Часть 1
7 сентября 2021 г. в 21:04
Мудзан хочет говорить о любви, сожалении и скорби, что он поселил в душе Незуко, пока та плачет, выжигая дыру в месте, где должно быть запечатано его сердце, но в груди ничего, кроме скверной пустоты и эха бьющихся надежд.
Незуко вдавливает руку в его плоть сильнее, прожигая насквозь и чувствуя, как горят и плавятся кости, как обожженная кожа стекает жидким металлом ей на грудь и на живот. Она смотрим ему в глаза и видит сухое безразличие. Незуко хочет, чтобы оно вылилось наружу вместе с кровью и слезами, но Мудзан лишь целует ее в лоб.
Он проводит длинным когтем по щеке с нажимом, разрезая мягкую податливую плоть, раскрывая красные волокна. В его руке ее лицо такое маленькое, почти детское, и Мудзан сдавливает голову пальцами, чтобы череп трещал, но Незуко молчит. Она не отворачивается и не выскальзывает из-под него, только морщится, делая лицо своё милое лицо омерзительным и взрослым, тогда руки Мудзана смыкаются на тонкой шее.
— Прекрати, я не хочу видеть тебя такой, — Мудзан говорит с угрозой, и когти Незуко раздирают ему предплечья. — Прекрати.
И Незуко прекращает. Ее лицо снова аккуратное и доброе, как у ребёнка.
Этому Мудзан рад больше чем тому, что она не пытается его убить. Он поднимается и тянет ее за собой, сажая к себе на колени и распахивая кимоно. Незуко не хочет, но Мудзан вонзает острые когти в нежные бёдра до самых костей. Ему, кажется, что он видит перед собой самое красивое создание из всех.
Ее кровь горькая и вязкая, но Мудзан лижет ее раны, как собака, уткнувшись лицом в грудь. Он сильно надавливает на бёдра и на подвздошные кости, оставляя чернеющие полосы от пальцев.
Мудзан хочет ее всю. Мудзан хочет ее мучить.
Незуко все ещё плачет, а под ее ладонями сгорает зло, осыпаясь обгоревшими кусками мяса, но Мудзан ничего не чувствует. Он продолжает покрывать ее шею и грудь ядовитыми поцелуями, а его когти распарывают одежду и кожу на спине, открывая бледно-розовые рёбра. Он загоняет пальцы между ними, и Незкуко выгибается с хрустом в спине, упираясь в его плечи руками. Она дрожит, пытается убежать и бьет его, но Мудзан крепко держит ее.
Когда он выламывает рёбра, Незуко стонет. Когда проводит кровавую полосу от подбородка до низа живота, она шипит. Когда целует в ключицу, не происходит ничего.
Только когда Мудзан останавливается, обняв и прижав к себе, Незуко заговорила.
— Я могу уйти? — и это все.
У Мудзана кровь вскипает, и Незуко чувствует. Он берет ее за подбородок и притягивает к себе ещё ближе, заглядывая в большие наивные глаза.
— Мне жаль, извините меня.
Незуко целует его в губы, прижимаясь всем телом к нему. В сердце снова загорелось это порочное чувство, которое она старалась избегать при каждой такой встрече, но у ее тела сейчас другой хозяин. Незуко не хочет, а Мудзан — да.
Ничто не способно сравниться с ее телом. С ее горячим похотливым телом, которое сейчас ей не принадлежит. Мудзану не нравилось так, но по-другому получить удовольствие с этой девушкой невозможно.
Куски кимоно слетают с беззащитного тела, и Незуко теперь совершенно голая и беспомощная пред высшим демоном. Ее руки хотят пошевелиться, но лишь напрягаются. Это детское лицо все в слезах, и Мудзану нравится видеть ее такой.
Сильные руки проводят по ноге от щиколотки до бедра, поглаживая с внутренней стороны. Мудзан подбирается ближе, закидывая женские ноги себе на плечи. Он видит, как Незуко жмурится, и медлит. На обездвиженном страхом лице не читается ни одна эмоция, но мокрый взгляд выдает непомерное отчаяние.
Ей не хочется подчинятся, ей не хочется, чтобы его руки прикасались к ней, ей не хочется видеть этот хищный взгляд, ей не хочется быть безвольным куском мяса, но Мудзан почему-то симпатизирует ее отчаянной безуспешной борьбе.
Ему нравится ее мучить.
Каждая рана, каждая царапина, каждая ссадина, каждый надрыв кожи, каждый синяк, оставленный от этой пародии на схватку с Мудзаном, врезался острыми лезвиями в мозг и сердце Незуко. Это зло, что сейчас перед ней, ведет длинным синим языком по лодыжке и оставляет липкий влажный след, выглядит совсем бездушным. С ярко-красными глазами и следом сотен прожитых лет на лице Незуко видит тень интереса к себе, но эту тень стремительно жрёт её огонь.
Алые лоскуты пламени лижут шею сильнейшего демона и расцветают багровыми цветами на груди. Они расползаются неспеша, словно юный весенний ручей по крепкому телу. Девушка бьет еще раз прямо в грудь, и терпение Мудзана заканчивается.
Его ладонь ребром врезается в тонкое основание шеи и выбивает хриплый крик. Незуко хватается руками за горло и давит на артерию, пытаясь перекрыть кровь, но все равно жалостно хрипит и ищет глазами, за что можно уцепится, что может спасти, но в проклятой крепости нет ничего и никого, кроме бесконечных темных коридоров и Кибуцуджи. Она даже не заметила, как начала вопить во весь голос, выдавливая из себя глухое мычание, на которое Мудзан лишь склонился ближе к её лицу и легко улыбнулся.
— Глупая девчонка… Видела бы ты себя сейчас, развалилась как истинная ойран. Как думаешь, какого отношения ты заслуживаешь?
Глаза закатились, ноги сотрясаются в судорогах, а руки безнадежно колотят по плечам мужчины. Обрывки мыслей окончательно перегорели, когда бедра коснулось что-то горячее и липкое.
— Ты даже думать не можешь, бедняжка — звучит как гром зимой, неожиданно и глухо.
Входит он также, только с громким рыком и обхватив чужие бедра так, что шанса шевельнуться не оставалось. В этой близости главным компонентами были боль, унижение и подчинение Незуко, вторым — сам секс. За сотни лет он еще не получал такого удовольствия от подчинения. В этот раз оно было особенным. Уникальным. Ни одна проститутка, ни один преданный слуга, ни один поверженный воин не сравнится с этой девочкой. Ни одна победа не сравнится с тем, как сейчас он корёжит и рвет ее.
Мудзану нравится её мучить.
Слабое тело трещит и ломается под грубым натиском, а разум теряется во тьме, которая страшна даже демонам. Тьма была огромна, тьма была безгранична. Незуко казалось, что ее со всех сторон облепил горячий снег и забился в легкие. Снежинки вонзились в нее, как тысячи ножей, заставляя кричать от безумия, а бездна чужих глаз пожирала ее, словно тля цветок.
Высший демон следит за её мучениями как за предметом западного искусства. Он находил его загадочным и привлекательным в своей стезе. Их Бог выглядел, как она сейчас — распятая, отдавшая себя на растерзание ради спасения других. Ради тех, кто отдал ягненка на закуску льву. Мертвенно-белая немощность прибитая судьбой к жесткой поверхности. Такой он видит её сейчас.
Но она так прекрасна в своей жертве, думает Мудзан. Это так красиво, когда перед тобой страдает тот, чьей боли ты желаешь больше бессмертия. Так красиво сходить с ума от запаха юной крови. Так невероятно хорошо поддаться соблазну, который может убить и стереть из истории, но сейчас оно такого стоит. Это удовольствие стоит того, чтобы Мудзан отдал свою жизнь и забрал Незуко с собой в густую черноту где-то на краю мира, где небо обрушится на голову и будут только Мудзан и его больное желание.
Девчонку совсем не жалко. Она медленно рассыпается в его руках и восстанавливается снова, переживая бесконечный цикл рождения и умирания. На минуту Кибуцуджи чувствует себя тем самым бессмертным божеством, что дает и отнимает жизнь когда он пожелает. Ему нравится думать, что только он способен собрать заново эти руки, эти ноги, эти глаза, и что он же может их уничтожить. Ему кажется, что он то самое время, которое проглатывает все на своем пути. Он не оставит от неё ничего, ни кусочка памяти, чтобы ни одна душа не знала о причини его блаженства.
— Я хочу, чтобы ты потерялась, Незуко.