***
Адельхейд с беспокойством осмотрела уткнувшегося лицом в стол Энму, который что-то невнятно и непривычно эмоционально бормотал. Ну хотя бы биться головой о поверхность перестал, уже неплохо. – Так, я что-то не понял, – подал голос Джули, подпирающий собой холодильник и шумно отхлебывающий кофе из большого стакана. – Ты говоришь, что вдруг неожиданно осознал свои чувства к Тсуне? Кажется, Энма кивнул в знак согласия. По крайней мере Адель так показалось, рассмотреть было трудновато, так как парень теперь еще и накрыл голову руками, строя своеобразный домик, чтобы спрятать свое смущение. – А в чем, собственно, проблема? – продолжил Джули. – Ну типа… все и так прекрасно знали, что тебе нравится малышка Вонгола. Энма перестал ерзать и окаменел. Последующие его слова было трудно разобрать, потому что Козато говорил чуть ли не на ультразвуке. – Эм… да… но… – он вздохнул поглубже и все-таки оторвал лицо от столешницы. Слегка апатичный взгляд контрастировал с красными щеками, которые явно давали понять, что тема Энме совсем не безразлична. – Я знал, что Тсуна мне нравится, но это… другое. В этот раз я… я… – Понял, что это не обычное «нравится»? На вопрос Джули снова ответили слабым кивком. – Так это нормально. Бывают моменты, самые-самые обыденные, которые вдруг переворачивают жизнь с ног на голову. Что ты почувствовал? – Катоу снова отпил кофе. – Что не можешь оторвать взгляд и вдохнуть? Что никогда не чувствовал себя таким счастливым? Таким окрыленным? Энма смутился еще сильнее. Да чего уж там, Адель тоже почувствовала себя неловко, ловя взгляд Джули, направленный на нее. – Да, – тихо согласился Козато, ежась. – Ну и замечательно же! Так чего ты тогда такой расстроенный? А, нужен совет? Точно, наш босс же не очень разбирается в таких вещах. Сузуки вдруг обрадовалась, что во время тайного разговора, на который ее вдруг позвал Энма, рядом ошивался Джули, нуждающийся в бодрящем напитке. Она сама вряд ли бы смогла хоть что-то посоветовать. Правда, рано она начала радоваться… – Это ты по адресу! Лучшие пикап-фразы, божественные подкаты это ко мне. Так-с, дай мне минуту, и я придумаю, как охмурить твою малышку. – Джули, – безжизненным тоном окликнула его Адельхейд. – Да, милая? – Вон отсюда. – Э? – Вышел с кухни, – убийственно спокойно сказала она. Позволить Джули дать свои глупые советы и разрушить все шансы Энмы Адель никак не могла. Как она вообще забыла, что Катоу не способен дать приличный и полезный урок по отношениям? Как только он недоуменно вышел из комнаты, Сузуки, взглянув на все еще поникшего Энму, поняла, что не знает, как это разгребать. Уж в романтике она точно не разбиралась. – Хм, так в чем проблема? Признайся ей и дело с концом, – сказала как отрезала. Парень рвано и очень шумно выдохнул, кажется, к такому вопросу он был готов. – Но вокруг Тсуны и так много людей, что лучше меня. Они увереннее меня, сильнее. А еще знакомы с ней дольше. Так что, какой смысл признаваться? Я же точно не могу победить, – он грустно положил подбородок на руки и опустил побитый взгляд. – Победить? А что, Савада устраивает соревнование? – фыркнула Адель. Слова, которые она только недавно не могла найти, сами полились. – Нет же? Знаешь, у этой дурынды много недостатков, но чем-чем, а таким она не занимается. Савада не сравнивает людей, ни по внешности, ни по силе и характеру. Она ко всем относится одинаково наивно, доверчиво и со всеми одинаково по-идиотски шутит. Иногда, конечно, ей стоило бы быть более предвзятой и не якшаться со всякими сомнительными личностями, но это уже не мое дело. Главное, что она всех принимает, во всех находит что-то хорошее. Савада не станет думать, что ты хуже кого-либо. А ты и не хуже, кстати, это я точно могу сказать. Энма ошарашенно посмотрел на девушку, что-то прокручивая у себя в мыслях. – Это значит… – Что ты должен спокойно подойти и признаться. Ты знаешь, что творится в голове этой девчонки? Кто ей нравится? Козато медленно качнул головой. – Вот именно. Что на уме у нее, никто не знает, – в принципе, Адель и не хочет знать. Там по-любому какой-то бред. – Поэтому ты не можешь быть уверен, что чувства не взаимны. – А если не взаимны? – И? – Сузуки вызывающе подняла брови. – Это значит, что нужно вечно бояться признаваться в чем-либо, если есть шанс отказа? Нужно подавлять себя, если в чем-то не уверен? Нет, Энма. Ты имеешь право чувствовать, имеешь право признаться. Если это не взаимно? Тебе решать, что делать дальше. Спокойно переступить этот период, Савада не перестанет быть твоим другом после этого. Или ты можешь попытаться добиться взаимности. Это тоже нормально. Как минимум, с Адель последнее сработало, ведь далеко не сразу она полюбила Джули. – Наверное, ты права. – Не наверное, а точно права, – она смягчила напряженное лицо и улыбнулась. – Нет ничего страшного, если ты попытаешься. Энма, пару секунд проведя в прострации, вдруг резко встал, с шумом отодвинув стул. – Да, точно. В глазах блеснула решимость, а обычно вялые движение стали бодрыми. – Тогда я… должен придумать, что делать дальше. Как мне лучше признаться, – он уверенно сжал кулаки, будто готовясь ворваться в драку, и широким шагом направился к выходу с кухни. – Спасибо, Адель! – Не за что, – довольно ответила девушка, и вдруг опомнилась. – Но лучше сам придумай, как признаться. Тут я не помогу. И не ходи к Джули, а то все закончится тем, что ты получишь букетом цветов по лицу. И не проси помощи у Аобу, он даст тебе романтическую мангу, и это не поможет. И, ах, да… Энма, рассмеявшись от быстрого потока советов, махнул Адель рукой и скрылся в проеме. Сузуки оставалось лишь пожелать ему удачи. Если для счастья Энме нужна была странная Савада, то, что ж, она одобрит это.***
Тсуна, высунув кончик языка, зашкрябала карандашом по листку бумаги. Подняв голову и состроив серьезную моську, она старательно пыталась походить на художника в процессе создания шедевра. – Не двигайся, Наги, – сказала она, всматриваясь в смущенно позирующую Хром. – Да она дышит со страхом, – осадила подругу Хана. – И что ты строишь из себя Рембрандта? Твой максимум – это карикатуры на учителей, за которые на тебя постоянно жалуются. – Цыц, не мешай мне творить. – Хром, просто скажи, что ты не хочешь этим заниматься, не подыгрывай этой скучающей идиотке. – Ох, эм, – Докуро стеснительно замялась. – Я не то чтобы против… хотя, наверное, я не очень подхожу для такого. Со мной вряд ли получится красивый рисунок. Хана, только что готовая вырвать карандаш и совершить убийство, разом передумала. – Так, Савада, продолжай. И постарайся лучше, чем обычно. Мы докажем, что Хром слишком низкого о себе мнения. – Есть, босс! – отрапортовала Тсуна, еще сильнее сгибаясь над партой. Звук переговаривающихся одноклассников и скрип карандаша вскоре прервался зашедшим в кабинет Энмой, который опасливо оглядел помещение, поправил рубашку, нервно втянул воздух и подошел к девушкам. – Пр-привет. – О? А, да, привет, – Тсуна энергично распрямилась и улыбнулась ему. – Хотя мы и утром здоровались. Как раз перед тем, как ты убежал и избегал нас весь день. – Ты хоть что-то знаешь о такте? – пробормотала Курокава себе под нос. – Эхм, прости. Так… получилось, – вяло ответил Козато. А следом громко выдал: – Это! Тсу… Савада! Я хотел узнать, то есть спросить… то есть… Пока! Тсуна не успела и моргнуть, а парень уже развернулся и исчез. – Чего? – она не была уверена, что это ей не привиделось. – Что еще за «Савада»? Мы уже давно перешли на ту ступень, где не нужно обращаться по фамилии. А? Нет… Амнезия?! – Лучше бы у тебя была амнезия, может, мы смогли бы воспитать тебя заново. Тсуна привычно пропустила мимо ушей бубнеж Ханы. – Что я сделала не так? Я чем-то обидела Энму утром? – Что ты сделала не так? Тебе весь список или только самое важное? – Хана с важным лицом достала еще один листочек и начала записывать. – Если ты первым пунктом напишешь «родилась», то я перестану тебя уважать. Это избитая шутка, неоригинальная и скучная. Курокава, взглянув на подругу исподлобья, резво перечеркнула написанное и смяла бумажку, запустив ту в мусорную корзину в углу класса. За полетом Тсуна наблюдала, открыв рот, а как только бумажный комочек попал точнехонько в мусорку, издала приглушенный писк. – Как ты это сдела… – А что с Энмой-куном? – вдруг спросила Киоко, вернувшаяся из туалета. Она быстро осмотрела как обычно препирающихся Тсуну и Хану, над которыми тихо хихикала Хром. – У него лицо было такое красное, почти под цвет волос. – Черт, я реально чем-то его обидела? Хана лишь хмыкнула, поражаясь недогадливости своей подруги. – Ну ладно, я потом спрошу у него. А сейчас я должна закончить свое творение до конца перемены! Наги, продолжай позировать. – Ой, а можно потом меня, Тсуна-чан? Разумеется, я выйду хуже милой Хром-чан, но что же поделать. Наги покраснела не хуже Энмы, который сейчас пытался проветриться на свежем воздухе и найти в себе силы сформулировать хоть какое-то предложение, снова проглотить язык от вида очаровательно улыбающейся ему Тсуны будет совсем ужасно. В следующий раз ему действительно удалось выдавить из себя хоть какие-то слова. Энма предложил проводить Тсуну до дома после школы и очень обрадовался согласию, забыв учесть то, что он не обговорил некоторые немаловажные детали. Как итог, идти пришлось в компании Гокудеры и Ямамото. Попытка встретить Тсуну утром тоже претерпела фиаско, а сам Козато заработал несколько подозрительных зырков от Урагана Вонголы. Идея написать девушке сразу была отринута. Слишком неловко было смотреть на недо-смс с попыткой сказать что-то романтическое. Не впасть в панику Энме снова помогла Адель и созыв второго экстренного совещания для обсуждения проблемы, в ходе которого мудрой Сузуки был сказан необычайно хороший совет не торопиться. Удачный момент поговорить с Тсуной обязательно подвернется, а до этого нужно быть самим собой и просто проводить время с девушкой и ее компанией. Но что-то подсказывало Энме, что слова Тсуны об их феноменальной минусовой удаче никогда не были шуткой и преувеличением. Оставалось ждать.***
Довольно насвистывая что-то под нос, Тсуна кралась по коридору школы. Счастью предела не было, ведь она только что сбежала с физры, не попалась ДК и упала на лестнице всего один раз! А теперь еще и не нарвалась на какого-нибудь учителя в коридоре. День обещал быть удачным. – И та-дам! Великая шпионка, Савада Тсунаеши, осталась незамеченной! – с криком ворвалась она в пустой кабинет их класса, где собиралась подремать в ожидании, пока паникующий Хаято ее не найдет. Ну или точнее, кабинет должен был быть пуст, так как все ушли в спортзал. Однако… – Энма? За своей партой действительно сидел Козато, которого Тсуна не видела на перемене. – Что ты тут… Энма быстро повернулся к ней боком, что вогнало девушку в ступор. Она что-то натворила? Почему Энма ее видеть не хочет? С закрадывающимися подозрениями Савада дошла до друга и, обогнув его, плюхнулась на соседний стул. В таком положении она без проблем могла рассмотреть все и найти корень проблем. – Черт, кто это сделал? И когда ты успел найти неприятности на свою милую голову? Энма был весь в синяках и ссадинах, что весьма многое говорило о том, как парень провел последнюю перемену. И ведь нашел время влезть в драку, зайти в медпункт, ведь сейчас на столе стояла склянка с жидкостью для обработки ран, а рядом валялось немного ваты. Да уж, в медпункте Энма бывал нередко, поэтому ему уже давно разрешили заходить и брать все что нужно. Можно сказать, что он заработал себе авторитет у школьного врача, но даром такой авторитет не сдался, лучше бы просто обошелся без влипания в неприятности. – Давай помогу, – сказала Тсуна вместо того, чтобы расспрашивать о том, кто это сделал и по какой причине. Парень это не любил. – Да я сам справлюсь. – Давай-давай, лицо ты точно не обработаешь нормально. Долго сопротивляться не умел никто, даже Хана, которая установила местный рекорд по длительности отказа жалостливым глазкам Савады. Стойкости Энмы можно было позавидовать, он даже не морщился от жжения ссадин. И это немного расстраивало, так как причиной такого большого терпения являлось полное привыкание к подобным ситуациям. – У меня есть пластыри, – апатично сказал он, видя, что Тсуна отошла взять из сумки свои. – Мои красивее. И действительно, пластыри с мишками и звездочками были намного симпатичнее, что чуть-чуть приободрило Энму. Хотя, возможно, настроение поднялось от вида того, как сосредоточенно Тсуна пыталась наклеить пластырь на его щеку. Сразу после этого девушка взяла его правую ладонь, чтобы обработать приличную царапину на ней. Под конец дунув на ладонь, Савада чему-то хихикнула и достала еще один пластырь. – Выходи за меня, – неожиданно сказала она, заставляя Энму вынырнуть из неги такого умиротворяющего момента. – А? – он опустил недоуменный взгляд и понял, что имела в виду Тсуна. Она, заметив небольшую царапинку, обмотала пластырем безымянный палец Энмы, и смотрелось это слегка символично. Возможно, именно эта ее безобидная шутка, наигранное злобное хихиканье и заботливые касания вырвали крутящиеся в голове слова. – Тсуна, ты мне нравишься. Очень… Очень нравишься, – выпалил Козато. От неожиданности зависнув, Тсуна медленно подняла подбородок, встречаясь глазами с собеседником и, улыбнувшись, хотела что-то ответить. Вот только Энма ее перебил. – Я знаю, что недостоин ответных чувств. С самого начала я и ребята пришли, чтобы отомстить Вонголе, мы хотели навредить, и это ужасно. Савада сильно нахмурилась и снова попыталась открыть рот. – Да и я не особо смелый и сильный, поэтому вряд ли кто-то обратит на меня внимание. Также… Тут Тсуна не вытерпела, кто знает, сколько еще гадостей Энма наговорит про себя? Она вытянула руку и накрыла ладонью губы Козато, которого этот жест быстро остановил от набирающего обороты потока самобичевания. – Ты уже довольно много сказал, так что моя очередь, – ее пальцы слегка дрогнули, прежде чем Тсуна все-таки убрала руку. Поняв, что в этот раз ее прерывать не будут, она начала: – Про нюансы нашего знакомства мы уже неоднократно говорили. Мы не были знакомы, и это нормально в чем-то ошибаться. Самое главное, что потом ты верил своим суждениям и не обманывался ранее услышанной ложью о Вонголе. Ты доверился мне и стал настоящим другом, какой резон сейчас вспоминать былое и корить себя за то, в чем не виноват? Все закончилось хорошо, и мы можем жить спокойно. Тсуна внимательно вглядывалась в лицо Энмы в поисках согласия, а потом вдруг ее мягкая улыбка пропала. – И что еще за чушь ты говорил дальше? Не сильный и смелый? С чего ты взял? – она взорвалась недовольством, повысив голос и зло скрестив руки на груди. – А что можно сказать о человеке, которого только что избили? – Энма с иронией усмехнулся. – Так именно это и говорит о том, что в тебе намного больше хорошего, чем ты думаешь. Ты сильный. С пламенем и без него, так уж вышло, что без этого в мафии никак. Нам приходится тренироваться, чтобы не подвести своих людей, – Тсуна ощутимо расслабилась и попыталась сформулировать свою мысль понятнее. – Тебе не составит труда дать отпор всем этим хулиганам… но ты прекрасно знаешь, что навредишь им, потому что вы на разных уровнях. Ты специально сдерживаешься и не действуешь. И это требует невероятной храбрости. Вытерпеть, а не просто ударить в ответ. Для этого нужно намного больше силы и отваги, разве не так? Энма заторможенно моргнул. – Я так не думаю, – продолжил он гнуть свою линию. – Ах, так? Тогда что насчет того случая, когда в прошлом году какой-то мужик сказал непристойные вещи об Адель? Ты вступился и был готов огрести за это, – Тсуне даже вспоминать не пришлось, таких случаев было немало. – А в том месяце? Ты первым ринулся помогать мне, когда тот первогодка, который выглядит старше даже Тетсуи, начал приставать. И на тренировках с Реборном ты постоянно принимаешь заслуженные мной подзатыльники на себя. Разве так поступают трусливые и слабые духом люди? Я так не думаю. Тут Тсуна уже вошла в раж. – Ты постоянно заботишься о своих близких, всегда заступаешься за Шиттопи, когда о ней что-то говорят. Всегда поддерживаешь меня, даже в глупых розыгрышах, которые тебе не нравятся, просто потому что не хочешь, чтобы наказывали только меня и Хаято. Ты прикрываешь меня перед учителями, когда я засыпаю на уроке. А еще ты всегда веришь любой сумасшедшей истории, которую я рассказываю. О путешествиях в будущее, о злобных клонах, – в конце монолога Тсуна замедлилась и говорила уже спокойнее, смакуя все воспоминания о последних годах. Неуверенно взяв недавно отпущенную ладонь Козато и проведя по одной из царапин, она невозмутимо произнесла. – За это… за это ты мне и нравишься, Энма. Сразу после этой фразы парень выглядел так, будто его ударили чем-то тяжелым. Непонимающе и сомнительно прищурившись, он уточнил: – Нравлюсь, как друг, да? – Что? Нет. Я в романтическом смысле, – ну до клише седзе, где глупая героиня не понимает посыл признания, Тсуна еще не докатилась. То, как Энма освободил свою руку и отвернулся, напугало Саваду, которая в последнее время чаще видела спину друга, чем его самого. Долго волноваться, что ее признание отвергнули, не пришлось, даже с такого ракурса можно было рассмотреть, как алеет лицо парня. Да, Киоко не преувеличивала, когда говорила, что смущение Энмы не уступало оттенку его волос. Тихо хохотнув, Тсуна встала с соседнего стула и склонилась над Энмой, обнимая того со спины и удобно располагая подбородок на его левом плече. От такого положения, теплого объятия и чувства чужого дыхания на шее Козато смутился еще сильнее, что никак не могло остановить Тсуну. Обнимая еще крепче, девушка думала о том, что исправит всю эту неуверенность. Она сама раньше не знала, какая она, какова роль Системы в ее жизни, и вечно считала себя тем, кем на самом деле не была. Но ее близкие показали и ее плюсы, и минусы, заставив Тсуну открыть глаза и принять себя такой. Теперь она сделает то же самое для Энмы. Если придется, она будет каждый день говорить о том, какой он хороший и как он много сделал для всех. Пустой класс был объят тишиной недолго. Распрямившись, чтобы размять затекшее тело, Тсуна решила обойти парту и все-таки взглянуть в лицо Энмы. Ей не стоило забывать, что в этом помещении было два человека, у которых суммарно в удаче было почти минус семьдесят. Савада споткнулась о ножку стола и полетела вниз, а Энма, неудачно вывернув руку, чтобы поймать девушку, не смог удержать равновесие и последовал за ней. Наверное, неловкий и незапланированный поцелуй на пыльном полу, взятый будто бы со страниц старой клишированной манги – не лучший первый поцелуй. Но разве кто-то собирался жаловаться?***
Энма с неожиданно зарождающимся чувством тревоги понял, что присутствие Тсуны на кладбище ему было не по душе. Ее скорбный вид, опущенная голова и белые цветы в маленьких ладошках – все казалось неправильным. Но еще больше Энме не нравилось чувство вины, плещущееся в глазах девушки. Не трудно было догадаться, о чем Тсуна думает. Винит себя за события, в которых не участвовала, берет на себя старые грехи Вонголы. Энма не выдерживает, присаживается рядом с Тсуной на корточки и помогает подняться, обвивая ее талию в защитном жесте. Ведет ее к выходу с кладбища. – Что? Уже? Но мы только пришли, – удивляется Савада. Парень замедляется и оборачивается, смотря на серый монолит, где витиевато было написано «Козато». Обычно он остается на могиле своей семьи подольше, так как нечасто удается навестить их, но сегодня Энма хотел побыстрее увести отсюда Тсуну, которая и так слишком часто сталкивалась со смертью. Заметив мрачность Энмы, Тсуна постаралась перевести тему. – Тебе стоит отдохнуть. Как насчет отпуска? – живо и энергично заговорила она. Энма действительно слишком много работал. Шимон оставалась небольшой и не особо известной семьей, которую среди прочих выделяли лишь необычные типы пламени и которая часто подвергалась критике со стороны мафиози. А Энма не хотел, чтобы другие сомневались в опыте Тсуны, в заслуженном ей статусе босса и в ее решении принять Шимон в Альянс сильнейших, и сделать с этим можно было только одно – стать влиятельнее. – О, точно! Папа тоже хочет взять пару выходных и рвануть в Намимори, поэтому давай тоже поедем, возьмем передышку, – Тсуна подхватила его под локоть и улыбкой разогнала жужжащие в его голове мысли. – Нет-нет, я не хочу мешать вашей семье, – быстро отказался Энма. – Ты о чем? Нана всегда рада гостям, она постоянно жалуется, что теперь дома слишком тихо. А Емицу и так считает тебя за сына, – у нее вырвался веселый смешок. – Скажу по секрету, я как-то застукала его, репетирующего перед зеркалом обращение «сынок». Он считает, что обидит тебя этим, но самому не терпится уже принять тебя в семью. Козато заметно растерялся и снова, немного дергано, обернулся к надгробию. Он бы многое отдал, чтобы его родители и сестра были живы. Ему не составляло труда представить, как бы они отнеслись к Тсуне. У мамы было схожее чувство юмора, в дуэте с Тсуной они бы доводили всех до инфаркта своими розыгрышами. Отец бы полюбил Тсуну, как родную, и, вероятно, учил бы сына, как не потерять такую красавицу. А сестренка точно бы пыталась подражать подружке брата. Мами всегда фанатела по каким-нибудь экстраординарным знаменитостям, Тсуна бы ей понравилась. Энма перевел взгляд на девушку, которая своей мягкой аурой разгоняла тучи на его сердце, и с абсолютным спокойствием продолжил идти вперед, больше не оглядываясь. У него есть Шимон, Вонгола, друзья, люди, готовые принять его как сына… и, самое главное, у него есть Тсуна, сияющая как маленькая звездочка и озаряющая его жизнь. О большем желать он не мог. И не хотел.