Глаза цвета лаванды

Он касается ее мягкой белой кожи, покрывая поцелуями ее лицо. Аметистовые глаза поблескивают за копной мягких пышных волос цвета белого золота. Мужчина нежно прикусывает ее алые пухлые губы, сжимает в своих руках ее грудь и щекочет щетинистым подбородком ее шейку. Она идеальна: обладает совершенным телом с хрупкой талией и пышной грудью. У нее нет шрамов на спине и шее, ее волосы всегда аккуратно заплетены. Она настоящая леди, галантная и изящная. От нее всегда пахнет цветами и домашней выпечкой, а руки белые, без шрамов и вечно разбитых локтей. - Шве... - шепчет она, в очередной раз постанывая от накатившего удовольствия, отчего мужчина довольно усмехается. Она такая податливая, такая нежная... Такая слабая. Когда он входит в нее, она расслабляется, не сопротивляется, полностью отдается ему. Эта слепая покорность. Она послушна и боязлива. Она боится причинить ему боль, боится сказать даже грубое слово. Раздвигая ее хрупкие ноги, он нежно и осторожно ласкает ее, целуя живот и покусывая горошинки сосков. Он всегда боится навредить ей, и он сдерживает себя, лишь под конец заполняя ее лоно своим семенем. Она тяжело дышит и улыбается, смотря на мужчину. - Люблю... - шепчет она, когда глаза цвета волн встречаются с ее яркими аметистами. Он молча целует ее в губы, а затем прикрывает глаза, ложась подле нее и прижимая ее хрупкое тельце к груди. Она слишком аккуратная, слишком идеальная. Она не обнимает его со спины, не жмется к самому сердцу, не треплет своей нежной рукой его золотистые волосы. Она не Россия. - Сусан... - зовет она нежно. - Хм? - Посмотри на меня. - И он смотрит на нее, на такую идеальную, без единого изъяна. Такую красивую и чужую. Яркие аметистовые глаза: без кровавых крапинок, чистые, теплые. Но он не чувствует к ним ничего, а потому отстраняется и отворачивается от нее, ложась на край. И когда она обнимает его своей маленькой хрупкой рукой, ему хочется нервно зарычать и ударить ее. Он не любит ее, одних аметистовых глаз мало для того чтобы полюбить ее. Она не Россия, она - Финляндия. *** Он роняет ее прямо на стол, благо в конференц-зале они одни и нет камер, чтобы кто-то мог запечатлеть эту пикантную картину. Все документы и дипломаты разлетаются по полу и мнутся словно ненужные бумажки. Подавляя слабое сопротивление, он грубо расстегивает и срывает платье, покрывая укусами ее тело, что превратятся затем в крупные синяки. Следом за ним летит и бежевый шарф, обнажая лебединую шейку, усеянную засосами. Скоро к ним добавится еще несколько, и она снова будет смущенно прижимать мягкую ткань шарфа, дабы скрыть следы этой встречи. У нее прекрасное юное тело: роскошная грудь, изящная талия, стройные словно у северной лани белые ноги и... исписанная следами от плети тонкая спина, на которой осталось клеймо, изображающее герб Третьего Рейха с распахнувшим крылья орлом, крупная геральдическая лилия чернеет на тонком запястье и лебединая шея, скрытая сеткой безобразных шрамов. И все равно она чиста и прекрасна. Прекрасна настолько, что он не может сдержаться, едва замечая алчное пламя, разгоревшееся в ярых взорах. Но злость вскипает в нем, когда черных крыльев касается его грубая ладонь, сжимая ее хрупкое плечо. Он не потерпит, чтобы кто-то покушался на то, что принадлежит ему. - Я скучала. Ты же хочешь этого? - шепчет она и ее в ее глазах вспыхивает огонь. Соблазнительница. Чаровница. Ее глаза - аметисты, окрапленные свежей кровью. Он не может сдерживать себя в такие моменты. Он крепче сжимает ее руки, не обращая внимания на то, что на них остаются следы от его пальцев. Швеция не собирается с ней нежничать. Он сразу же прижимает ее к паху, заставляя взять в рот, он знает что ей противно, но ему нравится доставлять боль именно ей, а на каждую попытку сопротивления он шлепает ее по заднице и крепче сжимает. Он чувствует, как нежные губы касаются возбужденного органа и не может сдерживать в себе легких стонов. Он зарывается руками в ее волосы, нещадно дергая их. Они на ощупь мягкие, как самый дорогой шелк, но от них пахнет порохом и кровью, от них пахнет мятой и солнцем. Этот запах возбуждает его, и он с остервенением толкается ей в рот, отчего она иногда начинает тяжело и быстро дышать, словно задыхается. Когда ее рот наполняется вязкой жидкостью, он заставляет это ее проглотить. Все до капли, за что получает удар в солнечное сплетение кулаком. Это возбуждает его, для него сигнал, что стоит действовать жестче. Он резко входит в нее не забывая шлепать по и без того красной, заднице. Она никогда не бывает нежной, тем более с ним, тем более сейчас. Она была голодна, так же, как и он. Она - Северная Волчица. Она - Россия. Та самая ненавистная ему Россия, та самая сумасшедшая, та самая желанная. Сколько бы времени не прошло, а она все такая же. Она неизменна и хороша, как старое выдержанное вино. Ее глаза стали ярче, смех звонче, а руки сильнее. Что Российская Империя, что СССР, что ее нынешнее воплощение: она давно уже захлебнулась и утонула в своей собственной крови, она была бичом и щитом этого мира, палачом и судьей. Она жестокая, безумная и Швеция любит ее. Любит, когда она в очередной раз сидит с ехидной улыбкой во время собрания. Любит, когда ее волосы в беспорядке, а глаза горят подобно северным звездам. Любит, когда она переслащивает ему кофе с утра так, что у него сводит челюсть. Россия не очаровательная, не милая, как та же Финляндия. Она прекрасна. Прекрасна в своем свободолюбии и гордости. Она бьет его наотмашь по щекам, она возражает, она не стестняется выражаться, ее не пугает ни его суровый взгляд, ни темная аура. Он не потерпел бы к себе такого отношения, но у него захватывает дух каждый раз, когда смотрит в эти упрямые ледяные аметисты и не может отвести глаз. Он смотрит в них и входит в нее так же резко, заставляя ее зашипеть и начать вырываться. Она дышит тяжело и рвано, а он затыкает ее поцелуем, заставляя задыхаться. Он любит ее так, что ненавидит самого себя за это, ему одновременно и радостно и страшно. Она для него - целый мир, вселенная с тысячами бликов звезд. И каждый раз он словно в первый раз смотрит на нее, испытывая чувства искреннего обожания. Она умеет любить. Умеет быть нежной и терпеливой. Она может ударить его так, что пойдет кровь, но в ту же минуту может прижаться к груди и поцеловать его. Может накричать, а затем шептать на ухо, да так ласково, так трогательно, что у него возникает желание просто прижать ее и никогда не отпускать. Злость отступает, уступая место любви. Горячее семя заполняет ее лоно и оно течет по ее стройным ногам. Она тянется к нему за поцелуем и, получая, чуть прикусывает нижнюю губу. Он усмехается, чувствуя чуть солоноватый привкус. - Бервальд, подай одежду. - требовательно просит она и улыбается, убирая со лба налезшую на глаза серебристую прядь. Мужчина усмехается, протягивая ей измятое платье и покрытый пятнами шарф. И пока она расправляет безнадежно испорченную ткань и надевает пальто, он складывает рубашку и надевает пальто прямо на голый торс. И начхать, что сейчас зима, ему сейчас более, чем жарко. Они прощаются тихо, безмолвно. Один лишь поцелуй на крыльце здания в свете тусклых московских фонарей расставляет все точки над "и". Она улыбается и легким скользящим шагом удаляется, пропадая в пелене белой метели. Он знает, что с утра она позвонит ему. У них все будет хорошо. Ведь она любит его. Она - Россия. Им ненавистная и им же любимая. *** Не верит. Впервые ей не хочется праздновать Рождество. Впервые хочется напиться, хочется разбить себе лицо, изувечить себя. Срывает со стола тяжелую фарфоровую статуэтку и бросает в зеркало, что разлетается на тысячи осколков. Один из них прилетает с характерным звяканьем прямо к ее ногам. Там отображается она. Вернее ее лицо, ее глаза потемневшие от горя и разочарования. Аметисты, что поглотила тьма отчаяния. Ее глаза - ее проклятье. Она была лишь заменой. Лишь игрушкой. На ее месте он всегда видел не ее. На ее месте всегда была Россия. Та самая кровавая, жестокая, но прекрасная. Такое же чудовище, как он. Та самая, чьи глаза он узрел и у Айлы. И пользовался этим, пока не пришло время раскрыть карты. Любовь не живет долго. Она боялась его, но любила, в то время, как Россия рычала на него, подобно озлобленной волчице и люто ненавидела. Он не любил ее. Ему было просто ее жаль. Было жаль ее светлое незатуманенное ненавистью сердечко, было жаль ее чувства. От этого становится еще обиднее. Слезы катятся по ее щекам, превращая идеальное лицо в изуродованное, измазанное макияжем нечто. Но слезы не вернут возлюбленного, а глаза больше не будут сверкать так ярко как раньше. Все, что они пережили вместе: побег от Дании, вечные перепалки Скандинавов, их совместные прогулки и интересы. Она выполнила свою задачу, она смогла залечить рану, но шрам под названием Россия не затянулся и продолжал болеть. Он видел на ее месте Анну и любил все это время только ее. Она чувствует себя мерзко. Она дерет волосы на голове в истерическом припадке. Ей хочется вырвать сердце из груди, и если бы только был способ стереть воспоминания о нем. И о ее позоре. Он высосал ее всю, она отдала ему все и теперь ей остается лишь скулить как собаке, побитой озлобленной хозяином. Она не уверенна, что сможет возненавидеть Россию - сказываются времена Российской Империи когда она относилась к ней, как к собственной дочери. Бервальд никогда не выбрал бы Финляндию, не будь она похожа на нее. Айла берет в руки иглу, поднося к глазам. Одно движение - и она выколет их прочь лишь бы не думать о том, по какой причине Швеция был с ней. Рука дрогнула, выпуская иглу, что падает на пол со звоном. Она не может, не может побороть собственный недуг. А что еще хуже, что в этой истории она была лишь героиней второго плана. Просто потому, что любила уже влюбленного мужчину, и была уверенна, что это она - та девушка с аметистовыми глазами. *** Предновогоднее собрание проводится строго с утра. Она не выспалась, ее всю ночь выворачивало наизнанку. Волосы спутались, а под глазами залегли круги. Боль в животе заставляет ее поморщиться, хотя ей терпеть ее на протяжении девяти месяцев. Так странно осознавать что ты ждешь ребенка. Это то самое внезапное событие которое сложно предугадать. Как и реакцию Швеции. Для себя Аня решила оставить его, а Шве... если захочет то пусть помогает, если нет - то она и не заставит. Россия не знала ранее таких ощущений. У нее до Шве были мужчины, были те кого она любила и те кто любили ее. Стать матерью ей не позволяли ни долг, ни беспокойные времена, сопровождающиеся войнами, потому и предохранялась она тщательно. Но сейчас мирное время, но надолго ли? Она не хочет растить ребенка в руинах. Не хочет смотреть, как безжалостно и медленно у него отбирают счастливое детство. Аня осекается. У него же есть она и есть отец. И если Шве ее любит, то никогда, как и она не допустит такого. Однако ей уже стоит поторопиться, а потому она спешно умывает лицо ледяной водой, расчесывает наспех волосы, перебирает шкаф в поисках нормального неиспорченного платья и, наконец, выходит, спеша навстречу своему року. В конференц-зале шумно, а потому ей достаточно быстро становится нехорошо. Появляются головная боль и слабость, а потому отчитавшись перед залом она спешит покинуть душный кабинет, тяжело опускаясь на жесткую скамью в коридоре. Здесь тихо и никого нет, а ей надо прийти в себя. Нет никого кроме... Тяжелые шаги она узнает из тысячи других почти сразу. То же неизменное синее пальто и строгий взгляд из под очков от которого она улыбается и чувствует себя как провинившаяся школьница. Мужчина присаживается рядом с ней, приобнимая за худые круглые плечи. - Я беременна - говорит она, но слышит свой голос, словно через толщу воды. Она говорит это почти шепотом, но понимает, что он слышал ее. Его сильные руки слегка ослабевают. Обнимают ее за пока еще тонкую талию. Взгляд Швеции смягчается. Слегка приподнимая ее лицо за подбородок на себя, он соприкасается с ее губами. Теплая мозолистая рука нежно проводит по ее животу. Он любил этого ребенка не меньше, чем она. - Выходи за меня - сердце девушки екает, слыша заветные слова. Она согласна, и он знает это без слов. В коридоре тихо: только две Северные страны сидят друг у друга в объятиях. И только сейчас Аня понимает: она зря завидовала Финляндии. Ведь она - та самая девушка с аметистовыми глазами, и сердце Швеции принадлежит лишь одной ей.