summer

Запах юношеской загорелой кожи. Тихий всхлип и пальцы сминают низ нелепой рубашки красного цвета. Тони увидел его сразу. Заметил бы, наверное, из тысячи. Он один такой: полулежал на шезлонге с по-блядски раздвинутыми ногами. Он по-деловому брал стакан с пина коладой и ловил трубочку сухими губами, которые после облизывал, и потягивал коктейль. Тони подумал бы, что он из другой вселенной, но, ох боже, эти тонкие пальцы на стакане приводили его в чувство. Не совсем, но зато он понимал, что это происходит здесь и сейчас. Старк откинулся на стуле, совсем забывая про своего партнера в шахматах, и уставился на длинные ноги в обтягивающих белых штанах. Пацан, замечая к себе внимание, усмехнулся и ещё шире раздвинул ноги. Это неправильно и, господи-боже, он намного младше, но не Тони судить о морали. Старк поднимается и сначала делает, а потом думает. — Скучаешь? — Возможно. Есть предложения? И может, Тони ведёт из-за такой дозволенности, из-за того, что пацан открыто предлагает себя. Его мозг плавится, будто ему сейчас шестнадцать и он чертов кролик. — Совру, если скажу, что нет, — Тони хрипит, его голос предательски низкий, а рука уже скользит по внутренней стороне бедра в белой джинсе. Парень, млея, прикрывает глаза и шепчет: — Я Питер. — Тони. Это самое короткое знакомство Старка. Обычно с новыми знакомыми он поднимал интересующие его темы, спорил и просто смеялся. А тут. Тони не любит короткое знакомство, но сейчас он готов заткнуться и увести Питера в свой номер. Желательно до утра. Но не так же сразу. Питер не стыдится своего поведения. Он улыбается и смущается одновременно, легкий румянец заползает на его щеки, а язык быстро пробегает между губ. Тони хочется прикоснуться, провести по светлой коже, которая вряд ли загорит на таком солнце, а только сгорит. Глаза в глаза и в мозгу что-то щёлкает, что-то настойчиво твердит, чтобы Старк схватил мальчишку за руку и утащил в свою норку. Но Тони лишь молча поднимается, смотрит на Питера вызывающе и идёт в сторону входа в отель, даже не оборачиваясь, потому что он уверен, знает. Вместо мозга руководит член, приказывая свернуть и толкнуть дверь с табличкой «для персонала», погружаясь в запах химикатов. Рядом с Питером Тони перестаёт быть похожим на богача. Питер бегом залетает в каморку и даже не успевает закрыть за собой дверь, когда его прижимают к стенке и целуют-целуют-целуют. Умопомрачительно долго и страстно, упоенно, будто Тони долго ходил по пустыне и наконец добрался до водоема. У Питера ноги подкашиваются, а внутри органы отказываются работать. Тони разворачивает пацана к себе спиной и вжимает в стенку, потеревшись пахом о задницу, спускается ниже поцелуями, по оголенной спине с задранной футболкой. Питеру говорить не надо, он быстро расстёгивает пуговицу, ширинку и тащит штаны вниз, освобождая стоящий член. Ему плохо, ведёт от мысли, что сейчас с ним будет делать мужчина и поджимает пальцы на ногах. Все как в кино, потому что он, Питер, всегда думал, что в жизни такого нет, что нельзя умирать и жить одновременно. И, обоже, как же ему повезло. Как только штаны оголяют задницу, Тони кусает светлую кожу, ведёт ребром ладони между и жадно раздвигает половинки. Во рту скапливается слюна, ему не терпится, его колотит. Тони никогда бы этого не сделал, но этот мальчик такой манящий, такой сладкий, что мозг плавится словно пластмасса в костре. Он припадает губами к дырке: медленно целует ее, размашисто проводит языком, а потом вторгается внутрь, вырывая из пацана стон. В этом мире никого нет. Есть только горячее и тяжелое дыхание в стенку, пыхтение. Питеру кажется, что он сойдёт с ума, пытаясь встать на носочки, чтобы насадиться сильней. Его бьет дрожь, мелкая и резкая. Это невыносимо и так интимно, лицо чертовски горит, а из горла вырываются всхлипы. Что же Тони делает с ним? Язык Тони до неприличия горячий, он обжигает стенки и пытается войти все глубже и глубже. Это сводит с ума. У Питера в ушах закладывает, он перестаёт слышать то, что происходит за дверью. Его трясёт от того, что долго стоит на носочках и выгибается в спине, открываясь Тони. Мозг Тони считает это неправильным, но сердце бьется намного громче, чем встревоженное существо в голове. Его рука тянется к члену Питера и двигается резко, из-за чего пацана потряхивает. Питер кончает и мычит, прикладываясь лбом об стену и вжимаясь в неё, словно она его спасение. По телу бежит удовольствие и ему кажется, что он вырубится прямо там, среди вонючих химикатов. У Тони все ещё стоит член, но он лишь усмехается, помогает Питеру заправиться и выходит. — Я в 1812 номере, восемнадцатый этаж. Захочешь продолжить — заходи, — мурлычет Тони и делает шаг к лифтам. — Если хотите продолжения, то жду от вас хороший ужин, — сладко тянет Питер, останавливая Тони, который заводится ещё больше от чужой наглости. — Пятый этаж, 534 номер. Тони придётся немного побегать. И ему кажется, что оно того стоит.