Наемники

Соскучился по солнцу и жаре? Тогда, братишка, есть для нас работа – вот счастье привалило в декабре! Мы – будто два запойных идиота, и предпочтем – мне рассказал бы кто-то! – сидеть в вонючей и сырой дыре, текущей, словно между ног у шлюхи, сидеть на самом дне – и радоваться, как хорошей шутке, чужой войне. Пить местную настойку, обливаться потом – смотреть, как под дождем снаружи тонут мухи, и думать, думать, думать – ни о чем. Не надо больше думать ни о чем. Потом – приказ. И дальше будет проще – деревни, перелески, городки… И будет даже городская площадь – цветастый шарф, дырявый флаг, ползущий вниз по мановению руки, твой новый шрам, и окровавленный карниз, и на карнизе в перегиб – очередной царек, не удержавшийся на троне, смешной и безвозвратно мертвый человек, и бесконечно скорбный лик – еще посмотрим, может быть, запечатлеют на очередной иконе. Немного позже будет новый враг. Всё так, братишка, всё, конечно, так. Наемники, барыги, грязный бар. Минута славы, послебоевой угар, подраться бы – да кто же здесь нас тронет. Распухшие карманы –преумноженный аванс, девицы – охренеть, за что? за час?! – здесь все для нас, и целый мир – для нас, весь мир – как наша полевая форма, он странно скроен – из прорех и дыр, он прорастает через мертвых нас, мы – удобрения для черноземных масс, наш мир перерастает нас, шагает через нас железным строем. Найти кого-то, кто толкнет нам дурь, а после, наверху – чтоб закачалась люстра, заполнить чем угодно это пусто-пусто-пусто, а-ха, братишка, даже в койке, как до этого – в аду – хоть плачь, хоть смейся – боевая двойка – смеешься и киваешь бритой головой, и безразлично, кто там стонет под тобой, когда весь мир кричит и стонет под тобой, когда весь мир есть выстрелом рожденный всполох… Говорят, возвращается только тот, кто действительно хочет вернуться. Знаешь, братишка, дела плохи – я уже давно не хочу домой.