во главе уже почти не пугала… Почти… Да, тут он, возможно, все же поторопился с выводами. — И… что теперь? — спросил он неуверенно, чувствуя, как завязывается нервным узлом желудок. — Теперь… — протянул Лекс, окидывая его с ног до головы неторопливым, откровенно оценивающим взглядом. Судя по зажегшимся в серых глазах голодным огонькам, увиденное ему более чем понравилось, что, в свою очередь, очень даже пришлось по душе Кларку — он помнил этот взгляд, который Лекс когда-то бросал на него всякий раз, когда думал, что никто не видит; он помнил это выражение глаз, чуть мечтательных и отстраненных, но в то же время сфокусированных точно и исключительно на нем, так что без труда можно было догадаться: где бы ни бродили сейчас его мысли, Кларк играет в них главную роль; и он помнил свои ощущения под этим взглядом: приятное тепло, разливающееся откуда-то изнутри, быстро превращающееся в жар, непонятный, пугавший его тогда до чертиков, но такой завораживающий и желанный… Ровно как сейчас. Неловко кашлянув, он осторожно позвал: — Лекс? — Теперь, — продолжил тот как ни в чем не бывало, лишь едва заметно вздрогнув, — мы выходим из нашего временного укрытия, улыбаясь и демонстрируя всему миру наше новообретенное семейное счастье. И когда я говорю «улыбаясь», Кларк, я имею в виду реальную улыбку, а не такую, будто тебя на эшафот ведут. Кларк тут же почувствовал, как легкая улыбка на его лице преображается именно во второй вариант, но поделать с этим ничего не мог: где-то там, за непрочной дверью отельного номера, его ждал целый мир, жаждущий его метафорической (а в некоторых случаях не такой уж и метафорической) крови. А еще Лоис и мама, и это было даже страшнее мира. А еще… — Черт, в Лиге же все, наверное, уже на ушах стоят! — выпалил он, внезапно вспоминая еще одну причину (огромную такую и непреодолимую на самом деле), по которой все это просто не могло продолжаться. — Странно, что они еще не здесь. — Были бы здесь, если бы не оказались… немного заняты. Лекс уже стоял возле выхода, делая вид, что очень занят выравниванием собственного и так безупречно сидящего галстука. И Кларк очень хорошо знал эту хитрую усмешку. — Ле-е-екс?.. — Ты же сам помогал придумывать им отвлечения. Ничего серьезного, ничего угрожающего жизням людей, но чтобы заняло надолго. Помнишь? С некоторой задержкой из закоулков памяти наконец выплыло воспоминание: они с Лексом, глупо хихикая, наугад тыкают пальцами в разложенную на столе и придавленную бутылками и стаканами карту… Черт. Представив, что они могли там напридумывать, Кларк содрогнулся. Оставалось надеяться, что насчет безвредности — относительной, потому что по пустякам Лига бы не напрягалась, — Лекс не соврал. И это не отменяло основной проблемы. Кларк грустно улыбнулся, поймав себя на том, что неосознанно назвал это проблемой. — Это неважно. Скоро они освободятся. И тогда… Сам знаешь, они не позволят… мне… нам… На удивление вместо закипающей ярости на лице Лекса отразилось разве что недоумение, приправленное доброй дозой высокомерия. Кларк не мог удержаться, чтобы не спросить себя, что же он пропустил на этот раз. — Не позволят? А кто их будет спрашивать? — Я буду. — О, как знакомо. Раньше были твои родители и друзья, теперь эти… клоуны ряженые! Тебе настолько важно их мнение, что… — вот теперь ярость была тут как тут, как и оскорбления, и Кларк поспешил перебить, пытаясь подавить рождающуюся внутри ответную злость: — Я один из этих клоунов, если ты вдруг забыл! Они мои друзья, соратники и… — Хороши друзья, если в собутыльники тебе враг понадобился! — …и у них есть криптонит, — закончил он, удивив, наверное, в большей степени себя самого этим неожиданным признанием, о котором, казалось, и не думал всего секунду назад. Лекс, впрочем, тоже моргнул, мгновенно утратив боевой запал и выглядя почти растерянно. Правда, тут же взял себя в руки. — А у меня есть сведения об их драгоценных шкурах. В те моменты, когда они вылезают из своих клоунских нарядов, я имею в виду. — Боже, я и это выболтал… — Кларк устало потер глаза, уже почти видя, как именно его будут убивать за неумение держать язык за зубами. Способов получалось не так уж мало. — Я тебя умоляю, Кларк, можно подумать, сложить два и два и получить в итоге Бэтмен равно Брюс так уж сложно. Секрет из этого примерно такой же, как из твоей второй-первой личности. И такая же польза. Оливер, с другой стороны… — Оставь его в покое, Лекс. Пожалуйста. Лекс окинул его прохладным взглядом, но затем лишь пожал плечами: — До тех пор, пока он не будет вмешиваться не в свое дело, например, в наши отношения, — оставлю. Может быть. В конце концов, я обещал тебе обсудить… некоторые компромиссы — не могут же они быть только с моей стороны, верно? — Я тебя ненавижу. — Нет, Кларк, — неторопливо, смакуя каждое слово, проговорил Лекс, отворачиваясь к двери, — ты меня любишь. С пятнадцати лет, по твоим же словам. Тебе просто надо научиться получше выражать свои чувства. — Мне?! Это мне-то надо?.. — у него аж голос сел от такой вопиющей наглости. Он даже забыл опровергнуть возмутительное утверждение. Впрочем… что правду-то отрицать? — Ладно, ладно, мне тоже, — обернувшись на мгновение, Лекс примирительно вскинул руки и сверкнул обезоруживающей улыбкой, прежде чем шагнуть за порог. — Видишь, я уже иду на компромисс. Можем даже к семейному психологу сходить. Уже идя по благословенно пустому (спасибо Мерси, молчаливой тенью скользнувшей за их спины) коридору, Кларк почувствовал на своем лице ту самую, почти исчезнувшую из списка его привычных, широкую и совершенно дурацкую, но по-настоящему искреннюю улыбку. — И он сам сойдет с ума. После того, как я придушу тебя у него на глазах. — М-м… Кинково. Не знал за тобой такого. Но, может, начнем с чего-то более традиционного? — Что?.. Я… Я не… — Кларк задохнулся, ощутив полыхнувшую по щекам волну жара. И не только от смущения. Лекс, прислонившись к стене возле лифта, вскинул на него преувеличенно невинный взгляд. За спиной насмешливо фыркнула Мерси. — Нет, я тебя все-таки придушу. — Что, прямо здесь? — Лекс комично округлил глаза. — Может, до пентхауса подождем хоть? — Нет, — отрезал Кларк и, насладившись мгновенной растерянностью на лице Лекса, шагнул ближе и поцеловал его. Забив на собственную стеснительность, присутствие Мерси и камеры. В конце концов, они же теперь… партнеры? мужья? Короче, как бы это ни называть и сколько бы все еще ни продлилось (с их-то удачей и умением идти на уступки) — стоило пользоваться. Один поцелуй быстро перетек во второй, а затем и в третий… Так что засверкавшие вспышки фотокамер стали полной неожиданностью, даже несмотря на то, что Кларк о них вроде бы помнил. И боялся. Раньше. До того как из головы вылетели все мысли, кроме двух: «Побыстрее бы добраться до пентхауса» и «На кой черт мы ушли из номера?!» И даже спустя несколько лет, рассматривая порой фотографии на своем столе, он всегда обращал особое внимание на одну, сделанную как раз на выходе из отеля в тот странный день, и неизменно улыбался: какие бы нелепые мотивы такого поспешного и скандального заключения брака им ни приписывали после, все они разбивались о такие вот снимки, на которых только слепой не рассмотрел бы правду — в голодных взглядах, обращенных только друг на друга, и смущенно-довольных улыбках. Лекс не уставал ворчать по поводу его «выставки», для которой Кларк, по его мнению, нарочно подбирал фотографии, на которых они выглядели как можно глупее, но… это стало одним из компромиссов. На которые они, как ни удивительно, таки научились идти.