be quiet

ливень барабанит по только распустившимся бутонам различных цветов, а ёнджо жалеет, что вообще вышел из дома. вся идеальная укладка тут же растворяется, оставаясь где-то в мечтах; любимая и самая красивая куртка намокает и неприятно висит на плечах тяжёлым грузом. рэйвен — так его зовут друзья — вздыхает тяжело и обречённо, но продолжает упорно шагать к остановке. хванун встречает его радостно и громко, заставляя людей обернуться. ёнджо шикает на него недовольно и закатывает глаза, когда друг продолжает оптимистично о чём-то рассказывать, не обращая внимания на косые взгляды окружающих и насупленное лицо кима. нужный автобус подъезжает уже спустя десять минут, и ёнджо срывается с места, увлекая за собой растерявшегося хвануна; он просто знает, что по этому рейсу ездит половина города, и не хочет толпиться где-то возле двери. если толпиться, то только в середине салона. — к кому мы вообще едем? — тихо спрашивает рэйвен, когда двери, наконец, закрываются, и они начинают движение к следующей остановке. — к дончжу, — хванун сообщениям этого самого дончжу улыбается, держась за предплечье ёнджо, — он вечеринку устроит на дня два минимум. его родители умчали за границу к родственникам, — он прерывается, поднимая голову. — нам через одну выходить. стоит им выйти из общественного транспорта, дождь потихоньку прекращается. на остановке их уже ждёт дончжу, который широко улыбается и тонет в крепких объятиях хвануна. ёнджо предпочитает просто кивнуть в знак приветствия. он терпеть не может все эти нежности. — кстати, рэйвен-хён, — загадочно ухмыляется сион, — хванун-хён рассказал мне про него. по телу кима бегут быстрые мурашки. он вздрагивает, убеждая самого себя, что это всё из-за холода, и делает каменное лицо, поворачиваясь к младшему. — про кого? — не делай из нас отсталых, я тебя прошу, — ё хлопает ёнджо по плечу, — я видел, как ты на него пялишься всю вечеринку. и это уже не первый раз. а ещё, — хванун «задумчиво» хмыкает, — ты почему-то стал чаще соглашаться ходить на различные тусовки. всё это рэйвен предпочитает игнорировать, нервно кусая губы. неужели я настолько очевидный? а ведь обещал сам себе быть осторожным… — лидо-хёну многие признавались в чувствах, но я ни разу не видел и не слышал, чтобы он чьи-то принимал, — дончжу сворачивает к одному из двухэтажных домов. — в целом, не удивительно, что он тебе понравился, рэйвен-хён. он всем нравится. не становится легче от этих слов. становится лишь тяжелее. ёнджо, на самом деле, ненавидит шумные места, но после того, как встречает на одной из вечеринок его, они уже не кажутся настолько неприятными. хванун ухмыляется насмешливо, мол «а я говорил, что здесь весело», и растворяется вместе с дончжу где-то в танцующей толпе, оставляя друга в одиночестве. проходит три минуты, прежде чем ким найдёт лидо взглядом, — он сидит на диване в компании каких-то незнакомых ёнджо парней. они смеются и чокаются стаканами, в которых плещется что-то зелёное (или это из-за освещения оно такого странного цвета…), и парень понимает, что будет лишним, если подойдёт сейчас. он ведь даже не знает, что ёнджо существует. дончжу подсаживается к рэйвену уже в хламину пьяный, и старшему интересно, где он успел так накидаться за несчастных двадцать минут. — хё-ё-ё-ё-ё-ён, почему ты не, — икает, — не идёшь знакомиться с… с, э-эм, лидо-хёном?.. — снова икает, утыкаясь лбом в плечо ёнджо. — в этом нет необходимости. ты же сказал, что он всем отказывает. у меня изначально нет шансов. — но ты — не… не все. — сион, ты в хлам, — тяжело вздыхает старший. — где хванун? — в… в… в туалете… — ясно. тебе надо туда же? на это сон просто кивает, видимо, не найдя в себе силы вновь открыть рот. ёнджо качает головой и подхватывает дончжу за талию, осторожно ведя его в нужном направлении. он облегчённо закрывает за ними дверь и корчится от того, что дончжу тут же мчится к унитазу. хванун у противоположной стены пьяно улыбается: — воронёно-о-о-ок~ — просил же, чтобы вы больше так не нажирались. я что, многого хочу? — ёнджо цокает языком. — ну и как мне теперь тащить тебя домой, а, хванун? я чуть не умер в прошлый раз. — я останусь… сиона, а… а ты… хочешь, уезжай, — кое-как отвечает тот, и если бы ким не знал его на протяжении такого долгого времени, то он бы ничего не понял. тяжело вздыхая, рэйвен качает головой и выходит из туалета, кидая усталое «разбирайтесь сами». громкая музыка снова бьёт по ушам, заставляя ёнджо вздрогнуть и недовольно поморщиться. как же сильно он всё-таки ненавидит вечеринки. не следя за временем, ёнджо просто внимательно наблюдает за ним, какой-то алкогольный коктейль маленькими глотками из трубочки потягивая. лидо невероятно обаятельный — возле него полно народу, — а ещё видно, что он очень любит быть в центре внимания. рэйвен про себя хмыкает, похож на самого стереотипного льва. не удивлюсь, если угадал. угораздило же меня. у дев и львов не идеальная, но достаточно хорошая совместимость, — ёнджо знает; он любит вникать во все эти астрологические штуки. конечно, не обойдётся без ссор и пререканий- стоп. о чём он, блять, думает? ёнджо не гей — если честно, он просто не привык вешать на себя и остальных людей ярлыки, — но влюбляется безумно сильно именно в парня; теряет голову; и не может дышать, будто его топят. что-то в лидо не даёт ему покоя. может, внешность; может, танцы; может, смех; может, всё. как бы ёнджо не ломал голову, он не может понять главную причину того, почему этот парень так зацепил его и теперь не хочет отпускать и оставлять в покое. ёнджо прикрывает глаза, откидывая голову назад. в груди всё ноет. неприятно. мерзко. больно. он переводит дыхание и встаёт с кресла. зная, что туалет первого этажа занят (хванун и дончжу, скорее всего, там и уснули), ким поднимается по лестнице. не сразу находит нужную дверь, но когда у него, наконец, получается, он чувствует себя лучше. музыка доносится сюда еле-еле, позволяя ушам отдохнуть. ёнджо опирается руками на раковину и впервые за долгое время дышит полной грудью; смотрит на себя в зеркало и ухмыляется. выгляжу дерьмово. и это ещё мягко сказано. дверь вдруг открывается, вынуждая ёнджо испугано отшатнуться от раковины и зеркала. он замирает, с огромным трудом глотает ком в горле и моментально отводит взгляд. хочется просто напросто исчезнуть или провалиться под землю прямо сейчас. он всё ещё глаз с рэйвена не сводит, но и не двигается тоже; словно оценивает. думает. ёнджо неловко становится, хотя он знает, что его лицо в данный момент никаких эмоций не выражает. — пялишься на меня постоянно, а как только остаёшься наедине, даже в глаза посмотреть не можешь? — низкий голос разрезает тишину, и у ёнджо что-то спазмом сжимается внутри из-за него. — кто сказал, что не могу? — вызывающе отвечает он, поднимая голову. — и кто сказал, что я пялился? — я сам видел, — пожимает лидо плечами, — ты пялишься с конца декабря. то есть, уже пять месяцев. тебе не надоело? ёнджо закатывает глаза. — почему мне должно надоесть? ты слишком красивый и ты заслуживаешь, чтобы на тебя все пялились. — я… — его щёки вдруг заливаются приятным маково-красным цветом, и у рэйвена на душе ещё неспокойнее становится, чем до этого. — как тебя зовут? — делает он первый шаг, замечая, что сбил лидо с толку. — я знаю лишь прозвище. — гонхак, — обезоружено выдыхает тот, всё никак не решаясь поднять голову и продемонстрировать свои очаровательные красные щёки. — ёнджо, — кивает, улыбаясь. переступая через себя, гонхак всё-таки смотрит в чужие глаза, и тёплое чувство растекается внутри ёнджо. гонхак выглядит восхитительно вот с такими пунцовыми щеками и ушами и с такой милой улыбкой на тонких губах. — э-эм, не хочешь пойти выпить? — неожиданно предлагает он. — я, кажется, почти протрезвел на танцполе. а когда я трезвый, то собеседник из меня не очень. ёнджо хочется ляпнуть «а я и не горю желанием разговаривать. хочу просто обнять тебя и никогда больше не отпускать», но прикусывает язык и кивает, продолжая дружелюбно улыбаться. дальше всё какое-то смутное и расплывчатое; всё смешивается между собой, попадает в одну непонятную кучу, превращается в кашу, которую при желании даже съесть возможно; ёнджо не может понять, что происходит «до», а что — «после». вот они пьют, гонхак что-то рассказывает и много смеётся. а вот они запираются в туалете. ёнджо целует его напористо и страстно; кусает за нижнюю губу и сжимает пальцами трогательную талию. он превращает их обоих в полный беспорядок, мало заботясь о том, что этот самый беспорядок нужно будет потом убирать. языки переплетаются в каком-то странном танце, понятном только для них, а прохладные руки лидо лезут под чужое худи, очерчивают подтянутый живот, и ёнджо улыбается в поцелуй, слыша одобрительные стоны. перестают целоваться только в тот момент, когда воздуха им двоим уже не хватает. рэйвен улыбается довольно, смотря на раскрасневшегося гонхака, который пытается перевести дух, и припадает губами к шее, вырывая из чужого рта новые стоны. — ёнджо… — тихо выдыхает гонхак, и у того сердце практически из груди выпрыгивает, — моя шея очень чувствительная, поэтому пожа- ах! ёнджо мгновенно зализывает место укуса, ощущая, как сильно дрожит лидо в его руках. — извини, малыш, я не совсем понял то, что ты хотел сказать. пальчики гонхака вдруг звенят ремнём на тёмных джинсах рэйвена; в следующую минуту — штаны валяются в нескольких сантиметрах от них, а гонхак смотрит на него снизу вверх и нагло ухмыляется. — я хотел предупредить, что у меня чувствительная шея, — вкрадчивым голосом говорит он, и ёнджо, словно загипнотизированный, слушает его внимательно, — а потом хотел сказать, что безумно сильно хочу тебе отсосать. ёнджо охает. — тебя когда-нибудь называли блядью, а, гонхак? — да, но… — но? — но ты первый, кому я позволяю так много и кому хочу сделать минет. ответить на это растерявшийся рэйвен не успевает — лидо стягивает с него хипсы и тут же припадает ртом к головке, слизывая выделившуюся смазку. воздух колышет первый тихий стон ёнджо. если бы гонхак не сказал, что впервые кому-то отсасывает, ёнджо бы подумал, что он очень опытный в этом деле. гонхак щёки втягивает, создавая вакуум, слегка царапает член зубами и помогает себе рукой; при этом выглядит настолько соблазнительно, что у ёнджо конкретно крышу срывает. он думает о том, что рай на земле существует, — вот он, стоит перед ним на коленках и делает самый лучший в мире минет, словно это самое вкусное, что он когда-либо держал во рту. ёнджо кончает внутрь чужого горячего рта уже спустя несколько толчков и кончается как человек, когда лидо смотрит на него как-то по-блядски и всё проглатывает. — ты ненормальный, — выдыхает рэйвен, заглядывая в чужие глаза, где плещутся фейерверки похоти и озорства. — блять, ты реально ненормальный, гонхак. — конечно я ненормальный, — фыркает тот, растягивая опухшие губы в улыбке, — нормальный бы не стал отсасывать малознакомому красавчику в туалете. стоит гонхаку вновь оказаться на ногах, — ёнджо прижимает его к холодной кафельной стене и запускает руку в узкие джинсы, освобождая чужой член. гонхак стонет протяжно и низко; рэйвен чувствует себя виноватым из-за того, что этот очаровательный малыш терпел так долго. — ты охуенно горячий, — ёнджо обжигает шепотом шею, медленно поглаживая головку, и лидо стонет громче. — хочу поставить твои стоны на рингтон, будильник, звук уведомления и вообще на всю жизнь. гонхак пачкает кулак ёнджо уже через несколько мгновений. его руки дрожат, колени подкашиваются и голос становится на несколько октав выше, а потом и вовсе срывается на хрип, и рэйвен только из-за такой мелочи готов кончить второй раз. они целуются ещё долгие минуты, прежде чем телефон гонхака разразится звонком. ёнджо не хочет отпускать — целует в шею и в ключицы, пока лидо с кем-то разговаривает, пытаясь сдержать стоны. — ёнджо, — этот восхитительный голос в который раз заставляет рэйвена замереть, — мои друзья уходят с вечеринки, поэтому… мне нужно идти. — не хочешь остаться со мной? — дует губы тот, напоминая, скорее, котёнка, а не ворона. — дончжу сказал, что вечеринка длится минимум два дня. — послезавтра в универ, а я не сделал ничего. отец, — гонхак вдруг запинается, и в его глазах мелькает что-то непонятное. — мне правда нужно идти, ёнджо. гонхак оставляет поцелуй у рэйвена на кончике носа и пулей вылетает из туалета. ёнджо вздыхает. он ведь даже не спросил у гонхака номер телефона. неудачник. утром в доме так тихо, будто в настройках мира поставили режим «беззвучно». ёнджо просыпается самый первый, выпивает обезболивающее, чтобы голова не беспокоила, незаинтересовано оглядывает спящих повсюду людей и вздыхает. он оставляет друзьям короткую записку, одевается, кое-как добывая свою куртку из-под чужих, и выходит из дома. использует старую уловку с ключами, чтобы закрыть уличную калитку и, выдыхая комья пара, направляется к остановке. на улице начинается дождь, стоит ёнджо лишь порог своей холодной квартиры переступить. ким ёжится и кутается в первый попавшийся плед, падая на диван. ему хотелось бы, чтобы гонхак смог быть здесь в этот момент. мерзкое одиночество. отвратительная пустота. на удивление, хванун и сион в университете появляются и даже не опаздывают. первые две пары проходят в каком-то тумане, а потом дончжу резко тянет угрюмого рэйвена в буфет. хванун, каким-то непонятным образом, оказывается тут быстрее них и уже разговаривает с незнакомыми ёнджо парнями. или… или со знакомыми. — воронёнок! — радостно вскрикивает ё, как только рэйвен появляется в зоне его видимости, и сжимает его в крепких объятиях. — я скучал~ ёнджо морщится недовольно и вырывается. — хватит тискать меня, хванун. ты же знаешь, что я это ненавижу. — ты много чего ненавидишь, тебе вообще угодить можно? — цокает языком тот. — можно. ёнджо чувствует приятные мурашки на затылке и белоснежных бабочек в животе. и это только из-за голоса. он переводит взгляд на гонхака, который улыбается загадочно, опираясь подбородком на руку, и сердце делает опасное тройное сальто назад. — рэйвен-хён, ты что-то нам не рассказал? — дончжу вопросительно бровь вскидывает. — твой краш замети- — кто тебе вообще сказал, что у меня краш на гонхака? — перебивает ёнджо, фыркая. — ты. позавчера, когда ещё сказал, что у тебя нет шансов, потому что я рассказал, что лидо-хён всем отказывает. — я не говорил, что у меня краш на него, сион. — но ты имел это в виду. — хватит уже, — вклинивается гонхак, — это наши отношения, а не ваши. не суйте нос в чужие дела и следите лучше за собой. он встаёт, смотря на старшего и кивая на дверь, мол «давай свалим подальше отсюда». рэйвен соглашается, и они, ни с кем не прощаясь, исчезают за дверью университетского буфета. гуляют до позднего вечера. ёнджо смело держит гонхака за руку и слушает внимательно каждый рассказ; гонхак говорит, что жизнь у него скучная и самая обычная, но все его истории, тем не менее, безумно забавные и интересные, и рэйвен практически до слёз смеётся из-за случая с огнетушителем. когда уже планируют расставаться, неожиданно узнают, что им в одну сторону, да ещё и на одну улицу. оказывается, они живут в пяти домах друг от друга. ёнджо смеётся с такого совпадения и забивает свой номер в контакты лидо под именем «милый». выбирает в смайликах синее сердечко и с улыбкой возвращает телефон владельцу. гонхак прыскает от смеха, и его очаровательное хихиканье заставляет сердце ёнджо стучать громче и чаще. у него действительно краш на гонхака. непередаваемо сильный краш. теперь ходят в универ и обратно вместе, болтая о всяких мелочах: о любимом времени года, о звёздах и астрономии, о том, какой чай самый вкусный, об экранизации хороших книг, о лучших супергероях, об искусстве. у них удивительно много общего, поэтому вещей, которые можно обсудить — целая куча. они узнают друг друга лучше; с каждым днём становятся ближе друг к другу, открывают нужные страницы, позволяя себя читать. они рассказывают даже какие-то неприемлемые для «хороших» мальчиков поступки, которые когда-то совершили; доверяют друг другу невероятно, не боясь предательства. гонхак молчит лишь о семье, и из-за этого ёнджо внутри кошки скребут. гонхак просто улыбается и говорит, что всё нормально. но рэйвен видит, что нет; ложь это. младшему постоянно страшно возвращаться домой; он не хочет уходить, но словно должен. ёнджо это пугает. ему снится, что они с лидо в лавандовом поле лежат, наблюдая за падающими звёздами. их никто не тревожит, вокруг всё хорошо и спокойно; всё дышит добром и свежестью. они обнимаются, и рэйвен видит, что гонхак расслабляется и чувствует себя в безопасности. рэйвен хочет быть для него опорой и поддержкой. из сна его вырывает долгий звонок в дверь. бросая сонный взгляд на настенные часы, ёнджо матерится мысленно. кого могло притащить в половину третьего ночи? кому не спится в такое время? он нехотя встаёт с кровати, пытаясь не оглохнуть от слишком громкого звука посреди ночи. стоит распахнуть дверь — сон и злость моментально улетучиваются, оставляя место для волнения и испуга. ёнджо дёргает гонхака на себя, пряча его от всего мира в своих крепких объятиях, и выдыхает еле слышное «боже, малыш, что произошло?». гонхака трясёт. он плачет, громко всхлипывая, и цепляется за ёнджо сильнее, словно ким — единственный, кто у него есть. рэйвен закрывает дверь и ведёт его в спальню; гонхак сейчас кажется меньше в несколько раз — совсем крохотный, заплаканный и напуганный. у ёнджо сердце на части разлетается. у гонхака уйма синяков, ушибов и кровоподтёков, и старший осторожно обрабатывает всё, заботливо дуя, когда лидо морщится от неприятных ощущений. ёнджо хочется прямо сейчас пойти и прикончить того, кто посмел сделать с его малышом такое, но изо всех сил сдерживает агрессию внутри. он просто-напросто не понимает — как такого замечательного и милого человечка, который заслуживает всю, блять, вселенную, можно обидеть? как вообще рука поднимается его бить? гонхака нужно хранить и оберегать, будто какое-то произведение искусства в музее. ёнджо садится рядом, стирая слёзы с щёк и мягко улыбаясь, мол «я здесь, с тобой. я рядом, солнышко. теперь всё хорошо, нет причин бояться и волноваться.» — о-отец… — слабо начинает лидо, немного успокаиваясь и сжимая ладони ёнджо в своих дрожащих, — я подозревал о т-том, что он зн-знает о моей ор-ориентации, н-но… но я не думал, что… — он шмыгает носом, и сердце ёнджо окончательно разбивается, — он впервые избил меня та-так сильно. — он бил тебя раньше? — испуганно спрашивает рэйвен, и гонхак просто кивает, опуская голову. — так вот почему ты никогда ничего не рассказыв- — ёнджо, — перебивая, шепчет младший, — пожалуйста, поцелуй меня. ёнджо послушно соединяет их губы, целуя аккуратно и трепетно. гонхак путается пальцами в мягких кимовских волосах и расслабляется. весь мир сужается до размеров маленькой спальни; гонхак перестаёт думать о всяких страшных вещах, — он думает только о том, насколько ёнджо заботливый и как прекрасно он целуется. — я люблю тебя, гонхакки, слышишь?.. — выдыхает рэйвен в чужие губы. — и я больше никому и никогда не позволю сделать тебе больно. у лидо мурашки приятные на руках, пунцовые щёки и слёзы в глазах. он тонет в руках ёнджо и ощущает, что по-настоящему дома. потому что ёнджо — его дом. — я тоже люблю тебя, — еле слышно бормочет он в шею рэйвена, — спасибо, что ты рядом, ёнджо. — нет проблем. я всегда здесь для тебя, малыш, — старший улыбается и целует в лоб. — давай поспим, ладно?.. тебе нужно отдохнуть, а я не выспался толком. гонхак угукает и улыбается в ответ. всю оставшуюся ночь, а потом ещё и половину дня, они не выпускают друг друга из объятий. просыпаются лишь около часа дня. ёнджо сонным голосом заказывает пиццу с доставкой на дом, пока гонхак лежит на его груди, зевая широко. атмосфера такая неописуемо тёплая и уютная, что лидо хочется заплакать. ему кажется, что он не заслуживает ёнджо. — курьер скоро будет, так что надо вставать, — рэйвен гладит гонхака по голове и целует в макушку. — готовить я, к сожалению, не умею, поэтому… — ничего, — качает головой лидо, — ты и без этого идеальный. — я не… — запинается и вздыхает, натыкаясь взглядом на надутые щёки младшего, — хорошо, как скажешь, малыш. но ты для меня тоже идеальный. ёнджо заваривает их любимый клубничный чай, а уже через пятнадцать минут на пороге стоит курьер с пиццей, аромат которой моментально разлетается по всей квартире. они завтракают (обедают), обсуждая, как обычно, разные темы. — я позвоню маме чуть позже, — гонхак отпивает чай, — отец боится её власти и её саму, поэтому позволит забрать мне вещи, — он вдруг осекается, поднимая на ёнджо невинный взгляд. — я даже не спросил… мне же можно жить у тебя?.. — глупый вопрос, — улыбается ёнджо, и его глаза превращаются в красивые полумесяцы. — ты же знаешь, что если бы я не хотел этого, то давно бы об этом сказал. в квартире рэйвена со всеми своими вещами гонхак появляется уже спустя два дня. с ним приезжает и мама, чему ёнджо открыто удивляется, а затем кланяется под углом девяносто градусов. госпожа ким практически ничего не говорит — только желает им обоим удачи, — но ёнджо видит в её глазах плохо скрываемое счастье за сына. — ты ей понравился, — ярко улыбается гонхак, из окна наблюдая за тем, как женщина садится в машину. — она сказала, что у меня хороший вкус. ёнджо смеётся и обнимает лидо со спины, целуя куда-то в шею. — она милая. у неё не было возможности забрать тебя из-за работы? — её новый муж сказал, что не хочет детей, поэтому она оставила меня на отца. она очень часто приезжала, да и отец сначала был не таким агрессивным, — гонхак вздыхает. — не будем о плохом. хватит. давай лучше посмотрим какой-нибудь мультик. в итоге, из-за того, что поздно легли спать, они опаздывают в университет. хванун и дончжу, которые отсидели уже две пары, встречают их недовольными фырками. ёнджо извиняется и обещает купить их любимые снэки, чтобы загладить свою вину. — а вы… надеюсь, вы уже вместе, — ухмыляется сион, списывая что-то из тетради хвануна. — по крайней мере, выглядите так, будто женаты не первый год. — нет, пока что только встречаемся, — ёнджо переплетает свои пальцы с пальцами лидо и улыбается широко. — но спасибо за идею, сион-а. я подумаю над ней. гонхак стремительно краснеет под умилительные писки хвануна. всё идёт своим чередом; просыпаться рядом друг с другом, чистить зубы перед одним зеркалом в ванной, завтракать, подпевая играющей на фоне музыке, вместе ходить на учёбу, ждать друг друга после пар, чтобы сходить в какое-то кафе, целоваться, обниматься, признаваться в любви и ещё много всего разного — это всё уже одна сплошная привычка, от которой невозможно избавиться. да и не хочется совсем. ёнджо чувствует себя самым счастливым человеком на планете, когда осознаёт, что перед ним — весь его мир; он смотрит на гонхака и не может словами передать все те эмоции, что зарождаются внутри от одного только мимолётного взгляда на него. в глазах лидо мерцают звёзды, и ёнджо думает, что он сейчас выглядит чересчур волшебно; гонхак просто неземной. восхитительный. потрясающий. — я правда безумно сильно тебя люблю, — шепчет ёнджо, словно боится, что кто-то услышит и захочет украсть того, кто так ему дорог. — и я очень счастлив, что ты решился подойти ко мне на той вечеринке. — в таком случае, благодари алкоголь в моей крови, — гонхак пожимает плечами, на что рэйвен расстроенно хмыкает «ты испортил момент». младший смеётся. — я тоже очень-очень сильно люблю тебя. обнимаясь и улыбаясь, они так и засыпают на подоконнике, убаюканные колыбелью звёзд.